Это было в Замоскворечье в начале 20-х годов прошлого века. Люди боялись выходить по вечерам на улицу и шепотом передавали друг другу слухи о страшном убийце, который кормит телами своих жертв свиней, а остатки трупов разбрасывает по пустырям. И в этих слухах была немалая доля правды.

В 1922 году в этом районе действительно начали находить трупы жестоко убитых мужчин. На них можно было наткнуться не только на пустырях, но и в заброшенных или разрушенных домах, а одна такая находка обнаружилась в недостроенной бане. Выглядели убитые так, что не оставалось сомнений: все они были жертвами одного и того же человека. Каждое тело было связано таким образом, чтобы оно занимало как можно меньше места, и засунуто в большой мешок. И у каждого из этих несчастных была разбита чем-то тяжелым голова.

В это же время в милицию поступило несколько заявлений о пропавших людях. Все они были приезжими из деревень, расположенных недалеко от Москвы, и их близкие рассказывали, что они отправились в город, чтобы купить лошадей, но домой так и не вернулись. Родственникам этих пропавших показали найденные трупы, и некоторые опознали в них своих близких. Но были среди них и те, кто никого не узнал, так что милиция принялась целенаправленно искать и тела в мешках, и убийцу. Но если с телами им постоянно «везло» – к концу 1922 года было найдено 22 упакованных в мешки мертвеца, – то преступник долгое время оставался неуловимым. Правда, чем дальше в милиции изучали страшные находки, тем лучше вырисовывался портрет убийцы.

Улики

В те годы еще не было судмедэкспертиз, позволяющих определить, каким оружием человек был убит, исследовать все следы вокруг трупа и снять отпечатки пальцев. Милиционерам приходилось строить догадки лишь на основании того, что они видели своими глазами, без микроскопов и без пособий по криминалистике. Из-за этого расследование продвигалось медленно, но тем не менее в конце концов им удалось составить довольно точный портрет преступника.

Все жертвы были убиты одинаковым способом: их с силой ударили сзади или сбоку по голове чем-то тяжелым. Форма раны у каждого из них была похожей, и следователи предположили, что все удары были нанесены одним и тем же предметом, скорее всего молотком. Но других повреждений и вообще каких-либо следов борьбы на трупах не было, а значит, каждую жертву ударили по голове внезапно, не дав ей понять, что происходит. Из этого напрашивался вывод, что жертвы доверяли убийце, не ожидали от него нападения. А поскольку все они были приезжими и не имели знакомых в Москве, убийца мог быть как-то связан с торговлей лошадьми, которых они собирались купить. Может быть, он нападал на них во время переговоров о покупке? Но для того, чтобы человек стал доверять незнакомцу в чужом городе, да еще и в неспокойное время, мало было просто предложить ему купить коня. Скорее всего, у убийцы у самого должна была иметься лошадь, которую он мог бы показать покупателям, – иначе они не потеряли бы бдительность и не дали так легко расправиться с собой.

Кроме того, следователи обратили внимание на то, как именно были связаны мертвые тела. Человек, который упаковывал их в мешки, несомненно, хорошо умел вязать крепкие узлы и знал, как именно надо согнуть руки и ноги трупа, чтобы он занял меньше места. Узлы, сделанные убийцей, были такими же, какими владельцы лошадей и экипажей связывают порвавшуюся конскую упряжь, и это наводило на мысль, что он может работать извозчиком. А убивать с одного удара и обращаться с трупами преступник мог научиться, забивая домашних животных, значит, возможно, он разводил свиней или еще какой-нибудь скот?

Руководствуясь этими предположениями, а также расположением пустырей и домов, где были найдены трупы, милиция смогла вычислить примерное место обитания убийцы. Это был один из замоскворецких кварталов, где многие жители держали во дворах домашнюю живность, в том числе и лошадей, а некоторые из них еще и подрабатывали извозом. За время расследования было найдено еще несколько мертвых тел в мешках, но каждая из этих находок давала милиционерам новую информацию, благодаря которой им удавалось все больше сужать круг подозреваемых. Тем не менее точно определить, кто же из них был убийцей, по-прежнему было нереально.

Ответ на этот вопрос дала последняя из обнаруженных жертв. Этот убитый тоже был засунут в мешок, но перед этим его голову обмотали детской пеленкой, – видимо, чтобы из нее не капала кровь. Последний кусок мозаики встал на свое место: пеленка означала, что, скорее всего, в доме убийцы недавно родился ребенок. Среди подозреваемых было несколько молодых отцов – оставалось лишь провести обыск в их домах.

Побег через окно

Первая же попытка обыска увенчалась успехом. Милиционеры пришли в один из домов на Шаболовке и объявили хозяевам – супругам Василию и Софье Комаровым, – что ищут улики по делу о продаже самогона. Василий впустил их в дом и дал осмотреть все комнаты, но когда они дошли до чулана, внезапно побежал на второй этаж и выпрыгнул там из окна. Дом был оцеплен, и его постарались задержать, но он вырвался и убежал в неизвестном направлении. В чулане же нашли еще один труп мужчины с пробитой головой. Еще теплый…

Комаров недолго был в бегах; после того как его посчитали одним из главных подозреваемых, милиционеры собрали сведения обо всех его знакомых, и теперь им оставалось только проверить их дома. В одном из этих домов, где жила женщина, у которой Василий покупал молоко, его и нашли. Комаров, впрочем, похоже, и сам понимал, что не сможет долго прятаться, – оказавшись у молочницы, он уселся писать признание в своих преступлениях. Точнее, он обвинял в убийствах своих соседей, а о себе писал, что только помогал им прятать трупы. Именно в этот момент, когда он сочинял это «чистосердечное признание», его и схватили ворвавшиеся к молочнице милиционеры.

Под фальшивой фамилией

После того как Василий Комаров был арестован, слухи о нем стали еще более невероятными. Говорили, что в доме у него нашли множество наволочек, набитых деньгами, которые он отнимал у своих жертв. А сам убийца после того, как ему не удалось свалить вину на соседей, заявил, что убивал только спекулянтов и таким образом приносил пользу советской власти. В качестве доказательства он приводил тот факт, что начал убивать только после начала НЭПа, когда в стране разрешили частное предпринимательство.

На самом деле жертвы Комарова не были ни «спекулянтами», ни особо богатыми людьми. У них были с собой достаточно большие суммы денег, на которые они хотели купить лошадей, и эти деньги убийца действительно присваивал, но никаких запасов в наволочках у него не было. На эти деньги Василий жил, а также покупал водку – он любил выпить, а кроме того, перед убийством пил вместе с будущей жертвой. Именно поэтому ему так легко удавалось расправиться с крепкими здоровыми мужчинами – они действительно доверяли ему, думая, что он хочет продать им свою лошадь, да к тому же были навеселе.

Оказалось также, что Комаров – не настоящая фамилия этого человека. Его звали Василий Терентьевич Петров, и под этим именем он в начале ХХ века отсидел в тюрьме за кражу. Пока он был в тюрьме, его первая жена умерла, и, выйдя на свободу, он женился во второй раз на женщине по имени Софья, вдове, у которой было двое детей от первого брака. Во время Гражданской войны Петров воевал на стороне Красной армии, но побывал в плену у генерала Деникина. Во время следствия он говорил, что после плена сменил имя на Василий Иванович Комаров, чтобы его не расстреляли за это свои, хотя, возможно, причина этого была еще и в его уголовном прошлом.

Так или иначе, но Петров стал жить в Москве под новым именем. Он работал извозчиком и время от времени обворовывал своих пассажиров. У них с Софьей родилось двое детей – младший сын появился на свет в 1923 году, и это его пеленку отец использовал, чтобы замотать кровоточащую голову очередной своей жертвы.

На суде супруги Комаровы говорили, что поначалу Софья ничего не знала об убийствах – муж отсылал ее и детей из дома, когда приводил туда покупателей лошадей. Но в какой-то момент жена узнала, чем он занимается в ее отсутствие, и… не только полностью одобрила его действия, но и стала помогать ему в этом. После того как он увозил из дома трупы, она смывала отовсюду кровь и прятала все остальные улики. Соседи при этом рассказывали, что Василий постоянно бил и жену, и детей и вообще обращался с ними очень грубо, но все они воспринимали такое положение дел как должное.

Раз – и квас!

Видя, что ему не удается выставить себя «борцом с нэпманами», Василий Петров-Комаров попробовал другую тактику – стал изображать сумасшедшего. Несмотря на то, что еще недавно этот человек утверждал, что охотился за спекулянтами, он начал говорить о том, что ему просто интересно было убивать кого попало и что он хотел бы убить «для разнообразия» цыганку или священника. Но и в этом он просчитался. Обследовавшие его психиатры установили, что он был алкоголиком и что у него было не все в порядке с нормальными человеческими эмоциями – в наше время его назвали бы социопатом, – однако объявили, что он полностью отдавал себе отчет в своих действиях. То же самое они сказали и о помогавшей ему убивать Софье Комаровой. Как ни трудно поверить в такое, но оба супруга, хладнокровно убившие как минимум 33 человека, были абсолютно вменяемы.

На последних судебных заседаниях Василий уже не пытался играть какие-то роли и превратился в самого себя – безразличного к чужим страданиям, хладнокровного преступника, который мог с одинаковым равнодушием убить и животное, и человека. В очередной раз отвечая на вопрос, зачем он убивал, он сказал, что работа извозчика давала ему достаточно денег, чтобы кормить себя и семью, но недостаточно, чтобы покупать водку, так что на отобранные у убитых деньги он пьянствовал. А еще Петров добавил, что после того, как бил своих жертв по голове, обычно приговаривал: «Раз – и квас!»

Процесс над Василием и Софьей завершился в 1923 году – их приговорили к расстрелу, и в тот же год приговор был приведен в исполнение.

На заседаниях суда над Комаровыми бывало множество людей, и во время перерывов в коридорах можно было услышать их непонимающие возгласы: «Что за зверь?! Как можно быть таким зверем?!» Но присутствовавший на суде Михаил Булгаков – в то время еще не всемирно известный писатель, а просто публицист – позже возразил этим людям в своем очерке «Комаровское дело»: «Он не зверь, но и ни в коем случае не человек».

Дата публикации: 5 августа 2019