В наших городах рынок правит балом. Рынок земли особенно — земля в крупных городах, особенно столицах, стала объектом особого интереса. Де-факто девелопмент выступает драйвером развития экономики. А уж как она развивается — отдельная тема. Система живет по своим законам, не законам морали или даже не по УК РФ. Какие законы и генпланы? Кому это надо? Один американский миллиардер бросил журналистам: «Какой смысл заниматься бизнесом, если бы было равенство перед законом?»

Рынок без регулирования — дорога в ад

Застройщики не собираются жить в выстроенных муравейниках, как и большинство хозяев мясокомбинатов наотрез отказываются откушать своего творчества. Снял прибыль, заработал, живи сам в пригороде или, во всяком случае, в элитном районе. В этих джунглях, где отбираются парки и застраиваются берега озер, кладбища стали, как выразился президент, тихой гаванью и островками стабильности…

Как правило, любой инвестор, работая в России, заинтересован выложить на рынок максимум квадратов (кубов) недвижимости в расчете на купленный участок. Непроизводственные издержки огромные — взятки, согласования. Это экономическое ядро действительности. В условиях крупных городов стройка входит в явное противоречие с экологией, транспортом и качеством жизни в целом.

Пока законодательство никак не регулирует разумную плотность застройки в расчете на окружающую площадь.

В сфере торговли недвижимостью всегда были нюансы — квартира с видом на кладбище или психушку имела дисконт в 10–15% сравнительно с аналогичным квадратом в районе.

Но вот развитие рынка жилья, массовая застройка и уплотниловка привели к тому, что соседство с такими «объектами», особенно в Петербурге с его трехвековой историей, вполне стало преимуществом…

Автору повезло. Почти 50% площади южной части Приморского района занимают зеленые зоны. Крупнейшая из них после постепенно «лысеющих» от элитной застройки островов — Серафимовское мемориальное кладбище.

Периметр постепенно застраивается высотными жилыми комплексами в условиях и так высокой транспортной загруженности.

Посему соседство с кладбищем, особенно мемориальным, — гарантия спокойной обстановки на одном из флангов. Cоседний дом, «Пентагон», выстроен на снесенном Стародеревенском кладбище, которое располагалось на «выселках» от Серафимовского: самоубийц раньше не разрешалось хоронить в освященной земле. Во время стройки кости и труху вывозили самосвалами…

Мемориальное — то есть Вечный огонь, братские могилы. Их тоже захватывает кладбищенский бизнес — но это уже отдельная тема. Здесь даже предполагалось похоронить Ильича — рядом с его матерью. Здесь же случайно наткнулся на могилы родителей Путина: аккуратные, с достаточно скромным декором, в отличие от мавзолеев, которые в «лихие девяностые» было принято строить гражданам определенных категорий в других местах…

В России на период 2019–2024 годов реализуется ряд нацпроектов, в том числе «Здравоохранение», «Демография», «Экология», «Жилье и городская среда». Все эти проекты в разных производных должны в теории улучшить качество жизни. Тех, кто еще выжил в городах.

Чистый воздух — основа производительности человека. Хочется, чтоб он был доступен всем. И такого воздуха можно вздохнуть не только около кладбищ.

Крупнейшая психиатрическая больница Питера — «Скворечник» (им. И. И. Скворцова-Степанова) на Удельной — просто сказка. Корпуса расположены внутри зеленой зоны. Насельники, лишенные радостей жизни, хотя бы наслаждаются кислородом, проникающим сквозь далеко не всегда зарешеченные окна… Особенно роскошны малоэтажные VIP-корпуса под сенью крон. Ведь в эпоху его величества Рынка психбольница стала тихой гаванью, где за известное поощрение правосудия можно сравнительно неплохо скоротать дни вместо тюремного срока. Место отличное. Именно поэтому участок девелоперы хотели отобрать у больницы, а само лечебное учреждение выкинуть куда-нибудь на окраину города. Но психбольница — это не какая-нибудь беззащитная библиотека или скверик. Отбилась.

Стараются наши чиновники как могут — от зари до зари пашут на нас! В связи с этим хотелось бы иметь некоторый результат. Чтоб качество жизни, доступное среднему классу, экология в мегаполисах были доступны не только рядом с городскими кладбищами и в психушках…

Война с переменным успехом

Война за землю, приводящая к курьезам, — отдельная тема. Особенно когда государство не вмешивается. Застройщики, где и как могут, разоряют и захватывают старые «хилые», не способные к отпору кладбища. Иногда кладбище переходит в наступление, напирая на жилой сектор.

В Центральной России бывают случаи, когда кладбища настолько «круты», что подвигаются к парадным метров на 100. Как говорили древние, истина посередине — в нашем случае в разумном расстоянии от кладбища…

В Петербурге не раз случались конфликты, когда инвесторы зарились на территорию бывших кладбищ. Аргументы достаточно типичные: уверяли, что никаких захоронений не было, а человеческие останки появились здесь «случайно».

Утраченных кладбищ в границах Петербурга можно насчитать свыше трех десятков. Большая их часть попала на немецкую аэрофотосъемку 1942 года. По ней и сверяются современные исследователи.

В самом центре Петербурга, например, вестибюль станции метро «Чернышевская» частично зашел в границы кладбища. Здесь до 1950-х годов стояла Космодамианская церковь.

Подходы к мосту Александра Невского частично построены на отрезке кладбища Александро-Невской лавры.

Заводы и трамвайные парки, спрямленные улицы, жилые комплексы Петербурга во многих случаях воздвигнуты на костях — тщательно выгребать захоронения подчас было некогда.

Трамвайный парк № 3 на Чугунной улице севернее Выборгского построен на месте снесенного холерного кладбища. Там хоронили волнами в середине XIX века. Успехи медицины, прививки, слава богу, избавили нас сегодня от создания таких специализированных учреждений…

Иногда в выложенных строителями при благоустройстве улиц поребриках горожане опознают надгробия…

Законодательство о кладбищах кодифицировала еще Екатерина II. Опустевшие кладбища не могли быть обращаемы под пашню или строения. Кроме того, не разрешалось без особого распоряжения переносить с закрытого кладбища гробы и мертвые тела. Это имело свой смысл, и не только моральный. Догадки о некоторых санитарных аспектах подтвердились в XX веке. Скажем, возбудители туберкулеза способны жить в заброшенных зданиях больше 50 лет.

В советские годы союзных норм не было, все решалось по усмотрению местных властей. Поэтому в крупных городах России остатки склепов можно найти в действующих парках.

В 1995 году был принят ФЗ «О погребении и похоронном деле», запрещающий любое строительство на территории бывшего кладбища. Без срока давности. Такую территорию можно использовать исключительно под зеленые насаждения спустя 20 лет с момента закрытия.

Если парк превращается вдруг и не в парк, и не в лес, а так…

Для нас, читателей, наверное, не лишены смысла «внешние эффекты» от конкурирующих кладбищенского и строительного бизнесов.

Автору, во всяком случае, видится, что кладбищенскому бизнесу зеленые насаждения мешают не сильно. Наверное, даже присутствует некоторая синергия. Средний же девелопер в условиях рынка сегодня стремится застроить максимум метров на выкупленном участке. Деревца для него обуза.

Соседство с кладбищем, особенно с «солидным», дает, как кажется, неоспоримые преимущества:
* кладбище уже не застроят и не передвинут. Ну, как-нибудь потом;
* де-факто это зеленая зона в центре города;
* кладбище, помимо химических загрязнений и, соответственно, заболеваний легких, снижает и шумовой эффект.

На излете СССР были проведены масштабные исследования, вылившиеся в кампанию по снижению шума на производстве, статистика показала, что проживание в условиях постоянного шума сокращает жизнь на 8–12 лет (от базы в 80).

Законодательство и генпланы городов не всегда защищают экологию нашего обитания, несмотря на нацпроекты. От парков Питера и других городов легко откусываются куски — что не мудрено при рынке без общественного контроля. Если уж девелоперы в крупных городах обгрызают наши парки, как уничтожающие легкие возбудители туберкулеза… остается радоваться хоть такому соседству.

Тем более что старые кладбища — это раскрытая книга истории, ушедших имен и событий.

Народ старается выразить там самое сокровенное. Не так давно буквально врезались кернером в камне памяти стихи на надгробии…

В блокадных днях мы так и не узнали:
Меж юностью и детством где черта?
Нам в сорок третьем выдали медали
И только в сорок пятом — паспорта.

Так народ стихами Юрия Воронова запечатлел свою память. Она — завет и ныне живущим…

Дата публикации: 16 марта 2020