ВОЙНА
Линия фронта шла по плотине
Дмитрий Митюрин
историк, журналист
Санкт-Петербург
5249
Реализовывавшийся с 1921 года план ГОЭЛРО позволил Советскому Союзу не просто совершить мощный рывок в энергетике, но и вывел страну в промышленно развитые державы. Символами этого успеха стали открывшая перечень масштабных строек Волховская и крупнейшая в Европе Днепровская ГЭС. Гораздо меньше повезло другой ГЭС — Нижне-Свирской, в истории которой отразились все противоречия того нелегкого времени. «ШЕЯ» РОССИИ Собственно, повернись события чуть по-другому, и именно Нижне-Свирская, а не Волховская гидроэлектростанция стала бы символом советской электрификации. Ведь первой задачей, предусмотренной ГОЭЛРО, являлось обеспечение электроэнергией разрушенной петроградской промышленности. Волховская ГЭС находилась гораздо ближе к бывшей столице, зато Свирь обладала большим водным потенциалом, так что, раскинув линии электропередачи, можно было обеспечить электричеством едва ли не всю Петроградскую губернию и значительную часть Карелии. Название соединяющей Ладожское и Онежские озера реки Свирь, по самой известной версии, имеет северогерманское происхождение — от древнеисландского sviri — шея. В какой-то мере это толкование можно назвать символическим. Если говорить именно о речных системах, то Свирь, словно шея, соединяет «голову» России (Санкт-Петербург) с ее огромным «телом» (Приуральем, Уралом, Сибирью). Хотя протекает она по сравнительно малонаселенной местности, еще в раннем Средневековье по ней ходили викинги. В более позднее время река приобрела значение в качестве транспортной артерии, связывавшей Москву и Новгород с подвластными им территориями, населенными угро-финскими племенами карелов, вепсов, ижоров. В петровское время здесь строились первые суда для русского флота, а возникший на месте верфи поселок получил название Лодейное Поле. Первый проект использования водных ресурсов Свири в целях производства энергии был разработан в 1916 году инженером Вадимом Никольским. Страна вела Первую мировую войну, а Петроград страдал от топливного кризиса. В повестке дня обозначился вопрос о необходимости «военно-срочной электрификации», которую предполагалось осуществлять путем строительства гидроэлектростанций именно на Северо-Западе России, именуемом географами Озерным краем. Никольский, в юности участвовавший как боевик в событиях 1905 года, позже писавший фантастические утопии о светлом коммунистическом будущем и сгинувший в горниле сталинских репрессий, был человеком колоритным, но увлекающимся. Специалистам больше понравился проект его коллеги Ивана Егиазарова, который в политику не лез и умер уже в брежневское время. Он предлагал возвести на Свири каскад из двух гидроэлектростанций. В конце 1917 года возглавляемая им группа инженеров (т. н. «Бюро Свири») объединилась с инициативной группой инженеров Морского ведомства, образовав новую структуру — «Свирьстрой», которой предстояло заниматься сначала проектированием, а затем и строительными работами. Скорректированная в сторону увеличения схема гидроэнергетического использования Свири предусматривала возведение ГЭС на 17, 96 и 143-м километрах по течению. Осенью 1918 года начались строительные работы, которые, впрочем, быстро застопорились, во-первых, из-за нехватки финансирования, а во-вторых, из-за того, что в бассейне Свири Красная армия развернула боевые действия как против финнов, так и против русских белогвардейцев. Скудные средства советской казны время от времени отпускались только находившемуся в глубоком тылу Волховстрою, где иногда хоть что-то удавалось сделать благодаря энергии заручившегося поддержкой Ленина инженера Генриха Графтио. В 1920 году, когда победа красных в Гражданской войне уже стала очевидной и замаячили перспективы стабильного финансирования, Графтио возглавил работы и на Свири, и на Волхове, внеся в первоначальный проект Егиазарова ряд серьезных изменений. Однако уже в следующем году ЧК раскрыло несколько масштабных антибольшевистских заговоров и под горячую руку арестовало множество «сомнительных элементов», в числе которых оказались и все инженеры Свирьстроя. Выпустили их только благодаря личному вмешательству Ленина, но после этой истории предпочтение в качестве приоритетного проекта было окончательно отдано Волховстрою. Работы над ГЭС Свирьского каскада оказались «заморожены» и пребывали в таком состоянии до 1926 года, когда ленинградские предприятия получили наконец первый ток с Волхова. Однако, как только эйфория от введения в строй первенца ГОЭЛРО прошла, выяснилось, что для ускоренного ввода новых промышленных мощностей в Ленинграде, Ленинградской области и Карелии требуется как минимум еще одна крупная гидроэлектростанция. И жизнь в Свирьстрое закипела.
«КУДА ПОЙДЕШЬ, КОМУ СКАЖЕШЬ?» К проекту подключили Государственное Северное водное бюро — преемника созданной еще в 1917 году партии по исследованию водных ресурсов Севера России. Вообще, в 1920–1930-х годах чехарда в структурах, занимавшихся проектированием, носила такой характер, что указанное бюро пройдет еще через несколько реорганизаций и переименований, прежде чем обретет в 1936 году стабильность и общесоюзную известность в качестве Ленинградского отделения треста «Гидроэнергопроект» (ЛЕНГИДЭП — в настоящее время АО «Ленигропроект»). Однако при всей организационной чехарде костяк инженерных кадров оставался прежним, так что на темпах работ это не отражалось. В качестве первоочередного объекта стала рассматриваться станция нижнего каскада, именовавшаяся «Свирь-3», а после того как количество ГЭС решили уменьшить до двух, ее переименовали в Нижне-Свирскую. В марте 1927 года эскизный проект был одобрен Центральным электротехническим советом. Створ станции предполагалось возвести в 200 метрах ниже острова Негежма, здание ГЭС — в левой части русла реки под углом к оси плотины, а судоходный шлюз — в глубоком канале на левом берегу. Однако после дополнительных изысканий, из-за слишком глубокого залегания коренных пород, створ решили перенести выше, в район острова Негежма, а плотины и здание ГЭС расположить в одну линию. Торжественная закладка гидроэлектростанции состоялась 19 октября 1927 года в присутствии главы ВЦИК Михаила Калинина и руководителя ленинградской парторганизации, первого секретаря обкома и горкома Сергея Кирова. Именно Киров, которого за его пристрастие к крупным хозяйственным проектам часто называли «ленинградским завхозом», и был главным куратором стройки на общесоюзном уровне. Пометка «Свирьстрой» минимум через раз встречалась в его ежедневнике вплоть до дня гибели — 1 декабря 1934 года. Смерть Кирова, застреленного обиженным на него за свою нескладывающуюся карьеру партийцем Леонидом Николаевым, дала толчок грандиозной кампании по поиску и разоблачению «врагов народа», а самому погибшему руководителю в расположенном рядом с ГЭС поселке рабочих Свирьстрой был установлен памятник. Впрочем, масштабные политические репрессии и в Советском Союзе в целом, и на Северо-Западе в частности начались еще до рокового выстрела в Смольном. В конце мая 1930 года на Свири был откачан котлован первой очереди, предназначенный для возведения ГЭС и левой части плотины. Предстояло приступить к строительству шлюза, плотины и самого здания станции. И как раз в это же время страну потряс грандиозный процесс «Промпартии», по ходу которого были арестованы около 2 тысяч инженеров. Параллельно заводились многочисленные отраслевые дела о вредительстве в электротехнической и энергетической промышленности. Среди инженеров, работавших на Нижне-Свирской ГЭС, вредителей не нашли, но нервы у них, конечно, были на пределе. Один из ветеранов ЛЕНГИДЭП — Ленгидропроекта, Колупаев, вспоминал о нервной обстановке того времени: «Чтобы очистить партию от «вредителей» и «врагов народа», из Москвы местным органам НКВД спускали план по расстрельным спискам. Местные начальники «органов», панически боясь попасть в них, стремились перевыполнить кровавый план. В результате люди всеми правдами и неправдами отказывались занимать мало-мальски ответственные места в отделах, на стройках, которые вела наша организация, даже были случаи и при формировании экспедиции. С каждым днем работать становилось трудно и страшно. Любая ошибка в расчетах иди просто неудача, стечение обстоятельств могли истолковать как умышленное вредительство. Хотя мы тесно сотрудничали с экономическими управлениями НКВД, выполняли для них разные заказы. Я сам лично участвовал в одной экспедиции, направленной для съемки места будущей ГЭС, которую «курировал» НКВД. Потом давление «органов» на производстве стало настолько сильным, что и «наверху» это почувствовали. В 1938 или 1939 году была спущена директива, в которой требовалось директоров, инженеров, технологов, конструкторов и других специалистов, обеспечивавших стройки и производство, не трогать, в крайнем случае — с разрешения лично соответствующего наркома. С этого времени дышать стало полегче». Однако относительная «либерализация» коснулась не всех, тем более что помимо политического смысла охота за настоящими и мнимыми «врагами народа» имела и вполне утилитарное экономическое значение. Сотни тысяч зэков образовывали огромную трудовую армию, находившуюся в распоряжении всемогущего НКВД, ведавшего практически всеми крупными стройками. Конкретно на Нижне-Свирской ГЭС трудились заключенные из так называемого Свирьлага, созданного в сентябре 1931 года. Центр этого подразделения «Архипелага ГУЛАГ» находился в Лодейном Поле. В 1934 году среди его узников был Иван Солоневич, сумевший вместе со своим братом и сыном Юрием совершить вещь практически невозможную — бежать из лагеря и укрыться в Финляндии. В эмиграции он приобрел известность как публицист, немного даже философ и проповедник идеи «народной монархии». О своих лагерных мытарствах Солоневич поведал в книге «Россия в концлагере», фрагмент из которой дает представление о том, кем и как возводилась Нижне-Свирская гидроэлектростанция: «В Свирьлаге находилось около 70 тысяч заключенных с почти ежедневными колебаниями в 5–10 тысяч в ту или иную сторону. Интеллигенции в нем оказалось еще меньше, чем на Беломорско-Балтийском комбинате (ББК), — всего около 2,5%, рабочих гораздо больше — 23% (вероятно, сказывалась близость Ленинграда), урок (уголовников) меньше — около 12%. Остальные — все те же мужики, преимущественно сибирские. Свирьлаг был нищим лагерем даже по сравнению с ББК. Нормы снабжения были урезаны до последней степени возможности, до пределов клинического голодания всей лагерной массы. Запасы лагпунктовских баз были так ничтожны, что малейшие перебои в доставке продовольствия оставляли лагерное население без хлеба и вызывали зияющие производственные прорывы. Этому «лагерному населению» даже каша перепадала редко. Кормили хлебом, прокисшей капустой и протухшей рыбой. Норма хлебного снабжения была на 15% ниже, чем на ББК. Дохлая рыба время от времени вызывала массовые желудочные заболевания (как их предусмотришь по плану?), продукция лагеря падала почти до нуля, начальник отделения получал жестокий разнос из Лодейного Поля, но никогда не смел ответить на этот разнос аргументом, как будто неотразимым, — этой самой дохлой рыбой. Но дохлую рыбу слало то же самое начальство, которое сейчас устраивало разнос. Куда пойдешь, кому скажешь?»
ВОДА КАК ОРУЖИЕ Своеобразный парадокс состоит в том, что Нижне-Свирская ГЭС строилась почти параллельно с ДнепроГЭСом, но оказалась в тени украинского собрата. И дело здесь заключалось не только в масштабах стройки. ДнепроГЭС был своего рода парадным проектом, призванным демонстрировать успехи социалистического строительства. На нем трудились американские специалисты, большинство рабочих составляли вольнонаемные, выступавшие с различными трудовыми починами. О грандиозной стройке писались статьи, очерки и даже поэмы. Свирьстрой представлял собой непарадную сторону трудовых свершений. Если начинали его вольнонаемные, то с 1930 года массу разнорабочих составляли преимущественно зэки. Иностранное участие было представлено поставлявшими оборудование шведами, но, по мере того как в организации работ первенствующую роль стала играть администрация Свирьлага, представителей капиталистического лагеря выпроваживали на родину. Вместо трудовых наград самые отличившиеся могли рассчитывать разве что на сокращение сроков. Важнейший этап работ — перекрытие русла реки — впервые в практике гидростроительства осуществлялся простым сбрасыванием камней и бетонных кубов в текущую воду. И объяснялось это таким вполне тривиальным фактором, как нехватка техники при обилии живой силы. В суровых природных условиях проектировщикам и строителям приходилось сталкиваться с задачами, которые далеко не всегда удавалось решать в более комфортных условиях. И самое интересное, что задачи все же решались. Руководил работами все тот же Генрих Графтио. Составленный под его руководством проект отличался целым рядом смелых технических решений, объясняемых в основном спецификой геологических условий, ведь впервые в мировой практике гидроэлектростанция сооружалась на мягких сжимаемых грунтах. 17 июня 1933 года состоялся ввод в эксплуатацию шлюза Нижне-Свирской ГЭС, а 19 декабря того же года — пуск первого агрегата. Еще три агрегата были запущены в период с января 1934 по сентябрь 1935 года, а подписание правительственной комиссией акта о приемке ГЭС в постоянную эксплуатацию прошло 15 сентября 1936 года. В акте правительственной комиссии особо были отмечены следующие достижения проектировщиков и строителей: «а) успешное осуществление строительства Нижне-Свирской ГЭС в исключительно трудных грунтовых условиях в основании плотин, шлюза и здания станции; б) освоение в эксплуатации впервые в СССР крупнейших по мощности и размерам турбин системы Каплана, монтировавшихся Свирьстроем в особо трудных условиях, связанных с предусмотренным изменением наклона здания после создания напора; в) осуществление впервые в мировой гидроэнергетической практике специальной конструкции тела шлюза в условиях слабых грунтов, что явилось смелым техническим решением, практически себя оправдавшим; г) инициативу строительства по осуществлению впервые в СССР передачи электроэнергии напряжением 220 кВ и успешное освоение в эксплуатации первой в Союзе линии электропередачи такого высокого напряжения». Мощность Нижне-Свирской гидроэлектростанции составила 96 МВт, что позволило увеличить выработку электроэнергии в системе «Ленэнерго» на 35%. Водохранилище обеспечило крупнотоннажное судоходство по Свири, затопив порожистый участок реки. Практически одновременно с завершением работ по Нижне-Свирской ГЭС был завершен и проект Верхне-Свирской гидроэлектростанции, строительство которой развернулось в 1938 году. Это был последний объект, предусмотренный планом ГОЭЛРО, но завершить его удалось только спустя полтора десятилетия. К 1941 году был только отрыт котлован под здание станции. С началом Великой Отечественной войны присоединившаяся к Германии финская армия смогла овладеть большей частью Карелии и была остановлена только на берегах Свири, где в сентябре 1941 года и прошла линия фронта, остававшаяся неизменной без малого два года. По ходу боев основные объекты Нижне-Свирской ГЭС оказались разрушены. Когда в июне 1944 года войска Волховского фронта начали готовиться к прорыву финской обороны на Свири, командующий Кирилл Мерецков пришел к выводу, что враг может взорвать плотину в момент переправы и затопить местность, сорвав таким образом всю тщательно подготовленную операцию. И тогда он первым призвал на помощь стихию… 20 июня советская авиация бомбовыми ударами разрушила плотину. Двухметровый водяной вал буквально смыл финские укрепления, расположенные ниже по течению. Утром следующего дня началась артподготовка, а затем вся река оказалась усеяна сотнями лодок и плотов с чучелами красноармейцев. Уцелевшие вражеские точки открыли огонь, но тут же были накрыты еще одним залпом нашей артиллерии. Между тем несколько десятков бойцов, которые толкали все эти «игрушечные» лодочки, вплавь перебрались через реку и завязали бой с финнами. Впрочем, особого сопротивления противник уже не оказывал. Оказавшись на северном берегу Свири, участник боев генерал Харазия застал следующую картину: «Все вокруг горит и дымится. Вражеская оборона от реки километров на пять в глубину изрыта бомбами и снарядам. Орудия и минометы, исковерканные и обгоревшие, валяются на своих огневых позициях. Траншеи и ходы сообщения разрушены. Немногие оставшиеся в живых солдаты и офицеры противника настолько потрясены, что лишились способности к какому-либо сопротивлению. Стоят с поднятыми руками и трясутся. Траншеи буквально завалены телами вражеских солдат и офицеров. А в дотах, к нашему немалому удивлению, мы обнаружили трупы солдат противника, на которых не было никаких следов ранений. Но все — синие. Их поубивало взрывной волной от наших реактивных снарядов, которая проникала через амбразуры и дзоты». Форсировав Свирь, части 7-й армии устремились на север и через полтора месяца Финляндия признала свое поражение. А Нижне-Свирскую ГЭС пришлось восстанавливать заново, и снова в работах участвовал Генрих Графтио, для которого этот проект стал последним. В 1949 году он скончался, а заново введенная в строй гидроэлектростанция получила его имя. В 1951 году завершилось строительство Верхне-Свирской ГЭС, которая со своей «старшей сестрой» образует единое предприятие, успешное функционирование которого позволяет решать сразу три задачи: генерацию электроэнергии, обеспечение судоходства и пропуск воды в период половодья. Две гидроэлектростанции представляют большой интерес для тех, кто интересуется историей и промышленной архитектурой, но, поскольку речь идет о действующих предприятиях, экскурсии на них не организуются. Впрочем, рассмотреть их можно с речных теплоходов во время прохождения через шлюзы. И даже разглядеть памятник Кирову, который благополучно пережил войну, укрытый, если верить преданиям, в каком-то деревенском сарае. Память о трудившихся здесь узниках Свирьлага еще ждет своего увековечения. Дата публикации: 22 июня 2020
Теги: дмитрий митюрин гоэлро
Постоянный адрес публикации: https://xfile.ru/~wCvVT
|
Последние публикации
Выбор читателей
|