Сейчас у нас, как и во времена Империи, учреждены мировые суды. В этих судах, как правило, рассматриваются мелкие правонарушения. Анализируя судебную практику мировых судей за 1903 год, следует отметить, что многим из них приходилось принимать решения по неординарным, зачастую курьезным искам и порой выносить по ним курьезные же решения. При этом они часто злоупотребляли своей властью.

«ДЕЛО О НАХАЛЬНОМ ВЗЯТИИ ПЕРА»

Один из случаев злоупотребления властью мировым судьей, описанный «Судебной газетой», произошел в Петербурге осенью 1901 года.

13 октября мещанин Ассен-Аймер зашел по какому-то делу в канцелярию уездного мирового судьи 1-го участка на Петергофском шоссе. Желая сделать какую-то поправку в своей бумаге, он взял предложенное ему сторожем перо. Исправив то, что ему было нужно, мещанин направился в переднюю, не успев положить перо на место. На свою беду Ассен-Аймер на своем пути встретился с письмоводителем Щукиным, который, увидев в его руках перо (простую деревянную палочку – объясняла газета), пришел в страшное негодование: «Как он посмел взять перо?». Ассен-Аймер объяснил ему, что просто забыл перо в руках, но письмоводитель, ничего не слушая, побежал к мировому судье Нарановичу. Мировой судья в этот момент занимался разбором очередного дела с участием сторон. Письмоводитель Щукин доложил ему о «великой дерзости» Ассен-Аймера. Мировому судье случившееся показалось столь важным, что он оставил разбор дела и немедленно приступил к составлению протокола. Несмотря на то, что при составлении протокола сторож заявил, что перо является его личной собственностью, мировой судья Наранович квалифицировал настоящее преступление как «нахальное взятие пера». Составив протокол, он поручил полиции сделать по настоящему делу расследование! Однако, как полиция не старалась, никакого преступления в нем не нашла.

Так появилось папка, на обложке которого красовалась надпись «Дело о нахальном взятии пера», а обвиняемому была послана повестка, на которой было написано: «Вы обвиняетесь в краже, и если вы не явитесь, то подвергнетесь приводу». При этом данная повестка была послана Ассен-Аймеру не на квартиру, а через его начальство, которое, не потрудившись разобраться в чем дело, его уволило…

Между тем Наранович, найдя неудобным самому стать судьей в этом деле, где единственным свидетелем являлся его же подчиненный, попросил съезд мировых судей (высшая инстанция для мировых судов) назначить другого судью. Однако это прошение почему-то было оставлено без внимания на четыре месяца, и пошло по назначению только после того, как сам Ассен-Аймер, желавший поскорее выйти из неприятного положения, подал в съезд жалобу.

Разумеется, Ассен-Аймер был оправдан, но, потерявший слишком много, он подал на действия Нарановича жалобу в Сенат (высшую судебную инстанцию Империи). И дело выиграл! «Определением соединенного присутствия Наранович был предан суду как виновный в важных упущениях и нерадении по службе», – писала газета. Его дело разбиралось в уголовном департаменте Петербургской судебной палаты в сентябре 1903 года. На суде Наранович, молодой человек 29 лет, окончивший Училище правоведения, виновным себя не признал, но и объяснений своему поступку никаких не дал. Относительно предмета похищения – деревянной палочки со стальным пером – выяснилось, что его стоимость не превышает 3-5 копеек, а принадлежит оно хоть и канцелярии, но находилось всецело в пользовании сторожа.

Суд отметил, что никаких враждебных отношений между мировым судьей Нарановичем и Ассен-Аймером не было. Дело было исключительно в произволе и глупости первого.

Защита Нарановича указывала в своей речи на формальные соображения обвиняемого, на обилие дел, находящихся у него в производстве и, наконец, на отсутствие доказательств того, что Ассен-Аймер из-за его действий потерял работу.

«Судебная палата, признав Нарановича виновным, приговорила его к высшей мере наказания – к удалению от должности», – радовалась за Ассен-Аймера «Судебная газета». На этот раз справедливость восторжествовала.

ЧТО ТАКОЕ КУРИЦА?

Фабула очередного судебного курьеза была такова. Куры одного помещика повадились ходить на засеянное поле соседнего крестьянина. Мужику надоело постоянно прогонять их, и в один прекрасный день, во избежание лишних хлопот, он просто перебил их и забросил в канаву.

Помещик возбудил у мирового судьи дело против мужика по обвинению его в нарушении статьи 153 «Уложения о наказаниях», которая гласила: «За убой или изувечение чужих животных виновный подвергается аресту не свыше одного месяца или денежному взысканию не свыше 100 рублей».

Мировой судья признал возможным оправдать мужика, чистосердечно сознавшегося в своем преступлении, на том основании, что статья 153 говорит о животных, а не о птицах. Однако упрямый помещик, во что бы то ни стало желавший засудить мужика, передал дело на съезд мировых судей. Защита помещика настаивала на том, что надо, прежде всего, решить вопрос – животное ли курица? «Если, по учению Дарвина, даже человек животное, то курица – подавно», – так закончил свою речь защитник интересов помещика, и при этом добавил, что даже народная поговорка гласит: «Курица – не птица, прапорщик – не офицер».

Поверенный крестьянина в ответ на это заметил: «Хотя я не отрицаю того, что по учению Дарвина человек – животное, однако, не думаю, чтобы мой почтенный противник признавал, что убийство человека должно быть караемо по статье 153 «Уложения о наказаниях», как за убой животных».

«Съезд мировых судей принял соломоново решение – решить спор не путем естественно-научных изысканий, а ссылкой на другую статью закона, подводившую животных и птиц под одно понятие, а потому приговорил мужика к уплате 10-рублевого штрафа с заменой, по несостоятельности, двумя днями ареста» – сообщал «Виленский вестник» в ноябре 1903 года.

«ТЕРТИ ПУПУЗ»

«Входит в один из тифлисских магазинов офицер, и торгует себе сукно. Туземец-купец запрашивает за него в три дорога. (Туземцами тогда называли всех кавказцев – М.П.) Покупатель сердится:

– Я, брат – офицер! Ты со мною не хитри…

– Мой знаком! (Мол, я тебя знаю!). Ты – терти пупуз! – весело отвечает купец. Приказчики засмеялись.

Офицер обиделся на смех приказчиков и привлек купца к ответственности у мирового судьи за оскорбление словами» – рассказывал «Виленский вестник» в ноябре 1903 года.

Что это за слово такое – «терти пупуз»? Это должен был объяснить переводчик с грузинского на русский язык. Газета давала справку: мировому судье полагалось 37 рублей денег в месяц на канцелярские расходы и в том числе на наем переводчика. Сам же переводчик по вольному найму получал 8 рублей в месяц.

На суде мировой судья спрашивает купца-туземца:

– Вы оскорбили офицера, назвав его «тетри-пупузом»? Переводчик! Переведите это слово по-русски!

Из-за особенностей грузинского языка, точного перевода было сделать нельзя. Но, переводчик, потому, что был за что-то зол на купца, или по каким-то другим причинам, выпалил: «Акробат-фокусник!».

Купец клянется, что он не хотел оскорбить «почтенного человека». «Терти-пупуз» – говорит он – слово хотя и смешное, но совсем не обидное. Однако переводчик неумолим, и настаивает на своем.

Купцу пришлось бы совсем плохо, если бы, мировой судья, не почувствовав подвоха со стороны переводчика, не обратился к публике за разъяснением этого слова. Нашлись добрые люди из числа туземцев, и объяснили, что «тетри» – значит махать одной ногой, а «пупуз» – значит приседать на другой. По-русски наиболее точный перевод значил бы безобидное слово «маршировщик»!

«Офицер простил купца, но целый ряд таких инцидентов кончается гораздо печальнее. Не пора ли подчинить ведению мировых судей присяжных переводчиков с приличным окладом, чтобы судьи не делались игрушкой злоупотребляющих своим положением «вольных» переводчиков?» – резонно задавала вопрос газета.

ИЗ-ЗА ЗЕЛЕНОГО ЛИСТКА

«Мировым судьей 5-го участка города Екатеринослава рассматривалось не лишенного бытового и принципиального характера дело по обвинению полицией доктора медицины А.В.Пирского по статье 59 «Уложения о наказаниях», – оповещал своих читателей «Вестник Юга» в ноябре 1903 года.

Обстоятельства дела были следующими. В доме Пирского снял комнату учитель одного из местных средних учебных заведений Гофман, принадлежащий к запасным чинам армии. Домовладелец составил о нем адресный листок, который в тот же день был отправлен вместе с домовой книгой в 4-ю полицейскую часть. Здесь листок почему-то не был принят. Тогда Пирский, ничтоже сумняшеся, отослал его полицмейстеру.

В тот же день к Пирскому явился один из чиновников полиции 4-го участка и составил протокол о нарушении им обязательных правил. Нарушение это, как значилось в протоколе, заключалось в том, что адресный листок был представлен на бумаге не того цвета, какой был установлен для чинов запаса, а именно: на бумаге белого цвета вместо зеленого!

На основании этого протокола городская полиция подвергла Пирского штрафу в размере 10 рублей. Но, так как Пирский указанный штраф уплатить отказался, то дело было передано мировому судье. Обвиняемый просил судью прекратить дело за отсутствием в его действиях состава преступления. По его словам – в обязательных правилах полиция не удосужилась разъяснить, что чины запаса армии флота должны быть представлены листками зеленого цвета. В них лишь сказано, что «сверху листков, в кои вписаны таковые чины, должно быть записано: «запасной нижний чин». Пирский считал, что полиция, не предупредив население о своем нововведении, не вправе требовать и его исполнения. В данном случае она превысила свои права.

В свою очередь, обвинитель, в лице полицейского чиновника, возразил Пирскому, что, кажется, такое распоряжение с их стороны было объявлено. Обвиняемый вполне резонно разъяснил: «Кажется» – еще не значит «было». Полиции ничего не должно казаться, а она должна твердо знать. Знать законы – это ее прямая обязанность. Без знания законов служить нельзя, а тем более нельзя штрафовать обывателей и привлекать их к ответственности по тем делам, которые полиции только кажутся преступными.

«Судья признал возражения обвиняемого вполне законными и постановил дело производством прекратить», – писала газета.

Другой неординарный случай разбирался в камере мирового судьи 2-го участка города Одессы. Дело было в следующем. По поручению городской конторы по отлову бродячих животных истребители уличных собак Баранчук и Полищук, вооружившись арканом и другими приспособлениями для ловли животных, 22 февраля 1903 года выехали в город и наловили 25 бродячих собак, которых и заперли в клетку. Проезжая по Старому базару, ловцы заметили еще одну собаку, на которую моментально накинули аркан. Задыхавшаяся собака подняла сильный вой. Как оказалось, она принадлежала одному из мясников Старого базара. Услышав вой своей собаки, он выскочил из своей лавки; ему на помощь кинулись другие мясники, порвали аркан у истребителей животных, открыли клетку, и выпустили оттуда всех собак, которые с радостным лаем разбежались в разные стороны. Больше всех при этом усердствовал резник Витолин.

«Вчера мировой судья приговорил его к штрафу в 3 рубля или аресту на один день», – сообщал «Одесский листок» 6 марта 1903 года.