«Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»
У. Шекспир (Гамлет, акт 1, сцена 5).
Именно так поэт Бен Джонсон назвал Шекспира в Первом фолио – посмертном издании его пьес, без которых сейчас невозможно представить себе мировую культуру. Гигантскими шагами движется вперед история, меняя облик планеты, а человечество все еще нуждается в том, что создал этот удивительный поэт реннесансной эпохи, современник Иоанна Грозного и Бориса Годунова. Чем более зрелым духовно становится человечество, тем больше глубин открывает оно в творчестве Шекспира.

Однако, всемирная слава величайшего из драматургов вошла в явное противоречие со скудостью фактов из биографии того, кто родился в провинциальном Стратфорде-на-Эйвоне. В том-то и состоит драма истории, что провалы исторической памяти заполняют мистификации и легенды, претендующие на роль истины. Мозаика из фрагментов подлинной истории и искусного вымысла характерны и для биографии Уильяма Шекспира. Вопиющее несоответствие его творческого наследия и легенды о нем породило так называемый «шекспировский вопрос», который разделил шекспироведов всего мира на стратфордианцев и анти-стратфордианцев. Очевидно, потребуется немало времени, чтобы, наконец, открылся миру, подобно расчищенной фреске на стене храма, ясный лик исторической правды о Шекспире.

До сих пор существует и громко напоминает о себе знаменитый «шекспировский вопрос» - великий спор о личности Уильяма Шекспира. Его жизнь и смерть окружены ореолом тайны: есть только имя - одно имя, без плоти и крови. Свой канонический вид легенда о Шекспире обрела не сразу, а постепенно, в результате длительной эволюции, продолжавшейся более трех веков.

Очевидно, главное о драматурге сообщает французский шекспировед Ипполит Тэн (см. М.В. Урнов, Д.М. Урнов «Шекспир. Его герой и его время»): «Мы знаем о нем только то, что он родился, женился и приехал в Лондон, переделывал чужие пьесы, писал свои, сделал завещание и умер». Не скудно ли для биографии гения?

СКУПЫЕ ФАКТЫ БИОГРАФИИ

Сомнения в творческих возможностях того, кто родился в Стратфорде, высказывали многие, среди них - Чарльз Диккенс, Марк Твен и Уолт Уитмен. Высказался по этому поводу и английский поэт-романтик ХIХ века Самюэль Кольридж: «… возможно ли, чтобы автором таких пьес был невежественный, беспутный гений, каким его рисует современная литературная критика?».

И дело не в количестве достоверных фактов биографии, а в их характере - потрясающей несовместимости с тем, что говорят об авторе шекспировские произведения. И со временем, несовместимость эта становилось все заметнее.

А ведь, скупые факты из жизни Уилла Шакспера (Will Shakspere) из Стратфорда, приведенные рядом авторов (к примеру, в книге Ильи Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого Феникса») свидетельствуют скорее об удачливом дельце, нежели о великом драматурге.

Действительно, в мае 1597 года Шакспер приобретает второй по величине дом в Стратфорде (Нью-Плейс) за 60 фунтов стерлингов, в феврале 1599-го становится пайщиком театра «Глобус» (его доля - 10 процентов), а в август 1608-го - пайщиком театра «Блэкфрайерс». При этом он приобретает земли вблизи Стратфорда, арендует строения там же вблизи Нью-Плейс, покупает дом в Лондоне за 140 фунтов и откупает право взимать церковную десятину с арендаторов бывших монастырских земель. А еще он не прощал своим должникам, преследуя их в судебном порядке. Покинув родной город с пустыми карманами, он через четверть века становится обладателем самого большого состояния в Стратфорде. В 1596-м обращался в королевскую Геральдию с прошением о присвоении ему титула дворянина и права иметь фамильный герб (прошение удовлетворено). Наконец, в марте 1613-го Шакспер переуступает принадлежащий ему пай в актерской труппе, ликвидирует свои финансовые интересы в Лондоне и окончательно перебирается в Стратфорд, где внезапно умирает в апреле 1616 года.

О смерти поэта сообщает скупая дневниковая запись Джона Уорда, приходского священника из Стратфорда: «Шекспир, Дрейтон и Бен Джонсон при весьма веселой встрече, кажется, выпили лишку, ибо Шекспир умер от лихорадки, которой он тогда же заболел». Шакспер погребен был в алтаре церкви св. Троицы, а надгробный памятник выполнил скульптор Герарт Янсен, известный ранее изготовлением надгробия графу Рэтленду в фамильной усыпальнице.

Удручает и завещание поэта, оставленное им за месяц до кончины и обнаруженное в 1747 году Джозефом Грином, стратфордским собирателем древностей. По его словам, оно лишено «малейшего проблеска того духа, который осенял нашего великого поэта…» и начисто умалчивает о наличии каких-либо книг или литературных рукописей (см. Шенбаум С. «Шекспир: краткая документальная биография» - М.: Прогресс, 1985).

На смерть Шакспера не отреагировал никто, кроме его зятя, оставившего в личных записях строчку - «тесть мой преставился». И это при том, что на смерть знаменитых людей было принято писать элегии, издавать сборники. Известно немало эпитафий на кончину Филиппа Сидни, Эдмунда Спенсера, Майкла Дрейтона, Джона Донна, Бена Джонсона и других поэтов. Сохранилась, правда, и запись в стратфордской приходской книге: «25 апреля 1616 г. погребен Уилл Шакспер, джент.». И больше - ни строчки…

Чудесное преображение Уилла Шакспера из Стратфорда в Уильяма Шекспира (William Shakespeare), «потрясающего копьем», состоялось в 1593 году, с выходом в свет его эротической поэмы на мифологический сюжет «Венера и Адонис» и авторским посвящением графу Саутгемптону, а годом позже - «Обесчещенная Лукреция». С тех пор явилось миру целое созвездие блистательных комедий и трагедий, исторических хроник и цикл сонетов.

О ЧЕМ ГОВОРЯТ РУКОПИСИ

Советские шекспироведы, в том числе известные - Александр Аникст и Юрий Шведов - придерживались, конечно, стратфордианской позиции. Это диктовалось идеологическими соображениями того времени: советскому читателю нужен был традиционный Шекспир - выходец из английской провинции, сын простого англичанина.

Но и в трудах советских стратфордианцев (см. Аникст А. «Шекспир» - М.: Молодая гвардия, 1964. - ЖЗЛ) нет сведений о том, выезжал ли Шекспир за пределы Лондона (тем более - Англии). Однако, пьесы его полны яркого солнца Италии, этой обетованной страны Ренессанса. В них передан подлинный дух и неповторимый колорит итальянской жизни. Причем, итальянские города - Падую, Верону, Милан, Мантую и Венецию он явно знал не понаслышке и не по книгам. Автор «Укрощении строптивой» восторженно вспоминает Падуанский университет, а нежные признания в любви к своей alma mater может посвятить лишь его студент в прошлом.

Между тем, при внимательном чтении шекспировских произведений вырисовывается многосторонняя и энциклопедически эрудированная творческая личность автора. По мнению многих исследователей тот, кто создавал шекспировские произведения, основательно владел французским, итальянским, испанским, древнегреческим и латынью. Многие пьесы Шекспира буквально насыщены изречениями – на итальянском и французском, греческом и латыни (4-я сцена III акта «Генриха V» написана целиком на хорошем французском языке).

Но, прежде всего обогатил он родной английский язык. Его словарь насчитывал порядка 20 тыс. слов, т.е. в 2-3 раза больше, чем у самых образованных и литературно одаренных людей его времени и коллег по творческому цеху даже последующих поколений (для сравнения, у Джона Милтона, Фрэнсиса Бэкона - по 8 тысяч слов, у Уильяма Теккерея - 5 тысяч). В словарях таких французских писателей, как Виктор Гюго, Ипполит Тэн, живших два столетия спустя, - примерно по 9 тысяч. Такой огромный разрыв говорит сам за себя - ничего подобного история мировой литературы не знает. Шекспир ввел в английский язык, как сообщает Оксфордский словарь, около 3200 новых слов - больше, чем Фрэнсис Бэкон, Бен Джонсон и Джордж Чапмен вместе взятые.

Произведения Шекспира говорят о блестящей образованности их автора, основанной на греко-латинской культурной традиции, превосходном знании греко-римской мифологии, литературы, истории, использования им сочинений Гомера и Овидия, Плавта и Сенеки, Плутарха и Тита Ливия.

Чрезвычайно широк круг чтения Шекспира – европейские писатели и философы: Монтень, Рабле, Ронсар, Ариосто, Боккаччо. При создании исторических пьес он пользовался произведениями авторов на английском языке - «Хрониками» Холиншеда и трудами Холла, читал Стау и Фокса. Как исторический мыслитель Шекспир стоял на голову выше современных ему тюдоровсих историографов (см. Барг М.А. «Шекспир и история» М.: Наука, 1976). Он знал британский эпос о короле Артуре и «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера, следил за литературой современных ему поэтов и драматургов, разбирался в Священном Писании.

Специальные исследования, проведенные учеными за последние полтора столетия, показали основательность познаний Шекспира в юриспруденции, риторике, музыке, ботанике, медицине (тех лет, разумеется), военном и даже морском деле.

В те времена подавляющая часть таких знаний, такой эрудиции могла быть получена только в университете, от домашних учителей, от людей, лично участвовавших в военных походах. И это при том, что публичных библиотек до конца XVI века в Англии еще не было.

Многое говорит и о близком знакомстве Шекспира с придворным этикетом и миром, недоступным для простых смертных, где происходит действие большинства его пьес. Там утонченные философские беседы и словесные поединки вельмож и очаровательных юных аристократок обильно уснащены хитроумными каламбурами и аллюзиями.

Но главное ощущение от пьес Шекспира – их неисчерпаемая жизненность, находящая горячий отклик у зрителя. Поэт Леонард Диггз, свидетель шекспировских спектаклей в театре «Глобус», вспоминал: «Я сам видел, как на сцене появлялся Цезарь. Когда стояли друг перед другом Брут и Кассий, наполовину обнажив мечи, - ах, в каком восторге были зрители! Они уходили из театра, исполненные изумления…»

РОЗЕНКРАНЦ И ГИЛЬДЕНСТЕРН

Итак, автор пожелал остаться неизвестным, но осталась немало версий и целая галерея реальных претендентов на «шекспировский трон», которым не чужды были любовь к Мельпомене и страсть к перу: Эдвард де Вер (граф Оксфорд), граф Дерби; лорд Хансдон, Генри Ризли (граф Саутгемптон), Френсис Бэкон, Кристофер Марло, граф Рэтленд и его жена Елизавета Рэтленд. И в этом, пожалуй, феномен английской культуры того времени.

Коснемся наиболее популярной версии, изложенной в книге Ильи Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого Феникса», автор которой совершил истинный переполох в рядах шекспироведов. По версии Гилилова под именем Шекспира писали Роджер Мэннерс (5-й граф Рэтленд), и его жена Елизавета Рэтленд. Одним из веских аргументов стала ценная историческая находка - рукопись песни из пьесы Шекспира «Двенадцатая ночь», обнаруженная русским профессором-эмигрантом П. Пороховщиковым в архиве замка Бельвуар, родового поместья Рэтлендов.

Граф Рэтленд, рано осиротевший, воспитывался знаменитым философом и ученым Фрэнсисом Бэконом. В колледже Рэтленд имел прозвище «Shake-Speare» («Потрясающий Копьем»), а имя и фамилия «Уильям Шекспир», как упоминалось выше, появилось впервые с выходом в свет его поэмы на мифологический сюжет «Венера и Адонис» и авторским посвящением графу Саутгемптону. Понятно, что граф Рэтленд и граф Саутгемптон находились на одной ступени социальной лестницы. В Падуанском университете Рэтленд учился вместе с датскими студентами Розенкранцем и Гильденстерном (действующими лицами в «Гамлете»). Он был эрудированным человеком: владел латынью и древнегреческим, итальянским и французским. Его словарь вполне мог насчитывать 20 тыс. слов (именно столько слов зафиксированно в произведениях Шекспира). Рэтленд проявлял большой интерес к театру, а во втором издании «Гамлета» появились детали замка Эльсинор, как раз после поездки Рэтленда в Данию с посольством.

Конец творческой деятельности Шекспира совпадает со смертью графа Рэтленда - лето 1612 года (в 1613-м Шакспер навсегда покидает Лондон и перебирается в Стратфорд). Надгробный памятник Шаксперу в церкви Святой Троицы сооружен тем же скульптором Янсеном, известным ранее изготовлением надгробия Рэтленду в фамильной усыпальнице.

Книга Гилилова убедила многих поклонников творчества Шекспира. Однако, не все его произведения Илья Гилилов приписывал чете Рэтлендов. Вероятным соавтором он рассматривал поэтессу Мэри Сидни Герберт, графиню Мэри Пембрук.

По версии Гилилова, пока другие творили под именем Уильяма Шекспира, «Потрясающего копьем», Уильям Шакспер занимался ростовщичеством в Лондоне, скупал дома в Стратфорде и успевал играть в театре «Глобус», пайщиком которого он был. Графу Рэтленду удалась великая мистификация: он договорился с ростовщиком Шакспером и приписал ему свое авторство. Ведь Shakspere (Шакспер) и Shake-Speare (Шекспир) почти одинаково пишутся и произносятся! (Интересно, что именно граф Рэтленд, по мнению шекспироведа Сидни Ли, выхлопотал через Геральдию герб для Шакспера из Стратфорда).

Со смертью графа Рэтленда в 1612-м, а затем его жены Елизаветы (она покончила жизнь самоубийством) прекращается и договор с Шакспером; ему предлагается покинуть Лондон навсегда. По сведениям Гилилова, 31 марта 1613 года Шаксперу и его другу и компаньону (по театру «Глобус») Ричарду Бербеджу дворецкий графа Фрэнсиса Рэтленда (брата и наследника умершего ранее Роджера) уплачивает в замке Бельвуар по 44 шиллинга золотом за некую «импрессу моего Лорда». И вслед за тем, Шакспер переуступает кому-то принадлежащий ему пай в актерской труппе, ликвидирует свои финансовые интересы в Лондоне и окончательно перебирается в Стратфорд.

А теперь, поговорим о смерти. Как известно, Шакспер заболел и умер в 1616-м после веселой пирушки, устроенной им в честь бывших коллег по творческому цеху - приехавших из Лондона поэта и драматурга Бена Джонсона и Майкла Дрейтона, земляка Шакспера. Для 52-летнего актера пирушка оказалась роковой. Именно от горячки, охватившей его в конце попойки, он и умер. Шекспировед Сэм Шенбаум, стойкий стратфордианец, предполагал, что визит поэтов был приурочен к венчанию Джудит, дочери Шекспира. Казалось, все логично: Джонсон и Дрейтон навестили «отставного» поэта и драматурга, собрата по перу. Но если же принять версию, что в Стратфорд вернулся ростовщик и недаровитый актер Шакспер, подставное лицо в проекте «Шекспир, Потрясающий копьем», то визит покажется странным. Зачем же посещать человека, с которым расстались навсегда? Вряд ли, ради «духовного» общения. А может просто, Бен Джонсон и Майкл Дрейтон, выполняя чью-то злую волю, попросту избавились от своего бывшего коллеги, который слишком много знал?

ШЕКСПИР НА ВСЕ ВЕКА

Бен Джонсон не забыл старого товарища. Он увековечил его память 7 лет спустя в легендарном фолио - первом посмертном собрании пьес Шекспира, подготовленном его театральными коллегами - Хемингом и Конделлом под покровительством братьев Уильяма, графа Пембрук, и Филиппа, графа Монтгомери, и при финансовой поддержке их матери графини Мэри Пембрук. Посвященный в тайну мистификации, Бен Джонсон воспел «сладкоголосого лебедя Эйвона» в своем лучшем стихотворении.

На титульном листе фолио помещен портрет автора работы гравера Мартина Дройсхута, ставший со временем каноническим. Редакторы фолио, хорошо знавшие Шекспира, не отрицали сходства с оригиналом, и Бен Джонсон заставил себя написать стихотворное обращение к читателям «To the Reader», (помещенное на титульном листе Первого фолио рядом с портретом Шекспира), которое интересно трактует Валентина Новомирова в своей работе «Кто придумал Шекспира?» (она появилась на сайте киевского журнала «Вертикаль» в 2002 году). По ее мнению, в строке «It was for gentle Shakespeare cut» перед глаголом «cut» следует видеть частицу «to», так чтобы эта строка читалась как «It was for gentle Shakespeare to cut» («Это для того (сделали), чтобы благородного Шекспира вырезать»). А затем надо вырезать портрет Шекспира и увидеть в окошке на появившейся странице истинных авторов пьес – братьев Уильяма, графа Пембрук, и Филиппа, графа Монтгомери. Как раз на той странице и напечатано посвящение издателей этого фолио братьям. Лист, на котором изображен портрет, с обратной стороны чистый. Так что при «операции» текст пострадать не мог. По мнению исследователей, посвящение писал все тот же Бен Джонсон. Новомирова обнаружила экземпляры Первого Фолио с вырезанными портретами Шекспира, т.е. читатели уже в XVII веке вняли совету Бена Джонсона и правильно прочли строку «It was for gentle Shakespeare cut». Далее Новомирова утверждает, что мать братьев Уильяма и Филипа - Мэри Сидни Герберт, графиня Пембрук - также является автором произведений Шекспира. Сопоставляя черты лица Шекспира на портрете в Первом фолио с чертами лица графини на портрете художника Марка Джерарда она пришла к выводу, что это одно и то же лицо.

С выходом фолио сбылось и предсказание поэта Леонарда Диггза: Шекспир «будет новым во все века». Итак, легенда о Шекспире обрела свою новую жизнь.

Через три года после смерти Шекспира скончался глава труппы, ее первый актер Ричард Бербедж, - тот, кто на сцене был Отелло, Лир и Гамлет. А чуть раньше, в 1613-м, сгорел «Глобус»: театральная пушка во время спектакля зажгла навес над сценой театра.

Шло время. Состарились и умерли Хеминг и Конделл; их погребли рядом. Уходили из жизни свидетели тайны, горели рукописи…

В 1621-м умерла графиня Пембрук, а 6 лет спустя сгорел ее архив в ее поместье Wilton House. Не пощадил пожар и библиотеку Бена Джонсона (она сгорела в 1623 году).

С приходом к власти пуритан закрылись все театры в Англии.

К середине XVIII века старая королевская библиотека перешла в Британский музей. И когда книгохранилище открылось для публики, то в нем не оказалось произведений Шекспира! Основанием шекспировской библиотеки послужил дар гениального английского актера Дэвида Гаррика - собрание старых английских пьес.

Это он вернул Шекспира Англии, а затем – и всему миру…

Чем более зрелым духовно становится человечество, тем больше глубин открывает оно в творчестве Шекспира. Но главное ощущение от его творчества – непреходящая связь проблематики времен, их живого нерва, тех духовных поисков, которыми жил и живет мир. Вот почему так нужен Шекспир сегодня. «Он говорит с каждым поколением и эпохой по-новому» - размышляет о Шекспире британский актер Рис Иванс, исполнитель роли Эдварда де Вера (графа Оксфорда) в кинофильме «Аноним» Роланда Эммериха.

Шекспир, однако, не мог поведать миру всю правду о себе: это была не его тайна…

Видно, в «Гамлете», как ни в одной другой пьесе, раскрыта трагедия одиночества человека, обреченного на молчание. И лишь в финале трагедии прорывается крик отчаяния ее героя: «Вы ничего не знаете обо мне! Ты, Горацио, живи, чтобы рассказать им обо мне!»

Может, настанет день, когда откроется миру, подобно расчищенной фреске на стене храма, ясный лик исторической правды о Шекспире?

А впрочем, стоит ли ее искать? Ведь остались нетленные шекспировские образы: мы давно сроднились с ними.