В 2010 году ушел из жизни международный шахматный гроссмейстер Василии Васильевич Смыслов. «Последний из могикан советских шахмат» родился 24 марта 1921 года. О роли и значении этого человека в развитии и пропаганде древнейшей игры красноречиво говорит его послужной список. Восхождение на шахматный Олимп для Смыслова началось с успеха в 1948 году, когда он стал вторым призером матч-турнира на звание чемпиона мира. Тогда же ему было присвоено звание «Заслуженный мастер спорта СССР». Чемпион страны 1949 года. В 1953 и 1956 годах — победитель турнира претендентов на звание чемпиона мира. Провел с Михаилом Ботвинником три матча за звание сильнейшего шахматиста планеты. В 1957 году стал седьмым чемпионом мира. Смыслов десять (!) раз в составе сборной СССР становился победителем Всемирной шахматной Олимпиады, пять раз чемпионом Европы. В 1984 году, в возрасте 63 лет, в составе сборной СССР, стал победителем командного чемпионата мира. В 1985 участник финального матча претендентов на звание чемпиона мира. В составе сборной Москвы неоднократно побеждал в командных чемпионатах и Спартакиадах народов СССР. Двукратный обладатель Кубка среди европейских клубных команд и первенства страны среди команд ДСО и ведомств. Принимал участие в двух матчах сборной СССР со сборной мира, четыре раза играл в матчах против шахматистов США, дважды — против сборных Венгрии и Югославии. Выступал более чем в 70 международных турнирах. В 69 лет одержал свою юбилейную — сороковую победу в подобных состязаниях: выиграл международный турнир в Буэнос-Айресе. Спустя год стал первым чемпионом мира среди «сеньоров» (ветеранов). До 2002 играл в матч-турнирах «Леди» – «Сеньоры». Автор книг по решению этюдов. Международный арбитр по шахматной композиции. Кавалер орденов Ленина, «Дружбы народов», «За заслуги перед отечеством» IV степени.

Интервью, которое Василий Васильевич Смыслов дал корреспонденту «СМ», — одна из последних бесед гроссмейстера с журналистами.

Василий Васильевич, Вы коренной москвич, но правда ли, что вашу семью многое связывает с Петербургом?

— Мой отец окончил Санкт-Петербургский технологический институт и cвою трудовую жизнь начал в городе на Неве. Будучи любителям шахмат, гордился тем, что однажды выиграл партию у будущего чемпиона мира Александра Алехина. В 1919 году предприятие, на котором отец работал, перевели в Москву. Вот так я и стал жителем столицы.

Ваша шахматная карьера началась еще перед войной. Вы успешно выступали в разных соревнованиях. Какова была шахматная атмосфера тех лет?

— Общеизвестно, что шахматы сочетают в себе элементы искусства, науки и спорта. В те годы преобладающим в них было искусство. Соревнования проходили при полных залах. На партию отводилось пять часов, а потому цейтноты редко нарушали естественный, логичный ход борьбы — было достаточно времени для обдумывания сорока ходов. Если ко времени партия не заканчивалась, то на доигрывание добавляли время. Тому, кто не был тугодумом, этого вполне хватало. Сейчас превалирует спортивная составляющая и шоу — время на партию укоротили, доигрывание отменили — к концу партии на ход борьбы влияет утомляемость. Ну и, конечно, в те годы не было компьютеров.

Сейчас некоторые шахматисты самостоятельно начинают играть только после 20-го хода…

— Совершенно верно. Все, что этому предшествует, уже есть в досье друга-врага. Так я называю компьютер.

Вашим первым крупным успехом на международной арене стало третье место на турнире в Гренингене?

— Я занял в этом соревновании место после Михаила Ботвинника и Макса Эйве.

…Один в то время — будущий, а другой — бывший чемпион мира. Вы были удовлетворены своим результатом?

— Человек никогда не бывает полностью всем доволен. Во всяком случае, тот, кто хочет чего-то добиться. Так было и у меня — сделал несколько ничьих в партиях, в которых можно было добиться большего. В то же время, после этого турнира я попал в число претендентов, которые в 1948 в матч-турнире разыграли звание чемпиона мира. Оно было вакантным после того, как не стало Алехина.

Матч-турнир 1948 года выиграл Ботвинник. Вы стали вице-чемпионом мира. Это был закономерный итог соревнования?

— Скорей всего — да. Хотя немного подозрительным был итог одной партии, которую Ботвинник играл против Пауля Кереса. При логичном развитии борьбы в этой партии, Керес мог рассчитывать на лучший результат.

Кроме вас троих, в матч-турнире играли гроссмейстеры из Нидерландов — Эйве и из США — Решевский. Что можете сказать об этих шахматистах?

— Конечно, все мои соперники были великими игроками, но у каждого человека своя судьба. Мне кажется, Керес достиг своего пика в 1938-м, когда разделил 1-2 места в знаменитом Авро-турнире. После этого еще четверть века он входил в число сильнейших шахматистов мира — ведь в 1962 на турнире претендентов он занял второе место, причем, если бы не загадочная неудача в партии с аутсайдером из США Палом Бенко, мог опередить Тиграна Петросяна, но чемпионом мира так и не стал.

Может быть, из-за того, что был «вечно вторым», у него выработался своеобразный комплекс?..

— Возможно. Решевский прошел в шахматах путь от вундеркинда, дававшего взрослым сеансы одновременной игры, до одного из сильнейших шахматистов мира, выступал до преклонных лет — в чемпионатах США соперничал с Робертом Фишером, который был моложе более чем на тридцать лет, но чемпионом мира не стал. Как и Михаил Чигорин, Давид Бронштейн и Виктор Корчной. Как говорилось в любимом анекдоте Юрия Никулина: «Не судьба».

Какие воспоминания у Вас остались о победах на турнирах претендентов 1953 и 1956 годов?

— Второй турнир сложился для меня тяжелее.

Начал сказываться возраст?

— Нет. В тридцать пять лет это еще не чувствуется. Просто после того, как я победил в турнире 1953-го и сыграл в 1954-м матч на первенство мира, начал ощущать, что у моих соперников главной целью было не дать мне возможности сыграть еще один подобный матч.

Вы все же победили и в турнире претендентов 1956-го, и в матче с Ботвинником в 1957-м. Какие у Вас остались впечатления от этих соревнований?

— Был ведь еще и матч-реванш 1958-года, в котором Ботвинник вернул звание. Это был великий мастер, большой специалист по реваншам — умел выявить слабое место и навязывал сопернику борьбу в наиболее неудобном для того стиле. Скажем, с шахматистом комбинационного стиля стремился к упрощению позиции, а со специалистом позиционного — стремился перевести партию в неясную обоюдоострую позицию. Михаил Моисеевич был непревзойденным мастером анализа. Причем, не только позиций на доске, но и того, как противостоять сопернику. Примеры этого — его победы в матч-реваншах. По причине занятости научной работой, он редко играл в соревнованиях. Может быть, поэтому он проиграл мне матч в 1957 году, но, изучив и переработав мою манеру ведения игры, он перестроился и, ведя борьбу в другой манере, победил в матч-реванше 1958-го. Аналогичным образом ситуация повторилась в его встречах с Михаилом Талем — проиграв ему в 1960 году матч на первенство мира, он в 1961-м победил в реванше. Я считаю, что и после того, как в 1963 году Ботвинник проиграл Тиграну Петросяну матч за шахматную корону, он вполне мог выиграть реванш, несмотря на то, что был старше своего соперника на полтора десятка лет. К сожалению, для патриарха советских шахмат, как называли Ботвинника, к тому времени матч-реванши были отменены. Что касается нашего противостояния 1958 года, то не сочтите за оправдание — кому оно нужно через полсотни лет, но во время матча-реванша у меня было инфекционное заболевание. В левом легком после воспаления был даже очаг. Пришлось принимать антибиотики.

И вы не смогли реализовать весь свой потенциал?

— Наверное. Я ведь не смог даже лично поздравить Ботвинника с победой в матче — пришлось дать телеграмму.

Особняком в Вашей биографии стоит участие в двух матчах сборной нашей страны с командой мира. Особенно упорным оказался матч 1970 года.

— Наша партия с исландским гроссмейстером Фридриком Олафссоном была последней — от нее зависел результат всего матча. Мне удалось победить будущего Президента ФИДЕ, и сборная СССР выиграла с перевесом всего в одно очко.

В цикле розыгрыша звания чемпиона мира в 1983 и 1984 годов Вы сыграли два любопытных матча с Робертом Хюбнером из ФРГ и с будущим чемпионом мира Каспаровым. Немецкий шахматист был моложе Вас на двадцать пять лет, а Гарри Кимович, как его сейчас величают, страшно подумать — на 42 (!) года. Что вспоминается о тех противостояниях?

— Во время матча с Хюбнером я болел. Были дни, когда у меня температура поднималась до 39°. Два дня перерыва мне предоставила ФИДЕ и два дня сам Хюбнер.

…Тем не менее, Вы сыграли вничью — дело дошло до жребия. Причем с пуском шарика на рулетке, который остановился на «Зеро»…

— Верно. Пришлось повторить эту процедуру. У Хюбнера был черный цвет, а у меня красный. Шарик попал на цифру три красного цвета. У меня даже возникла ассоциация с моим любимым поэтом.

?!

— Ну, ведь в «Пиковой даме» выпадает тройка, семерка и туз. Шарик попал на тройку. Я был седьмым чемпионом мира. Не хватает только туза. Я поблагодарил крупье, который принес мне удачу. Что касается матча с Каспаровым, то я не думал, что он станет для меня таким тяжелым, и был наказан за самоуверенность.

Вы проиграли тому, кто после этого два десятилетия был сильнейшим в мире…

— Это слабое утешение…

Десять раз в составе сборной СССР Вы побеждали на Всемирных шахматных Олимпиадах. Какой состав нашей команды был самым сильным?

— На этот вопрос ответить сложно, поскольку в любом составе наша сборная выступала успешно.

…Ну да, ну да! Как можно соперничать с командой, в которой на первой доске играет Ботвинник, на второй — Смыслов, на третьей — Таль, на четвертой — Петросян, на первой запасной — Керес, а на второй — Борис Спасский. Недаром невозможность конкурировать с вами отдельным странам, привела к мысли о встрече с советской командой сборной всего мира.

— Вы правы. У югославов играли Светозар Глигорич, Борислав Ивков, у венгров — Лайош Портиш, у аргентинцев — Мигуэль Найдорф, в команде США — Решевский и позже Фишер, но шести шахматистов уровня наших ни у кого не было.

Не могу не спросить о традиционных матчах Москва–Ленинград…

— Мне нравилось в них играть. Правда, по разным причинам, не всегда удавалось собрать сильнейший состав, но если это случалось, то с одной стороны выступали Ботвинник, Смыслов, Петросян, Бронштейн, Юрий Авербах, а с другой — Спасский, Корчной, Марк Тайманов, Александр Толуш, Семен Фурман. Это были встречи друзей–соперников.

В последние годы шахматисты нашей страны проиграли Всемирную шахматную Олимпиаду, командный чемпионат Европы, только в последнем туре удачно решили в свою пользу командный чемпионат мира. Первенства мира среди мужчин и женщин выиграли болгарин и китаянка, а потом индийский шахматист. Чем это можно объяснить — соперники стали сильнее, или мы ослабели?

— Верно и то и другое суждение. Кроме того, не забудьте, что в командах Азербайджана, Армении, Израиля, США и Украины выступают представители советской шахматной школы. Там работают бывшие наши тренеры. Создалась ситуация, когда сборная нашей страны может побеждать только в сильнейшем составе. Раньше мы могли на командных турнирах успешно выступить и вторым, и третьим составом. Сейчас это невозможно.

На одной из Олимпиад Таль проиграл англичанину Пенроузу. Это стало сенсацией. Сейчас не вызывает удивления проигрыш не какого-то одного нашего шахматиста, а целой команды. Что касается Азербайджана, Армении, Израиля, США и Украины, то здесь все понятно, а чем объяснить успехи Китая? Ведь у них не играют бывшие советские мастера?

— Китайцы умеют трудиться. Это во многом помогает им побеждать.

Вам приписывают знаменитую фразу, во многом объясняющую Ваш взгляд на шахматы и метод ведения борьбы: «Моя задача сделать 40 правильных ходов. Если мой соперник сделает то же самое, то партия закончится вничью, но если он сделает ошибку, то я его обыграю». Вы ценитель ясной, принципиальной игры. В один ряд с Вами можно поставить Хосе Рауля Капабланку, Петросяна, Анатолия Карпова и Петера Леко.

— Возможно. Хотя о венгерском шахматисте это можно сказать с некоторой натяжкой. Мое кредо: «В поисках гармонии».

По-моему, Вы всегда играли чисто интуитивно?

— Сало Флор говорил: «Шахматист, как скрипач, чувствует пальцами, какую взять фигуру».

А Спасский говорил конкретно о Вас: «У Василия Васильевича невероятная интуиция, и я называю его «рукой» — то есть его рука знает, на какую клетку надо поставить каждую фигуру. Ему ничего не надо рассчитывать головой»…

Таким же чувством позиции обладал и мой знаменитый соперник — Ботвинник. Однажды группа гроссмейстеров обсуждала какую-то позицию. Каждый предлагал свои варианты по принципу: «Я сюда, он туда», а Ботвинник сказал: «Чтобы упростить позицию надо менять ферзей. При их наличии на доске сохраняется угроза».

А что можно сказать о манере игры Корчного и Таля?

— Корчной — труженик, он пытался просчитать все варианты. Таль, как будто, ничего не считал и тоже играл на интуиции, ставя перед соперником задачи, которые тяжело решать в условиях ограниченного времени. С возрастом это делать значительно тяжелее. Хотя и в молодые годы Таль много времени уделял теории.

Иногда многое о человеке говорит его фамилия. Смыслов играет логично, здраво, без риска и вычурности. Видимо, Вы и в жизни приверженец классики? Какие музеи Вам нравится?

— В первую очередь, картинные галереи — Лувр, Прадо, Третьяковская, Эрмитаж.

Любимый художник?

— Нравятся работы эпохи Ренессанса — Рембрандт, Рубенс, Тициан.

Пойдете на выставку работ абстракционистов?

— Только из любопытства — других стимулов нет.

Как воспринимаете «великое» творение Малевича?

— Это «герой не моего романа».

Какую литературу, каких писателей цените?

— Апулея, Булгакова, Гомера, Данте, Достоевского, Пушкина, Сервантеса, Толстого, Шекспира. Часто вспоминаю строки Пушкина: «Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила, дева печально сидит, праздный держа черепок». Вот именно: «Праздный».

Единственный, в данном случае, эпитет. Пушкин его нашел потому, что был гений. Люблю читать Библию.

Любимый певец?

— Карузо и Шаляпин. Рассказывают, что после того, как Шаляпин услышал голос Мазини, он сказал: «Мы поем, а он как ангел». Я горжусь тем, что родился в один день с великим Козловским, тем, что выпустил два диска — с романсами и оперными ариями, тем, что пел в Большом театре, в Большом зале Московской консерватории, тем, что однажды мне аккомпанировал Тайманов.

Какие нравится актеры и фильмы?

— Габен, Ливанов, Соломин, Фернандель. «Серенада Солнечной долины», сериал о Шерлоке Холмсе, «Собачье сердце»…

Исторические деятели прошлых лет, которым Вы симпатизируете?

— Кутузов, Наполеон.

Ваши кулинарные пристрастия?

— Каких-то особых нет. С удовольствием ем все, что готовит жена. Предпочитаю красное вино.

Раз Вы упомянули супругу, то можно ли сказать, что это Ваш ангел-хранитель, благодаря которому, Вы сумели многого добиться?

— Несомненно, это так.