Фанни круто попала
КРИМИНАЛ
Фанни круто попала
Сергей Леонов
журналист
Санкт-Петербург
51902
Фанни круто попала
Фото с места преступления. Следственный эксперимент. 1918 год

30 августа 1918 года произошло весьма неординарное событие – покушение на главу советской России, вождя всех трудящихся Владимира Ильича Ленина. Такие события навсегда остаются в памяти властей предержащих, заставляя до бесконечности увеличивать длину кортежей и предпринимать иные, не менее радикальные меры обеспечения собственной безопасности.

В 1918 году Ленину на митингах приходилось выступать практически ежедневно. Рабочие голодали. И у них к новой власти возникали волне резонный вопрос: если новая власть защищает народные интересы, то почему же обычные люди стали жить хуже, чем при царском режиме? Митинги были открытыми. То есть в прямом смысле слова: ворота заводов распахивались настежь, чтобы любой желающий мог послушать обещания главы государства.

День 30 июля у Ленина намечался достаточно плотным. Сначала прием в Совете нaродных комиссaров, затем совещание, за ним митинг на бывшей Хлебной бирже (ныне Спартаковская площадь, дом 9/1), потом митинг на бывшем заводе Михельсонa (ныне Московский электромеханический завод имени Владимира Ильича), вечером до глубокой ночи – зaседание Советa нaродных комиссaров...

На завод Михельсона автомобиль с Лениным и его личным водителем Степаном Казимировичем Гилем прибыл в седьмом часу вечера. Ленина ждали. В обширном грaнaтном цехе собралось несколько тысяч человек. Председатель Совнаркома вышел из автомобиля и в одиночку нaпрaвился в цех – охраны он не признавал, а встречать у входа почему-то никто не вышел. Водитель развернул машину и поставил ее к выезду со двора, шaгaх в десяти от входа в цех.

Из выступления В. И. Ленина:

«Нас, большевиков, постоянно обвиняют в отступлении от девизов равенства и братства. Объяснимся по этому поводу начистоту…
Возьмем Америку, самую свободную и цивилизованную. Там демократическая республика. И что же? Нагло господствует кучка не миллионеров, а миллиардеров, а весь народ – в рабстве и неволе. Если фабрики, заводы, банки и все богатства страны принадлежат капиталистам, а рядом с демократической республикой мы видим крепостное рабство миллионов трудящихся и беспросветную нищету, то спрашивается: где тут ваше хваленое равенство и братство? Нет! Где господствуют «демократы» – там неприкрашенный, подлинный грабеж. Мы знаем истинную природу так называемых демократий... Этому натиску хищника должно быть противопоставлено революционное действие, революционное творчество. Правда, очень трудно в такое исключительное время провести объединение, в особенности крестьянских революционных элементов, но мы верим в творческую силу и социальный пыл авангарда революции – фабрично-заводского пролетариата. Рабочие же прекрасно сознавали, что, покуда будут жить в умах феерии о демократической республике и Учредительном собрании, до тех пор по-прежнему будут тратиться 50 миллионов рублей ежедневно на пагубные для них военные цели, до тех пор они никогда не увидят выхода из капиталистического гнета. Поняв это, рабочие создали свои Советы.
Точно так же реальная, подлинная жизнь научила рабочих понимать, что, пока помещики великолепно устроились в дворцах и волшебных замках, до тех пор свобода собраний является фикцией и означает свободу собираться разве на том свете. Согласитесь, что обещать свободу рабочим и одновременно оставлять дворцы, землю, фабрики и все богатства в руках капиталистов и помещиков не пахнет что-то свободой и равенством. У нас же один только лозунг, один девиз: всякий, кто трудится, тот имеет право пользоваться благами жизни. Тунеядцы, паразиты, высасывающие кровь из трудящегося народа, должны быть лишены этих благ. И мы провозглашаем: все – рабочим, все – трудящимся!
Мы знаем, как все это трудно провести, знаем бешеное сопротивление со стороны буржуазии, но верим в конечную победу пролетариата, ибо, раз он мог выйти из чудовищных бедствий военной империалистской грозы и водрузить на развалинах разрушенного им здания – здание социалистической революции, он не может не победить».

Такое впечатление, что за последние сто лет в России вообще ничего не изменилось. Ну, разве что появилось телевидение.

Речь, как и ожидалось, закончилась бурными овациями. Магия личности была велика. Пожимая руки восторженным рабочим, Ленин направился к автомобилю.

Степан Казимирович Гиль, личный водитель Ленина:

«Несколько минут спустя ко мне приблизилaсь женщинa в коротком жaкете, с портфелем в руке. Онa остaновилaсь подле сaмой мaшины, и я смог рaссмотреть ее. Молодaя, худощaвaя, с темными возбужденными глaзaми, онa производилa впечaтление не вполне нормaльного человекa. Лицо ее было бледно, a голос, когда она зaговорилa, едва заметно дрожал.
– Что, товарищ, Ленин, кaжется, приехaл? – спросилa онa.
– Не знaю, кто приехaл, – ответил я.
Онa нервно зaсмеялaсь и скaзaлa:
– Кaк же это? Вы шофер и не знaете, кого везете?
– А я почем знaю? Кaкой-то орaтор – мaло ли их ездит, всех не узнaешь, – ответил я спокойно.
Я всегдa соблюдaл строжaйшее прaвило: никогдa никому не говорить, кто приехaл, откудa приехaл и кудa поедем дaльше. Онa скривилa рот и отошлa от меня. Я видел, кaк онa вошлa в помещение зaводa…
Спустя примерно час… во дворе появилaсь большaя толпa нaродa, впереди нее шел Влaдимир Ильич. Я взялся зa руль и постaвил мaшину нa скорость, чтобы можно было двинуться в любую секунду.
Нaпрaвляясь к мaшине, Влaдимир Ильич оживленно… рaзговaривaл с двумя женщинaми. Речь шлa о провозе продуктов. Я хорошо рaсслышaл его словa:
– Совершенно верно, есть много неправильных действий зaгрaдительных отрядов, но это все, безусловно, устранится.
Рaзговор этот длился две-три минуты… Когдa Влaдимир Ильич хотел сделать последние шаги к подножке машины вдруг рaздaлся выстрел.
Моментaльно повернул я голову по нaпрaвлению выстрелa и увидел женщину – ту сaмую, которaя чaс нaзaд рaсспрaшивaлa меня о Ленине. Онa стоялa с левой стороны мaшины, у переднего крылa, и целилaсь в грудь Влaдимирa Ильичa.
Рaздaлся еще один выстрел. Я мгновенно зaстопорил мотор, выхвaтил из-зa поясa нaгaн и бросился к стрелявшей. Рукa ее былa вытянутa, чтобы произвести следующий выстрел. Я нaпрaвил дуло моего нaгaнa ей в голову. Онa зaметилa это, рукa ее дрогнулa и в ту же секунду рaздaлся третий выстрел. Третья пуля, кaк потом выяснилось, попaлa в плечо одной из стоявших тaм женщин…»

После этого события начали развиваться стремительно. В толпе раздался полагающийся моменту истошный женский крик «Ленина убили!», стрелявшая бросила пистолет на землю, повернулась и побежала к выходу с завода. Толпа бросилась за ней. Водитель, как был со стволом в руке, закрыл тело Ленина собой и чуть не пристрелил представителей заводского комитета, прибежавших на выстрелы.

Ленин был в сознании. Его подняли на ноги и посадили в автомобиль. Вскоре машина остановилась у Кремля. Ленин самостоятельно дошел до своей кремлевской квартиры и только в спальне рухнул на кровать. Приглашенный к раненому известный московский хирург профессор Владимир Михайлович Минц (погибнет в 1944 году в Бухенвальде) диагностировал два проникающих пулевых ранения – в руку и шею.

Из показаний тов. А. Винокурова, врача и наркома. 31 августа. Москва. Кремль:

«Мне пришлось одному из первых оказать медицинскую помощь тов. Ленину. Это было около 9 часов вечера, когда с другими товарищами поджидал открытия заседания Совнаркома. С криками «доктора, доктора» вбежала к нам одна из товарищей служащих. Я видел Ленина на кровати с окровавленной рукой. Он имел силы сам подняться на третий этаж и шутить «подкузьмили мне руку». Нельзя было думать, что наш славный вождь находится в смертельной опасности.
Сейчас же мною была оказана первая помощь и вызваны наши врачи-коммунисты: товарищ Семашко, Обух, Бонч-Бруевич, Вейсборд и хирурги специалисты проф. Розано и Минц.
Ранение оказалось несравненно тяжелее, чем это казалось на первый взгляд. Одна пуля, произведя перелом плечевой кости, застряла вверху у лопатки. Но другая пуля прошла через шею, задев верхушку левого легкого и вызвав внутренне кровотечение в область плевры. Только каким-то чудом пуля не задела важных для жизни органов, проходящих в этом месте в области шеи – крупных кровеносных сосудов и нервов, поражение коих влечет неминуемую смерть. Ночь прошла в тревоге ввиду нарастающего кровоизлияния и упадка сил. Но могучее сердце могучего борца за дело пролетариата и беднейшего крестьянства устояло в борьбе со смертельной опасностью, и уже к утру можно было сказать, что опасность миновала. А вечером второго дня тов. Ленин уже шутил с лечащими врачами.
Пролетариат и беднейшее крестьянство могут быть уверены, что лечение и уход за их дорогим вождем находится в руках надежных товарищей врачей-коммунистов и лучших специалистов».

Женщине, которая покушалась на жизнь главы государства, почти удалось, смешавшись с толпой, скрыться. На улице ее поджидала конная повозка (рысак). Помогли мальчишки. Они бежали следом и показывали на нее пальцем.

Из материалов уголовного дела:

«Каплан бросилась к воротам (от автомобиля до ворот 8 саженей, 2 фунта); была задержана только благодаря пролетарским детям, не растерявшимся, подобно взрослым, и побежавшим вслед стрелявшей с криком: она стреляла в Ленина».

Из показании помощника военного комиссара 5-й Московской Советской пех. дивизии Батулина:

«…Позади себя я увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила мое внимание. Она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного… Я обыскал ея карманы и, взяв ея портфель и зонтик, предложил ей идти за мной. В дороге я ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на тов. Ленина: «Зачем вы стреляли в товарища Ленина?», на что она ответила: «А зачем вам нужно это знать?», что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на товарища Ленина… Боясь, как бы ее не отбили из наших рук лица, ей сочувствующие, и ея единомышленники, как бы над ней не было проведено толпой самосуда, я предложил находившимся в этой толпе и имевшим оружие милиционерам и красноармейцам сопровождать нас. А товарищи рабочие, по большей части рабочая молодежь, образовали цепь, которая сдерживала толпу народа, требовавшую смерти преступнице. В военном комиссариате Замоскворецкого района эта женщина на допросе назвала себя Каплан и призналась в покушении на товарища Ленина».

Через час она уже давала показания.

Фанни Ефимовна Каплан (она же Фейга Хаимовна Ройтблат), 28 лет, родилась в Волынской губернии в семье учителя еврейской начальной школы, профессиональная революционерка, кличка Дора. После Февральской революции амнистирована вместе со всеми политзаключенными. В Ленина стреляла по личным убеждениями – считала его предателем революции.

Из материалов уголовного дела.
Допрос 1918 года августа 30 дня 11 часов 30 минут вечера:

«Я – Фаня Ефимовна Каплан, под этим именем я сидела в Акатуе. Это имя я ношу с 1906 года. Я сегодня стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному убеждению. Сколько раз я выстрелила – не помню. Из какого револьвера я стреляла, не скажу, я не хотела бы говорить подробности. Я не была знакома с теми женщинами, которые говорили с Лениным. Решение стрелять в Ленина у меня созрело давно. Жила раньше не в Москве, в Петрограде не жила. Женщина, которая тоже оказалась при этом событии раненой, мне раньше не была абсолютно знакома. Стреляла в Ленина я потому, что считала его предателем революции и дальнейшее его существование подрывало веру в социализм. В чем это подрывание веры в социализм заключалось, объяснить не хочу. Я считаю себя социалисткой, сейчас ни к какой партии себя не отношу. Арестована я была в 1906 году как анархистка. Теперь к анархистам себя не причисляю. К какой социалистической группе принадлежу сейчас, не считаю нужным сказать. В Акатуй я была сослана за участие во взрыве бомбы в Киеве».

Из материалов уголовного дела:

«Двадцать восемь лет. Останавливалась, где приходилось. Родом из Волынской губернии. Каторжанкой сидела в Акатуе, анархистка. Меня задержали у входа на митинг. Ни к какой партии не принадлежу. Я стреляла в Ленина, потому что считаю, что он предатель, и считаю, чем дольше он живет, он удаляет идею социализма на десятки лет. Я совершила покушение лично от себя».
Показания Фаня Каплан подписать отказалась.
Председ. Москов. Революц. Трибунала А. Дьяконов.
Уточнение: Каплан просила исправить, что она не анархистка, а лишь сидела в Акатуе как анархистка».

Из материалов уголовного дела:

«Приехала я на митинг часов в восемь. Кто мне дал револьвер, не скажу. У меня никакого железнодорожного билета не было. В Томилино я не была. У меня никакого билета профессионального союза не было. Давно не служу. Откуда у меня деньги, я отвечать не буду. Я уже сказала, что моя фамилия Каплан одиннадцать лет. Стреляла я по убеждению. Я подтверждаю, что я говорила, что приехала из Крыма. Связан ли мой социализм со Скоропадским, я отвечать не буду. Я никакой женщине не говорила, что «для нас неудача». Я не слыхала ничего про организацию террористов, связанную с Савинковым. Говорить об этом я не хочу. Есть ли у меня знакомые среди арестованных Чрезвычайной Комиссией, не знаю. При мне никого из знакомых в Крыму не погибло. К теперешней власти на Украине отношусь отрицательно. Как отношусь к Самарской и Архангельской власти, не хочу отвечать».
Допрашивал наркомюст Курский».

Из материалов уголовного дела.

«Фаня Ефимовна Каплан, под этой фамилией жила с 1906 года. В 1906 году я была арестована в Киеве по делу о взрыве. Тогда сидела как анархистка. Взрыв произошел от бомбы, и я была ранена. Бомбу я имела для террористического акта. Судилась я военно-полевым судом в гор. Киеве, была приговорена к вечной каторге. Сидела в Мальцевской каторжной тюрьме, а потом в Акатуе. После революции была освобождена и приехала в Читу. Потом в апреле приехала в Москву. В Москве я остановилась у знакомой каторжанки, с которой вместе приехала из Читы, и остановилась на Большой Садовой, дом 10, кв. 5. Прожила там месяц, а потом поехала в Евпаторию, санаторию для политических амнистированных. В санатории я пробыла два месяца, а потом поехала в Харьков на операцию. После поехала в Симферополь и прожила там до февраля 1918 года.

В тюрьме мои взгляды оформились, я сделалась из анархистки социалисткой-революционеркой. В своих взглядах я изменилась потому, что попала в анархисты очень молодою. Октябрьская революция застала меня в Харькове, в больнице. Этой революцией я была недовольна – встретила ее отрицательно. Я стояла за Учредительное собрание и сейчас стою за это. Мои родители в Америке, они уехали в 1911 году. Имею четырех братьев и трех сестер. Все они рабочие. Отец мой – еврейский учитель. Воспитание я получила домашнее. Занималась в Симферополе как заведующая курсами по подготовке работников в волостные земства. Жалованья я получала на всем готовом 150 рублей в месяц. Самарское правительство принимаю всецело и стою за союз с союзниками против Германии. Стреляла в Ленина я. Решилась на этот шаг еще в феврале. Эта мысль у меня назрела в Симферополе, и с тех пор я начала подготавливаться к этому шагу».
Допрашивал Петерс».

Ленин после покушения выжил. И через три недели снова выступал на том же заводе.

«18 сентября 1918 года. 8 часов вечера.
Температура нормальная. Пульс хороший. От кровоизлияния в левую плевру остались небольшие следы. Со стороны перелома осложнений нет. Повязка переносится хорошо. Положение пуль под кожей и отсутствие воспалительных реакций позволяет отложить удаление их до снятия повязки. Владимиру Ильичу разрешено заниматься делами.
Врачи:
Минц, Мамонтов, Розанов, Вейсборд, Баранов.
На основании этого бюллетеня и моего хорошего самочувствия покорнейшая моя лично просьба не беспокоить врачей звонками и расспросами.
В. Ульянов (Ленин)».

Каплан расстреляли без суда и практически без следствия на территории Кремля.

Мальков Павел Дмитриевич, комендант Кремля:

«Во двор Авто-Боевого отряда вели широкие сводчатые ворота. Этот двор, узкий и длинный, со всех сторон замыкали высокие, массивные здания, в нижних этажах которых находились обширные боксы, где стояли машины. Налево от ворот двор кончался небольшим, чуть изогнутым тупичком. Я велел начальнику Авто-Боевого отряда выкатить из боксов несколько грузовых автомобилей и запустить моторы, а в тупик загнать легковую машину, повернув ее радиатором к воротам. Поставив в воротах двух латышей и не велев им никого впускать, я отправился за Каплан. Через несколько минут я уже вводил ее во двор Авто-Боевого отряда.
К моему неудовольствию, я застал здесь Демьяна Бедного (он же Ефим Алексеевич Придворов, советский поэт), прибежавшего на шум моторов. Квартира Демьяна находилась как раз над Авто-Боевым отрядом, и по лестнице черного хода, о котором я забыл, он спустился прямо во двор. Увидев меня вместе с Каплан, Демьян сразу понял, в чем дело, нервно закусил губу и молча отступил на шаг. Однако уходить он не собирался. Ну что же! Пусть будет свидетелем...
– К машине! – подал я отрывистую команду, указав на стоящий в тупике автомобиль.
Судорожно передернув плечами, Фанни Каплан сделала один шаг, другой... Я поднял пистолет... Было 4 часа дня 3 сентября 1918 года. Возмездие свершилось. Приговор был исполнен».

Труп Каплан Мальков и Демьян Бедный сожгли на территории Кремля, запихав в бочку с бензином...

P. S.
КРАСНЫЙ ТЕРРОР

5 сентября 1918 года после убийства начальника Петроградской ЧК Моисея Урицкого и покушения на Ленина Совет народных комиссаров РСФСР принял Декрет о красном теppоpе.

«Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад председателя Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности о деятельности этой Комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним той меры.
Народный комиссар юстиции Д. Курский.
Народный комиссар по внутренним делам Г. Петровский.
Управляющий делами Совета народных комиссаров Вл. Бонч-Бруевич».

В первый день красного террора в Петрограде расстреляли 900 человек. Половину из них – за убийство Володарского, половину за Урицкого.
На следующий день, 6 сентября, в «Красной газете» начали публиковаться списки заложников...

Красная газета, 1918 год:

«Ниже печатается список арестованных правых эсеров и белогвардейцев и представителей буржуазии, которых мы объявляем заложниками. Мы заявляем, что, если правыми эсерами и белогвардейцами будет убит еще хоть один из советских работников, ниже перечисленные заложники будут расстреляны».

В этом списке велики князья, бывшие министры, банкиры, купцы всех гильдий, бывший начальник милиции Петрограда, офицеры, прапорщики, студенты, фабриканты, ювелиры, бывшие владельцы газет и типографий, бывший командир кавалерийского корпуса, гардемарины, бывшие полицейские….

В 1918 году были расстреляны 10 500 бывших полицейских офицеров и 48 500 бывших полицейских агентов. Такое бездумное расходование профессионалов очень скоро скажется на изменении криминогенной обстановки. Страну захлестнет волна бандитизма.


12 сентября 2019


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8257991
Александр Егоров
929688
Татьяна Алексеева
763275
Татьяна Минасян
317639
Яна Титова
242539
Сергей Леонов
215369
Татьяна Алексеева
178387
Наталья Матвеева
174987
Валерий Колодяжный
169528
Светлана Белоусова
156979
Борис Ходоровский
154992
Павел Ганипровский
130451
Сергей Леонов
111883
Виктор Фишман
95531
Павел Виноградов
91978
Наталья Дементьева
91521
Редакция
84673
Борис Ходоровский
83116
Станислав Бернев
75659