Психология войны
ЯРКИЙ МИР
«Секретные материалы 20 века» №12(502), 2018
Психология войны
Семен Сретенский
журналист
Санкт-Петербург
2447
Психология войны
Устаревшая кавалерия прекрасно показала себя во время Великой Отечественной

Сейчас практически все значимые новости в мире посвящены бряцанью оружием. Любое событие неизменно рассматривается с точки зрения войны. Особенно если учитывать весь комплекс этого понятия: гибридные войны, торговые войны, информационные войны, спортивные, в конце концов. И, как ни крути, хочется понимания: насколько реальна угроза третьей мировой.

Множество экспертов оценивает, например, соотношение вооружений: чьи бомбы ядренее, самолеты летательнее, подводные лодки глубоководнее. Другие сравнивают, в чьей дипломатической ноте больше желчи и насколько она ядовитее. Все это, безусловно, дело нужное. Только стоит вспомнить еще и то, что для начала любой войны нужны причины и повод, а также наличие технологических возможностей и соответствующего боевого духа. Причем все они, разве что за исключением повода, являются сложным многокомпонентным набором факторов. И огромную роль здесь играют психологические аспекты. А вот о них зачастую забывают или рассматривают их очень отрывочно.

Когда запахло порохом

Причиной войны в абсолютно подавляющем большинстве случаев является грабеж. Или, как принято мило камуфлировать этот мотив, экономические интересы. Конечно, это все сдабривается моральным императивом в том или ином объеме в зависимости от потребностей ситуации (как в кулинарии: соль и специи добавьте по вкусу). То есть какой-нибудь конунг, начиная войну, мог просто своим воинам сказать: они богатые, и этого уже было достаточно. Но мог сопроводить и моральным оправданием, любым, опять же по вкусу — кому мила петрушка, кому чеснок, а кому болгарский перец. Это еще и необходимо для поднятия боевого духа своих воинов — о важности данного критерия поговорим чуть позже.

Понятно, что с развитием цивилизации моральное оправдание для начала войны стали более утонченными: союзнический долг, освобождение братьев (сестер, рабов, угнетенных без демократии, утомленных солнцем — нужное подчеркнуть). Но если смотреть в корень, то чаще всего моральный аспект сводится к простой формуле (опять же на уровне конунгов) — они нам в борщ плюнули. И кстати, это совершенно не смешная причина, по сути, именно она сыграла огромную роль в начале Второй мировой войны.

Ведь страны-победительницы в Первой мировой не смогли вовремя остановиться (с моральной точки зрения) и поставили в слишком униженное положение сразу два крупнейших государства Европы — Германию и СССР. Причем еще «тевтонцам» насадили Веймарскую республику, сильно напоминающую российское правительство 90-х годов, особенно их первой половины. В общем, англосаксы и их сторонники сделали все, чтобы на побежденных территориях вызрело желание накачать мышцы и выбить пару-тройку «лишних» зубов таким победителям, так сказать, для восстановления былого статус-кво.

Вот только одно дело, когда с такими проблемами разбираются пацаны на заднем дворе школы, и совершенно другое, когда так ведут себя государства: тогда проливаются даже не моря, а океаны крови… Но еще хуже, что опыт, даже полученный такой чудовищной ценой, не используют. И совсем страшно, когда рулят те, кто не способен учиться на чужом опыте, чужих ошибках.

Кстати, недавно президент Франции Эммануэль Макрон сказал, что Владимир Путин «мечтает вернуть России ее величие» и «преодолеть унижение, вызванное распадом СССР и падением Берлинской стены». Очень примечательное заявление! Начнем с унижения. Вряд ли Чехия и Словакия чувствуют себя униженными из-за разделения их общей страны. Но Россия чувствует. Почему? Потому что ее унижали! Если бы этого не было, не было бы и нынешнего конфликта. Опять же: «вернуть было величие» — не создать, а вернуть, причем вернуть то, что было с унижением отнято! Вот только дело не в том, что такие чувства и такие желания есть у Путина, а в том, что такую его позицию полностью разделяют многие десятки миллионов граждан нашей страны. Не пытайтесь поставить на колени большой народ, известно же, что не надо загонять в угол даже кошку. Из крупного государства не надо делать страну-изгоя (еще раз припомним уроки последствий Первой мировой). Но когда в страны-изгои пытаются превратить сразу несколько очень значимых государств — это уже за гранью глупости. Ведь становится неизбежным их объединение против общего врага, что уже угрожает не войной, а апокалипсисом.

И повод, сын ошибок трудных

Чем сложнее становится мир (включая и развитие информационных технологий), тем более интересным фактором становится повод — как старт для начала войны. Причем именно интересным и показательным, а не в смысле «значимым». Так, выстрелы в Сараево в 1914 году сами по себе ничего не значили. Все равно тогда бы сцепились, просто убийство — это красиво и гордо звучит в качестве оправданности дальнейших военных действий.

Это так же, как в мультфильме «Ну, погоди!», — бегуны на старте, волк хлопает бумажным пакетом, все бегут. А то, что пистолет судьи промолчал, уже никого не волнует. Война — не спорт, фальстарт не объявишь, когда есть готовность всех сторон. Тут, что называется, чиха достаточно. Представьте, две армии на изготовку друг перед другом. С одной стороны кто-то громко чихнул, кто-то от неожиданности нажал на спусковой крючок, застрочили пулеметы, полетели гранаты, заговорила артиллерия… И в конце только черный ворон кружит, как в той песне.

В общем, пока потрясают пробирками и фейковыми фильмами, у человечества есть шанс — ведь это значит, что ищут удобные, «красивые» поводы, что, в свою очередь, свидетельствует о еще не полной готовности начать военные действия. Впрочем, такая ситуация не умаляет реальности угрозы.

Оружие — просто инструмент

Одним из важнейших атрибутов для начала войны является сила, дающая ее обладателю уверенность (или самоуверенность). При этом техническая мощь — фактор не абсолютный, а относительный. Он связан и с соотношением сторон, а также со способами и местом применения.

Представим ситуацию, когда с одной стороны конфликта сто автоматчиков с поддержкой нескольких танков (ресурс огнестрельного оружия будем считать неограниченным), с другой стороны несколько тысяч воинов с луками, дротиками и копьями. Если все это будет происходить «в чистом поле» — на просторах степей, никакой войны, собственно, не случится: одна из сторон будет уничтожена, возможно даже не успев сделать прицельного выстрела. А вот если столкновение произойдет в условиях джунглей наподобие дебрей Амазонки, то вполне вероятно, что аборигены вырежут, как котят, более цивилизованных автоматчиков, а заглохшие в болотах танки будут многие десятилетия гнить, оставляя ржавые разводы на поверхности воды.

Поэтому вопрос не только упирается в оснащенность противоборствующих сторон, но и в эффективность применения сил и средств. Так, можно вспомнить факты из реальной истории — опыта Великой Отечественной войны. В 1941-м у нас бросали конницу против армад фашистских танков — лихо, по-ворошиловски и по-буденновски, с шашками наголо. Цвет кавалерии тогда положили ни за что ни про что. Но потом, взявшись за ум, очень достойно использовали конницу, которая и города освобождала, и целые регионы. Кстати, и танковые подразделения потом громила, что называется, «на раз».

Дело в том, что, когда всадники имеют возможности маневрировать и не совершают самоубийственную лобовую атаку, танкам достаточно сложно противостоять им. Попробуй из пушки поймать в прицел стремительную фигуру, которая к тому же все время меняет направление движения. А ведь счет времени идет чуть ли не на секунды (на подлет конницы при фланговом ударе порой требовались одна-две минуты), потом уже летят противотанковые гранаты. Всадники, прикрываясь бортами уничтоженных машин, добивают остальные. Так эскадрон выводил из строя десяток вражеских танков. Конечно, подобных операций было немного, но тем не мене они были.

В общем, если кто-то надеется на победу только за счет более высокого уровня оружия, он глубоко ошибается. Ведь оружие — это просто инструмент, необходимо еще знать, когда и что использовать, уметь владеть им, и, в конце концов, мочь его применять. Простое пояснение: вот мастер-краснодеревщик, у него набор прекрасных инструментов, а правая рука парализована. Он знает что и как, ему есть чем, вот только не может применить ни свои навыки, ни свое «железо».

Не думайте о духе свысока

Конечно, поскольку в армии здоровые люди, такая «немощь» переходит в чисто психологический фактор. Упрощенно говоря, когда руки дрожат и ствол не навести на цель или когда абсолютно нет желания нажать на спусковой крючок.

Опять же стоит привести гипотетический пример. Представим две армии, примерно одинаковые по численности и качеству-объему вооружения. Вот только у солдат одной из них нет ни малейшего желания идти в атаку и вообще воевать. Понятно, их верховное командование знает об этом, так что позади цепочек бойцов пустят какой-нибудь броневичок с пулеметами на башне — с простой и знакомой задачей: расстреливать своих, тех, кто показал спину врагу. А что будет, если подгоняемые ими солдаты побегут на противника да, дружно покидав свое оружие, поднимут руки?.. Заградотряды много не навоюют, даже если вообще примут бой. Так что морально-психологический аспект крайне важен, скорее всего, без соответствующего боевого духа любая война становится невозможной. Даже при наличии всяческого оружия.

Наверное, именно с учетом этого фактора в начале 1990-х годов заморские (точнее, заокеанские) защитники нашей демократии сделали так, что слово «патриот» в русском языке стало ругательством. То есть нашим американским и прочим натовским «друзьям» показалось мало вывоза секретной военной документации, уничтожения оборонных предприятий, они еще и с духом воевали. А в офицеров тогда как толпа плевала?! К счастью, народ быстро опомнился.

Ведь совершенно очевидно: если в народе нет любви к Родине, не будет и страны. Можно не любить государство — властную надстройку над Родиной, ее можно презирать и даже ненавидеть правящий класс, это все не раз было в истории. Но народ, отказавшийся от своей страны, обязательно сначала превращается в население, этакое поголовье стада, а потом неизбежно растворяется в других этносах. Другое дело, что патриотизм — вещь очень сложная. И в любую гражданскую войну патриоты прекрасно сносят друг другу головы.

Стоит учесть и то, что патриотизм — лишь один из компонентов боевого духа и его наличие совсем не гарант победы в сражении. Крайне важным залогом военного успеха служит такой психологический фактор, как способность «держать удар». Впрочем, это качество является необходимым практически для любого успеха, включая и мирную жизнь. То есть, невзирая на лишения и потери, сжав зубы, изо всех сил добиваться поставленной цели.

Кто как держит удар

Для армии одним из критериев этой способности является показатель деморализующих потерь — процент погибших сослуживцев, после которого воинская часть перестает быть боевой единицей и превращается в стадо напуганных особей. У таких смелых сейчас американцев, кстати, этот показатель находится на крайне низкой, можно сказать, позорной отметке. Фактически достаточно одного-двух убитых, чтобы взвод запросился «домой к мамочке». «Славное» плаванье их «Кука» по Черному морю прекрасное тому подтверждение. Там даже и потерь не было, только крылышками наш самолет блеснул, а на корабле стремительно выросло число «пацифистов» — тех, кто при первой же возможности ушел в отставку.

Для сравнения: показатель деморализующих потерь по тем же данным в российской армии на порядок выше — на уровне трети состава. У фаталистичных китайцев еще больше — их боевой дух не поколеблет лишь гибель двух третей солдат. При этом надо учитывать, что эти данные получены достаточно умозрительным (хотя и научным) путем и отражают относительно короткий текущий период. При этом оценивается не история побед и поражений, а настроенность тех, кто именно сейчас носит погоны. Это во-первых. А во-вторых, подобные показатели по сути своей переменчивы. И изменяться они могут не только по отношению к «части номер такой-то», но и к каждому из отдельных бойцов. Тут как никогда оказывается важным и личность командира, и позиция так называемого неформального лидера. То есть в практически одинаковой боевой обстановке почти одинаковые воинские подразделения могут поступить совершенно по-разному. Два-три паникера — и взвод побежит, бросая оружие, один герой, поднявший бойцов в атаку, — и противник разбит, а высота взята. Жизнь все-таки не компьютерная игрушка, где все юниты одного класса идентичны, на войне идентичности не бывает.

Тем не менее все подобные психологические подвижки имеют свой диапазон возможного, имеется в виду — при расчете масс: один человек может в относительно короткие сроки измениться как угодно. А вот дивизия не может. Поэтому все будет зависеть от того базового мировоззрения, которое им заложено в голову. Упрощенно говоря, отара овец не поведет себя, как прайд львов. Конечно, в армии редко встречаются подразделения овец (хотя, увы, бывают)… Американские же солдаты часто напоминают стаю шакалов а-ля Табаки. То есть выпендриваются, ощущая за собой поддержку Шерхана в виде пресловутого Шестого флота или других высокотехничных подразделений — не важно; главное, ударит с небес гром и молния да испепелит тех, кто плюнул ему на сапог. А это значит, что они сейчас просто не способны нести такие потери, какие американская армия несла во Вьетнаме, точнее, не готовы к такому сопротивлению, какое им оказали вьетнамцы. Ведь совершенно не на пустом месте возникли шуточки, что, если американских десантников оставят без сока и туалетной бумаги, они не смогут воевать.

Другое дело, что все эти факторы играют роль лишь в условиях ограниченного военного конфликта. К несчастью, нас сейчас втягивают не в войну, а в Армагеддон. Чтобы попробовать понять, почему так происходит, надо рассмотреть еще несколько важных психологических моментов.

Психиатрия атакует

Начать эту тему стоит с некоторых «мелочей», которые, как пазлы, собирают фон происходящего. Подобным принципом пользуются художники, создавая сначала дальний план и лишь потом переходя к ближнему — главным объектам. Но при этом стоит учесть, что даже те, кто выступает единым фронтом, действуют, руководствуясь разными мотивами. Взять хотя бы американских «ястребов». Всю их палитру психотипов, наверное, вообще перечислить невозможно, но какие-то особо примечательные направления стоит рассмотреть повнимательней.

Так, блистательным пятном (этаким картинным облачком) выглядит сенатор Джон Маккейн и иже с ним. Дело не в том, что есть или нет у него причины для нелюбви к России, а в том, что он до последнего времени реально влиял на политику огромного государства. И при этом он уже был психически больным человеком! Ведь опухоль мозга, которой он страдает, выявляется далеко не сразу. Но в поведении последствия такой опухоли проявятся гораздо раньше. То есть мы имеем агрессивного неадеквата, который проталкивал всякие законопроекты и поправки, влияющие в том числе и на международную деятельность огромной, вооруженной до зубов империи! Причем Маккейн там не выглядел дурачком-клоуном. Наоборот, у него была серьезная группа поддержки. Кстати, интересно, после постановки диагноза такому выдающемуся политику остальным «мозги просветили» или там еще десяток-другой невыявленных клиентов для соответствующих клиник осталось?..

У войны женское лицо

Другим важным моментом является, как это ни выглядит странным на первый взгляд, гендерный признак. Да, когда-то Алесь Адамович написал, что «у войны не женское лицо». Не берусь спорить с мэтром, только думаю, что как раз все наоборот: у войны женское лицо. Именно поэтому она оказывается притягательной столь для многих. Впрочем, скорее лицо войны — это лицо шемякинского сфинкса: с одной стороны красота молодости, а с другой — оскал черепа.

В общем-то, как ни крути, в чем в большем числе стран женщинам давали право избирать, тем кровопролитней становился мир. Да, представительницы прекрасного пола всегда идут в политику под девизами, что они несут доброту, справедливость, материнскую опеку, в конце концов. Вот только практически всегда их реальные действия отличаются агрессивностью и милитаризмом. Взять хотя бы съемку Клинтон, когда она просматривает кадры изуверского убийства Каддафи, как она смеется, как восторженно кричит, как в ладоши хлопает! Конечно, можно справедливо сказать, что это иллюстрация к предыдущему пункту — о Маккейне… Но женская агрессивность, как говорится, все-таки имеет место быть.

Безусловно, мужчины изначально склонны к дракам и силовым единоборствам. Это просто очевидное и неизбежное следствие самой природы. Млекопитающие от медведей до лосей кроваво разбираются, кто из них круче, глухари на токовище бьются грудью до крови. Бьются между собой даже рыбы, а ведь они холоднокровные! К слову, в природе нет такого, чтобы самец сожрал свою самку, а вот наоборот бывает — одна черная вдова чего стоит.

Возвращаясь к противоборствам людей, мужчины придумали для них правила: от деревенских увальней, что бьются до первой крови, до дворян со сложными, почти ритуальными дуэлями. Достаточно непростые правила поединков есть и у животных, тех же глухарей. А вот заботливая и ласковая медведица демонтирует на лоскуты кого угодно, если ей покажется, что есть угроза ее детенышам. Она даже задумываться не будет о реальности угрозы и каких-то правилах. Поведение самца-медведя в драке далеко не столь однозначно.

Причем женщина-политик — это отдельный психотип, в котором гипертрофированы наиболее жесткие черты. Поэтому мало того что от таких персонажей, как Тереза Мэй, не стоит ожидать мягкости и доброты, но когда их количество на мировой арене достигает определенного предела, угроза войны резко возрастает. Как угроза взрыва парового котла при превышении давления.

Конечно, все психологические аспекты войны рассмотреть сразу невозможно. Но хочется упомянуть еще один штришок. У американцев была популярна игра: на пустынном шоссе лоб в лоб разгонялись две машины. Проигрывал, естественно, тот, кто сворачивал. Порой возникает ощущение, что США навязывают поиграть в такую забаву. При этом они совершенно уверены, что им должны уступить дорогу. Любой другой вариант — например, второй автомобиль просто не может повернуть — они даже не представляют. И вот это действительно страшно.


21 мая 2018


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847