Пятую годовщину Победы в Великой Отечественной войне Георгий Константинович Жуков встречал далеко от Москвы в должности командующего Уральским военным округом. В Свердловске он и встретил последнюю любовь своей жизни.

Назначение маршала в Свердловск на должность Командующего Уральским военным округом было, конечно, малоприятной ссылкой, но Жуков привык к любому порученному делу относиться добросовестно и с полной отдачей. Он вникал во все армейские нужды, зная, что в воинской службе не бывает мелочей. Даже команду участников областных соревнований по стрельбе маршал подбирал сам. Просматривая личные дела спортсменов, он раскрыл тоненькую папочку и прочел: «Галина Александровна Семенова. Возраст — 24 года. Профессия — врач. Военнообязанная. После окончания Казанского медицинского института была направлена в Свердловск по распределению». Жуков посмотрел на маленькую фотографию миловидной девушки, приклеенную к страничке личного дела, и почему-то отложил эту папку в сторону. Однако Георгию Константиновичу не довелось порадоваться спортивным успехам молодого врача. Неимоверные перегрузки военного времени и душевные раны, полученные в мирной обстановке, сказались на здоровье маршала: у него начались сильные сердечные боли. В своем дневнике Георгий Константинович признался, что, пока чувствовал себя плохо, он не обращал особого внимания на своего лечащего врача, которым оказалась та самая девушка с фотографии в личном деле. Несмотря на молодость, Галина Александровна была прекрасным доктором. Боли у Георгия Константиновича вскоре прекратились, но сердце маршала начинало учащенно биться, когда в комнату легкой летящей походкой входила симпатичная девушка в белом халате. Доктор Семенова расспрашивала пациента о его самочувствии, а Жуков интересовался ее семьей, увлечениями, книгами, которые она читает. Ему очень нравились ее милое лицо, лучистая улыбка и, особенно, красивые зеленые глаза, в которых всегда таилась какая-то неповторимая грусть. Георгию Константиновичу было тогда 54 года, возраст для мужчины вовсе не старческий. Внимание известного всей стране человека, который был старше ее на 30 лет, очень смущало девушку. Георгий Константинович был женат, что, казалось, делало их более близкое знакомство абсолютным невозможным. Галина пыталась избегать встреч, но Жуков умел побеждать. Галина Александровна Семенова стала его поздней и самой сильной любовью.

Когда читаешь письма Георгия Константиновича к любимой Галюсеньке, то трудно поверить, что это пишет маршал Жуков, которого привыкли изображать мрачным и суровым. Сколько поэзии, нежности, любви было в душе этого необыкновенного человека...

Из писем маршала Жукова Галине Александровне Семеновой:

«4.09.1952 г. Гурзуф. Галина, любимая!

Я в Гурзуфе с 1.9. До сих пор нахожусь под очарованием последней встречи с тобой, моя Галюсенька! Погода в Крыму стоит очень хорошая. Небо голубое, море зелено-голубое, теплое, ласковое и манящее в свои объятия. Родная моя, как жаль, что нет здесь тебя. Мне не хватает тебя, без тебя я скучаю... Пусть тебя хранит моя любовь, моя мечта о тебе... Георгий».

«Галюша! Глядя на море, я всегда вижу тебя, то лучезарной, то печальной, но всегда мною любимой, всегда нежной. Знай, что я всегда думаю о тебе и только о тебе... Скучающий и горячо любящий Георгий. А как ты? Все та ли: нежная, ласковая, доверчивая и часто наивная и до конца преданная?»

«Роднуля! Очень хочется видеть тебя. Лети скорее! Сейчас скучаю больше, чем в прошлые годы, что бы это значило? Что ты скажешь, мой милый философ! Извини, что написал плохо, пишу в море, оно сегодня такое же, как твои глаза, когда ты бываешь задумчива...»

В начале 1953 года Галину Александровну направили на курсы усовершенствования врачей, а потом она начала работать в Московском военном госпитале имени Бурденко. Вскоре в столицу вызвали и Георгия Константиновича, после смерти Сталина он был назначен первым заместителем министра обороны СССР. Они вновь были вместе. Хотя их любовь по-прежнему оставалась тайной, но Галина Александровна уже стала для Жукова единственным человеком, которому он доверял свои самые сокровенные мысли и переживания. Однажды он рассказал ей свой страшный сон, ставший пророческим...

Из письма маршала Жукова Галине Александровне Семеновой:

«2 ноября 1955 года. Сегодня ночью видел угнетающий сон, в который, к сожалению, я верю, как в предзнаменование чего-то неприятного. А эта вера основана на горьком опыте... Я стоял и любовался закатом на берегу моря, всматривался в знакомые предметы на побережье Гагры. Закатилось яркое солнце, и я увидел плавающих рыбок. Двух из них я поймал, а одна как-то плавала в некотором удалении. Поймав ее, я бросил ее в лодку к остальным рыбкам, но что я вижу? Хвост у нее рыбий, а голова змеи. Через пару минут, пока я размышлял, она выползла из лодки и бросилась мне на грудь. Извиваясь, эта гадюка вытягивала свою голову, а жало вилось около моей шеи. Все мои попытки схватить ее, оканчивались неудачами. Проснувшись, я хорошо запомнил ее зеленые глаза, золотисто-коричневую кожу... Вопрос: кто эта гадюка? Что значат ее попытки укусить меня? ...Я в сны не верю, но когда вижу гадюку, я верю в то, что мне делают какую-то гадость. Ну, хватит, поживем – увидим. Мне не привыкать сталкиваться с гадостями гадких людишек. Я это пишу только для тебя... Прошу тебя, Галюша, извинить меня за то, что тебе порчу предпраздничное настроение. Но я больше не имею таких близких, кому бы я мог поведать свои сокровенные мысли и думы».

О таких парах, как Галина Александровна и Георгий Константинович, обычно говорят: «Они были созданы друг для друга». Для счастья им было нужно совсем немного: чтобы любимый человек был рядом, чтобы перестали беспардонно вмешиваться в их личную жизнь, но как непросто оказалось этого добиться! Развод с женой Жукову получить было очень сложно, а жить во лжи они не хотели и открыто заявили о своей любви. В сентябре 1956 года Георгий Константинович и Галина Александровна впервые поехали вместе отдыхать в Болгарию. По тем временам это был смелый, даже дерзкий поступок, который, конечно, не остался незамеченным.

Из дневника Георгия Константиновича Жукова:

«По прибытии в Москву, мне позвонил Булганин и сказал, что Никита неодобрительно высказался на Президиуме ЦК о том, что я отдыхал в Варне с Галиной. Это меня возмутило, и в горячке я по адресу Никиты высказал ряд резких слов, которые Булганин постарался тотчас же передать Хрущеву, с которым у меня вскоре состоялся на эту тему примирительный разговор. Никита сказал:

— Я не возражаю против Галины, но рекомендую не торопиться.

Тогда я не понял, что он своим «благожелательством» хочет иметь в моем лице верного друга, который поддержит его в борьбе за власть».

Галину Александровну вызвали «на ковер» в Главное политуправление. Этот визит она запомнила на всю жизнь. Ее убеждали расстаться с маршалом Жуковым, напоминали о моральном облике советского человека, угрожали увольнением с работы и исключением из партии, но никакие увещевания не помогли.

— А я шла с гордо поднятой головой! — говорила Галина Александровна.

После поездки в Болгарию Галина Александровна сообщила радостное для всех влюбленных известие — у них будет ребенок. Жуков был горд и счастлив, ведь ему уже исполнилось 60 лет, он мечтал, что родится мальчик, и трогательно заботился о здоровье любимой. В июне 1957 года родилась дочь Машенька. Радость и беда пришли к Жукову в одно и тоже время. Пророческий сон про гадюку, пытавшуюся нанести смертельный укус, сбылся наяву. Пока маршал находился с официальным визитом в Югославии и Албании, пользуясь его отсутствием, тайно, по-воровски готовилась расправа над ним.

Из письма маршала Жукова Галине Александровне Семеновой:

«26 октября 1957 года. Родная моя! Очень устал. Хотелось бы отдохнуть от этой утомительной поездки, но, как видно, предстоит большая работа. Переживаю радостное чувство встречи с тобой и доченькой. Очень соскучился без обеих вас. Наверное, Машенька подросла и стала еще милее. Я хотел бы, чтобы она была больше похожа на меня, но непременно с твоими глазами, которые я очень-очень люблю...»

Георгию Константиновичу не удалось ни отдохнуть после поездки, ни увидеться сразу с Галиной и Машенькой. Прямо из аэропорта Жуков отправился в Кремль, где проходило заседание Президиума ЦК. Там прозвучали чудовищные обвинения в его адрес. Георгия Константиновича сняли с поста Министра обороны СССР, вывели из состава Президиума и ЦК. Человек, полный сил и энергии, не мысливший свою жизнь без служения Родине и народу, остался не у дел. Беззаветная любовь Галины Александровны и рождение долгожданной доченьки стали для него тем надежным и крепким тылом, который необходим в дни испытаний даже очень сильному и волевому человеку. Галина Александровна, прекрасно понимая его переживания, настояла, чтобы он начал работу над книгой воспоминаний.

…Дочь Машенька подросла и однажды спросила отца:

— Почему ты полюбил именно маму, а не какую-то другую женщину?

— Я встречал много красивых женщин, и гораздо красивее мамы, но такой, как она, больше нет, — ответил Георгий Константинович, — она как солнышко.

Когда Маша училась в старших классах, то в учебнике истории была только крохотная фотография маршала Жукова и упоминание его фамилии среди других полководцев Великой Отечественной войны. Учительница, преподававшая в Машином классе историю, была соседкой Жуковых по дому. Она попросила Георгия Константиновича передать школе одну из его военных карт. На очередном уроке она торжественно объявила:

— Ребята! У нас в школе сегодня большое событие: маршал Жуков подарил нам свою карту Московской битвы.

В полной тишине раздался голос одной из Машиных одноклассниц:

— Так! Все понятно, теперь Жуковой по истории будут пятерки ставить.

Маша любила историю, русский язык, литературу, и оценки, поставленные «по блату», ей были вовсе не нужны, а по нелюбимым предметам — математике, физике и химии — она приносила домой честно заработанные тройки. Однако Георгий Константинович не был строгим отцом, наверное, просто не мог сердиться, когда смотрел в Машины глаза, такие же зеленые и красивые, как у ее мамы.

После Пленума ЦК 1957 года о Жукове не писали в прессе, его не приглашали на официальные мероприятия. Опальному маршалу пришлось пережить предательство бывших друзей и полное забвение его заслуг перед Отечеством, но никто и никогда не смог отнять у него звание, данное ему народом — Маршал Победы.

Из воспоминаний дочери маршала Жукова Марии Георгиевны:

«Начиная с 1960 года, мы всей семьей каждый год ездили отдыхать в Гагры. Отец не пользовался никакими привилегиями. Мы ходили загорать на общий пляж. Отдыхающие заговаривали с отцом, кто о войне, кто о погоде, а некоторые стремились сфотографировать отца. Ведь это такая необычная фотография — Жуков в плавках! И обязательно кто-нибудь говорил, указывая на меня: «Какая у вас хорошенькая внучка!» Отец сердился и с гордостью поправлял: «Это моя дочь!» Мне запомнилось на всю жизнь, как к папе подбежала пожилая женщина и стала целовать ему руку. Она плакала и говорила:

— Я блокаду в Ленинграде пережила. Я от себя и от всех ленинградцев благодарна за то, что вы спасли наш город.

В 1965 году мы пошли всей семьей в Манеж на выставку, посвященную 20-летию Победы. Папу узнали, и по залу пронеслось: «Жуков! Вон Жуков!» К отцу стали подходить люди, чтобы пожать руку, что-то сказать, дотронуться. Нас обступили плотным кольцом, потом началась давка. Милиционеры прибежали к нам на выручку, но меня они стали оттеснять в сторону, а мама схватила за руку и закричала:

— Это Маша, наша дочь!

Однажды родители пошли в Большой театр. В правительственной ложе перед началом спектакля появился Хрущев со свитой. Все зрители встали и зааплодировали. Отец демонстративно остался сидеть и маме приказал не вставать. Позже папе позвонил Хрущев. Никита Сергеевич сказал, что отец чересчур горд и щепетилен, прошло шесть лет после Пленума 1957 года, а он не проявил признаков покорности, затем уточнил:

— Ты недавно был с женой в театре. Только мы вошли — весь зал встал и приветствовал членов Президиума, и только ты с женой не поднялся и даже головы в нашу сторону не повернул. Я не заметил этой выходки, но мое внимание обратил Брежнев. Что у тебя, заднее место свинцом налито, что ты не мог подняться? Зачем тебе нужно было на глазах многих тысяч подчеркивать свою нелояльность?

Отец ответил очень коротко:

— Никита Сергеевич, у меня радикулит».

Неизвестно, каким ветром занесло в Большой театр Никиту Хрущева, а что касается супругов Жуковых, то они были заядлыми театралами. В этом увлечении тон задавала Галина Александровна, более всего любившая балет и оперу. Как истинная любительница театра она всегда сохраняла программки и коротко записывала на них свои впечатления.

Однажды Маша, обожавшая отца, пришла из школы со слезами и сквозь рыдания проговорила:

— У нас папа старый!

Оказалось, что одноклассница спросила Машу, сколько лет ее отцу:

— Семьдесят, — ответила дочь маршала, привыкшая считать это вполне естественным.

— Семьдесят? — удивилась девочка. — Моему дедушке 54 года! У тебя отец такой старый!

Галина Александровна, выслушав эту историю, сказала дочери:

— Ты знаешь, Машенька, возраст не имеет никакого значения. Сейчас ты не в состоянии меня понять, но, когда ты станешь взрослой и полюбишь, ты меня вспомнишь.

Однако разница в возрасте все же не давала Галине Александровне покоя: она испытывала постоянный страх от мысли, что Георгий Константинович уйдет из жизни раньше нее. Судьба была милостива к любящей женщине (или, может быть, очень жестока), но случилось так, что Галине Александровне не пришлось увидеть смерть самого дорогого человека. В декабре 1967 года она неожиданно тяжело заболела, ей была сделана срочная операция. Георгию Константиновичу сообщили диагноз, звучащий как приговор — рак. Это известие стало таким страшным потрясением, что у него случился инсульт, за которым последовал паралич. В те дни, когда жизнь мужа висела буквально на волоске, Галина Александровна решилась на отчаянный шаг. После тяжелейшей операции, слабая, бледная, еле-еле держась на ногах, она приехала в больницу к Георгию Константиновичу. Собрав последние силы, она хотела показать мужу, что с ней все в порядке, что она уже почти здорова. И ей удалось невероятное — вернуть любимого человека к жизни. На такое чудо способна только настоящая любовь: увидев жену, Георгий Константинович, положение которого врачи считали безнадежным, стал медленно выздоравливать.

Галине Александровне исполнилось в это время всего 40 лет, врачи были уверены, что молодой организм пересилит болезнь, и требовали, чтобы она продолжала лечение в санатории. Георгий Константинович чувствовал себя так плохо, что о совместных поездках не могло быть и речи, а разлука для них была невыносима. Помогали только письма, трогательные, полные заботы друг о друге.

Из переписки Галины Александровны Жуковой с мужем:

«Дорогой мой, любимый Георгий!

Я очень скучаю по тебе и пока еще не перестроилась, но сделаю это, чтобы приехать здоровой, и снова буду помогать твоему выздоровлению, которое уже не за горами...»

«Дорогая, любимая моя!

Вчера я тебе не писал, так как чувствовал себя не совсем хорошо. Сегодня лучше... У нас все в порядке... На даче выпало много снега, не знаю, сохранится ли он. Маша ликует, наблюдая снегопад. Она ведет себя очень хорошо. У меня к ней претензий нет. Я думаю, что она в дальнейшем будет такой, как нам с тобой хотелось. О нас ты особенно не думай. Главное состоит в том, чтобы ты была здорова. Будешь ты здорова, будем и мы здоровы. Галюша, милая, конечно, я скучаю без тебя... Твой Георгий»

«Георгий, родной, любимый!

Я так соскучилась, что готова сегодня же уехать. Мне здесь одиноко, так как большинство отдыхающих женщин — вместе с мужьями. О тебе очень многие спрашивают, меня рассматривают «в лупу». Держусь с достоинством, и ты мной можешь гордиться... Твоя Галина»

«Галюша, родная моя!

Сегодня утром у меня была особая радость, от тебя получил два письма. Скрупулезно изучал их, чтобы узнать, что недоговорено в них, что ты «приукрашиваешь».

30 октября состоится консилиум. Не знаю, что они порекомендуют на будущее. Думаю, что скажут: все идет по плану, ждите, время — лучший врач. Лично я надеюсь на свой организм и тебя, мое теплое солнышко».

«13 декабря 1970 года. Мой любимый Георгий!

Я не могу быть без тебя даже короткое время. Больше я одна без тебя отдыхать не поеду. К чему отдых, если я не вижу тебя, не знаю, хорошо ли за тобой ухаживают, и все ли вовремя дают тебе?»

«6 июля 1972 года. Рига. Мой любимый Георгий!

Вчера были с Машей в Домском Соборе. Слушали «Реквием» Верди. Программу тебе посылаю. Это же мы слушали в исполнении итальянской оперы Ла Скала в Большом Театре в 1963 году. Дирижировал тогда известный Караян... Твоя трогательная забота о нас и нежность трогает меня до слез. А твое желание послать нам сюда розы?! За меня не беспокойся, береги себя... Как я понимаю, жизнь наша друг без друга немыслима...»

В ноябре 1973 года, за несколько дней до смерти жены, Георгий Константинович написал ей в больницу:

«Живу одной надеждой на то, что у нас впереди будут светлые и счастливые дни».

Галина Александровна ответила:

«Георгий, родной мой, любимый! Люблю тебя, как прежде. Креплюсь, борюсь, надеюсь на лучшие дни и встречу...»

Когда жена умерла, Жуков сказал:

— Этого удара я уже не переживу.

Из воспоминаний дочери маршала Жукова Марии Георгиевны:

«Потом наступили долгие дни неизвестности, отец был уже без сознания. Борьба со смертью. Меня пустили в палату, и мне было страшно. Только бегущая световая точка на экране говорила о том, что отец еще жив... Я вышла из палаты, в темный коридор, сняла белый халат. Я ничего не видела вокруг. Я вышла на улицу Грановского и еще не знала, что всего несколько часов отделяют меня от той черты, за которой кончится детство и начнется взрослая, самостоятельная жизнь... Но сначала приехали какие-то люди и что-то советовали. Маршал Москаленко в подчеркнуто пренебрежительном тоне сказал о том, что наверху решили похоронить Жукова на Новодевичьем кладбище. Может быть, это и лучше, отец будет лежать рядом с мамой. Но потом переиграли, решили похоронить по рангу в Кремлевской стене, с кремацией.

— Как же так, — удивились мы, — ведь папа хотел быть похороненным в земле!

— А где бумага? Он оставил письменное завещание?

— Нет, но он смотрел по телевидению похороны Буденного и сказал, чтобы его также похоронили.

— Но ТАМ уже решено сжечь...

— Звони маршалу Гречко, — советует моя бабушка, — ты — наследница, тебя послушают.

Набираю номер телефона. На мою просьбу Андрей Антонович что-то мямлит.

— Звони Брежневу!

У меня руки похолодели от страха. По вертушке дозвониться просто, слышу знакомый голос в трубке. На мою просьбу не сжигать тело отца, а похоронить в земле по русскому обычаю, Брежнев сухо ответил:

— Я посоветуюсь с товарищами.

«Посоветовались» и сделали по-своему...

Папа! Как часто я вспоминала потом твои слова:

— Я скоро умру, ты останешься сиротой. Но и с того света я буду наблюдать за тобой и в трудную минуту приду...

Я подумала тогда, что ты шутишь. Только спустя несколько лет один монах объяснил мне, что ты как православный человек верил в бессмертие души.

Сколько лет прошло, а я все вспоминаю твои слова! Как мне не хватает тебя иногда! Были трудные минуты, но, может быть, самая трудная еще впереди? Потому и не приходишь...

Для меня ты был не только отцом, но и учителем, и пророком, и даже ангелом-хранителем. Свет, который ты мне даровал, освещает мой путь и не дает заблудиться в наступившей тьме.

За те годы, что мы прожили вместе, недолгие годы, я не задумывалась об отношениях родителей. Они были просто мои папа и мама, их существование для меня казалось подобно воздуху и свету. Когда их вдруг не стало, образовалась страшная пустота, которую заполнить уже не мог никто и никогда. И все же меня не покидает ощущение того, что они продолжают жить, где-то далеко (а может быть, и близко), но они обязательно вместе. И что когда-нибудь мы непременно встретимся...».