В 1822 году молодой человек приехал в Париж, чтобы стать знаменитым. У двадцатилетнего юнца не было ничего, кроме абсолютной уверенности, что он станет гордостью Франции. «Легче всего осуществить те мечты, в которых не сомневаешься», — упорно твердил он…

ГЕРАНИ, КОТОРЫЕ РАСТУТ НА ЧУЖИХ ПОДОКОННИКАХ

Однако начать пришлось с малого. Прекрасный почерк помог юноше получить место чиновника с мизерным жалованьем. С десяти часов утра до десяти часов вечера с двухчасовым перерывом молодой человек переписывал бумаги, а выходные дни полностью посвящал удовольствиям. Соседкой молодого чиновника по лестничной площадке оказалась миленькая белошвейка. Девушка содержала небольшую швейную мастерскую. Она была на восемь лет старше своего соседа, но разве влюбленные задумываются о таких мелочах. Голубоглазый чиновник и пухленькая белошвейка любили прогуливаться в тенистых парках, где много укромных уголков. Последствия прогулок с длительными остановками проявились в октябре 1823 года. Белошвейка объявила:

– Дюма! Ты станешь отцом!

Беременная белошвейка Катрин Лабе оказалась в очень непростой ситуации: она слишком поздно вспомнила, что ее отношения с возлюбленным скреплены только страстными поцелуями, а Александр Дюма вовсе не хотел становиться отцом. Он уже написал первую пьесу «Охота и любовь» и искренне верил, что она станет началом его триумфального шествия в великую литературу. Но разве дорога к славе может быть увешена мокрыми пеленками? И как создавать шедевры под аккомпанемент детского плача? Однако сбежать от соседки с растущим животиком он тоже не смог. Катрин убедила Дюма до рождения ребенка поселиться в одной квартире. Она говорила, что так они сэкономят немного денег, но в душе, наверное, верила, что Дюма привыкнет и женится на ней.

27 июля 1824 года у Дюма появился сын, названный, как и отец, Александром. Катрин стала ему доброй и заботливой матерью, а Дюма — типичным «воскресным папой», который навещает ребенка, когда есть время и деньги. В 1829 году пьеса «Генрих III и его двор» принесла начинающему литератору первый успех и хороший гонорар. Дюма снял домик для Катрин и маленького Александра. Он содержал сына и никогда не отказывал Катрин, если она просила о помощи. Когда врач прописал заболевшему Александру пиявки, Дюма поставил кусающихся тварей на свою руку и доказал сыну, что это совсем не больно. Идиллические сцены сменялись семейными размолвками. Однажды Дюма увлеченно работал за письменным столом, а мальчик, на которого отец не обращал внимания, расплакался. Дюма вскочил, схватил ребенка и с силой бросил на диван. На другой день Дюма принес сыну огромную ароматную дыню и они помирились.

У Дюма никогда не возникало даже мысли жениться на Катрин. Скромную необразованную белошвейку затмили самые знаменитые, самые красивые, самые развратные и самые недоступные дамы Парижа. Биографы подсчитали, что у автора «Трех мушкетеров» было около пятисот любовниц. Возможно, тут нет большого преувеличения, ведь в жилах Дюма бурлила пылкая южная кровь: его бабушкой была чернокожая рабыня с острова Гаити. Свою ненасытность в любви Дюма объяснял физиологическими причинами: «Поговаривают о моих «африканских страстях». Много любовниц я завожу из человеколюбия; если бы у меня была одна любовница, то она умерла бы через неделю».

Три года возлюбленной Дюма была замужняя дама Мелани Вальдор. Символом их любви стала герань, любимый цветок Мелани. Мадам Вальдор пыталась удержать своего легкомысленного любовника, родив ребенка. Своей мечте Мелани придумала романтичное название — «вырастить герань». К несчастью, случился выкидыш. Дюма успокаивал любовницу: «Не терзайся из-за сломанной герани… Наши бурные объяснения привели к этому преступлению — потому что это было преступление».

Герань расцвела на другом подоконнике. Актриса Белль Крельсамер забеременела от Дюма. В отчаянии Мелани Вальдор решила покончить с собой. С помощью своего врача Мелани довела до сведения Дюма дату предполагаемого самоубийства — 22 ноября 1830 года — и напрасно просидела весь день в ожидании любовника. Взбешенная Мелани передумала расставаться с жизнью.

ОТЕЦ НЕИЗВЕСТЕН

5 марта 1831 года актриса Белль Крельсамер родила девочку, названную Мари-Александриной. Дюма официально признал дочь, причем все необходимые документы были оформлены через сорок восемь часов после рождения ребенка. Для такой спешки были очень веские причины. 8 марта 1831 года состоялась премьера пьесы Дюма «Антони». «Публика неистовствовала — в зале аплодировали, плакали, рыдали, кричали. Жгучая страсть воспламенила все сердца». После окончания спектакля поклонники с ножницами гонялись за Дюма по коридорам театра, поймали и отрезали полы его фрака. Эти драгоценные тряпки были разрезаны на маленькие лоскутки, чтобы как можно больше зрителей получили сувенир в память о прекрасном спектакле.

Главное действующее лицо пьесы юноша Антони. Он незаконнорожденный ребенок, и это обстоятельство становится причиной всех его несчастий. Безродный Антони не может жениться на любимой девушке Адель, и ее отдают замуж за полковника д’Эрве. После многолетнего путешествия Антони возвращается в Париж, и юношеская любовь вспыхивает вновь. Адель отдается Антони, но тут, как всегда не вовремя, из командировки возвращается муж. Чтобы спасти честь любимой, Антони вонзает в грудь Адель огромный кинжал. Когда в комнату врывается муж, Антони гордо заявляет: «Она мне отказала, и я ее убил». После это фразы в зале рыдали даже мужчины.

Теперь становится ясно, почему Дюма спешно признал свою незаконнорожденную дочь. Автора «Антони» могли упрекнуть, что он защищает права детей, рожденных вне брака, только на сцене. Пришлось вспомнить и о незаконнорожденном сыне Александре. Мальчику было уже семь лет. В его свидетельстве о рождении в графе «Отец» было написано «неизвестен». Дюма подал прошение об усыновлении, в котором есть один любопытный пункт: «Я хочу провести усыновление так, чтобы об этом не узнала мать. Полагаю, что это возможно. Дело это не терпит отлагательства: я боюсь, что у меня отнимут ребенка, к которому я очень привязан...»

Этот пункт был объявлением войны. Дюма развернул широкомасштабное наступление, чтобы отобрать сына у родной матери. Катрин Лабе хотела забрать сына и навсегда скрыться из Парижа. Не правда ли, очень современный сюжет, так и просится на телевизионный экран...

ЕСЛИ БЫ В ЭПОХУ ДЮМА СУЩЕСТВОВАЛО ТЕЛЕВИДЕНИЕ...

Если бы в эпоху Дюма существовало телевидение, то его спор с Катрин Лабе за право воспитывать сына обязательно стал бы темой телевизионного ток-шоу. Давайте представим, что из этого могло бы получиться...

ВЕДУЩИЙ: Здравствуйте, уважаемые зрители передачи «Пустомеля». Сегодня мы имеем уникальную возможность узнать подробности спора между нашим великим писателем Дюма и незамужней белошвейкой Катрин Лабе. Господин Дюма дал мальчику Александру, рожденному вне брака, свою славную фамилию, но потребовал, чтобы Катрин Лабе отдала ему ребенка на воспитание. Встречайте, сейчас в нашей студии появится Катрин Лабе.

Зрители аплодируют. В студию входит скромная, просто одетая блондинка с миловидным лицом.

ВЕДУЩИЙ: Мадемуазель Лабе, почему вы не хотите отдать сына господину Дюма?

КАТРИН ЛАБЕ: Почему я должна расстаться с родным сыном? Я его люблю, и он любит меня.

ВЕДУЩИЙ: Суд постановил, что ребенка должен воспитывать отец. Когда приходили судебные приставы, чтобы забрать маленького Александра, вы прятали мальчика под кроватью или заставляли выпрыгивать в окно. Это правда?

КАТРИН ЛАБЕ: Да, но он мой сын. Почему его у меня отнимают?

ВЕДУЩИЙ: Вы подали встречный иск в суд и проиграли. Закон встал на сторону отца, поскольку вы неправильно оформили бумаги на усыновление.

КАТРИН ЛАБЕ: Да, у меня не было адвоката и хорошего советчика. У меня нет ничего, кроме материнской любви!

ВЕДУЩИЙ: Судебные исполнители все же забрали ребенка у Катрин Лабе, и теперь он живет с господином Дюма и его любовницей Белль Крельсамер. Уважаемые телезрители! Встречайте, актриса Белль Крельсамер в нашей студии.

Зрители аплодируют. В студии появляется красивая дама с черными как смоль волосами и глазами цвета лазури.

БЕЛЛЬ КРЕЛЬСАМЕР: Родная мать ужасно воспитала ребенка! Господин Дюма много работает. Он может уделять сыну не более двух часов в день. Когда отца нет дома, с маленьким Александром невозможно справиться. Даже причесать его не удается. Не помогают ни просьбы, ни угрозы. Он не хочет учиться и предается шалостям с таким буйством, что я зачастую вынуждена его бранить. Виновато порочное воспитание родной матери.

КАТРИН ЛАБЕ: Мне разрешают видеться с сыном только два дня в неделю: в четверг и в воскресенье... (Слезы мешают ей говорить.)

БЕЛЛЬ КРЕЛЬСАМЕР: Встречи с матерью следует прекратить. После свиданий с ней Александр возвращается еще более своенравным, капризным и угрюмым. Мать настраивает ребенка против меня и господина Дюма. Мальчик думает лишь об одном — о матери. Все остальные для него ничего не значат.

КАТРИН ЛАБЕ: Верните мне сына! Почему моего Александра должна воспитывать любовница господина Дюма?

БЕЛЛЬ КРЕЛЬСАМЕР: Я постоянно предупреждаю господина Дюма о грозящей ему опасности: «Придет время, когда ребенок, исполненный любви к матери, скажет тебе: «Ты разлучил меня с матерью, ты был жесток к ней». Вот чему его будут учить…

ВЕДУЩИЙ: Господин Дюма слишком занят написанием нового романа, но он дал короткое интервью. Внимание на экран. Господин Дюма! Катрин Лабе семь лет хорошо заботилась о сыне. Разве она не заслужила вашей благодарности?

АЛЕКСАНДР ДЮМА: Бывают услуги настолько большие, что рассчитаться за них можно только неблагодарностью.

Зрители в студии аплодируют.

ВЕДУЩИЙ: На этом наша передача заканчивается. А мы будем внимательно следить за развитием событий...

В РОДИТЕЛЬСКОЙ ВОЙНЕ НЕ БЫВАЕТ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

События в романах и в жизни Дюма разворачиваются с молниеносной быстротой. Сердце маленького Александра разрывалось на части: он любил отца, но рвался к матери, его не пускали. Он постоянно ссорился с любовницей отца Белль Крельсамер. Домашняя трагедия со слезами и спорами быстро утомила Дюма. Возник закономерный вопрос: что делать с мальчиком? Не отдавать же его обратно родной матери после стольких споров и судебных процессов? Белль Крельсамер уговорила Дюма определить мальчика в закрытую школу. Катрин Лабе разрешили проводить сына в пансион. Через много лет Дюма-сын рассказал, как мать собирала узелок с посудой и одеждой: «Каждая из этих вещей говорила о деньгах, заработанных в поте лица, о работе далеко за полночь, а иногда и до зари. Сознает ли человек, который делает матерью бедную девушку, всю меру своей вины?..» Кажется, что этот вопрос Дюма-сын адресует Дюма-отцу. Почему он был так неоправданно жесток к трудолюбивой беззащитной женщине? Биографы разводят руками: «Что делать? Господин Дюма такой, каков он есть. Великодушный и щедрый как художник и поэт, слишком либеральный в дружбе, слишком деспотичный в любви, прямой до бестактности, обязательный до безрассудства, забывчивый до беспечности, веселый нравом, злой на язык, столь же любимый за свои недостатки, как и за свои достоинства».

Маленькому Александру Дюма пришлось поменять несколько пансионов. В конце концов отец определил его в школу Вотье, где учились дети французской элиты. Матери нескольких учеников оказались заказчицами белошвейки Катрин Лабе, и маленькие маркизы, виконты и бароны узнали «постыдную» тайну своего соученика. «Мальчишки оскорбляли меня с утра до вечера, по-видимому радуясь случаю унизить имя, которое прославил мой отец», — вспоминал Александр Дюма-сын. Отпрыски элитных родителей развлекались, придумывая изощренные издевательства. Мальчик очень хорошо выучил значение слова «бастард». Так его называли много раз в день, чтобы он не забыл свое низкое, позорное происхождение. Однажды тетрадки и книги Александра разрисовали циничными картинками и оскорбительными надписями в адрес его матери. Он попытался защитить маму, ученики объявили ему бойкот. Забившись в угол, Александр плакал...

Белль Крельсамер поплатилась за свои интриги против маленького Александра. Дюма отобрал у нее дочь Мари так же, как отнял сына у Катрин Лабе. Он запретил Белль Крельсамер даже видеться с дочерью. Дюма оставил многочисленное потомство от многочисленных любовниц, но признал только сына Александра и дочь Мари.

В восемнадцать лет Александр закончил колледж. Катрин Лабе по-прежнему трудилась от зари до зари. Она не вышла замуж, любовника у нее не было. Сын иногда навещал мать. За воспитание Александра всерьез взялся Дюма-отец: «Они вместе бегали в поисках приключений, брали друг друга в поверенные своих любовных дел, платили из общего кошелька и тратили деньги не считая». Многие находили, что дружба отца и сына приобрела несколько скабрезный характер. Всему Парижу стал известен подслушанный кем-то разговор двух Дюма.

– В конце концов, мне это надоело, — жаловался младший Дюма. — Ты отдаешь мне бывших любовниц, чтобы я спал с ними, и свои новые туфли, чтобы я их разнашивал.

– На что же ты жалуешься? — искренне удивился старший Дюма. — Это огромная честь и лишний раз доказывает, что у тебя большой фаллос и маленькая нога!

Дюма-отец предлагал сыну сотрудничество не только на любовном, но и на литературном поприще. Александр не стал тенью знаменитого отца, он пошел своим путем.

КАК ТЯЖЕЛО БЫТЬ МОРАЛИСТОМ

Дюма-сын вошел в историю литературы как автор «Дамы с камелиями». Он сочинял стихи, написал еще два романа и четырнадцать пьес, но оглушительного успеха «Дамы с камелиями» они не имели. Полемические заметки Дюма-сына сегодня и вовсе перешли в разряд секретных материалов, а ведь в свое время парижане знали его статьи наизусть, смелые и неординарные суждения доводили спорщиков чуть не до драки. Дюма-сын считал литературу особым термометром, который измеряет нравственную температуру общества. Как строгий доктор, он измерил температуру окружающей среды и вынес страшный диагноз: «Французское общество нравственно больно». Дюма-сын предложил неординарное исцеляющее средство — издать закон, защищающий невинность девушек: «Это старо. Это избито. Это известно, точно так же, как и солнце старо, избито, известно, и тем не менее оно вечно восходит, и мы не отвыкаем от этого. Молодая девушка, трудолюбивая работница, безупречно честная, допустила... Следует ли говорить — обольстить себя? Скажем лучше, она увлеклась одним молодым человеком, приказчиком в том же магазине, где она работала. Она забеременела, вследствие чего молодой человек ее покинул. Для молодой девушки традиционная развязка заключается в отчаянии, в старании скрыть свой стыд в каком-нибудь углу, в воспитании ребенка на свои единственные средства или в том, чтобы свернуть ребенку шею, лишить его жизни или предаться разврату. Все это происходит, потому что забыли издать закон, который гарантировал бы нравственный капитал женщины, как гарантирует капитал материальный, и который осуждал бы человека, похитившего у женщины невинность, как он осуждает вора, похитившего у женщины зонтик или часы».

Видно, что растоптанное детство не давало Дюма-сыну покоя, а душевные раны от родительской войны так и не зажили. «Родившись в результате ошибки, я был призван бороться с ошибками», — говорил Дюма-сын. Феминистические идеи уже начали бродить по Европе. Дюма-сын отвергал их полностью. Встав на защиту соблазненных девушек и матерей-одиночек, он считал, что у замужних женщин достаточно прав: муж обеспечивает семью материально, в случае войны мужчины защищают страну. Что еще нужно? Право на развод? Да, оно необходимо! Но женщины требуют избирательное право! Ну, это просто курам на смех! Для чего дамам соваться в политику, если «женщина — существо ограниченное, пассивное, подчиненное, живущее в постоянном ожидании. Это единственное незавершенное творение Бога, которое Он позволил закончить человеку. Это неудавшийся ангел. Женщина — подданная Мужчины. Мужчина — орудие Бога. Женщина — орудие Мужчины».

Знаете, кто виноват в такой нелестной характеристике женщин? Конечно женщина! Вернее, несчастная любовь Дюма-сына к русской графине Лидии Нессельроде. Лидию выдали замуж без любви, и она по примеру многих русских дам искала утешение на заграничных курортах. В 1850 году графиня Лидия сама пожелала познакомиться с модным писателем и стать его любовницей. Дюма-сын искренне влюбился. Он называл прекрасную Лидию «Дамой с жемчугами». Графиня обожала драгоценности, носила жемчуг в волосах, на запястьях, а шею обвивало жемчужное ожерелье длиной семь метров. Дюма-сын боготворил Лидию, а для графини он был лишь жемчужиной в длинном ожерелье ее любовников. Муж узнал о беспутном поведении Лидии и увез жену в Россию. Дюма-сын бросился следом, но свекор Лидии канцер Нессельроде приказал закрыть российскую границу перед носом «наглого французишки». Дюма-сын разочарован и оскорблен, его терзают мысли об испорченности женщин: «Женщина никогда не уступает ни разумным доводам, ни доказательствам, она уступает только чувству или силе. Я пишу это исключительно для сведения мужчин. Если после этих разоблачений они по-прежнему будут заблуждаться в отношении женщин, я буду неповинен и поступлю, как Пилат».

Дюма-сын не успел умыть руки, подобно Понтию Пилату: в 1852 году он влюбился в русскую аристократку Надежду Ивановну Нарышкину. В России Нарышкина была замешана в очень грязных делах, подозревалась в убийстве из ревности. Бросив мужа, она скрылась за границу, да так и осталась в Париже, ведя свободный во всех отношениях образ жизни. Нарышкина сделала Дюма-сына отцом, родив девочку Колетт. В свидетельстве о рождении в графе «Отец» было написано «неизвестный». Маленькую Колетт выдавали за сиротку-воспитанницу.

Реальная жизнь писателя никак не совпадала с принципами, которые он провозглашал в своих произведениях. Наверное, мешали наследственность и воспитание, полученное в постелях отцовских любовниц. Дюма-сын сожительствовал с Нарышкиной двенадцать лет. Будучи любовником замужней женщины, он был убежден, что неверную жену можно и должно убить! «Если ты свяжешь жизнь с женщиной, тебя не достойной, не сможешь помешать ей бесчестить своим телом твое имя… если закон объявит себя бессильным, от имени Господа провозгласи себя судьей и палачом этой твари. Она больше не женщина, она не принадлежит более к числу созданий Божьих, она просто животное… Убей ее!»

В мае 1864 года муж Нарышкиной умер. Александр и Надежда получили возможность зарегистрировать брак и удочерить ребенка. На свадьбе присутствовали Дюма-отец, ставший Дюма-дедушкой, и Катрин Лабе. Они даже не смотрели друг на друга, а Дюма-сын был счастлив: наконец-то его личная жизнь пришла в соответствие с нравственными принципами.

Мечтавший усовершенствовать весь мир, Дюма-сын хотел перевоспитать жену, испорченную «своей страной, своим воспитанием, своим окружением, своим кокетством и даже праздностью», но с годами характер Надежды только портился. Она безумно ревновала мужа, и не без основания. Дюма-сын изменял ей с молоденькими девушками.

Публика стала над ним посмеиваться, называя «самым аморальным из моралистов», а он продолжал обличать и поучать...

Когда Дюма-отец постарел, сын решил поженить беспутного гения-отца и Катрин Лабе, жизнь которой была образцом добродетели. Дюма-отец не возражал, ведь жена — это бесплатная служанка, а он очень нуждался в семейном уюте и человеке, который бы за ним ухаживал. Катрин Лабе отказалась наотрез. «Мне уже за семьдесят, — написала она, — и вечно нездоровится. Живу я скромно с одной служанкой. Господин Дюма перевернет вверх дном мою маленькую квартиру. Он опоздал на сорок лет». Жизнь опять внесла коррективы в благие намерения Дюма-сына. Семейная драма так не закончилась поучительным финалом...