Одним из самых ярких примеров того как любовь может коренным образом изменить устои российской государственности, стали десятилетние близкие отношения русского царя Петра I со своей фавориткой из Немецкой слободы Анной Монс.

Монс Анна Ивановна родилась 26 января 1672 (или 1675) года в Немецкой сло-боде под Москвой в семье уроженца Вестфалии (Германия) золотых дел мастера (по другим сведениям виноторговца) Иоганна Георга Монса, переехавшего в Рос-сию в середине XVII века. Ее мать – Матрена (Модеста) Ефимовна, урожденная Могерфляйш (Могрелис) воспитала трех дочерей и сына Виллима. Анна была изящна, женственна, выгодно отличалась от боярских дочерей своей обученно-стью, «обхождению с мужчинами», меньшей чопорностью и застенчивостью. По мнению некоторых исследователей, Анна была одной из красивейших девиц Немецкой слободы и до того, как она стала фавориткой Петра, состояла в связи с Францем Яковлевичем Лефортом, который и познакомил ее около 1690 года с Петром I.

По словам восторженного современника, Хельбига, «эта особа служила образцом женских совершенств». «С необыкновенной красотой она соединяла самый пле-нительный характер, – писал он, – была чувствительна, не прикидывалась страда-лицей; имела самый обворожительный нрав, не возмущенный капризами; не знала кокетства, пленяла мужчин, сама того не желая».

Она стала фавориткой государя, однако их связь по разным причинам не афиши-ровалась, хотя Анна и присутствовала на всех царских пирах. В день своего воз-вращения из-за границы 25 августа1698 года Петр I поехал не в царский дворец к жене и сыну, а в Немецкую слободу к «Анхен». Уже 3 сентября Петр I сослал свою супругу, царицу Евдокию Федоровну Лопухину, в Суздальский Покровский монастырь. Государь очень привязался к Анна Монс, и она была принята в луч-шем обществе. Некоторые современники считали, что женатый с 1690 года на Ев-докие Лопухиной царь мог, разведясь с законной супругой, выбрать себе в жены «Монсиху», хотя одновременно имел связь и с ее подругой, Еленой Фадермех. Очевидцы обвиняли Анну в том, что именно она «рассорила царя с царицей» и их сыном Алексеем. Так или иначе, но внешняя привлекательность Анны буквально обворожила Петра. Он звал ее на немецкий лад «Анхен». В народе же Анна полу-чила прозвание «Кукуйской царицы» (по названию Немецкой слободы, располо-женной между рекой Яузой и ручьем Кукуем) и слыла законодательницей новой моды – накладных волос и платьев западного покроя.

Анна Монс умела прекрасно готовить, удовлетворяя тем самым и гастрономиче-ские вкусы Петра, который был не равнодушен ко всему новому, не известному в то время в России. Особенно Петр I любил в ее приготовлении кьоузе (крокеты из картофеля) и сбитень.

26 января 1699 года на праздновании дня рождения Анны, проходившем в доме ее матери, Петр I присутствовал уже как постоянный поклонник именинницы. Со-хранились собственноручные письма Анны Петру I, которые она писала на немецком, реже - голландском языке, русские тексты под ее диктовку писал сек-ретарь. Петр I щедро одаривал Анну и ее родственников подарками: вещами и дорогими украшениями (в их числе, например, был миниатюрный портрет госу-даря, украшенный алмазами на сумму в 1 тысячу рублей, и богато отделанный двухэтажный каменный дом в восемь окон (в народе его называли «Царицын дво-рец»), построенный на казенные деньги в Немецкой слободе вблизи новой люте-ранской кирхи. Петр I платил Анне и ее матери ежегодный пансион в 708 рублей, а в январе 1703 года пожаловал ей в качестве вотчины Дудинскую волость в Ко-зельском уезде (в настоящее время – Калужская область) с деревнями (295 дво-ров), сделав Анну одной из самых богатых помещиц в России. Село Дудино при-надлежало ей до 1708 года, после чего отошло в казну.

Романтические отношения Петра и фаворитки неожиданно подошли к заверше-нию. 11 апреля 1703 года, в день пиршества Петра в Шлиссельбурге по случаю отремонтированной яхты, в Неве утонул саксонский посланник в России Кениг-сек. Однако труп несчастного был обнаружен только осенью. В бумагах покойно-го были найдены адресованные к нему любовные письма Анны Монс, в которых она жаловалась на неспокойную и бурную деятельность самодержца, его пере-менчивое настроение и мечтала связать с саксонцем судьбу. Найденные письма, изобличающие Анну в неверности Петру, и ее медальон были переданы царю и стали причиной ее опалы и разрыва с государем в 1704 году.

Сохранилась также романтическая легенда о поведении Петра I, уличившего Монс в измене, записанная английской леди Вигор в 1720-е годы: «Петр заплакал и сказал, что прощает ей, поскольку также глубоко чувствует, сколь невозможно завоевать сердечную склонность, «ибо, - добавил он, - несмотря на то, что Вы от-вечали обманом на мое обожание, я чувствую, что не могу ненавидеть Вас, хотя себя я ненавижу за слабость, в которой повинен. Но я заслуживал бы совершен-ного презрения, если бы продолжал жить с Вами. Поэтому уходите, пока я могу сдержать свой гнев, не выходя за пределы человеколюбия. Вы никогда не будете нуждаться, но я не желаю Вас больше видеть». Он сдержал свое слово, и вскоре после этого выдал ее замуж за человека, который служил в отдаленном крае, и всегда заботился об их благополучии».

На самом деле все было совсем не так. С конца 1703 года по приказанию Петра Анна и ее сестра Матрена находились под домашним надзором боярина Федора Юрьевича Ромодановского. Им запрещено было выходить из дому в даже мо-литься в кирхе. А в Преображенском приказе было арестовано до 30 человек, ко-торые дали по «делу Монсихи» свои показания о том, как Анна злоупотребляла доверием царя и брала со своими родственниками большие взятки. У Монсов бы-ли отобраны в казну дом (палаццо), подаренный государем, и деревни в Немецкой слободе; движимое же имущество и драгоценности были им оставлены. В заточе-нии отчаявшаяся Анна, стремившаяся вернуть Петра, занималась гаданием и при-воротом. На нее донесли. Однако царь прекратил в 1707 году процесс, который, как говорил панегирист Петра Гюйсен, в других государствах повлек бы за собой жесточайшее наказание.

Дом арестантки Анны Монс посещал приятель Кенигсека, прусский посланник Георг Иоганн фон Кайзерлинг, сначала на правах друга, а затем, пленившись ею и заручившись ее согласием выйти за него замуж, стал ей содействовать в освобож-дении. Благодаря его стараниям царским указом в апреле 1706 года арест был снят, Анне позволили посещать кирху и выходить из дому. Чтобы получить от Петра разрешение на брак, Кайзерлинг обратился к Меншикову. Тот потребовал письменные прошения от Кайзерлинга и Анны Монс. Получив их, Петр самолич-но приезжал к Монс, говорил, что у него тоже были серьезные намеренья относи-тельно их общей судьбы, что он хотел видеть ее государыней, а она прельстилась Кайзерлингом – этим хромым и старым человеком. Но Анна была непреклонна в своем желании выйти замуж за пруссака. Раздосадованный Петр отобрал у нее свой портрет с бриллиантами и бросил ей в лицо: «Чтобы любить царя, надо иметь царя в голове!»

Всесильный князь Меншиков, который стремился приблизить к Петру Марту Скавронскую (будущую императрицу Екатерину I), всемерно противодействовал новому сближению Петра и Анны Монс. Любимейший птенец Петра видел в Анне опасную соперницу Марте, что, возможно, и было справедливо. Он понимал, что Петр был готов простить Анну и снова приблизить ее к себе.

Через некоторое время на дипломатическом приеме Петр остановил Кайзерлинга с гневными словами: «Как Вы могли обманным путем обольстить женщину, ко-торую я люблю и относительно которой у меня были самые серьезные намере-нья?» Оказавшийся рядом Меншиков тут же начал оскорблять Кайзерлинга, намекая на его мужские недостатки. Посланника спустили с лестницы, и внизу офицеры из свиты Меншикова избили его. Фантастические слухи об этой скан-дальной истории достигли Европы. 4 февраля 1704 года русский посол в Гааге Матвеев сообщил, что там циркулируют вести, будто Петр, призвав на тайную аудиенцию прусского посланника и его секретаря, своими руками отсек им голо-вы. 

Скандал должен был привести к отъезду Кайзерлинга из России, на что и рассчи-тывал Петр. Но Кайзерлинг не уехал, а написал уничижительное письмо, в кото-ром просил прощения у... Меншикова – лишь бы только остаться с Анной! 

В 1710 году было получено разрешение на брак Монс с Кайзерлингом, свадьба состоялась 18 июня 1711 года, когда жених фактически был на смертном одре. В том же году Кайзерлинг скончался по дороге в Берлин, а Монс энергично и с успехом начала вести процесс с родственниками покойного мужа из-за наслед-ства. В марте 1714 года тяжба завершилась в пользу Анны Ивановны. Известно, что она имела дочь от Кенигсека, а также ребенка от Кайзерлинга. Недавно найденные материалы в Российском историческом архиве Санкт-Петербурга поз-воляют выдвинуть предположение о том, что она имела сына и от Петра I. Там обнаружено прошение некой Анны М. о сыне с резолюцией Петра: «Сего Немцова сына Якова отправить в учебу морскому делу в Голландию, пансион и догляд надлежащий обеспечить». По мнению исследователей, Анна М. – Анна Монс. Со-поставление фактов привело к заключению, что Яков Немцов – сын Петра I и Ан-ны Монс.

Анна Монс скончалась 15 августа 1714 года от скоротечной чахотки. Судьба ее детей неизвестна. Так завершилась история одной из самых приметных женщин Петровской эпохи, имевшей известное влияние на личность нашего царя-реформатора. Анна Монс послужила причиной событий, чрезвычайно важных в истории великого Петра: царица Евдокия Федоровна была сослана в монастырь, царевич Алексей преждевременно лишился материнской любви и вследствие это-го затаил ненависть к отцу.

Но если отбросить все наносное и излишне субъективное, то образ Анны Монс представляется сегодня весьма неоднозначным и в высшей степени трагическим. Она является знаковой фигурой не только Немецкой слободы, но и всей европей-ской культуры, проникшей в Московию. Воспитанная в иной вере и в иной куль-туре, Анна, по всей вероятности, была равнодушна к России и ее судьбам. Зато она восхищалась Западом, и чистенькая, по-европейски аккуратная Немецкая слобода стала как бы моделью будущей России для царя-преобразователя, а Анна Монс – идеалом женщины. Как остроумно заметил писатель Даниил Лукич Мор-довцев, из любви к Анхен «Петр особенно усердно поворачивал старую Русь ли-цом к Западу и поворачивал так круто, что Россия доселе остается немножко кри-вошейкою». Известен факт, например, что Петр произвел свое знаменитое брадо-бритие бояр после ночи, проведенной с Монс. Конечно, царь вынашивал этот план давно, но, кто знает, может быть, смех его возлюбленной над старозаветны-ми бородами был как раз дополнительным стимулом, вооружившим его ножни-цами. Отмечалось также, что указ Петра от января 1700 года о ношении женщи-нами немецкого платья был навеян нарядами Анны. Конечно, мы далеки от выво-да, над которым в свое время иронизировал Достоевский, что Петр совершил свою великую реформу, единственно, чтобы понравиться Анне Монс. Разумеется, это не так. Тем не менее роль этой женщины в истории не стоит и умалять.

Всеми этими событиями Петру Великому был преподан важный урок. Русский самодержец впервые убедился, что он не всевластен – он, который пользовался таким успехом у женщин, - царь, получил отставку у женщины, которой предла-гал все! А Анна Монс показала, что корысть не сосуществует с гораздо более яр-ким и сильным чувством – с любовью!

Надо заметить, что за измену законной супруге царь Петр был наказан через то же семейство Монсов. Спустя 20 лет брат Анны, Виллим Монс, будучи фаворитом второй жены Петра — Екатерины, окончил жизнь на плахе, однако и для царя это разоблачение стоило дорого. Дело Монсов сильно потрясло его организм, и он скоро сошел в могилу...