В апреле нынешнего года Театр на Таганке отметит пятидесятилетие. Уже сейчас труппа репетирует приуроченный к дате спектакль «Таганский фронт» – посвящение Юрию Любимову, с именем которого связана полувековая история театра, несмотря на то что художественный руководитель покинул свой пост в 2011 году, и не без скандала.

На самом деле, говоря о том, что театру, ставшему в 1970-е годы культурным центром всей Москвы, да и всей России, исполнится полвека, мы допускаем ошибку. Храм муз на Таганской улице – потомок Московского театра драмы и комедии, основанного в 1946 году. Однако именно в 1964-м его возглавил Любимов, который сформировал новую труппу из своих щукинских студентов и дал театру новое рождение. Уточнение «на Таганке» появилась уже потом благодаря названию улицы. Со временем все забыли, что театр не только «на Таганке», но и «драмы и комедии».

За билет на вечер в Театре на Таганке советские граждане отдавали ордер на квартиру. Что же предлагал зрителю неутомимый Юрий Любимов? Что стоило дороже денег? Глоток свободы.

ОПАСНАЯ БИОГРАФИЯ

Эту историю надо рассказывать с двух сторон – все сошлось в ней так удивительно точно, будто Театр драмы и комедии дряхлел ради того, чтобы оказаться в руках Юрия Любимова, а будущий режиссер набирался опыта, чтобы в конце концов получить в свое распоряжение полупогибший театр.

Любимов, будущий реформатор российской сцены, родился в 1917 году и стал свидетелем смены нескольких эпох. Он видел сталинский террор, войну, «оттепель», развал Советского Союза и мучительные попытки строить в России демократию. Семья Любимова испытала на себе все тяготы сталинского режима. У его деда – грамотного, уважаемого в селе человека – в период раскулачивания отобрали хозяйство. Соседи сжалились над 86-летним стариком, собрали немного денег и отправили его в Москву, к детям, но тех скоро «забрали». «Отца забирали два раза, – вспоминал Любимов. – Не по политике, за деньги. Денег хотели и называли ему суммы, которых у него не было. Занимался он коммерцией. Был охотнорядцем. Магазин имел. Потом их в газетах называли «лишенец»…»

Помнит Юрий Любимов и похороны Ленина, на которые отправился вопреки воле отца. Сначала они хотели пойти вместе с братом, но Петр Захарович Любимов сказал, строго глядя на старшего сына: «Зачем ты привел мальчишку хоронить этого злого и скверного журналиста?», после чего выдал ему затрещину. Брат гордо ушел из дома, да и Юрий Любимов вскоре убежал с соседским парнем. Младшего сына вскоре нашли, а старший где-то блуждал две недели.

Арест родителей сразу заставил Юрия повзрослеть. Когда ему было девять, он уже стоял в тюремных очередях, передавая родителям посылки. Как-то раз он один отправился из Москвы в Рыбинск с передачей для мамы. Охранники долго не пускали его, отгоняли от проходной, но кое-как он договорился о свидании. Увидев сына, мать не смогла сдержать слез. «Не смей плакать перед этими», – сказал Юрий, кивнув на стражников.

Из-за непролетарского происхождения Любимову пришлось идти в рабочие: это была хоть и ненадежная, но защита от подозрений и арестов. Он поступил в электромеханический техникум, находившийся на Таганской площади – совсем недалеко от того места, где сегодня расположен театр. Однако рабочий из него не получился – главным образом потому, что воссоединившаяся семья много внимания уделяла культуре и образованию детей и Юрий тянулся к искусству. Параллельно с учебой в техникуме он занимался в хореографической студии, где обучали по методу Айседоры Дункан.

В 1934 году Любимова приняли в студию при МХАТ-2, у истоков которого стоял легендарный актер Михаил Чехов. Впервые Юрий Петрович вышел на сцену в спектакле «Мольба о жизни», сыграв эпизодическую роль. Увы, молодому актеру не удалось продолжить восхождение к вершинам славы на тех же подмостках. «Мольба о жизни» стала последним спектаклем МХАТ-2. Театр закрыли в 1936 году, как выяснилось потом – за формализм. Актеры узнали об этом во время вечернего спектакля: по радио было объявлено, что театра больше не существует. Труппу расформировали, и Юрий Любимов попал в училище при Театре имени Вахтангова.

УРОКИ БРЕХТА

Его восхождение не было триумфальным. За несколькими проходными ролями следовали все более ощутимые, и вскоре он появился в спектакле «Человек с ружьем», где его увидел Всеволод Мейерхольд. Состоялось знакомство, но в длительные творческие отношения оно так и не переросло – в 1939-м Любимов окончил училище и отправился в армию. Правда, когда он стал худруком Театра на Таганке, то распорядился повесить в фойе портреты Бертольда Брехта, Евгения Вахтангова, Всеволода Мейерхольда и Константина Станиславского. Их до сих пор не снимают ни при каких обстоятельствах.

В годы войны Юрий Любимов служил в Ансамбле песни и пляски НКВД, организованном для поддержания духа войск, – выступал в роли конферансье, читал поэмы, разыгрывал интермедии почти на передовой. В 1946-м он вернулся в труппу Театра имени Вахтангова. В том же году в Москве появился Театр комедии и драмы, который возглавил Александр Плотников. Звезд первой величины на этих подмостках не водилось: труппа состояла из выпускников московских студий и актеров периферийных театров. Да и Александр Плотников, видимо, не вполне видел себя в роли художественного руководителя. Во всяком случае, к 1964 году в Театр комедии и драмы зрители шли неохотно. Более того, он считался наименее посещаемым театром столицы.

Юрий Любимов тем временем занимался со студентами третьего курса Театрального училища имени Щукина. В течение шести месяцев они работали над постановкой спектакля «Добрый человек из Сезуана» немецкого драматурга Бертольда Брехта, к которому Любимов питал особую слабость. «В этом драматурге, – пояснял Любимов, – нас привлекает абсолютная ясность мировоззрения. Мне ясно, что он любит, что ненавидит, и я горячо разделяю его отношение к жизни. И к театру, то есть меня увлекает эстетика Брехта. Есть театр Шекспира, театр Мольера, есть и театр Брехта…» Впрочем, прямого заимствования, по словам Юрия Любимова, удалось избежать. «Когда я впервые посмотрел спектакли Брехта, у меня было очень странное впечатление. Мне показалось, что я вижу старый добрый МХАТ. Но когда мы стали работать над «Добрым человеком из Сезуана», то поняли, что придется учиться заново. Неверно понятой системой Станиславского мы очень сузили рамки нашего театра. А надо уметь говорить с публикой, вести с ней диалог, и вести его всерьез, не в поддавки играть, а задевать зрителей, делать их своими партнерами по игре... Вот уроки Брехта».

РАСЦВЕТ ТАГАНКИ

К середине 1970-х годов Театр на Таганке стал одним из значимых культурных центров мира. Труппу составляли звезды первой величины: Валерий Золотухин, Инна Ульянова, Вениамин Смехов, Николай Губенко, Владимир Высоцкий, Феликс Антипов, Алла Демидова, Зинаида Славина… По словам Каталин Любимовой, супруги легендарного художественного руководителя, театр с самого начала раздирали интриги, и режиссеру испортили много крови выходки эксцентричных артистов. Тем не менее слава театра – да и Любимова – гремела на весь мир. В 1976 году спектакль «Гамлет» с Высоцким в главной роли завоевал Гран-при на Международном театральном фестивале «БИТЕФ» в Югославии. Первую премию Театр на Таганке получил и на II Международном театральном фестивале «Варшавские театральные встречи» в 1980 году. С успехом шли «Антимиры» (с этой постановки на Таганке начался театр поэзии), «Пугачев», «А зори здесь тихие». Борис Васильев так вспоминал о том, как готовили спектакль: «Когда Юрий Любимов в Театре на Таганке брался за постановку «А зори здесь тихие...», он мне сказал: «Мы должны сделать так, чтобы люди у нас не плакали. А молча ушли домой с неким эмоциональным зарядом. Дома пусть рыдают, вспоминая». Я потом смотрел несколько спектаклей подряд. В зале не было пролито ни одной слезинки. Люди уходили потрясенные».

Для западного мира режиссер был борцом за свободу взглядов в тоталитарной стране. Любимова приглашали – и, что самое главное, выпускали – работать за границей. В 1975-м в миланском театре Ла Скала показали его первый оперный спектакль «Под жарким солнцем любви». За Ла Скала последовали парижская Гранд Опера, лондонский театр Ковент Гарден и оперные театры Гамбурга, Мюнхена, Бонна, Карлсруе, Штуттгарта, Цюриха, Неаполя, Болоньи, Турина, Флоренции, Будапешта, Чикаго…

И если поначалу чиновники еще смотрели на полет мысли обитателей Таганки сквозь пальцы, то к началу 1980-х в театре назрел настоящий кризис.

Не секрет, что популярность Театра на Таганке в те годы чуть ли не наполовину состояла из интереса публики к Владимиру Высоцкому. Их связывали с Любимовым теплые отношения: худрук прощал актеру маленькие и большие слабости, Высоцкий отвечал благодарностью. По воспоминаниям Каталин Любимовой, однажды, когда Юрий Петрович серьезно заболел и лежал дома с высокой температурой, Высоцкий оказался единственным из всей труппы, кто приехал навестить его и привез лекарства.

В 1980-м Высоцкого не стало. Юрий Любимов считал своим долгом похоронить барда так, как он этого заслуживал. Но московское правительство выдало директиву: сделать это тихо, незаметно и быстро. В стране как раз стартовала Олимпиада, и привлекать внимание общественности к смерти Высоцкого было вовсе ни к чему… Но Любимов возмутился: «Провожать будем мы, а не вы, травившие его всю жизнь».

«Народное шествие растянулось от Кремля до театра, – вспоминала супруга Юрия Петровича. – Но те, что в штатском, не отступились. Едва катафалк отъехал от театра, они стали срывать со стен портреты Высоцкого, пустили поливальные машины, которые смывали в канализацию принесенные цветы. «Фашисты! Фашисты!» – кричали им со всех сторон. Эти кадры, снятые собкором датского телевидения Самуилом Рахлиным, обошли мир».

Подобная сцена не могла не иметь последствий для Юрия Любимова. Попытка показать спектакль памяти барда «Владимир Высоцкий» сорвалась – его запретила цензура. Постановку «Бориса Годунова» ждала та же участь…

ГОДЫ СКИТАНИЙ

Атмосфера в Театре на Таганке становилась все более напряженной. В 1982-м Любимова пригласили в Лондон ставить спектакль по Достоевскому, и, общаясь с журналистом английской «Таймс», мэтр обронил: «В СССР стало невозможно работать». Реакция оказалась молниеносной и жесткой: уже через несколько дней представитель советского посольства потребовал, чтобы в течение суток режиссер Любимов вернулся на родину. В силу разных причин это не представлялось возможным: во-первых, Юрий Петрович не мог бросить работу на середине и подвести принимающую сторону, во-вторых, такая самоволка могла бы стоить Любимову огромных штрафов. «На нервной почве у него начался опоясывающий лишай, – вспоминала Каталин Любимова. – Муж попросил разрешения завершить постановку и долечиться. Вместо ответа в эфире лондонского телевидения прозвучало сообщение ТАСС об увольнении Юрия Любимова с должности художественного руководителя театра. А следом еще одно – о лишении гражданства».

В то, что режиссер стал жертвой системы, верили не все. Кое-кто подозревал, что скандальное заявление Любимов сделал сознательно, потому что заранее решил остаться в Англии. По Союзу поползли слухи: «Любимов уехал в Лондон, чтобы не вернуться». Сам режиссер и его семья, однако, всегда отрицали преднамеренность отъезда. «Видит Бог, мы не собирались эмигрировать, – утверждала Каталин. – Юрию Петровичу уже шестьдесят пять, сыну – всего три. Отправляясь в Лондон, взяли лишь летние вещи. Разве так готовятся к эмиграции?» По словам супруги режиссера, венгерки по происхождению, она не могла даже съездить в Будапешт и забрать свою шубу – за домом ее матери установили наблюдение, появляться там было опасно. Какое-то время пара с сыном жила у Ростроповича в его поместье в Олдборо, затем – в Италии, Швейцарии, США, Франции, Израиле… В общем, везде, куда приглашали востребованного режиссера Любимова. В Россию удалось вернуться только в 1988-м, когда Юрия Петровича стали систематически приглашать «реанимировать» Театр на Таганке, так как зрительный зал не заполнялся даже наполовину.

ДУБЛЬ ДВА

Каталин Кунц, венгерская журналистка и переводчица, появилась в жизни Юрия Любимова, когда тот был уже немолод. Они познакомились в Будапеште, куда Театр на Таганке приезжал на гастроли, и, несмотря на то что оба состояли в браке, очень быстро решились на перемены в личной жизни. Каталин целиком посвятила себя семье, точнее, работе мужа. Кризис театра многие связывают с ее именем – мало кто из актеров Таганки высказывался о Каталин лестно. О ее крутом нраве ходили легенды – говорили, что русский матерный был знаком ей, иностранке, куда лучше, чем многим из тех, кто родился в Союзе. Каталин не скрывала того, что она не человек театра и не понимает актеров. Но оправдывала себя тем, что кто-то должен наводить дисциплину в творческой среде.

После того как Любимова лишили гражданства, художественным руководителем стал Анатолий Эфрос, но большая часть труппы Таганки объявила ему бойкот. Некоторые актеры демонстративно покинули театр – например, Леонид Филатов и Вениамин Смехов, которые перешли в «Современник». Премьеры следовали одна за другой, но успеха новые постановки на Таганке не имели. Многие считают, что приход в театр стал для Эфроса смертельной ошибкой: очередное бурное обсуждение его творческих методов и напряженная атмосфера в коллективе послужили причиной инфаркта.

После смерти Эфроса труппа выбрала нового худрука из «своих», чтобы снова не прислали человека со стороны. Им оказался Николай Губенко, который в итоге инициировал возвращение Любимова. Бытует мнение, что Губенко при этом не столько переживал за судьбу театра, сколько пытался осуществить что-нибудь революционное, так как метил в министерское кресло. Это ему вполне удалось: Любимова встречали тепло, а Николай Губенко занял кресло министра культуры СССР. Правда, театр при этом пришлось поднимать с колен.

Каталин Любимова вспоминала: «Губенко игнорировал дисциплину, пропускал спектакли. «Определитесь уже, – требовал от него Юрий Петрович, – вы актер или министр?» Но Губенко, видимо, нравилась роль крупного чиновника-демократа, время от времени поигрывающего на сцене. Хозяйство театра полностью развалилось. Полы прогнили, стены облупились, потолки текли, кресла в зрительном зале протерлись до дыр. При этом в штате оказалось много новых сотрудников – актеров и обслуживающего персонала. Эти «мертвые души» слонялись без дела, даже не удосуживаясь здороваться с Юрием Петровичем. До сих пор с содроганием вспоминаю двадцатипятилетие Таганки. По театру бродили толпы приглашенных Губенко пьяных людей, которые сквернословили, а потом валялись поперек коридоров. Это было отвратительно!»

Юрий Любимов, которого по-прежнему связывали контракты с зарубежными театрами, при первой же возможности летел в Россию, восстанавливал спектакли – «Живой», «Владимир Высоцкий», «Борис Годунов», ставил новые – «Пир во время чумы», «Электра», «Живаго». Однако и здесь нашлись недовольные. В 1992 году на Таганке произошел очередной раскол. Часть труппы под руководством Губенко захватила новое здание по соседству с основным корпусом театра и образовала «Содружество актеров Таганки». Любимов с другими актерами остались в прежнем здании; страсти постепенно утихли. Труппа выезжала на гастроли, представляла новые постановки, а на одной сцене могли встретиться три поколения учеников Любимова. Но в 2011 году грянул гром.

ЖИВАЯ ЛЕГЕНДА

Каталин Любимова утверждает, что всю жизнь проработала в Театре на Таганке бесплатно, помогая мужу, и лишь несколько лет назад оформилась в штат – да и то только потому, что не могла, будучи иностранкой, находиться в России больше трех месяцев, не имея постоянной работы. После того как Юрий Любимов покинул «Таганку» в 2011 году – теперь уже по своей воле, – Каталин разносила актеров труппы в пух и прах, не стесняясь в выражениях. Причины, по которым худрук вторично покинул театр, имеют финансовый характер, хотя, по словам той же Каталин, это всего лишь повод, потому что конфликт зрел давно. На гастролях в Чехии актеры публично отказались репетировать, если им не выплатят гонорар. Труппе передали деньги, чтобы избежать скандала в присутствии студентов и преподавателей театральных вузов Чехии, пришедших посмотреть репетицию спектакля «Добрый человек из Сезуана» – того самого, с которого началась Таганка и который стал визитной карточкой театра. Однако после репетиции Любимов заявил, что больше работать с труппой Таганки не намерен. Уйти Юрий Петрович порывался и раньше – из-за того, что его вынуждали решать хозяйственные вопросы, то­гда как режиссер заявлял о том, что не намерен одновременно заниматься художественной частью и решать вопросы «с ремонтом табуреток». Однако тогда столичные власти смогли уговорить его повременить. А вот уход в 2011 году стал, кажется, окончательным.

Тем не менее 50-летие театра отметят спектаклем, который посвящен Юрию Любимову, и это справедливо. Вряд ли кто-нибудь возьмется утверждать, что театр мог бы состояться с таким размахом без легендарного худрука.

Сам Юрий Любимов, которому в этом году исполнится 97 лет, не намерен выходить на пенсию и по-прежнему ставит спектакли – правда, теперь уже не в стенах Театра на Таганке. В 2012-м Любимов поставил «Бесов» Достоевского в Театре имени Вахтангова, летом прошлого года в Большом театре прошла премьера оперы «Князь Игорь»… Обе работы были приняты на ура и зрителями, и критиками.

Осенью 2012 года мэтр пережил сердечный приступ и даже впал в кому. Однако полтора месяца лечения вернули его к жизни, а главное – к режиссерской работе, хотя, безусловно, теперь ему приходится больше отдыхать.