Войны на уничтожение кончаются разгромом
ВОЙНА
Войны на уничтожение кончаются разгромом
Дмитрий Митюрин
историк, журналист
Санкт-Петербург
2333
Войны на уничтожение кончаются разгромом
Музей обороны и блокады Ленинграда

Лет десять назад в Петербурге прошла международная научная конференция, посвященная ленинградской блокаде, на которой прозвучало мнение о том, что тема эта утрачивает общероссийский, а тем паче международный масштаб, постепенно становясь местечковой.
На круглом столе, недавно прошедшем в Музее обороны и блокады Ленинграда, напротив, говорилось об актуальности блокадной тематики и тех «лакунах», которые имеются в ее изучении.

КАК «РОССИЯ ЛИШАЕТ ЕВРОПУ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ»

В 1994 году на торжествах по случаю пятидесятилетия открытия Второго фронта тогдашний президент Франции Миттеран сделал памятное заявление: «Если бы не выстоял Ленинград – пала бы Москва. С ее падением история всей Второй мировой войны могла бы сложиться по-другому. И тогда сапог германского солдата до сих пор топтал бы улицы Парижа».

Миттеран еще помнил войну, поскольку и сам был участником Сопротивления. А вот когда два года назад ленинградец и писатель-фронтовик Даниил Гранин выступал с речью в бундестаге, германские парламентарии слушали его речь как откровение.

Вот, например, мнение Ренаты Кюнаст из фракции зеленых: «Мы не представляем себе в полной мере все причиненные страдания, всю подлость этой войны. Мы знаем о миллионах погибших, но горе, которое выпало на долю гражданского населения, было еще больше, чем мы об этом говорили».

Мнение это было опубликовано во влиятельной газете «Ди Вельт», а едва ли ни в следующем номере того же издания появилась другая статья, формально по иному поводу, но с весьма характерным названием: «Войны с Россией лишали человечности».

Речь в ней шла о показанном по германо-французскому телеканалу Arte фильме, посвященном гибели в России наполеоновской армии. Разумеется, делались в ней сравнения и с гитлеровским вторжением: «Причины двух военных кампаний были очень разными. Гитлер развязал идеологически мотивированную войну на истребление, итогом которой должны были стать ликвидация большевизма и уничтожение евреев. В случае с императором Франции речь шла об ограниченной задаче: Наполеон хотел заставить своего старого партнера Александра I снова вступить в многолетний союз, из которого российский царь вышел, сняв с Великобритании континентальную блокаду и открыв российские гавани для английских кораблей».

В общем, хотели европейцы как лучше, а получилось как всегда. «Без преувеличения можно сказать, что война 1812 года приняла те формы, которые историки приписывают в первую очередь гитлеровской войне на уничтожение. И обстоятельства были столь ужасны, что превратили солдат Великой армии в «диких зверей»: пленных убивали, гражданских уничтожали или лишали средств к существованию. Целые деревни «перерабатывали на дрова». Истощенных, ослабленных и замерзавших в 30-градусные морозы, но еще живых солдат сослуживцы посильнее лишали одежды и еды. Свирепствовали опасные болезни и каннибализм. А в боях с партизанами не приходилось ждать пощады».

Тональность статьи просто умиляет. Получается, что Наполеон собрал 600-тысячную армию почти со всех стран Европы и почти полностью ее угробил. Загубил, кстати, и сотни тысяч русских, ну, их благородные европейцы, конечно, не считают. Вопрос – во имя чего все эти жертвы? Оказывается, чтобы Россия не торговала с Англией.

Вот мнение доктора исторических наук Петра Базанова: «Врожденная, почти на генетическом уровне русофобия вообще характерна для Запада. Другими характерными чертами многих западных политиков являются убежденность в своем мессианстве, нежелание учитывать интересы партнеров, идеологическое лицемерие, двойные стандарты. Много и часто говорится о российском империализме, наша страна совсем по-ленински изображается «тюрьмой народов», при этом умалчивается насколько цинично, агрессивно, преступно действовали империалисты американские, английские, французские, немецкие. Зато в случае с Россией каждый грех или даже обычный маневр по отстаиванию своих национальных интересов раздувается до масштабов всемирного преступления.

Европейские историки могут сочувствовать Наполеону, который затеял общеевропейскую войну, чтобы пресечь российско-английскую торговлю, а затем, уже по другому поводу, возмущаться действиями России, препятствовавшей «свободе торговле», под каковой подразумеваются поставки оружия горцам Шамиля. Они осуждают Сталина за депортации и «забывают» о колониальных войнах, собственных депортациях, концлагерях и истреблении целых народов.

Осознание собственных ошибок приходит к западным политикам и интеллектуалам только задним числом, после очередного неудачного или откровенно катастрофичного столкновения с Россией. Потом урок забывается – и нашу страну снова начинают представлять неким Мордором, противостоящим «цивилизованному Западу».

Статья из газеты «Ди Вельт» характерна по своему сформулированному в заглавии посылу, из которого ненавязчиво следует вывод, что сами русские своим строптивым поведением и нежеланием капитулировать перед захватчиками, провоцируют их на зверства и «лишают человечности».

Стоит ли говорить, что и Наполеон, и Гитлер с таким выводом полностью согласились бы? Гитлер позиционировал свою агрессию как «крестовый поход Европы против большевизма», подразумевая все-таки под большевизмом Россию как таковую, поскольку тут же следовали отсылки к великим предшественникам на этом «славном пути» – Карлу XII и Наполеону».

Сегодня многое воспринимается по-иному даже по сравнению с событиями двухгодичной давности, поскольку украинский кризис спровоцировал в кругах западной политической элиты рассуждения о необходимости «остановить Россию». Все-таки нам бы не хотелось очередной раз лишать наших западных партнеров человечности, а тем паче становиться объектом их милитаристских культуртрегерских миссий. Тем более что трагедии, подобные блокаде Ленинграда, наглядно показывают, к каким ужасам такие миссии приводят.

«КРЕСТОВЫЙ ПОХОД» ПРОТИВ ЛЕНИНГРАДА

Парадоксальность заключается в том, что Петербург в плане цивилизационном всегда считался самым западным городом России, следовательно, стремление Гитлера уничтожить его так, чтобы само это место превратилось в болото, напрочь опровергает тезис о присутствии в фашистских планах хоть мизерного культуртрегерского начала.

И при этом хотя бы с чисто формальной точки зрения фюреру действительно удалось придать нападению на Советский Союз видимость общеевропейского крестового похода. Помимо немецких войск значительную часть блокадного кольца держала финская армия. Франкистская Испания Советскому Союзу войну не объявляла, но прислала «Голубую дивизию», которая как раз и сражалась на Восточном фронте, демонстрируя странное сочетание высокой боеспособности и разгильдяйства. В оккупированном поселке Вырица в церкви, в которой служил священником ныне канонизированный отец Серафим (Муравьев), значительную часть паствы в 1941–1943 годах составляли румынские солдаты, которые, впрочем, в обыденной жизни особым благонравием не отличались.

Идейными фашистами были укомплектованы национальные легионы СС – Норвежский и Датский, личный состав которых считался даже большими «арийцами», чем сами немцы. В источниках поминаются французы, словаки, хорваты. В боевых действиях на Ладоге участвовали итальянские торпедные катера, а в разного рода карательных операциях особо дурную славу снискали эстонские карательные отряды и другие сформированные как по национальному принципу, так и смешанные подразделения, укомплектованные представителями самых разных народов Советского Союза.

В общем, вопрос о национальном составе осаждавших Ленинград войск может стать темой для большого количества исследований, имеющих даже определенное прикладное значение – например, как набор встречных аргументов по поводу прибалтийских претензий на возмещение «ущерба от советской оккупации».

До сих пор не ясен вопрос о количестве жертв блокады. Официальная цифра – 632 253 человека – вызывает сомнения по причине странного сочетания масштаба и точности. Как, в самом деле, учесть тех, кто умер от голода не в самом городе, а, подобно автору «Блокадного дневника» Тане Савичевой, от его последствий, но уже после эвакуации на Большую землю? Можно ли с такой точностью отделить застреленного при задержании бандита от погибшего при артобстреле или бомбежке питерского интеллигента? Ведь любые попытки точной статистики будут упираться и в нехватку документов, которые зачастую уничтожались в ходе боевых действий, и в объяснимую в условиях войны хаотичность миграционных процессов. Один пример: тысячи находящихся на отдыхе ленинградских детей в первые недели войны были возвращены в город, который затем оказался в блокаде. Вполне вероятно, что сотни из этих детей оказались не учтены бюрократией и, умерев вместе с родителями от голода, просто исчезли из нашей памяти. Так сколько их было?

Современные исследователи доводят общую цифру жертв блокады до 800 тысяч, и здесь можно говорить как о гуманитарной катастрофе, так и о военном преступлении.

Иногда западные историки высказывают мнение, что, поскольку во время Второй мировой войны «использование против мирного населения голода как средства достижения стратегических целей никакими международными договорами не возбранялось», обвинять немецкое политическое руководство и командование в военном преступлении применительно к Ленинграду несправедливо.

Действительно, принятие Дополнительного протокола II к Женевским конвенциям, запрещающего «использовать голод среди гражданского населения в качестве метода ведения военных действий», произошло лишь 8 июня 1977 года и во многом объяснялось именно осознанием трагической судьбы Ленинграда в годы его блокады.

Однако немцев никто не освобождал от выполнения Гаагской конвенции 1907 года, где содержались следующие пункты.

«Статья 25

Воспрещается атаковать или бомбардировать каким бы то ни было способом незащищенные города, селения, жилища или строения.

Статья 27

При осадах и бомбардировках должны быть приняты все необходимые меры к тому, чтобы щадить, насколько возможно, храмы, здания, служащие целям науки, искусств и благотворительности, исторические памятники, госпитали и места, где собраны больные и раненые, под условием, чтобы таковые здания и места не служили одновременно военным целям.

Осаждаемые обязаны обозначить эти здания и места особыми видимыми знаками, о которых осаждающие должны быть заранее поставлены в известность.

Статья 28

Воспрещается отдавать на разграбление город или местность, даже взятые приступом».

Или еще один букет статей, касающихся оккупированных территорий.

«Статья 46

Честь и права семейные, жизнь отдельных лиц и частная собственность, равно как и религиозные убеждения и отправление обрядов веры, должны быть уважаемы. Частная собственность не подлежит конфискации.

Статья 47

Грабеж безусловно воспрещается.

Статья 50

Никакое общее взыскание, денежное или иное, не может быть налагаемо на все население за те деяния единичных лиц, в коих не может быть усмотрено солидарной ответственности населения.

Статья 56

Собственность общин, учреждений церковных, благотворительных и образовательных, художественных и научных, хотя бы принадлежащих государству, приравнивается к частной собственности.

Всякий преднамеренный захват, истребление или повреждение подобных учреждений, исторических памятников, произведений художественных и научных воспрещаются и должны подлежать преследованию».

И это лишь треть статей, которые были фашистами нарушены! Другое дело, что использование против мирного населения голода как средства достижения стратегических военных целей в конвенции действительно не прописывалось. Фантазии у авторов не хватило.

О «ФИНСКОЙ НОСТАЛЬГИИ» И «ТОТАЛЬНОМ КОНТРОЛЕ»

Тема блокады в определенном смысле неисчерпаема, поскольку ее можно рассматривать с разных, порой весьма неожиданных ракурсов.

Вот, например, Музей обороны и блокады Ленинграда, в котором и проходил круглый стол, сам по себе достоин отдельного исследования.

Выставка, посвященная блокаде, начала создаваться еще в 1943 году при активном участии жителей и защитников города, так что наш музей был первым в мире, посвященным событиям Второй мировой войны. Когда в 1949–1950 годах грянуло «Ленинградское дело», музей ликвидировали, поскольку в его экспозиции была слишком ярко представлена роль репрессированных руководителей города. Восстановили музей только на заре перестройки.

Само «Ленинградское дело» стало результатом борьбы за власть внутри кремлевской верхушки, но в его перипетиях проглядывает одно интересное, порожденное блокадой явление. Те, кто находился в 1941–1944 годах во главе Ленинграда, были птенцами, вылетевшими из сталинского кадрового гнезда, людьми абсолютно к нему лояльными, преданными и не слишком склонными к самостоятельным действиям. Но во время блокады им зачастую приходилось действовать по собственной инициативе, без оглядки на Кремль. Это было хорошо для военного времени, но после войны внушало Сталину тревогу. В определенном смысле блокада вообще повлияла на менталитет ленинградцев, которые стали мыслить более широко, свободно и критично. Это и заставило Сталина преподать своего рода жестокий урок городу.

Интересный аспект блокады касается наших отношений с ближайшим соседом – Финляндией. Мнение кандидата исторических наук Станислава Бернева: «Современники в какой-то степени точнее понимали смысл происходящего, поскольку являлись очевидцами и участниками событий. Об этом свидетельствуют спецсообщения, которые сотрудники УНКВД по Ленинградской области пересылали руководству города в Ленинградский обком ВКП(б) и содержавшие высказывания ленинградцев о Маннергейме и финнах.

Начальник аспирантуры Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта, некий К., согласно сообщению от 22 сентября 1944 года говорил следующее: «Заключение перемирия с Финляндией – радостное событие. Это плоды наших побед… Финны – это неисправимый народ, они будут вечно затевать козни против нашей страны. Я поставил бы вопрос так, чтобы лишить финнов самостоятельности и расселить в различных районах. За то горе и страдания, которые они причинили Ленинграду, это была бы сравнительно небольшая кара».

В сходном духе в январе 1945 года высказывался профессор, заведующий кафедрой химии Ленинградского текстильного института Я.: «…Наши отношения с Финляндией приняли слишком либеральный характер. Финны поставлены нашим правительством в положение союзников, а не наших побежденных врагов. Они погубили сотни тысяч жителей нашего народа, заморили в Ленинграде голодом тысячи русских людей, в том числе много нашей интеллигенции. Они вели обстрел Ленинграда в течение трех лет…».

Вспомним, что итальянские торпедные катера в 1942 году на Ладоге с оккупированной финскими войсками территории совершали нападения на караваны судов с продовольствием и эвакуированными жителями Ленинграда.

Финские охранники зимой 1942 года в 40-градусные морозы обливали водой плененных советских солдат в лагерях военнопленных и закрывали в холодных подвалах».

Многие интересные аспекты, связанные с жизнью в самом блокадном Ленинграде, связаны с ролью карательных органов. Доктор исторических наук Александр Рупасов изучил материалы Ленинградской прокуратуры и констатировал, что летом и в начале осени 1941 года большинство дел касались скупки антиквариата, золота, сбежавших заключенных, а весной 1942 года обозначился крен в сторону доносов на соседей и начальство. «Охранница артели на Невском проспекте донесла на своего начальника: призывает сдаться немцам. Начальник защищался: болен я, попал под трамвай, получил травму головы. И вот прокуратура не сочла за труд запросить больницы: поступал ли в такое-то время такой-то гражданин с такой-то травмой. Ответ: поступал, и у гражданина вероятна шизофрения, так что не следует обращать особое внимание на его высказывания. Дело закрыли.

Другой случай. Рубеж 1942–1943 годов. Ленинградцы поверили, что выживут. Помимо потребности в еде появилась нужда в некотором, что ли, изыске: хотя бы послушать музыку. Участковый обнаружил в квартире, где проживали две старушки, радиоприемник, который давно уже полагалось сдать из соображений государственной безопасности. А тут – пятиламповый. Преступление? Так точно. Но прокуратура озаботилась: заказала экспертизу радиоприемника, чтобы выяснить, можно ли с его помощью передать шифровку. Экспертиза длилась два месяца. Ответ: приемник хороший, для связи приемлем; однако все пять ламп – перегоревшие, так что использовать его невозможно. Дело закрывают.

Вывод можно сделать такой: огульного хватания за руку не было, ценность жизни возросла».

Можно ли сделать вывод, что порядок в Ленинграде сохранялся только благодаря мощи карательной машины? Вывод доктора исторических наук профессора Санкт-Петербургского государственного университета Никиты Ломагина звучит следующим образом: «Контроль тотальным не был. Потому что это было невозможно. Количество сотрудников НКВД в Ленинграде было не очень большим: многие ушли на фронт, их места заняли люди идейные, но менее опытные. На город с населением 2,5 миллиона человек 1200 офицеров НКВД, даже с учетом 30 тысяч агентов-осведомителей – недостаточно для тотального контроля».

Конечно, Ленинград выстоял прежде всего благодаря жителям. Были среди них и вражеские агенты, и преступники, и саботажники, и просто те, кто считал немцев «культурной нацией», а большевиков – «кровопийцами», но не они определяли погоду в блокадном городе.

Определяли ее такие, как девочка Вера Вологдина, которая прятала своего кота Максима от голодных соседей. И какая разница, что ни одного фашиста девочка не убила, а кот остался единственным в Ленинграде? Ведь не менее драматичные эпизоды, пускай и с другими сюжетами, каждый день случались в блокадном городе тысячами. И все они показывали одно: не всегда в силе сила.


7 мая 2022


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847