Праздник Рождества Христова оказал огромное влияние буквально на все сферы культуры — причем как элитной, так и массовой, от икон до блокбастеров и от веселых сказок до «ужастиков».

СКАЗКИ И СКАЗОЧНИКИ

«Щелкунчик и Мышиный король» Эрнеста Теодора Амадея Гофмана — второй, после Библейского, сюжет, закрепленный за Рождеством и Новым годом. Своего рода еще один «священный текст» о жертвенности и победе света над тьмой. Сказка была опубликована в 1816 году. Сюжет ее родился у немецкого писателя-романтика Гофмана в общении с детьми его друга Хитцига. Эрнест Теодор всегда был желанным гостем в этой семье, а дети ждали его восхитительных подарков, сказок, игрушек, которые он делал своими руками. Подобно умельцу-крестному Дроссельмейеру из «Щелкунчика», Гофман смастерил для своих маленьких друзей искусный макет замка. Имена детей он оставил неизменными в своей сказке. Мари Штальбаум — нежная девочка с отважным и любящим сердцем, сумевшая вернуть Щелкунчику его настоящий облик, — тезка дочери Хитцига, к несчастью, прожившей недолго. Зато ее брат Фриц, доблестный командир игрушечных солдатиков, вырос и стал архитектором, а затем даже занял пост президента Берлинской академии художеств.

Сказка, наполненная символикой романтизма и фантазиями о неведомом, в действительности повествует о раскрепощении духа, как итог исканий души автора-идеалиста. Но, как известно, лишь в утопии можно отыскать выход из замкнутого круга, из «одного и того же», запутавшегося мира. Религиозность «Щелкунчика» искусно вплетена в разноцветную, лоскутную ткань сюжета о детях и подарках к Рождеству. Мари и Фриц — это ожидание, а принц-Щелкунчик — тот, кто нуждается в жертвенной любви и в том, чтобы кто-то верил в его игрушечную силу:

«Итак, дети отлично знали, что родители накупили им всяких чудесных подарков и сейчас расставляют их на столе; но, в то же время, они не сомневались, что добрый младенец Христос осиял все своими ласковыми и кроткими глазами, и что рождественские подарки, словно тронутые его благостной рукой, доставляют больше радости, чем все другие. Про это напомнила детям, которые без конца шушукались об ожидаемых подарках, старшая сестра Луиза, прибавив, что младенец Христос всегда направляет руку родителей, и детям дарят то, что доставляет им истинную радость и удовольствие; а об этом он знает гораздо лучше самих детей, которые поэтому не должны ни о чем ни думать, ни гадать, а спокойно и послушно ждать, что им подарят. Сестрица Мари призадумалась, а Фриц пробормотал себе под нос: «А все-таки мне бы хотелось гнедого коня и гусаров».

Сделать иллюстрации к «Щелкунчику» — величайший соблазн для художника книжной графики. Ведь, по прочтении этой серьезной сказки, голова идет кругом от количества свалившихся в воображение образов, похожих на цветастый коллаж.

Итальянский иллюстратор Роберто Инноченти родился в небольшом городке недалеко от Флоренции в 1940-м году. В 13-летнем возрасте он был вынужден бросить школу и пойти работать в сталелитейный цех, чтобы помогать своей семье. Но страсть к рисованию была так велика, что уже в восемнадцать он уезжает в Рим, в анимационную студию, в которой работает и по сей день. Роберто Инноченти прекрасно проиллюстрировал рождественскую историю Гофмана. Он перенес историю в любимый им Лондон, в классические английские интерьеры, сдержанные и безупречные, как и все в этой стране. Специалисты крупных издательств отмечали, что немецкая сказка в иллюстрациях Инноченти великолепно вписалась в жизнь старого Лондона. Но, в общем, какие могут быть границы у волшебной сказки-утопии? Картины Инноченти как будто увидены глазами маленьких существ — Мари, Щелкунчика, мышей, солдатиков. Точка обзора находится под столом, под елкой, на полу. Мир «Щелкунчика» такой объемный, наполненный воздухом приключений и надежд, а еще страхов перед темнотой и неизвестностью, как это было в детстве.

Еще один Рождественский автор, поэтизирующий слабость и боль маленьких существ — сказочник-философ Ганс Христиан Андерсен. Его «Девочка со спичками» — вечный укор «сильным мира сего». Вероятно, Рождественский вертеп и новогодняя елка нужны лишь для того, чтобы недолго радовать кого-то одинокого, маленького и слабого, кто, может быть, только что явился или вот-вот уйдет:

«Девочка зажгла еще одну спичку. Теперь она сидела перед роскошной рождественской елкой. Эта елка была гораздо выше и наряднее той, которую девочка увидела в сочельник, подойдя к дому одного богатого купца и заглянув в окно. Тысячи свечей горели на ее зеленых ветках, а разноцветные картинки, какими украшают витрины магазинов, смотрели на девочку. Малютка протянула к ним руки, но... спичка погасла. Огоньки стали уходить все выше и выше и вскоре превратились в ясные звездочки. Одна из них покатилась по небу, оставив за собой длинный огненный след».

Дети — это святые и волхвы, пришедшие с дарами к младенцу-Христу. В детстве Рождество ощущаешь по-настоящему. Может, поэтому лучшим рождественским рассказом остается «Ночь перед Рождеством» Гоголя о ведьме Солохе и Черте, которые вместе летают на метле, об украденном месяце, галушках, которые сами попадают в рот, о кузнеце Вакуле и царских черевичках для красавицы Оксаны. Вся нечисть у Гоголя так хороша потому, что лишь оттеняет святость и делает Божий мир разнообразным.

Накануне рассвета всегда бывает долгая ночь:

«Это, однако ж, не все: на стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них на руках дитя, подносили его к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалевана!» — и дитя, удерживая слезенки, косилось на картину и жалось к груди своей матери».

КОШМАР ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ

Америка — страна Рождества, она продает индульгенции, отпускающие грехи раз в год, когда в моду входят пластмассовые елки. В это время здесь резко повышается процент самоубийств. Сентиментальность в канун главного зимнего праздника зашкаливает так, что жестокосердие становится лидером в рейтинге преступлений, а невнимание к ближнему тянет на пятнадцать суток тюремного заключения. Перед Рождеством надо попросить прощения у престарелых родителей, помириться с соседями-извращенцами и поговорить о проблемах полового созревания с угловатым ребенком. Если не получается — ты «лузер»-неудачник, зря живущий на земле, что особенно страшно осознавать тогда, когда на носу Рождество, и белый холодный снег сыплет тебе на голову, как пепел. В общем, таков сюжет половины Голливудских фильмов, которые снимают специально для того, чтобы было с чем коротать вечера рождественских каникул.

В 1941 году студия «Ханна-Барбера» выпустила серию «Тома и Джерри» о кануне Рождества. Десятиминутная серия-шедевр, снятая в зловещем 1941-ом, содержит все признаки Рождества и ни одного признака войны, кроме традиционных безвольных оловянных солдатиков, опрокинутых парочкой, которая, как обычно, занята только собой. Вся эта мультипликационная вакханалия кота и мыши в рождественских роскошных декорациях демонстрирует американское равнодушие ко всему миру. Как известно, школьников Америки уверяют, что их страна находится в центре земного шара, и фашизм победила тоже она. Мультфильм заканчивается, конечно, демонстрацией чувств: у Тома, который выгнал Джерри из пахнущего елкой дома в морозную ночь, разыгралось воображение, его замучила котовья совесть, и он, убоявшись гнева Божьего, сам принес заледеневшего мышонка к камину, обогрел и подарил ему леденец.

Настоящее Рождество в Америке — это Хеллоуин — День всех святых, день, когда даже страшным страшно. Узнав о рождения Христа, царь Ирод на всякий случай приказал убить всех младенцев в возрасте до двух лет. Место, где Мария родила Иисуса, называлось вертепом, рядом с ним спали животные, поздравить его пришли колоритные волхвы, среди которых был и чернокожий «варвар», они принесли ему благоухающие жидкости и ветви диковинных растений в качестве даров, а на небе в ту ночь сияла ослепительная звезда. Разве это не похоже на декорации грандиозного театра с выступлениями Коломбины и Арлекина? Бог еще тот затейник, и он разрешил нам бессовестно веселиться в день рождения своего единственного сына!

Всего два месяца отделяют Рождество от Хеллоуина. В полнометражном кукольном мультфильме «Кошмар перед Рождеством» по пьесе знаменитого кинорежиссера Тима Бертона рассказывается история о том, как представители Дня всех святых решили переквалифицироваться и устроить Рождество. Все происходит в городе Хеллоуин — одном из многих городов в стране праздников. Страна эта похожа на дремучий лес, с деревьями, стволы которых украшены дверцами-символами всех праздников: улыбающаяся тыква, пасхальный кролик, рождественская елочка. Жители каждой страны весь год живут приготовлениями к своему празднику.

Самый скелетоподобный — Джек Скеллингтон с головой-тыквой, длинными руками и ногами — лучший среди всех, идеолог и практик праздника нечисти. Он — кумир всего города: на него с восторгом смотрят маленькие скелетики, в него влюблены все ведьмы и даже одно морское чудовище. Но слава и любовь презренной толпы наскучили Джеку, и на него нашла онегинская тоска.

Однажды он случайно попал в чудесный лес и, открыв дверь в форме елки, вошел в страну Рождества. Так, увидев другой мир, где светло от снега и Рождественских огоньков, он навсегда потерял покой. Он собирает общественность Хеллоуина и выкладывает им свой революционный план по проведению нового праздника — Рождества. Искушенные хеллоуинцы, не найдя в этом скучном действии ничего достойного внимания, в восторг от первоначальных тезисов не пришли, и Джеку пришлось сделать поправку на испорченность его нечестивых коллег: он опускает светлые моменты и добавляет к Рождественским сентиментам нужную долю ужаса и беспорядка. В его изложении Санта Клаус — жестокий, несправедливый тиран, повелитель Рождества, держащий всех в страхе. Джек даже зовет его иначе; имя главного по Рождеству ему слышится как «Sandy Claws» — Сэнди Клешня, похожее скорее на уголовную кличку, нежели на блик волшебства и надежды.

Такой праздник удовлетворил жителей Хеллоуина, и они под руководством Джека взялись за его подготовку — с прежним дьявольским усердием, разумеется. И лишь Салли, безответно любящая Джека ведьма, подозревает, что ее обожаемый скелет затеял что-то не то. Салли — несчастное творение местного изобретателя Финкельштейна — собрана из частей и периодически теряет то руку, то ногу, которые то и дело пришивает на место. Она же, после неудачных попыток образумить Скеллингтона, берется сшить костюм Санты, а жители города мастерят подарки-игрушки из подручного материала — костей и прочей мертвечины. И вот, когда все атрибуты нового праздника на местах, и Рождество наступает, одержимый любовью к прекрасному Джек поручает троице хулиганов устранить настоящего Санта Клауса, дабы тот отдохнул хоть раз в году от своей тяжелой работы.

Ничего не подозревающий Санта готовится к Рождеству вместе с подручными гномиками в своей снежной и доброй стране. Троица стучится в дубовую дверь Санты, а когда он появляется на пороге, хулиганы задают ему проклятый вопрос: «Быть или не быть?» и набрасывают на старика мешок. Хулиганы доставляют Санту в ходячей ванне прямо к Джеку, который отдает распоряжение устроить гостя поудобнее, добавляя к своему костюму последний штрих — колпак с головы Санта Клауса. Тучного беднягу волочат в самое уютное, по мнению «живой мертвечины», место — мрачное, сырое и скрытое от посторонних глаз, логово злодея Бугимена — мешка, набитого кишащими опарышами. Страшилище тут же начинает Санту обижать.

Между тем Джек уже разъезжает на костлявых оленях и с энтузиазмом забирается во все дымоходы, где ждут Санта Клауса. И вот бедные доверчивые детишки обнаруживают в своих гостиных существо с тыквенной головой, которое наклоняется на своих тонких ногах и, обдавая их запахом разложения, пугает подобием улыбки. Подарки из мешка Джека вообще оказались опасными для жизни, разбегаясь по углам, кусаясь и ужасая детей загробным видом. Вот подаренная малышу полосатая змея проглатывает Рождественскую елку на глазах ребенка. В общем, Джека принимают за разбойника, объявляют чрезвычайное положение по телевидению и радио, мобилизуют спецслужбы и, наконец, сбивают вполне довольного собой самозванца военными силами ПВО.

Узнав об этом, Салли решает вернуть на место настоящего Санту, чтобы он все исправил. К этой же мысли приходит и сам Джек, размышляющий над случившимся, сидя среди могил на старом кладбище. Он требует от Бугимэна освободить Санту, но злодей вошел во вкус. Теперь и настоящий, и фиктивный Санта Клаусы на краю гибели — Бугимэн задумал сбросить их в огонь и уже потирает руки. Но тут появляется добрая ведьма и всех выручает. Мешок Бугимэна развязывается, и червячки расползаются в разные стороны. Санта, которого достала вся эта чертовщина, не по-доброму ругается и на вопрос Джека, может ли он спасти Рождество, отвечает с гордо поднятой головой: «Конечно, я же Санта!». Здесь кошмар превращается в мелодраму, и главными героями становятся Джек и Салли. Между ними вспыхивает пожар любви, и все праздничные глупости перестают иметь для них значение.

Тут появляется Санта-Клаус во всей красе, и вслед за поздравлениями с Рождеством, над мрачным городом, украшенным надгробными крестами, падает белый снег. Снег под Рождество — знак благосклонности Божьей.

Мы не благодарим за бесплатный снег Бога, вот и жители города Хеллоуин поют в прежнем своем духе: «А что такое Рождество? Забавы, игры, баловство…».

Тут очень кстати грустная ирония Осипа Мандельштама:

Сусальным золотом горят
В лесах рождественские елки,
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят...