С 3 мая 1945 года бои в Берлине завершились. Однако до подписания официальной капитуляции Германии еще оставалось пять суток. Чем они были наполнены? Чтение современной западной литературы о борьбе на Восточном фронте Второй мировой войны оставляет стойкое впечатление, что советские солдаты в Берлине занимались только мародерством, насилованием немок, и неумеренным потреблением внутрь всех горючесодержащих жидкостей. Однако из воспоминаний очевидцев возникает несколько иная картина.

МИРНЫЙ БЕРЛИН

Уже 2 мая на улицах появились полевые кухни, к которым вытянулись очереди из местных жителей. Иногда под дулами автоматов, но чаще по собственной инициативе немецкие женщины приступали к разборке завалов. Среди руин продолжали работать германские госпитали, которые вскоре начали перемещать в уцелевшие здания.

На улицах появились «перемещенные лица» разных национальностей. Они то вешались на шею своим освободителям, то норовили отлупить представителей бывшей «расы господ», то пытались поживиться чем-нибудь в разбитом доме.

Бесспорно, без мародерства не обходилось, и, например, на железнодорожных станциях вагоны с продуктами грабили интернациональные толпы, в которых добропорядочных германских бюргеров было едва ли не больше, чем получивших свободу узников тюрем или «восточных рабочих». И самое парадоксальное, никаких национальных или политических конфликтов между участниками этих грабежей не наблюдалось. Просто хватали, кто сколько может, стремясь по возможности не мешать друг другу.

Однако порядок постепенно восстанавливался. Появлялись патрули и часовые, вполне подменявшие собой полицейских, а несколько ошалевшим от победы советским солдатам зачитывались суровые приказы, сулившие самые суровые кары за нарушение дисциплины — вплоть до смерти…

Наведением порядка в Берлине занимался новый комендант города генерал Берзарин. И, надо заметить, что делал он это с таким успехом, что в современной Германии его до сих пор вспоминают добрыми словами.

Но если спросить, кто в Берлине был главным в последнюю военную неделю, то ответить на этот вопрос будет довольно трудно.

Таким человеком, наверное, мог бы считаться Жуков, совмещавший должности заместителя Верховного главнокомандующего и командующего 1-м Белорусским фронтом. Однако даже прославленного маршала не пустили в рейхсканцелярию, когда бдительные чекисты вовсю занимались поисками трупа Гитлера…

Тела Геббельса и его жены, а также шестерых детей, которым они сделали смертельные инъекции, обнаружили еще 3 мая, а вот тела фюрера и его любовницы Евы Браун нашли только 5-го.

Правда, еще пришлось проводить исследования, вызывать личного протезиста фюрера. И только 7 мая в Кремль ушло сообщение о том, что найденный труп действительно является трупом Гитлера.

Другие найденные в рейхсканцелярии трупы такого интереса не вызывали. Никто, например, не обратил внимания на тела генерала Кребса и начальника управления штаба сухопутных войск Вильгельма Буркгдорфа. Последние часы они провели, сидя в креслах друг напротив друга, молча опустошая бутылки со шнапсом. А потом достали пистолеты и застрелились.

Такие способы покончить с собой вообще были в эти дни делом довольно распространенным. Германские солдаты и офицеры набивались в кабаки и рестораны, где с увлечением уничтожали запасы спиртного, в ожидании, пока за ними придут русские.

В пивной на Шультхайс молодой зенитчик спрашивал у собутыльников, почему сверху постоянно раздаются какие-то выстрелы. «Час настал. Эсэсовцы начали стреляться. Тебя это волнует?»

ХОТИМ В ПЛЕН!

Если со столицей Третьего рейха все уже более менее стало ясно, то ситуация в остальной Германии выглядела совсем запутанной.

На севере во Фленсбургке находилось правительство официально назначенного преемника Гитлера адмирала Деница, которое упорно пыталось нащупать контакты с союзниками и начать с ними какие-то переговоры, хотя сами союзники постоянно подчеркивали, что никаких переговоров вести не намерены, и настаивали на безоговорочной капитуляции.

6 мая из этого правительства был изгнан рейхсфюрер СС Гиммлер, который, поняв, что ничего, кроме виселицы, ему не светит, несколько дней бродил по окрестностям города, постоянно меняя свою внешность (в середине мая он подастся на юг, будет по дороге арестован, и 23 мая покончит жизнь самоубийством). И тогда же, 6 мая, напомнил о себе «наци номер два» Герман Геринг, который всего пару недель назад имел неосторожность предложить находившемуся в окруженном Берлине Гитлеру «переуступить свою должность». Фюрер расценил подобное предложение как измену, и вскоре Геринг был взят под арест взводом эсэсовцев. Однако, когда известие о смерти фюрера подтвердилось, «толстяк Герман» пришел в себя и, обратившись к проходившей мимо части люфтваффе, снова начал руководить и командовать.

Вообразив себя новым лидером Германии, он отправил письмо к командующему англо-американскими войсками генералу Эйзенхауэру («Айку»), которому предложил встретиться за столом переговоров.

Еще одно письмо, напоминающее гимн себе любимому, он направил Деницу: «Мой успех на всех важных переговорах за рубежом перед войной, которые фюрер всегда поручал мне, служит достаточной гарантией, чтобы я создал атмосферу личного доверия. Более того, и Великобритания, и Америка доказали через свою прессу и радио, а также через заявления многих своих государственных деятелей за последние несколько лет, что там ко мне относятся более благосклонно, чем ко всем остальным политическим лидерам Германии».

8 мая, вместо приглашения на переговоры, американцы арестовали Геринга.

Подобно тому, как по Германии метались ее бывшие лидеры, целые армии не могли найти себе места.

Группа армий «Висла» успела оторваться от наступающих частей Красной армии и 4 мая вполне благополучно сдалась американцам.

Намного тяжелей пришлось 12-й армии Венка и остаткам 9-й армии Буссе, к которым присоединились сотни тысяч гражданских беженцев.

1 мая эта орда подошла к Эльбе, где Венк установил контакт с командующим 9-й американской армией Симсоном. После долгих уговоров янки согласились взять в плен военнослужащих, но отказались принять штатских, которых, во-первых, требовалось кормить, а во-вторых, все равно пришлось бы вернуть в места проживания — т. е. в советскую зону.

Сама переправа через Эльбу продолжалась до 7 мая, причем проходила она под огнем нашей артиллерии. Многие переправлялись в лодках, а кое-кто даже вплавь, некоторые штатские, чтобы сойти за военнослужащих и попасть к американцам в плен, натягивали на себя одолженные у солдат каски, кители, шинели. В общем, происходило нечто прямо противоположное тому, что наблюдалось в Берлине. Всего же, по преувеличенным оценкам Венка, через Эльбу перебрались 100 тысяч военнослужащих и около 300 тысяч штатских.

Еще одна крупная группировка 3 мая сдалась союзникам в Гамбурге, после того как британский генерал Лайн напомнил коменданту об авианалете в июле 1943 года и пояснил, что сегодня союзники имеют в десять раз больше самолетов. «Мысли, на которые вы прозрачно намекнули, посещали и меня, и множество наших командиров, учитывающих складывающуюся военную и политическую ситуацию…» — ответил комендант. И капитулировал.

4 мая штаб британского фельдмаршала Монтгомери, разместившийся в Люнебурге, посетила делегация от Деница во главе с адмиралом Фридебургм. Был подписан акт о капитуляции германских войск в северо-западной Германии, Дании и Голландии. Из Люнебурга Фридебург отправился в Реймс к Эйзенхауэру, где 6 мая к нему присоединился начальник Верховного командования вермахта Альфред Йодль.

Однако, вместо полноценных переговоров Айк выдвинул ультиматум — вне зависимости от того, капитулируют немцы или нет, в полночь с 8 на 9 мая союзники перекроют доступ в свои зоны частям, бегущим на запад от Красной армии.

Таким образом, проект по спасению от русского плена как можно большего количества военнослужащих подлежал закрытию, а та борьба, которую еще вели немцы, лишалась последнего смысла.

И 7 мая от имени германского правительства Йодль подписал в Реймсе акт о безоговорочной капитуляции. Помимо Эйзенхауэра этот документ подписали: от англичан — генерал Беделл Смит, от французов — генерал Франсуа Север, от СССР — генерал Иван Суслопаров (но только в качестве свидетеля).

Весть о случившемся моментально распространилась по Европе. Толпы восторженных горожан заполнили улицы Лондона, Парижа, Рима и других городов. Сообщения по радио были приняты и советскими связистами в Берлине. Во многих местах началась праздничная пальба, но к вечеру стараниями офицеров она утихла.

Сталин настоял перед союзниками на том, чтобы считать капитуляцию в Реймсе «предварительной», а окончательный акт подписать в «логове фашистского зверя», в Берлине, в более представительном составе и практически на глазах у победоносной Красной армии.

Соответствующая церемония прошла в пригороде германской столицы Карлхорсте. От союзников в ней участвовали: маршал Жуков, британский главный маршал авиации Теддер, американский генерал Спааатс и французский генерал де Латтр де Тасиньи. Когда германские представители вошли в зал, главный из них, фельдмаршал Кейтель, увидев де Латтра, процедил: «А вот и французишка! Этого нам еще не хватало!». Больше он не сказал ни слова, и только, поставив подпись, буравил взглядом журналистов, которые едва не передрались, пытаясь сделать снимок с лучшего ракурса. Но это никого не впечатлило.

Закончилась последняя неделя войны. И начался первый мирный день — 9 мая.