Если попросить среднестатистического образованного россиянина назвать пару имен наиболее известных генералов (от каждой страны-участницы Второй мировой войны), то он навскидку скажет, что в армии США это, безусловно, были генералы Эйзенхауэр и Патон, в германском вермахте - конечно же, Роммель и фон Манштейн, у нас - Жуков и Рокоссовский … Что касается Англии и Франции, то его познания, скорее всего, ограничатся именами Монтгомери и Де Голля. Между тем, в Великобритании не менее почитаем маршал авиации сэр Хью Даудинг, творец победы над гитлеровскими Люфтваффе в ходе смертельной «Битвы за Британию» осенью-зимой 1940 года. А во Франции любой выпускник средней школы вслед за «великим Шарлем» назовет имя - Жак Леклерк, освободитель Парижа…

НАЧАЛО ПУТИ

Он был рожден 22 ноября 1902 года в аристократической семье и получил имя Филипп Франсуа Мари, граф Де Отеклок. По окончании средней школы он был зачислен в «Сент-Сир» - знаменитейшее военное училище предвоенной Франции - и затем более десяти лет проходил службу в различных воинских частях на скромных лейтенантских должностях. Только в 1937 году, в возрасте 35 лет он был произведен в капитаны и в этом звании встретил начало мировой войны в сентябре 1939 года.

Началась война, которая у франко-британских союзников звалась «странной», а у противостоящего германского Вермахта – «сидячей». Она завершилась ранним утром 10 мая 1940 года, когда армия фюрера обрушила свой внезапный удар на целую коалицию европейских держав, и спустя 6 недель все было кончено. К 22 июня 1940 года Бельгия, Голландия и Люксембург сдались на милость победителя, Франция подписала позорный для нее Компьенский мир, а Великая Британия невероятными усилиями своих летчиков и моряков поспешно эвакуировала с континента остатки своего некогда гордого и весьма оснащенного экспедиционного корпуса…

На фоне всех этих поистине глобальных событий военная судьба какого-то пехотного капитана, пусть и со звучной аристократической фамилией Де Отеклок, не просматривается никак. Кстати, и французские биографы обходят этот период в жизни нашего героя каким-то странным умолчанием - видимо, просто не о чем написать…

Но подлинная и блестящая военная биография будущего генерала Леклерка (на этом сходятся все) началась прекрасным солнечным утром 3 июля 1940 года. К этому времени капитан Филипп уже несколько дней находился в небольшом местечке в окрестностях славного города Бордо, где в тот момент укрывалась его семья.

ВАЖНЕЙШЕЕ РЕШЕНИЕ В ЖИЗНИ

Сейчас невозможно установить, в каком он тогда был статусе – «самодемобилизовался» из рядов разгромленной армии, или просто прибыл «на побывку» к семье… Ясно одно - к утру 3 июля он принял очень важное для себя решение. Солнце еще только поднималось, но Филипп уже был на ногах. Поцеловав по очереди своих шестерых спящих детей и жену. Его прощальными словами стали: «Мужайся, Тереза. Боюсь, наша разлука будет долгой». Осененный ее благословением, он вскочил в седло велосипеда и энергично накручивая педали, вскоре скрылся из поля ее зрения.

Трудно сейчас сказать, как объяснила Тереза своим проснувшимся детям причину отсутствия их отца, возможно, как говорят у нас в России, «папа уехал в командировку». Но отметим, что такую командировку ее муж назначил себе сам…

Также остался неизвестным маршрут перемещения этого неприметного велосипедиста, но спустя несколько дней Филипп уже находился в Лондоне и входил в только что учрежденную штаб-квартиру движения «Свободная Франция». Бригадный генерал Де Голль - тогда еще мало кем признанный лидер «свободных французов» - несомненно был впечатлен личностью своего собеседника и его выраженным желанием тут же ринуться в бой, чтобы «искупить позор бесславного поражения». Дел было, как говорится, невпроворот, и беседа двух офицеров не затянулась. Не прошло и часа, как Филипп вышел из офиса «Свободной Франции», будучи произведенным в следующее звание майора, а в нагрудном кармане у него лежал только что «отстуканный» на машинке Указ о назначении его губернатором колонии, которая тогда называлась «Французский Камерун».

АФРИКАНСКОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Надо полагать, путь до Экваториальной Африки был более долог, чем от виноградника в Бордо до центра Лондона, и вот уже 25 августа Филипп во главе отряда аж из 17 человек сел в большую местную лодку под названием «пирога», чтобы из британской Нигерии переправиться через реку Вури и вторгнуться в отписанный ему Камерун.

В момент посадки, как говорят, он и произнес свою знаменитую фразу : «Я не остановлюсь, пока французский триколор вновь не взовьется над Страсбургом и Метцем!»

Через несколько дней местный губернатор Камеруна, подчинявшийся «предательскому режиму Виши», был смещен, и таким образом эта территория, как пишут французские историки, стала первым «освобожденным клочком» Великой Франции.

Спустя некоторое время приблизительно так же майор-губернатор Филипп Де Отеклок взял под свой контроль и соседний Чад. Но все это были, так сказать, «семейные разборки», когда одна группа французов - патриоты - меняла другую группу - коллаборационистов - без большой крови и сопротивления. Дальше все становилось сложнее…

Колония Чад на севере граничит с такой же колонией того времени - Ливией, только хозяин там был совсем иной - фашистская Италия, ближайший союзник нацистской Германии. А справиться с ними было потруднее, чем просто предъявив Указ, отпечатанный в центре британского Лондона.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПОБЕДА СИЛ «СВОБОДНОЙ ФРАНЦИИ»

Поздняя осень 1940 года совсем не напоминала осень 1939-го. Франция была разгромлена и покорена, Великая Британия с трудом отбивалась от смертоносных авианалетов германского воздушного флота. В это время на другом континенте итальянский маршал Рудольфо Грациани получил приказ самого Дуче двинуть подчиненные ему двести тысяч итальянцев против ста тысяч англичан генерала Арчибальда Вейвелла, чтобы вытеснить их из Египта (колонии № 2, так как номером первым всегда традиционно считалась у них сказочная Индия). Очевидно, в тот момент итальянский диктатор решил в каменистой пустыне Северной Африки снискать те же лавры, что его более удачливый старший партнер на плодородных полях Франции за полгода до этого.

Где-то в это же время полковник Де Отеклок получил радиоприказ из Лондона «ввязаться в эту схватку и оказать максимальную помощь британскому союзнику». Стоило только бросить один взгляд на карту и цель сразу была определена - оазис, он же укрепленный район Куфра на юге Ливии, находившийся в пределах досягаемости его сил. Но сначала надо было нейтрализовать военный аэродром Мурзук все на том же крайнем юге итальянской Ливии. На эту операцию 6 января 1941 года Филипп двинул отряд подполковника Орнано, в подчинении которого было 10 человек – 3 офицера, 2 сержанта и пятеро местных «черных» солдат. Французского подполковника выручил британский майор Клейтон, который прибыл на место «стыковки», командуя контингентом из 76 человек, посаженных на 26 автомобилей. Все вместе они входили в состав подразделения, которое именовалось как «Дальний песчаный патруль». 11 января во главе этой неполной сотни людей они совместно атаковали Мурзук, успешно сожгли на земле три военных самолета марки «Капрони» и разогнали всю местную охрану.

После этого Филипп решил, что настал его час и он отправил в бой свои основные силы. Из колонии Чад под его командованием выступил 101 «белый» француз и 295 черных солдат из Камеруна, Сенегала и Чада. Теряя людей и свои автомобили, они преодолели 1500 километров пути, и утром 17 февраля у форта Эль-Таг полковник командовал войском в 350 человек, вооруженных винтовками «Лебель», образца 1886/93 года и некоторым количеством 8-милиметровых пулеметов «Хотчкисс» периода Первой мировой войны. Из «тяжелого» вооружения у него имелся только «АМД Лаффи», какой-то гибрид броневика и бронетранспортера, который сумел дотащить до поля боя единственное французское полевое орудие 75-миллиметрового калибра.

Как пишут французские историки (представьте себе, описывают действия одного-единственного орудия!), 17 февраля в 15 часов по среднеевропейскому времени полковник «вступил в бой», обрушив на противника в тот день 40 осколочных снарядов…

В последующие дни то же самое орудие (находившееся в трех километрах от позиций противника, то есть вне пределов досягаемости его оружия) обрушивало на врага ежедневно 20 – 30 снарядов, причем французы постоянно перемещали его с места на место, создавая иллюзию множества пушек. Осажденные итальянцы, очевидно, дошли до предела своего истощения и 1 марта, то есть спустя две недели подобной осады, они сдались. Триколор был поднят над фортом, а всем сдавшимся было позволено беспрепятственно уйти домой - видимо, французы даже и не знали, что им делать с поверженным латинским противником.

ЕГО ИМЯ СТАНОВИТСЯ ИЗВЕСТНЫМ

Но вернемся на минутку в оккупированную Францию. 10 марта 1941 года - это записано в семейных дневниках - Тереза Де Отеклок вышла «покопаться» в винограднике своего родового поместья, куда они к тому времени вернулись после вынужденной поездки в Бордо летом 40-го… Среди прошлогодних повядших листьев лежал листок бумаги. Эта была одна из листовок, сброшенных накануне ночью с пролетавшего британского самолета.

Тереза подняла его, и прочитав напечатанный текст, узнала о «величайшей победе Свободной Франции, силы которой отвоевали и заняли укрепленный оазис и крепость Куфра на самом юге итальянской колонии Ливия… Французскими войсками командовал мужественный полковник Леклерк … Именно он привел подчиненные ему войска из Чада и Камеруна, преодолев 1500 километров безлюдной пустыни, чтобы в смертельном бою отвоевать важный форпост врага». Тереза поторопилась вернуться домой и показала эту листовку своим детям, заявив при этом: «Я не знаю, кто этот полковник Леклерк, но я уверена, что это прекрасный человек и патриот Франции. Я уверена, что точно так бы действовал ваш отец».

В тот момент Тереза просто не знала, что ее муж к тому времени избрал себе боевой псевдоним - в память об одном из наиболее удачливых генералов времен Наполеона. Весьма скоро вся Франция узнает о нем под именем Жак Филипп Леклерк…

На фоне всех остальных событий развернувшейся мировой войны эпизод со взятием «крепости Куфра» можно оценить как совсем малозначительный, и только в марте 1941-го стало окончательно ясно, что итальянский союзник серьезно увяз (как до этого было в Албании и Греции) и в Африке тоже. Фюрер принял важное решение, и к двадцатому марта на помощь своим незадачливым партнерам прибыл сам генерал Эрвин Роммель, высадив в порту Триполи две танковые дивизии, имевшие 30 тысяч человек и 8 тысяч боевых машин. А это был противник посерьезнее, чем опереточные берсальеры в своих широкополых шляпах с петушиными перьями…

Последующие два года полковник, а затем бригадный генерал Леклерк сражался на крайнем левом фланге североафриканского фронта, поддерживая действия маршалов Вейвелла, Окинлека, а затем самого Монтгомери. Но надо знать характер вольнолюбивых французов - генерал привык к известной самостоятельности и вообще-то предпочитал действовать независимо, правда всегда в интересах порученного ему дела. А в мае 1943 года остатки германо-итальянских сил, загнанные англо-американцами в Тунис, наконец-то сдались и африканский фронт был ликвидирован.

Генерал-губернатор Леклерк был отозван в Британию, и там Де Голль дал ему ответственнейшее поручение - приступить к формированию первой по-настоящему современной воинской части новой армии Франции - бронетанковой дивизии…

А КОНТИНГЕНТ БЫЛ ТРУДНЫМ

Но перед этим генерал со своими ближайшими помощниками несколько месяцев провел в Алжире. Они были заняты тем, что в военной терминологии называется «энлистмент», то есть в переводе – «набор личного состава». Перед этой группой офицеров предстали местные поселенцы-французы со своими подросшими сыновьями, которые наконец-то решили, что «настал и их час приступить к спасению матери-Франции». Здесь же были и местные «магребины», то есть полуграмотные арабы-мусульмане из Алжира и Марокко, но также и рафинированные арабы-христиане из Сирии и Ливана, многие из них с университетским образованием. Очень солидный процент составляли чернокожие уроженцы Сенегала, Камеруна и Чада, все они вполне прилично изъяснялись на разговорном французском, но при этом с трудом могли написать свое имя и место рождения в прилагаемой анкете. Особо ценными считались профессиональные кадры из состава Иностранного Легиона, их военная выучка и боевой опыт не подвергались сомнению, если только не обращать внимания, что там служили представители сорока национальностей - от сербо-хорватов до уроженцев Уругвая и выходцев с островов Зеленого Мыса.

Парадом прошли перед ним радикалы, консерваторы, идеалисты, коммунисты, экстремисты, анархисты и авантюристы всех мастей - и всех их объединяла любовь к Франции, ненависть к нацистам и преклонение перед своим будущим командиром…

Если бы Тереза увидела своего мужа сейчас, после трехлетней разлуки, она бы несомненно поразилась произошедшим переменам. Конечно же, он не был Наполеоном, который в неполные тридцать лет уже стал блестящим полководцем и политическим деятелем. Но к своим сорока Филипп из скромного пехотного капитана превратился в многоопытного военачальника и администратора, который мог повести за собой уже не сотни (как в атаке на оазис Куфра), а тысячи людей; вдохновить их на подвиги и во имя поставленной цели сплотить людей разных цветов кожи, религиозных верований, партийных принадлежностей и политических ориентаций…

ВТОРАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ НА ЗЕМЛЕ «ТУМАННОГО АЛЬБИОНА»…

Набор был завершен, и морским транспортом многотысячный состав дивизии перебросили и высадили в Британии. Танкисты стали получать новейшее американское вооружение той поры - танки «Шерман», полугусеничные БТР «Хав-траки», джипы «Виллис», автоматические винтовки «Гаранд» и скорострельные пулеметы «Браунинг». Солдаты Второй бронетанковой с увлечением отдались боевой учебе, а по выходным отдавали должное знаменитому английскому элю в многочисленных тавернах и пабах вокруг их военного городка. Кстати, столь экзотический состав новоприбывших «французов» вызвал определенный интерес среди местных жителей, но … тут чуть было не произошло несколько инцидентов весьма неприятного свойства. Нет, англичане никогда не были расистами, однако те многочисленные и весьма настойчивые знаки внимания, которые представители Эваториальной Африки, явно перебравшие местных напитков, стали оказывать не только местным юным девушкам, но и весьма зрелым леди, - вызвали явное неудовольствие местных отцов семейств… Впрочем, до серьезного дело так и не дошло, но генерал был встревожен, на его взгляд выход был один - скорее в бой! И там будет дан выход накопившейся энергии!

…И СОЛНЕЧНОЙ ФРАНЦИИ

Первого августа 1944-го, то есть спустя почти два месяца после знаменитого Дня Д - высадки англо-американо-канадцев на пляжах Нормандии 6 июня - танковая дивизия Леклерка выгрузилась в порту Шербур. Спустя пару дней Филиппа принял его вышестоящий командир, генерал Джон Патон, который общался с ним на беглом французском (хотя со многими грамматическими и лексическими ошибками, как пишут очевидцы). Еще более любезен был непосредственный начальник Филиппа, командир 15-го армейского корпуса, генерал Уэйд Хейслип. Этот аристократ из Виргинии в свое время учился в Париже и говорил на французском как на своем родном языке. Филипп был явно очарован столь куртуазным обращением двух вышестоящих американских генералов, но он сразу стал «действовать им на нервы». А требование его было весьма категоричным: позволить ему в одиночку ринуться для освобождения столицы Франции. При этом отметим, что взятие Парижа рассматривалось американцами, как дело верное и даже необходимое, но весьма отдаленное во времени. Взять под свой контроль этот трехмиллионный город, то есть возложить на себя все заботы о снабжении населения продовольствием и топливом, значило бы сразу разрушить всю транспортно-логистическую систему снабжения англо-американских войск запчастями для «Шерманов» и «Студебеккеров», авиационным бензином для «Аэрокобр» и «Мародеров» и боеприпасов для гаубиц «Длинный Том»…

Надо полагать, такая аргументация абсолютно не воспринималась и даже отвергалась Филиппом. На тот период он был настроен весьма скептически по отношению к американским союзникам. Очевидно, тут сыграл свою роль тот достаточно долгий «тренинг», который он получил в британской 8-й армии Монтгомери. Как и англичане, Леклерк считал американцев своего рода новичками в военных вопросах. Он был убежден, что только ему и Монтгомери дано в доли секунды взглянуть на карту и сразу оценить боевую обстановку на данном участке фронта… Американцы же тратят очень много времени на оценки, все эти «входящие-исходящие» и последующую выработку решений. И вообще в нем укоренилась мысль, что «Франция принадлежит французам», а американцы - это как бы своего рода «временщики», приглашенные сделать определенную, хотя и важную работу, а затем уйти. Вот поэтому моментами он был несколько некорректен по отношению к «освободителям Европы»…

НАКОНЕЦ-ТО ПРИКАЗ ПОЛУЧЕН

И вот наконец-то настойчивость, если не сказать назойливость и даже въедливость Леклерка дали свои плоды. Вечером 22 августа лично от генерала Брэдли он получил приказ «вести Вторую бронетанковую на Париж». При этом как пишут биографы, генерал издал «радостный вопль» и спустя мгновение исчез … видимо опасаясь, как бы Брэдли не передумал и не отменил своего приказа. Но он напрасно опасался - этот приказ накануне был согласован в самых высших инстанциях, то есть генералами Эйзенхауэром и Де Голлем. А катализатором для него послужили события, развернувшиеся в Париже - 18 августа там началась всеобщая забастовка железнодорожников, а 19 августа к ним уже присоединились местные полицейские и другие муниципальные служащие. Это было подлинное народное восстание населения Парижа, хотя и в «малых формах» - со стен домов и уличных столбов срывались все вывески и указатели на немецком языке, телефонные провода перерезались, отдельные группы оккупантов подвергались обстрелу. Этими действиями руководил «полковник» Роль Танги, а главенствующую роль там занимали коммунисты.

Но Де Голль уже заявил своим приближенным, что «новой Коммуны (как в 1871 году) он не допустит». Поэтому на помощь восставшим и потребовалась срочная переброска воинских подкреплений. А таким подкреплением и должна была стать дивизия Леклерка. В течение двух дней, 23 и 24 августа Вторая бронетанковая выдвигалась на ближние подступы к городу, а утром 25 августа Жак Филипп скомандовал: «Войти в Париж!» Это случилось ровно четыре года спустя – день в день - с того момента, когда утром 25 августа 1940-го он на «пироге» стал пересекать далекую африканскую реку Вури.

Сейчас под его командованием было уже 16 тысяч солдат, сержантов, офицеров, посаженных на 4 тысячи боевых машин, которые несколькими колоннами устремились в Париж. Филипп исполнил свою клятву!

ЛEXIBQ ЧАС В ЖИЗНИ МНОГИХ ФРАНЦУЗОВ

И не было более счастливого дня за всю тысячелетнюю историю народа Франции! Боевые машины пехоты засыпались цветами, девушки дарили солдатам поцелуи, а старики извлекли из каких-то неведомых тайников запыленные бутылки вина…

Впрочем, иногда то на одной, то на другой улице вспыхивали дружные перестрелки, но они так же быстро и затихали. Ясно, что остатки германского гарнизона уже были окончательно деморализованы и совсем не хотели сражаться и класть свои жизни за уже не нужный им Париж…

Кстати, насколько терпимо парижане отнеслись к сдавшимся представителям «дойче инфантерии», настолько же немилосердны они были к своим соотечественникам особого сорта – мужчинам, которые особо прославились на ниве коллаборационизма, их просто избивали «в кровь» и часто до смерти, ну а женщин, тех, что… нет, побоев им доставалось меньше, зато их выбривали наголо, затем срывали верхнюю одежду, на груди рисовали свастику и в нижнем белье, под улюлюканье толпы, водили по улицам… В теперешней толерантной Франции не очень любят вспоминать про эти эпизоды, но какие эмоции тогда бушевали на улицах Парижа!

Боевые действия в Европе генерал Леклерк завершил взятием на территории Франции Страсбурга (это здесь сейчас заседает Европарламент), а затем уже собственно в Германии города Берхтесгаден, где у самого Гитлера располагалась его ставка на Западном фронте. Затем он был отправлен на Дальний Восток, где уже в качестве командующего французского экспедиционного корпуса 2 сентября 1945 года вслед за генералом Макартуром и другими подписал капитуляцию сдавшейся на милость победителей Японии.

Но дальше начались не столь славные страницы его боевой биографии. В октябре 1945-го его войска высадились в Индо-Китае и заняли Ханой - надолго, но не навсегда, прервав устремления свободолюбивых вьетнамцев реализовать свое собственное независимое государство.

Успехи генерала на поприще восстановления французской колониальной империи были настолько значительны, что в 1947 году он был назначен генерал-инспектором всех сил Франции в Северной Африке, где в тогдашних их колониях - Марокко, Алжире, Тунисе - уже тогда было «очень неспокойно».

Там же, в Алжире он и погиб, когда его самолет разбился при посадке в местечке Коломбэ-Бешар. Это случилось 28 ноября 1947 года – а за шесть дней до этого, 22-го, он отметил свой 45-й день рождения…

В 1952 году ему было посмертно присвоено высшее воинское звание Маршала Франции. Так родина-мать оценила воинские подвиги и заслуги своего верного сына, героя и патриота.