Осень патриарха Иова
РОССIЯ
Осень патриарха Иова
Алла Ткалич
журналист
Санкт-Петербург
3646
Осень патриарха Иова
Убийство Лжедмитрия I

В 1605 году в Москве произошло одно из значимых событий в истории России: после смерти царя Бориса Годунова и убийства его сына Федора церковный собор, подчинившийся вошедшему в Москву Лжедмитрию, изгнал патриарха Иова и избрал новым патриархом грека Игнатия. Однако смена патриархов не была ни законной, ни мирной, а святитель Иов не был низложен и лишен сана, хотя был сослан в монастырь, где позже и скончался.

ПРЕДДВЕРИЕ СМУТЫ

К обрушившейся на Русь Великой смуте привела целая череда событий, в том числе и три тяжелейших неурожайных года (1601–1603). Слова Бориса Годунова, обращенные к народу, что царь день и ночь трудится, дабы было «во всех землях хлебное изобилование, житие немятежное и неповторимый покой», притом «у всех ровно», не стоили ничего –голод косил людей. А ведь царь установил твердые цены, узаконил меры против спекуляции, позволил реквизировать закрома спекулянтов, а самих спекулянтов бить кнутом и сажать в тюрьму. Он даже нарушил свое обещание не казнить никого в течение пяти лет и приговорил к смерти нескольких мошенников, портивших хлеб при выпечке. Принципиальный крепостник, Годунов даже частично восстановил Юрьев день!

Все было всуе. Колоссальные запасы хлеба у архиереев и монастырей, помещиков и вотчинников из высшей знати не мог реквизировать даже царь. А хлебные спекулянты сами перешли в наступление, установив блокаду городов. Царский указ от 3 ноября 1601 года прямо говорит о заставах, которыми перекупщики во многих местах перерезали все дороги, чтобы не пропустить «крестьян с хлебом на торг и на ярманку для вольные дешевые продажи».

Москва, пользовавшаяся режимом наибольшего благоприятствования, получавшая самые большие дотации из казны деньгами и продовольствием, вымирала вместе с прочими городами. За два с половиной года на трех московских кладбищах в братских могилах было похоронено 127 тысяч жертв голода. Говорили, что в то время вымерла «треть царства Московского».

В то же время происходил массовый исход населения — к шведам, «в немцы», в Речь Посполитую и даже в Крым. К казакам на дикие окраины уходили не только крестьяне и холопы, но и разорившиеся дворяне, оголодавшие стрельцы, пушкари, ремесленники. Пройдет еще немного времени, и выбитые из своей страны и социального уклада россияне хлынут обратно — вместе с интервентами, — сметая войска царя Бориса.

Годунов своим аскетизмом, воздержанностью, трезвостью, трудолюбием и ревностным соблюдением церковных уставов в повседневном поведении был схож с патриархом Иовом. Однако у заботливого супруга и родителя было и дру¬ое, страшное лицо, обращенное к обществу.

Составленная в XVII веке анонимная «История о первом патриархе» сообщает, что «воцарился правитель Борис Феодорович многим кознодейством», но ведь эти «козни» прошли не без участия Иова.

Автор «Истории...» обвиняет Годунова в злодейском убийстве царевича Дмитрия и в пожарах, устроенных в Москве и других городах, тогда в огне погибло множество церквей и монастырей, священников, монахов и монахинь. Но при этом сказитель словно не ведает или «забывает», как Иов старался освободить Годунова от подозрений и в убийстве царевича, и в поджогах.

Сознавал ли патриарх, что многократно прославленные им мудрость и православное благочестие Годунова сочетаются с жалким и греховным суеверием, невольно заставляющим нас вспомнить, какие политические «университеты» у Ивана Грозного проходил царь Борис.

Обязательство доносить было, пожалуй, единственной не нарушенной статьей присяги. Но как ее соблюдали! Доносчики пользовались покровительством государя, публично награждавшего их. Не видевшие иного способа избавиться от неволи холопы, сговариваясь, обвиняли своих хозяев в умысле против государя и получали в награду свободу и часть их имущества. А царь Борис, окруженный чернокнижниками и ведуньями, бросавшийся от священников к кликушам и от молитвы к гаданиям, подозревал всех в нарушении крестного целования по части колдовства против царской семьи. Тогда многие думали, будто царь создал в стране сверхмощную систему тайного сыска, приставив к каждому московиту по несколько соглядатаев. В действительности же главным орудием репрессий был донос.

Что же делал Патриарх Московский и всея Руси, видя паству свою уязвляемой этим бичом, пораженной идущим с самых верхов нравственным пороком?

Практически ничего. На жалобы людей патриарх не мог, дескать, ответить, страшась Годунова: «…быстр убо и строптив сей царь Борис и не хотел видеть обличителя себе». Но «совесть сердца его (Иова) как стрелами устреляна была»; он «изнемог» и «ниву ту недобрую слезами обливал». Никаких других известий о выступлении Иова против поощрения доносительства у нас нет...

Но не прошло и года, как Борис Годунов в великой скорби скончался. Вскоре его тело было выброшено из Архангельского собора, вдова и сын зверски убиты, а дочь Ксения стала наложницей Лжедмитрия I.

А Иов до конца боролся за спасение династии Годуновых. Еще в 1604 году, когда тень царевича Дмитрия только маячила по ту сторону западной границы, патриаршая канцелярия помогла Посольскому приказу, собиравшему обличительный материал против самозванца. Лжедмитрия идентифицировали как отпрыска малозначительных галицких дворян Григория Отрепьева, служившего боярам Романовым и укрывшегося от каких-то серьезных обвинений в монастыре.

Иов и сам тогда заинтересовался Отрепьевым, взял его на свой двор. Григорий тут переписывал книги, знакомился с летописями, участвовал в составлении канонов святым, много беседовал с высокообразованным патриархом и его келейником, летописцем Иосифом. Не в пример Иосифу, Григорий бойко разбирался в деловых бумагах — Иов сделал его личным секретарем, брал на заседания освященного собора и Боярской думы.

Но, почувствовав, что Отрепьев оказался не ко двору — слишком умен, слишком боек, колет глаз, — патриарх вскоре убрал его от греха подальше со слишком светлой политической арены. Григорий пребывал в прежнем смиренном положении в Чудовом монастыре. Возможно, его бы и там достали, но Григорий бежал. А года через два на Западе возникла фигура Лжедмитрия...

Пока самозванец сидел за границей, можно было попытаться убрать его без лишнего шума. Патриарх с согласия царя написал послание киевскому воеводе князю Василию Острожскому. Во имя веры Иов убеждал князя не верить монаху-расстриге, писал, что сам хорошо знал беглеца, заклинал показать себя достойным сыном церкви — схватить самозванца и переправить в Москву. Патриарший посланец вернулся от князя без ответа, однако стало известно, что в Великом княжестве Литовском Лжедмитрий поддержки не нашел.

Православное духовенство тогда еще обладало значительным влиянием в Речи Посполитой, и патриарх послал грамоту к духовенству Польши и Литвы, предупреждая возможную интервенцию под знаменем Лжедмитрия. Но патриарший гонец Андрей Бунаков был перехвачен на границе. А в октябре 1604-го Лжедмитрий с маленьким отрядом пересек границу Московии и скрылся в лесах.

И как маленький камушек вызывает сокрушающую лавину, так тень царевича Дмитрия, разрастаясь с неимоверной скоростью, покрывала пространства России огнем и кровью братоубийственной войны.

С января 1605 года по стране стали расползаться списки патриаршей «богомольной грамоты», дававшей новый поворот идейному спору сражающихся сторон. Иов, как и прежде, доказывал, что царевич Дмитрий Иванович мертв и не воскреснет, что выдаваемый за него человек — самозванец. Что это пригретый им, патриархом, и бежавший за границу вор-расстрига. Приводились и другие свидетельства того, что Лжедмитрий — Отрепьев. Но главное, с первых же слов грамота объявляла поход самозванца нашествием врагов-иноплеменников и иноверцев на Российское православное государство, провозглашала войну за независимость и веру.

Но она не остановила шествие Лжедмитрия. Идеи Иова приобрели мощное звучание позже, когда ненависть к иноземцам и иноверцам вплелась в социальную и политическую борьбу внутри страны, придавая гражданской войне еще более страшный и кровавый облик и формируя в сознании россиян образ врага.

Однако царская армия уже разбегалась, а Лжедмитрий беспрепятственно двигался к Москве. Достаточно было посланцам его проникнуть в столицу, как произошел переворот без боя — царство Борисово и его семья исчезли в одночасье. И участь Иова была решена.

ЛОБНОЕ МЕСТО

Николай Карамзин в своей «Истории государства Российского» отводит Иову жалкую роль труса, желавшего переметнуться на сторону победителя, но отвергнутого Лжедмитрием: «Слабодушным участием в кознях Борисовых лишив себя доверенности народной, не имев мужества умереть за истину и за Федора, онемев от страха и даже, как уверяют, вместе с другими святителями бив челом Самозванцу, надеялся ли Иов снискать в нем срамную милость? Но Лжедмитрий не верил его бесстыдству; не верил, чтобы он мог с видом благоговения возложить царский венец на своего беглого диакона, — и для того послы самозванцевы объявили народу московскому, что раб Годуновых не должен остаться первосвятителем. Свергнув царя, народ во дни беззакония не усомнился свергнуть и патриарха».

В антипатии историка патриарх Иов во многом, может быть, и повинен сам. Но обвинения Карамзина неверны. Это Лжедмитрий I жаждал, чтобы и Иов, как множество других архиереев, признал его законным государем, — кто бы смог тогда упрекнуть «царевича Дмитрия Ивановича» в самозванстве?! Поэтому в первых своих грамотах о вступлении на престол (от 6 и 11 июня 1605 года) он утверждал: «Бог нам, великому государю, Московское государство поручил: Иов, Патриарх Московский и всея Руси, и митрополиты, и архиепископы, и епископы, и весь освященный собор, и бояре...»

Но Иов не думал виниться, даже когда из Москвы в стан самозванца было послано приглашение вступить в присягнувшую ему столицу. Повинную грамоту повезли бояре, а не митрополиты и архиепископы, как требовал Лжедмитрий, значит Иов еще держал в повиновении членов освященного собора. И тогда, 10 июня, разгневанный самозванец уведомил москвичей, что войдет в столицу, лишь когда его враги будут истреблены до последнего. В первую очередь толпа бросилась искать Иова.

О происшедшем рассказывают сам патриарх и авторы «Нового летописца» и «Истории о первом патриархе». Иов ожидал убийц в Успенском соборе, привычно готовясь к совершению литургии. Толпа с оружием ворвалась в собор и в царские палаты, разламывая и рубя на куски позолоченные фигуры Христа, Богородицы и архангелов. Иова вытолкали из алтаря и, избивая, поволокли на Красную площадь, к Лобному месту.

Но здесь произошла заминка. Соборные клирики, разбежавшиеся через церковные двери, теперь опомнились. Они подняли громкий крик, с плачем умоляли толпу оставить беснование. Но те, кто бесчестил и зверски избивал патриарха, завопили еще громче: «…ругаясь без милости сурово и бесчеловечно». Кричали, что терзают Иова за то, что он «наияснейшего царевича Димитрия расстригой называет!».

С воплями: «Богат, богат Иов-патриарх! Идем и разграбим имения его!» — самые опасные злодеи бросились на патриарший двор, разграбив все, что Иов накопил в келейной и домовой казне. Тем временем агенты Лжедмитрия извлекли патриарха из толпы и отвели в Успенский собор. Самозванец не мог позволить себе начинать царствование с убийства московского первосвятителя!

Он желал лишь низложения непокорного патриарха и удаления его с политической авансцены. Посланцы Лжедмитрия, объявив Иову, что его решено сослать в монастырское заточение, даже спросили, где он хочет оказаться. Патриарх, конечно, выбрал свое «обещание» — Старицкий Успенский монастырь, где он принимал пострижение, начинал свой путь и где хотел бы, по монашескому обычаю, закончить свои дни.

Процедура низведения с патриаршества прошла мирно. Иов сам снял с себя панагию — знак епископской власти и положил к образу Богоматери Владимирской. Ему не мешали произнести слезную молитву и даже повторить обличение новой власти.

После продолжительной молитвы с Иова сняли уже разодранное прежде святительское платье, надели простую черную рясу, усадили в приготовленную телегу и без промедления отослали под конвоем в Старицу.

Заточение само по себе не было тяжким. Молодой, но уже прославившийся смирением архимандрит Успенского монастыря Дионисий, приняв от приставов указ Лжедмитрия содержать бывшего патриарха «в озлоблении скорбном», угостил их изрядно и проводил с любезностью. Сам же, и не думая подчиняться указу, предоставил Иову полную свободу и оказывал всяческое почтение.

Свою неизменную верность Годуновым Иов еще раз подтвердит в 1607 году, когда уже отойдет в небытие первый Лжедмитрий, пронесется над Россией крестьянская война Болотникова и будет на престоле Василий Шуйский, а на горизонте — новые самозванцы. Именно от известного своей верностью Иова народ, по замыслу Шуйского и патриарха Гермогена, должен будет получить «прощение и разрешение» на нарушение крестного целования Борису, его жене и детям. К чести Иова, он повторит публично все доводы, которые составлял когда-то в защиту самодержавия Годуновых. Исполнив в Москве эту трудную для него — больного, ослепшего — миссию, бывший патриарх вернется в родной монастырь и через четыре месяца тихо скончается.

«Праведным судом Божиим не стало святейшего Иова. Патриарха Московского и всея Руси, лета 7115 (1607) месяца июня в 19 день».

ЗАВЕЩАНИЕ

Духовная (завещательная) грамота патриарха Иова была составлена в 1604 году.

В ней Иов весьма обстоятельно ограждает накопленные им богатства патриаршего престола, заботится, чтобы после его кончины власти не требовали отчета о доходах и расходах патриархии, желает благоденствия царю Борису Федоровичу, «Богом избранному, благоверному и христолюбивому и святым елеем помазанному о Святом Духе, превозлюбленному мне сыну и государю», затем его жене Марии, сыну Федору и дочери Ксении, надеясь на процветание их государства и поручая им заботу о вере, церкви и патриаршей обители — Чудовом монастыре.

Тело первого московского патриарха было погребено у монастырской церкви Успения Богородицы, близ западных дверей, с правой стороны. А над его могилой архимандрит Дионисий воздвиг склеп в виде часовенки. По его словам, Иов «не боялся никакого озлобления, ни глада, ни жажды, ни смерти». Так, без страха, он и покинул этот неустойчивый мир.

По материалам статьи Андрея Богданова «Потаенный Иов».


2 марта 2020


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847