Профессор и ректор Киево-Могилянской академии, глава «ученой дружины» Петра І, государственный и церковный деятель Феофан Прокопович принадлежит к числу наиболее выдающихся отечественных мыслителей конца XVII — начала XVIII века.

Горячий поборник воссоединения Украины и Беларуси с Россией, Прокопович вел активную пропагандистскую борьбу против Ватикана, польских магнатов, иезуитов, которые пытались использовать церковную унию не столько для того, чтобы закабалить славянские народы, но и отторгнуть их от России. В теоретическом обосновании им петровских преобразований отразилось возрастание силы, могущества, международного престижа русского государства. В своих сочинениях Феофан воспевал историю, культуру, язык русского народа, предвещая ему великое будущее, наступление которого связывал с развитием науки, техники, искусства…

Юность вундеркинда

Современникам известны два основных варианта официальной биографии Прокоповича. Первый из них принадлежит перу близкого друга мыслителя, академика Санкт-Петербургской академии наук Теофилу Зигфриду Байеру. Второй — более позднему автору, издателю некоторых работ Прокоповича — Дамаскину Рудневу. Так или иначе, оба биографа утверждают, что будущий мыслитель родился в Киеве, в семье небогатого купца. Вот только по Байеру, это событие произошло 17 июня 1677 года, и ребенка при крещении нарекли Елисеем. По Рудневу, он родился 9 июня 1681 года и был назван Елеазаром.

Мальчик рос подвижным, здоровым и сообразительным. Он был крепкого телосложения, с зелеными глазами, а его темперамент можно было определить как сангвинический.

Елисей-Елеазар рано потерял родителей, а его опекуном стал дядя по матери, профессор и ректор Киево-Могилянской академии Феофан Прокопович І. Таким образом, Прокопович — это фамилия его матери. Фамилия отца будущего просветителя, пока, к сожалению, остается неустановленной.

Заметив в мальчике необыкновенную любознательность, дядя отдал его в начальную трехгодичную школу, а затем в Киево-Могилянскую академию, обучение в которой обычно продолжалось двенадцать лет. Одаренный великолепной памятью и большими способностями, юноша значительно обгонял в учебе своих товарищей. Его гибкий и острый ум с жадностью впитывал все новые веяния в философии и других науках. К счастью, уровень преподавания в Академии был таков, что Прокопович имел полную возможность составить о них представление; ведь лекции на латинском языке читали такие известные профессора как Иосиф Кононович-Горбацкий, Иннокентий Гизель, Иоасаф Кроковский, Стефан Яворский, Мануйло Козачинский, Георгий Конисский.

Содержание учебных курсов вовсе не сводились к одной схоластике; на ее элементы напластовывались идеи Возрождения и Реформации, а нередко и раннего Просвещения. Подобная философия оказывала наибольшее воздействие на мировоззрение молодого Прокоповича. Важным для молодого студента было и то, что содержание лекций вступало в противоречие с идеями контрреформации, носителями которых были отцы-иезуиты. Именно их руками осуществлялась католическая экспансия на Украине и в Беларуси. И именно к ним Прокопович испытывал чувство искренней и жгучей неприязни.

Знакомство с Европой

Еще до окончания обучения в Киево-Могилянской академии Елисей-Елеазар столкнулся со значительными материальными трудностями. Не успев пережить смерть своих родителей, он снова потерял близкого человека — скончался его дядя, опекун и наставник. И хотя некоторое время юноша получал помощь от какого-то киевского мещанина (имя его остается для истории неизвестным), для продолжения образования требовалось искать дополнительных заработков. В результате, так и не прослушав курса теологии, к которой он уже и тогда не имел склонности, Прокопович покинул академию и отправился в путешествие. Попутно, продолжая образование, он натаскивал состоятельных юношей в науках, негде, впрочем, не задерживаясь более, чем на несколько месяцев. Было этому учителю всего лишь семнадцать.

Маршрут этого путешествия, как утверждает Маркелл Родышевский, берет свое начало в землях Речи Посполитой, где Прокопович в течение некоторого времени преподавал в одной из униатских коллегий поэтику и риторику. Для того чтобы получить рекомендации и иметь возможность поступить в католическое учебное заведение (в которые православных не принимали), он, поменяв веру, становится униатом и получает новое имя — Самуил.

В Польше будущий мыслитель глубоко изучил польскую культуру, особенно труды гуманистов и реформаторов, великолепно освоил польский язык, на котором впоследствии будет читать проповеди, писать стихи, письма.

Получив рекомендации, он пешком, со значительными остановками проследовал через многие европейские государства. В 1698 году Самуил Церейский (возможно, это и есть его подлинная фамилия) уже значился среди студентов-философов коллегии св. Афанасия в Риме, которая являлась своеобразным прибежищем для многих профессоров Киево-Могилянской академии. Здесь он провел три года, обращая основное внимание на изучение литературы, истории, философии, античности, Возрождения, Нового времени. Подметившие особую одаренность Самуила Церейского иезуиты пытались соблазнить его блестящей карьерой в Ватикане, разрешив ему пользоваться секретными фондами библиотек и слушать лекции не только в коллегии св. Афанасия, но и в т. н. Римской коллегии. Однако будущий философ вторично уклонился от слушания курса теологии и 28 октября 1701 года тайком покинул Рим.

Он снова пешком проследовал через Европу, подолгу останавливаясь в протестантских странах, где познакомился и сблизился с учеными-реформаторами и, вероятно, посещал университеты Лейпцига, Галле, Йены.

Возвращение ренегата

В 1702 году наш герой объявился в Почаеве, где… снова принял православие! А дальше… страницы его биографии пока не раскрыты. Но в 1705 году он уже читает курс поэтики в киевской академии. Известно также, что незадолго до этого Варлаам Ясинский (известный церковный и культурный деятель) постриг бывшего ренегата в монахи.

Изменив столь крутым образом свою жизнь, бывший Евсей-Елеазар-Самуил принял имя и фамилию своего покойного дяди-опекуна, став отныне Феофаном Прокоповичем ІІ.

В Киево-Могилянской академии Прокопович последовательно преподавал поэтику, риторику, философию, теологию. Критикуя в своих лекциях схоластику, он попытался приблизить философию к естествознанию, что, достаточно четко демонстрировало и его идеологическую позицию. Брошенная им тогда фраза «Пусть просвещение волнует век» стала чем-то вроде жизненного девиза.

Во многих своих сочинениях (например, «О Флорентийском соборе», «Описание иезуитов») Прокопович выступал против унии, пропагандировал идею завершения воссоединения с Россией. Он разъяснял необходимость просвещения для всех слоев населения, в том числе и для крестьян, высмеивал веру в мощи и чудеса, обличал духовенство как носителя суеверий, невежества, обскурантизма.

«А как он в том учительстве утвердился, — говорится о нем в одном документов того времени, — начал киевских и малороссийских жителей, детей и возрастных людей приглашать к себе и учить своему еретичеству и многие ереси в народ всевать, и бесчисленные хулы на святую православную кефалическую церковь говорить и на обитель Печерскую и на мощи святых угодников, и на мироточивые главы и на освященную воду еретический свой яд блевать и священнический и монашеский чин хулить и ругать».

Уже в первых произведениях, написанных в Киеве, Прокопович выступал в защиту ненавистного церкви общественного «мнения», против авторитаризма и догматизма, на которых держалось средневековое теологическое мировоззрение. Он взывал к рассудку, доказательности не только в физике, математике, философии, но и при изучении библейских текстов, чем ставил под сомнение авторитет ранних церковных соборов.

С позиций гуманизма Прокопович развенчивал аскетические идеалы, показывал лицемерие проповедующих их попов и монахов, которых называл не иначе как тунеядцами, высмеивает такие присущие многим лицам духовного звания пороки, как обжорство, пьянство, разврат, жадность, невежество.

Церковники сразу же узнали себя в художественных образах Жеривола, Курояда, Пиара, созданных Прокоповичем в трагикомедии «Владимир». И, вполне естественно, их отношение к молодому профессору становилось все более враждебным. Для опровержения его взглядов в киевской академии и в Братском монастыре даже организовывались специальные дискуссии на которых блистали красноречием такие эрудированные теоретики ортодоксального православия как Стефан Яворский и Феофилакт Лопатинский.

Просветитель среди ортодоксов

Плохо пришлось бы Прокоповичу, если бы он к тому времени не приобрел себе могущественного покровителя в лице Петра І, который, познакомившись с ним ближе, увидел, что взгляды Феофана, особенно на науку и церковь, отвечают духу проводимых им реформ.

В 1711 году Петр берет Прокоповича с собой в Прутский поход, а затем вызывает его сначала в Москву, потом — в Санкт-Петербург. Здесь Феофан Прокопович становится его ближайшим советником в делах просвещения, своеобразным идеологом нововведений, надежным помощником в борьбе с боярской и церковной оппозицией. По указанию Петра, а часто и в соавторстве с ним Прокопович пишет произведения, в которых развивает теорию просвещенного абсолютизма.

Феофан великолепно знал сочинения западноевропейских мыслителей — создателей раннебуржуазных теорий государства и права, таких, как Липсий, Гроций, Гоббс, Пуфендорф, Буддей. В его книжном собрании имелись труды Кампанеллы, Макиавелли, Жана Бодена, Томазия, Вольфа, считавшихся сторонниками сильной централизованной власти. Познакомился он и с сочинениями монархомахов, или тираноборцев, — Теодора Бэза, Юния Брута и других, выступавших против верховенства королевской власти.

Обширная и хорошо подобранная библиотека Прокоповича, включающая сочинения по вопросам государства и права английских, французских, немецких, итальянских, польских и других авторов, свидетельствует, что, работая над созданием учения о просвещенном абсолютизме, он интересовался происхождением и развитием государственных учреждений и правовых норм у многих народов. Однако не только эти источники способствовали формирования его взглядов на государство и право. Основание созданной им теории просвещенно-абсолютистского государства лежит, прежде всего, в изучении и обобщении современной ему русской государственности и ее истории.

«Ученая дружина»

Учение, развиваемое Феофаном Прокоповичем, оказалось результатом весьма причудливого смешения теорий естественного права и общественного договора с реалиями строительства российской государственности.

И в этом отношении Прокопович оказался весьма близок к другим прогрессивным деятелям. Совместно с Яковом Брюсом, Василием Татищевым, Антиохом Кантемиром и Артемием Волынским он стал одним из основателей литературно-философского кружка — «Ученой дружины», активно способствовавшей организации новых научных и учебных заведений. Будучи идеалистом в понимании общественных явлений, Прокопович полагал, что наука и просвещение являются той определяющей силой, от которой зависит как польза и «беспечалие» народа, так и мощь и престиж Российского государства.

Не случайно, говоря о просвещении, на первое место он ставил не богословие или христианскую этику, а математику, физику и другие точные науки. Мыслитель советовал не ограничиваться достигнутыми успехами и дальше «научатися действий математических, искусств физических, правил политических», ибо «прямым учением просвещенный человек никогда сытости не имеет в познании своем, но не перестанет никогда учитися, хотя бы и Мафусаилев век пережил».

Постепенно Прокопович вырастал в крупного государственного, культурного и церковного деятеля общерусского масштаба.

В России конца XVII — начала XVIII веков церковь еще удерживала монополию на интеллектуальную жизнь общества. Однако благодаря поистине бешеному темпу петровских преобразований, катастрофическое отставание от Европы было ликвидировано достаточно быстро, и вся великая империя зашагала почти в ногу с прогрессом.

Прямым следствием этого рывка, стала резко возросшая потребность в образованных людях, в светской науке и культуре.

Появились многочисленные переводы учебной и художественной литературы, школьные драмы, первые работы по русской истории, учреждались коллегии, академии, открывались школы, типографии, библиотеки. Немалую роль во всем этом «коловращении» сыграл и Феофан Прокопович, постоянно чувствовавший поддержку Петра І.

Тяжелые времена

Напомним, что еще в 1700 году, после кончины патриарха Адриана, в ответ на предложение выбрать нового главу православной церкви, Петр достал морской кортик. «Вот вам патриарх» — категорично заявил самодержец, подкрепив эти слова созданием Синода (чисто светского учреждения совершенно подмявшего под себя традиционную церковную иерархию).

Роль местоблюстителя патриаршего престола досталась давнему оппоненту нашего героя — Стефану Яворскому, но именно Прокопович стал своеобразным «оком государевым» во всех делах связанных с православием.

Но вот, в 1725 году Петр умер, и для Прокоповича начались времена очень тяжелые.

Аристократическая верхушка вместе с церковниками пыталась ликвидировать уже проведенные реформы и устранить от активного участия в общественной жизни наиболее активных петровских сподвижников.

Феофан Прокопович по мере сил пытался бороться с этой чисто светской контрреформацией. И не удивительно, что его начали обвинять в ереси.

Судебный процесс по этому делу слушался в 1726 году дело в Тайной канцелярии. И хотя на этот раз Прокоповичу удалось «выпутаться», положение его оказалось настолько тяжелым, что он всерьез подумывал об эмиграции.

Феофан явно мешал и аристократам-олигархам и ортодоксальному духовенству в реализации планов по восстановлению патриаршества. Поэтому для устранения его с политической арены «большие бороды» снова и снова обвиняли его в ереси.

В борьбе с ними Прокоповичу приходилось использовать аналогичное оружие. И здесь он, по выражению Плеханова, «показывал не только свой пушистый лисий хвост, но и весьма крепкие волчьи зубы».

За словом в карман Феофан действительно не лез: на обвинение в ереси он отвечает еще более страшными обвинениями в преступлении против государства, в нарушении царских указов, в антиправительственных фракциях и заговорах.

Талант Прокоповича, столь плодотворный в сфере науки, истощался в этой борьбе, разменивался на судебные мелочи, доносы, интриги. Вместе с тем, как пишет Иван Чистович, «нельзя не признать, что, только владея таким обширным, гибким и изворотливым умом, каков ум Феофана, он не только сам уцелел и сохранил свое положение во время тех постоянных смут, какие волновали государство и церковь в первой половине XVIII века, когда гибли Меншиковы, Долгоруковы, Голицыны, Остерманы и многое множество других лиц, но и сберег дело Петра от постоянно грозившего ему уничтожения».

Феофан Прокопович пережил своего покровителя на 11 лет и умер 8 сентября 1736 года. Останки великого мыслителя покоятся в Новгороде в Софийском соборе.

А его идеи Просвещения оказались подхвачены и развиты Татищевым, Кантемиром, Ломоносовым, Козачинским, Конисским, Сковородой и другими. Что, видимо, и можно считать лучшим памятником покойному.

Дата публикации: 19 февраля 2020