Тяготы Первой мировой войны и Февральская революция 1917 года подвели черту под 300-летней династией Романовых и институтами российской монархии как таковой. В стране восторжествовали республиканские настроения, наметился уклон (во всяком случае, в крупных городах) к социалистическим ценностям, понимаемым, разумеется, на весьма элементарном уровне. 

Возникшее на руинах самодержавия Временное правительство не обладало подлинной властью и вынуждено было делиться полномочиями с окрепшими Советами, которые поначалу возглавлял Петроградский Совет рабочих депутатов.  Затем, с июня 1917-го, стали собираться Всероссийские съезды Советов, а в перерыве между ними советской работой руководил избранный на I съезде Всероссийский Центральный исполнительный комитет (ВЦИК), перекочевавший впоследствии на верхние этажи государственной власти и попавший под жесткий контроль коммунистической партии. Ни одна проблема дореволюционного развития не была решена в период февральских свобод. Да и не могла быть решена, ибо Временное правительство, составленное из адвокатов и бизнесменов, как в первые месяцы (в момент двоевластия с Советами), так и после уличных стычек с большевизированными элементами в июле (когда оно, казалось бы, сумело овладеть ситуацией) не ставило перед собой твердых управленческих задач. Оно стремилось к главному: выборам в Учредительное собрание – в структуру, которой предстояло определить новые государственные устои России (скорее всего, республиканские и социалистические – в том виде, как это понимали умеренные левые круги). Ну, а в мозговых штабах более правой – Кадетской – партии разрабатывались планы по введению должности президента и избранию этого высшего государственного чиновника. Реальными преобразованиями, востребованными в многомиллионных низах, не занимался никто, чем и воспользовались напористые, горластые большевики. 

НЕДОЛГИЕ ФЕВРАЛЬСКИЕ МЕТЕЛИ

Сделали «временные» за восемь месяцев пребывания на державном Олимпе немного. Помимо подготовки к выборам в Учредительное собрание, либеральная верхушка беспокоилась о преобразовании местного самоуправления и земельной реформе (для чего в апреле была создана сеть земельных комитетов). Власти утвердили и права фабрично-заводских комитетов (профсоюзов). Всего этого для стабильности явно не хватало. У правительства практически не было административного аппарата на местах. В центре остались опытные царские чиновники, способные работать на «благо революции». Но на периферии этот «личный состав» расходился по домам, а полиция (как «реакционное звено», вызывавшее аллергию у народа) была упразднена. Губернаторов уволили, а их кабинеты отдали правительственным комиссарам, не имевшим ни серьезных полномочий, ни веса в народных низах. Попытки сформировать взамен полиции милицию (то есть структуры «милитарного», военно-революционного свойства), подчиненную земствам и городским думам, шли туго и медленно. Центральному начальству, перебравшемуся в июле в Зимний дворец (после чего монархисты иронически прозвали Керенского «Александром Четвертым»), не удалось установить и прочных связей с армией. События вокруг так называемого корниловского мятежа показали это наглядно и убедительно. Дела на фронте шли вяло, войска страдали от дезертирства, а в тылу продолжался рост анархических тенденций. Бунтовала деревня, резко ухудшались хозяйственно-бытовые условия в городах. Падала трудовая дисциплина, усиливалась инфляция. Буквально на ладан дышал железнодорожный транспорт. Временное правительство переживало частые министерские кризисы и стремительно теряло опору в массах. Не помогали даже эффектные политические жесты: провозглашение России республикой (1 сентября) и созыв Демократического совещания представителей Советов, земств, городских дум, кооперативов, продовольственных служб, армейских и казачьих организаций. Совещание избрало Временный Совет Республики (предпарламент) во главе с эсером Николаем Авксентьевым. Но и этот орган – под пятой товарища Керенского – не оказал поддержки шаткому либеральному режиму.  Шла объемная большевизация Советов: оттуда выбрасывали меньшевиков и эсеров, а на их места сажали сторонников Ленина. 9 сентября в руки коммунистов перешел Петроградский Совет: его вождем стал Лев Троцкий, кого величали вторым после Ленина вождем социалистической революции. И ее контуры просматривались уже невооруженным глазом. 

Большевики – якобы для защиты столицы от немцев – учредили Революционный штаб по обороне Петрограда. Вскоре его переименовали в Военно-революционный комитет (ВРК) при Петроградском совете рабочих и солдатских депутатов. 10 октября ЦК большевиков принял резолюцию, ставившую «на очередь дня вооруженное восстание». Слабое правительство могло отбиваться только пустыми угрозами. Демократический этап русской революции подходил к печальному концу. 

ПОСТУПЬ «НОВОГО МИРА»

Придя к власти, большевики приступили - по образцам Парижской коммуны - к слому старой государственной машины, к коренной перестройке административного и управленческого аппарата. На II съезде Советов была создана центральная исполнительная власть – Совет народных комиссаров (слово «министр» Ленин не выносил). Это правительство вплоть до разгона Учредительного собрания в январе 1918-го (избрано оно было еще 12 ноября, сразу после государственного переворота) тоже именовалось Временным. 

В столице и на периферии красные распустили городские думы и земские управы и создали единые органы госвласти - Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Особенность этой схемы состояла в том, что Советы превратились одновременно и в звенья государственного аппарата, и в очаги местного самоуправления. Подобные начала, далеко отстоявшие друг от друга в царской России, слились теперь воедино. Накануне Октябрьской революции в России трудились до двух тысяч разных Советов – более 1430 «единиц» объединяли рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, свыше 450 структур сплачивали лишь крестьянских «выборных» и 33 Совета имели чисто солдатский состав. Кроме того, на Дону и Кубани действовали Советы казачьих и крестьянских депутатов. Как только большевики «обустраивались» в губернских и уездных центрах, они немедленно организовывали Советы в волостях и селах (а при царе, как помним, консерваторы из Госсовета не позволили премьеру Петру Столыпину создать волостные земства – в нагрузку к губернским и уездным). 

К весне 1918-го – окончанию «триумфального шествия» Советской власти – коммунисты упразднили все «оазисы» местного самоуправления (земства и городские думы), заменив их советами. 20 марта они распустили за ненадобностью и свой собственный Наркомат по местному самоуправлению. Вслед же за январским декретом 1918 года о создании Рабоче-крестьянской Красной армии новые органы власти стали называться Советами рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Перемены затронули и судебную сферу. Канули в прошлое суды присяжных заседателей и мировые суды. Их сменили избираемые Советами народные суды (судья и два заседателя) и революционные трибуналы-тройки. Была распущена хлипкая милиция послефевральской поры – она уступила дорогу красной рабоче-крестьянской милиции. Для борьбы с внутренними врагами (контрреволюцией) в декабре 1917-го зародилась ВЧК под руководством Феликса Дзержинского. С небывалой энергией советское строительство развернулось после переноса столицы из беспокойного и пограничного Петрограда в относительно тихую, отдаленную от границ Москву. Переезд правительства состоялся в ночь с 11 на 12 марта 1918 года. Большевистские вожди расположились поначалу в гостинице «Националь», но Ленин, заглянувший в Кремль, где ударными темпами шел ремонт, воскликнул: «Вот мы и дома!». Сперва власти обещали возвратить - через определенный срок – стольный град на берега Невы («В условиях того кризиса, который переживает русская революция в данный момент, положение Петрограда как столицы резко изменилось, - указывало постановление Чрезвычайного IV Всероссийского съезда Советов, ратифицировавшего Брестский мир с немцами. – Ввиду этого …впредь до изменения указанных условий столица РСФСР, временно переносится из Петрограда в Москву».

Временный характер, однако, перерос в постоянный. Высокие начальники никогда уже не вернулись на Северо-Запад. Лишь в наши дни, когда многие руководители демократической России приехали в Москву из Северной Пальмиры, наш город в значительной мере обрел столичный статус. Ну, а качественные подвижки послеоктябрьской эпохи были закреплены летом 1918-го в Конституции РСФСР, принятой 10 июля. Ее обычно воспринимают как первую конституцию в истории России, хотя таким же именем (правда, неофициально) в умеренных кругах называли до революции Основные законы Российской империи, утвержденные Николаем II в апреле 1906 года. Конституция, как значилось в одной из ее статей, «переходного момента» была нацелена на установление диктатуры городского и сельского пролетариата, а также беднейшего крестьянства «в виде мощной Всероссийской Советской власти». Ей предстояло решить вопрос монументального порядка – добиться «водворения» социализма, при котором не будет «ни деления на классы, ни государственной власти». Судьбоносная бумага вручала верховные полномочия Всероссийскому съезду Советов (созываемому не реже двух раз в год), а в период между съездами - ВЦИКу. Под рукой Всероссийского съезда находились областные, губернские, уездные и волостные съезды Советов, а равно аналогичные съезды в городах, поселках, селах и деревнях.

В межсъездовском «интервале» на местах «владели» исполнительные комитеты (исполкомы) Советов. Избирательное право (с 18 лет) было неравным – на Всероссийский съезд депутаты избирались из посланцев городских Советов (один представитель от 25 тысяч избирателей) и губернских советов (один представитель от 125 тысяч избирателей). То есть голос рабочего приравнивался к голосам пятерых сельских мужиков. Существовал институт «лишенцев»: активного и пассивного избирательного права не получали (лишались) лица, прибегавшие к наемному труду ради извлечения прибыли; лица, жившие на нетрудовой доход (например, от процентов с капитала или поступлений с имущества); частные торговцы, торговые и коммерческие посредники; монахи, духовные служители церквей и религиозных культов; служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома (Романовых); лица, признанные душевнобольными или умалишенными, и лица состоявшие под опекой; социальные элементы, осужденные за корыстные преступления.

Само собой (хотя об этом не говорилось вслух), вся деятельность Советов зависела от монопольно господствовавшей в стране коммунистической партии, которая командовала «советским парадом» через свои партийные фракции, что пронизывали контролем все государственные органы. 

ПО СОВЕТСКИМ МЕТОДИКАМ

По мере того, как развивалось национально-государственное строительство, видоизменялась и советская «сетка». Местные Советы в автономных республиках и областях подчинялись съездам советских автономий, а в союзных республиках (их сразу после Гражданской войны было четыре – РСФСР, Украина, Белоруссия и Закавказская Федерация) – республиканским съездам Советов, формировавшим ЦИКи своих республик. С образованием в декабре 1922-го Союза Советских Социалистических Республик произошли структурные изменения, потребовавшие конституционных подвижек как на союзном, так и на республиканских уровнях. Конституция была разработана к лету 1923 года и введена без съездовского голосования – постановлением ЦИКа Союза ССР 6 июля. Через месяц этот день был объявлен задним числом праздничным на всей территории страны. Позднее, 31 января 1924 года (спустя 10 дней по смерти Ленина), документ был, наконец, утвержден на II Съезде Советов СССР (чуть раньше данный съезд, с подачи Григория Зиновьева, переименовал Петроград в Ленинград).

Сама Конституция сохранила привычную советскую «разметку». Разве что общим органом стал теперь Всесоюзный съезд Советов (раз в год), а в межсъездовских «перерывах» - ЦИК СССР. Появилось и отличие: ЦИК (не в пример российскому и другим республиканским ЦИКам – украинскому, белорусскому и закавказскому) стал, как вообще-то и заведено в  федеративных государствах, двухпалатным парламентом – его составили Союзный Совет и Совет Национальностей, причем первая институция избиралась съездом Советов всех союзных республик  с численностью 414 членов. Совет Национальностей образовывался на съезде из легатов союзных и  автономных республик (по пяти человек от каждой) и автономных областей (по одному депутату от каждой). ЦИК трижды в год собирался на сессии, а между ними им управлял Президиум ЦИКа, получавший функции высшего законодательного, исполнительного и распорядительного органа власти Союза СССР. Над Президиумом встал традиционный лидер - Михаил Калинин, кого с 1919 года, с легкой руки Льва Троцкого, прозвали «всероссийским», а затем и «всесоюзным старостой». Были оформлены и иные звенья власти, включая исполнительную, которую «по факту» возглавлял – как орган ВЦИКа - Совнарком (советское правительство). Создание СССР повлияло и на правящий партийный клан: в декабре 1925-го, на XIV съезде, была переименована и сама «родная партия» - из РКП(б), то есть всероссийской, она стала ВКП(б), то есть всесоюзной. Параллельно в стране осуществлялась административно-территориальная реформа. Отмирало старое, дореволюционное, екатерининско-павловское, деление государства на губернии – уезды - волости. Взамен вводилось иное: области – округа – районы. (В августе 1927 года была образована громадная Ленинградская область – из бывших Ленинградской, Псковской, Новгородской, Череповецской и Мурманской губерний). В начале 1930-х власти сочли окружные «единицы» весьма громоздкими и отменили их.  Осталась «сетка» из областей, районов и низовых звеньев на местах (сел и поселков, управляемых сельсоветами, городских районов в крупных центрах и мелких городов, не имевших районного деления, управляемых райсоветами и горсоветами). Конечно, Советы (даже закоммунизированные) оказались более близкими к народным низам, чем царские земства и горуправы, хотя и были подчинены утопическим социальным целям – построению идеального «богочеловеческого» общества.

Возникли, впрочем, и некоторые технические («топонимические») неудобства. Так, и в больших городах, и в областях появились районы. Зачастую они получали одинаковые названия: допустим, и по сию пору есть Выборгский и Кировский районы в Петербурге и Выборгский и Кировский районы в Ленобласти. Смешение имен и понятий! Не лучше ли, крепко подумав, немного вернуться к русской старине? Надо или переименовать городские районы в дореволюционные «части» (отсюда - и более дробные участки, кварталы), или подарить областным районам красивое славянское слово «уезд». Это устранит всякие смысловые и лингвистические несоответствия, тем паче что после 1993 года вместо сельсоветов на карте появились уже старые добрые волости. Что касается административных округов (не путать их с национальными, а потом и автономными округами!), то, исчезнув практически повсеместно, они «жили» в течение некоторого времени в эксклюзивном порядке на окраинах страны (наподобие дореволюционных «областей»). Например, Мурманский округ на Кольском полуострове продержался в границах Ленинградской области до весны 1938 года, пока не стал самостоятельной областью на территории РСФСР. Понятно, что такие перемены вызвали и иную конфигурацию крупных и мелких местных Советов.

ПЕРЕЛИЦОВКА ФАСАДА

В середине 1930-х годов сталинская верхушка предприняла шаги по косметической демократизации тоталитарного строя. Наличие в СССР института «лишенцев» - целой группы лиц, которые не имели права ни избирать, ни избираться, - производило отрицательное впечатление на мировую общественность. Это напоминало чем-то нацистский Третий рейх, где с приходом к власти Гитлера тоже «обозначились» категории, лишенные всяких прав и свобод. Возникала некая нежелательная параллель между ВКП(б) и НСДАП. Между тем, Сталин, предвидя эпоху «барабанного боя», загодя искал союза с демократическим Западом. В мае 1935 года в Париже был подписан советско-французский пакт о взаимной помощи, а осенью в Красной армии ввели невиданное прежде в русских войсках высшее ратное звание – Маршал Советского Союза, бывшее явной кадровой «калькой» с образцов галльской военной школы. Великий диктатор отчетливо сознавал, что для «гармонии» необходимы еще идеологические и внутриполитические меры. В плане идеологии этим занялся Коминтерн, провозгласивший антифашистский курс против мировой войны, на создание широкого народного фронта с участием всех демократических сил. Важный момент: с западных социал-демократов сняли дикое клеймо «левого фланга фашистского движения». В рамках внутренней политики сии задачи решал проект новой, «либеральной» конституции, значительную часть которой написал раскаявшийся в своих грехах лидер правого, кулацкого уклона Николай Бухарин (что не уберегло его от казни в марте 1938 года). В то же время Сталин учитывал, что поверхностные послабления не повредят его строю, ибо откровенно или потенциально враждебные классы и группы (помещики, кулаки, городская буржуазия, остатки белогвардейцев) уничтожены или разгромлены и не сумеют воспользоваться большей свободой. Опасность, правда, представлял теперь клан «своих» - старые большевики, назначенные еще при Ленине-Троцком, советские и хозяйственные функционеры, честолюбивая верхушка Красной армии и связанные с бывшими партоппозиционерами чекисты. Но объявлять о невозможности нового Основного закона из-за этих категорий было нельзя: на Западе подумали бы, что у советского строя – непрочный тыл, и СССР будет плохим союзником в борьбе с Германией. Внутрирежимных «врагов народа» было решено ликвидировать сразу после принятия «волшебной» Конституции («закон, по которому солнце восходит, закон, по которому рожь плодородит…») Об этом побеспокоились двумя месяцами позже – на знаменитом Февральско-мартовском пленуме ЦК в 1937-м.

А Конституция была принята 5 декабря 1936-го на Чрезвычайном VIII съезде Советов СССР. Она ввела новую систему волеизъявления: вместо прежних - ограниченных и неравных (в пользу рабочего класса) выборов при открытом поднятии рук на собраниях - устанавливались всеобщие, равные и прямые выборы при тайном голосовании (индивидуальном заполнении бюллетеней). В зале, в стороне от урн, монтировали и тайную кабинку. Если раньше существовали производственные избирательные округа (прямо на заводах и фабриках), поскольку рабочие жили в слободках вокруг своих предприятий и их бытовые интересы теснейше переплетались с производственными, то к середине 1930-х слободки стали исчезать, рабочие получали комнаты в квартирах или общежитиях в различных городских «точках», их бытовые нужды отдалялись от места работы, они пользовались общественным транспортом, и поэтому избирательные округа стали территориальными – по месту жительства. Окружная «нарезка» качественно изменилась. Именно из-за расселения рабочих слобод исчезло и такое громкоголосое явление прошлого, как заводской гудок, будивший по утрам фабричный люд ради трудовых подвигов.

Институт «лишенцев» упразднялся: отныне все слои получали одинаковое активное и пассивное избирательное право («независимо от имущественного положения и прошлой деятельности», как извещала статья 135-я). К урнам не допускались только умалишённые и осужденные по суду. Подтверждалась также возможность избирателей отзывать  депутата, не оправдавшего их доверия (на практике это делалось при снятии «проштрафившегося» с работы, либо его политических прегрешений, либо аморальных, по мнению начальства, бытовых поступков). 

Уходили в небытие съезды Советов, отмирал ЦИК СССР. Высшим органом государственной власти становился Верховный Совет СССР, осуществлявший, прежде всего, законодательные функции. Как некогда ЦИК, Верховный Совет (ВС) делился на две палаты – Совет Союза (вместо Союзного Совета) и Совет Национальностей. ВС избирался на четыре года и трудился в режиме регулярных сессий (два раза в год), причем обе палаты обязаны были сходиться на сессию одновременно, а их совместными заседаниями поочередно руководили председатели палат.

Огромную роль играла такая структура, как Президиум Верховного Совета СССР (взамен Президиума ЦИКа). Сей орган формировали на совместном заседании обе палаты ВС. Председатель Президиума ВС (им вновь стал Михаил Калинин) психологически воспринимался в рамках советской системы как «президент» – так зачастую величали его в своих посланиях иностранные лидеры.  Повысил удельный вес Совнарком (правительство СССР) – теперь уже высший исполнительный и распорядительный орган, а отнюдь не «звено» ЦИКа или верховного Совета. Наверху произошло некоторое разделение властей.

ПАРТИЯ И ЮРИСПРУДЕНЦИЯ

В декабре 1937 года состоялись – по новой модели – выборы в Верховный Совет СССР ( на четырехлетний период). В январе 1938-го в Кремле прошло первое заседание Президиума ВС. Через несколько месяцев, в июне, была проведена электоральная кампания в Верховные Советы союзных и автономных республик (их тоже избрали на четыре года).  А в декабре 1939-го, когда на Западе уже гремела Вторая мировая война, а Красная армия сражалась на линии Маннергейма, население укомплектовало местные советские органы по всей территории СССР (на два года). Голосование, увы, осуществлялось по «усеченному варианту» - в избирательный бюллетень попадала лишь фамилия одного-единственного кандидата, угодного партийно-государственным начальникам. Состязательность отсутствовала. При тогдашнем искреннем энтузиазме народа эти люди побеждали «на ура». Понятно, что во время своей депутатской работы они столь же единогласно и ревностно поднимали руки за все предлагаемые сверху решения  - как полезные, так сомнительные.

Тем не менее, обширная выборная кампания прошла в спокойном ключе, в течение двух лет – с декабря 1937-го по декабрь 1939-го. А если считать с момента принятия сталинской Конституции (в декабре 1936-го), то электоральные меры растянулись на целых три года. «Гений человечества» явно не спешил и не подгонял события так, как, скажем, в разгар коллективизации и раскулачивания или на пике политических репрессий против «врагов народа». В данном случае была проявлена очевидная сдержанность. К началу Отечественной войны новая советская управленческая «сетка» оказалась вполне отчеканенной. За полтора месяца до эпических боев, в мае 1941-го, вождь получил, помимо партийного поста – секретаря ЦК ВКП(б) – и государственную должность, став председателем Совета народных комиссаров (то есть премьер-министром). Произошла глубокая структурная подвижка: ведь после смерти первого предсовнаркома Владимира Ленина (в январе 1924-го) страной около двух лет, вплоть до декабря 1925-го, управляла коллективная группа членов политбюро, куда входил, конечно, и административный преемник Ленина  - Алексей Рыков. Но Алексей Иванович не обладал славой и удельным весом своего шумно известного предшественника и не был абсолютным вождем.

Получалось, что страной правила команда с не совсем понятными юридическими полномочиями (роль компартии в тогдашней Конституции даже не упоминалась – ее «златое имя» включили только в Основной закон 1936 года). С конца 1925-го стало складываться единовластие Иосифа Сталина – генсека ЦК ВКП(б), земного бога, не занимавшего никаких официальных госдолжностей. Вдуматься: индустриальный разворот, ужасы коллективизации и раскулачивания, сопровождавшиеся голодом по всей стране, а также массовые чистки элиты 1936-1938 годов, тактическое сближение с Третьим рейхом, боевые операции в Польше и Финляндии проводились по воле лидера, не имевшего никаких формальных конституционных полномочий! В мае 1941-го сей перекос – хотя бы внешне - был выправлен. Вождь сосредоточил руководство над высшим исполнительным и распорядительным органом госвласти Союза ССР, став теперь главой правительства и заняв нишу, которую до него последовательно занимали Ленин, Рыков и Молотов. Рожденная революцией партийная власть вышла из конспирологической, полуподпольной тени, обретя – в грозовой дымке приближавшейся великой национальной войны – некие осязаемые административно-государственные очертания.