Первая в России дворянская дуэль состоялась на берегу Белого моря. О ее победителе – личности, достойной романа Дюма-старшего, мы и собираемся вам рассказать.
17 августа 1702 года экспедиция Петра готовилась выступить по «Осударевой дороге». Однако два иноземных офицера на службе царю московскому ушли с бивака и обнажили шпаги, дабы наедине решить меж собою дело чести. Ярость и ром, затуманившие буйную голову капитан-командора Питера ван Памбурга, оказали ему плохую услугу: после первых же выпадов голландец встретил грудью смертельный удар клинка, направленного опытной рукой его противника, генерал-инженера Жозефа Гаспара Ламбера де Герэна...

НА СЛУЖБЕ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ

Незаурядная даже для своего романтического века личность Ламбера де Герэна, героя нашего повествования, воистину достойна приключенческого романа. Запутанная и отрывочная его биография таит в себе много загадок, а большинство касающихся его жизни архивных документов утрачены.

В журнале «Русской вестник» за 1841 год был опубликован малоизвестный памфлет XVIII века «Разговор между трех приятелей, сошедшихся в одном огороде, а именно Менарда, Таландра и Варемунда». В редакционном комментарии сообщалось, что он «сочинен по воле правительства, которое хотело опровергнуть клеветы и ложные слухи о России, распространяемые людьми злонамеренными за границею». Анонимный автор устами неких вымышленных собеседников разоблачал «мерзкие деяния» и козни изменников России, в том числе Мазепы и француза Ламбера де Герэна, названного там «господином, виселицы достойным». Увы, но это почти единственное жизнеописание нашего героя (или антигероя?).

Если верить «Разговору между трех приятелей», то сей француз вообще попал на русскую службу в ноябре 1701 года путем обмана, предъявив русскому посланнику в Варшаве князю Долгорукому фальшивые документы.

По прибытии в Москву он был послан на строительство Новодвинской крепости в устье Северной Двины. По мнению автора памфлета, «при том Ламберт показал малое свое искусство в фортификации, но более искусен в рисовании всяких планов и фигур: он добрый маляр, а не инженер был».

В августе 1702 года караван судов с войсками гвардии взял курс от двинского устья к Соловкам и далее к мысу Вардия (у поморского села Нюхча). Началась стратегическая операция Петра, получившая в народе имя «Осударева дорога». Морской путь де Герэн проделал на корабле «Курьер», от капитана которого, Питера ван Памбурга, он, как отмечается в «Разговоре», «был весьма приятельски и конфидентно трактован» (видимо, вместе немало воздали хвалы богу латинскому Бахусу). В истории ссоры и дуэли с Памбургом, по мнению памфлетиста, наш герой и «оказал первую пробу своего предательского нрава»...

КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ

Утром 17 августа 1702 года начинается высадка, однако первый же день ознаменовался чрезвычайным происшествием. Как отписал сам царь в письме Апраксину в Воронеж, «не зело предосудительный: господин Памберх на пристани Нюхчи от генерал-инженера Ламбера заколот был до смерти, которой он сам был виною (о чем, чаю, вам небезызвестно)».

Обратите внимание – в словах царя уже звучит оправдательный приговор, в то время как поединок (неважно, по чьей вине) состоялся вопреки закону, карающему всех его участников смертью! Решение Посольского приказа от 14 января 1702 года прямо предписывает «приезжим служилым иноземцам учинить заказ под смертным страхом, чтоб они... ни за какие ссоры и недружбы на поединки с саблями и шпагами не ходили». Одно лишь обнажение оружия грозило виселицей. Тем не менее дуэлянта не покарала суровая рука российского закона, и это несмотря на то что сам глава Посольского приказа Головин, выносивший данное решение, в походе участвовал и при данном происшествии присутствовал!

На следствии Ламбер де Герэн под присягой показал, что зачинщиком дуэли был голландец, «понеже при том никого свидетелей не было». И якобы «он, Панбурх, нападением своим наглым с обнаженной шпагою принудил против себя обороняться: будто шпагу свою против его уставил, то сам он насувся прокололся».

«Проколовшийся» на шпаге француза голландец, надо сказать, действительно обладал свойством лезть на рожон. Моряк он был прекрасный – не зря Петр назначил его командовать кораблем «Крепость» при дипломатическом визите посольства Емельяна Украинцева в Константинополь в 1699 году. Ван Памбург учинил там такую «зело изрядную» салютацию напротив султанского дворца, что вызвал панику, а две султанские жены в гареме преждевременно разрешились от бремени. Турецкие власти потребовали его удалить: «Капитан – человек порочный, из голландской земли выгнан: поступает неистово». Подобная репутация Памбурга, однако, не помешала Петру, который и сам бывал частенько «неистов» и не чужд некоторых пороков, назначать своего тезку и любимца на ответственные посты. Накануне похода ван Памбург уже испрашивал у царя освободившуюся должность архангельского адмирала Крюйса и морской чин шаутбенахта.

Так почему же де Герэн, заколовший царского любимца, был признан невинным, его «присяга вместо свидетельства принята», а «государь, учинив ему за сие выговор, простил его»? Скорее всего, решающую роль здесь сыграло не только заступничество «бывших в той компании почтенных особ», но и мнение царя, которое всегда было выше суда и закона. Памбурга жаль, но вешать такого специалиста-инженера на сосне в самом начале славных дел Петр не захотел.

КАВАЛЕР АНДРЕЯ ПЕРВОЗВАННОГО

Мы не можем судить, какую роль сыграл Ламбер де Герэн в строительстве Осударевой дороги и движении экспедиции – деянии, которое до сих пор не могут объяснить современные ученые. 174-верстную лежневку от Белого моря до Онежского озера проложили практически за 20 суток, а прошли за 8 дней!

Безусловно, пригодились его знания при осаде крепости Нотебург (Орешек) у истока Невы, взятой 11 ноября 1702 года после жестокой бомбардировки и трех приступов. Однако «соображающие на троих» в огороде приятели опять злословили в адрес де Герэна: «при осаде оной фортеции мало своего искусства показать мог».

И при взятии Ниеншанца в устье Невы 1 мая 1703 года якобы тоже «он мало же искусства показал, ибо она, фортеция, по десятичасной стрельбе пушечной на акорде же сдалась». Однако факты говорят о другом: армия блокировала крепость с правого берега Охты, были проложены траншеи и оборудованы батареи.

Затем де Герэн и саксонский архитектор Кирштенштейн по приказу царя составили план крепости на острове Люст-Эланд (Заячий). И вновь, по мнению его разоблачителей, «Ламберт не искусство показал, что подобной его план и меньше других апробован, потому и инженера Кирштенштейна план принят». Однако, как считают некоторые исследователи, именно де Герэн начертал план Петропавловской крепости. А возможно, и Петрозаводской – заложенная в устье Лососинки крепость на плане схожа с невской, как родная сестра.

Кто бы что ни говорил, но высший орден империи даром не дают.

1 октября 1703 года инженер-генерал стал шестым по счету кавалером ордена Андрея Первозванного. «Высочайшего пожалования» впервые был удостоен иностранец. Интересно, что и сам эскиз ордена нарисовал тоже он!

Австрийский резидент в России Плейер, характеризуя сподвижников царя, так отзывался о де Герэне в своем донесении в Вену в феврале 1703 года: «Деловые обязанности он выполняет хорошо, однако иногда разыгрывает придворного шута». Видимо, француз быстро усвоил, что подобный стиль поведения является не только нормой царского окружения, но и условием успешной карьеры. Мсье Ламбер де Герэн входил в фавор...

Генерал-инженер был командирован к стенам Нарвы, где под шведскими пулями готовил осадные шанцы, устроил две батареи у бастионов «Гонор» и «Виктория», лично принимал участие в победном приступе 10 августа 1704 года. Очередная осада – очередная награда. Но вскоре в судьбе де Герэна произошел роковой поворот, перечеркнувший всю его «чтимую» российскую службу.

БЕГСТВО

Стыдно сказать, но наш блестящий андреевский кавалер... дезертировал! В начале 1706 года русская армия фельдмаршала Огилви оказалась блокированной войсками короля Карла в Гродно. Памфлет клеймил де Герэна позором: «Оной Ламберт при войсках в Польше обретался, но когда король шведский к Гродне приблизился, он от страха или ради измены оставя свой пост, при котором он как генерал-инженер при укреплении траншамента был, без ведома главных своих командиров отлучился и потом никогда более не возвратился». Заметим объективности ради, что из Гродно тогда сразу же весьма поспешно «отлучились» и польский король Август, и Меншиков.

24 марта 1706 года русские войска, утопив артиллерию и бросив припасы, навели переправу через Неман и вырвались из гродненского котла на юго-запад, к Тикоцину. Армия Карла из-за ледохода, разрушившего мосты, опоздала с погоней. Кстати, в собрании Библиотеки Российской Академии наук сохранились два чертежа руки Ламбера де Герэна – «План местности с дорогой между Гродно и Тикоцином», что позволяет предположить его участие в планировании данной операции.

Так или иначе, но прорывалась армия без него: господин генерал-инженер выехал за прусскую границу. Сам де Герэн впоследствии объяснял свой уход с русской службы тем, что «от гонения командующих и от худого трактамента из оной отлучиться принужден, не получа заслуженного своего жалованья».

Как мог он, боевой офицер, дезертировать? Или поспешно решил, что война проиграна? Но русская армия не погибла – она была спасена в безнадежной, казалось бы, ситуации. Чего не скажешь о воинской чести де Герэна, который так никогда и не смог оправдаться за свое бегство.

«РАЗГЛАШАЛ ЛОЖНО»

Оказавшись за границей, беглый генерал стал всюду утверждать, что-де исполняет некие официальные поручения по набору специалистов в Россию, разъезжая под разными именами по европейским столицам. В Голландии он «разглашал ложно, будто послан за некоторыми комиссиями. Во Франции искал у министров выманить денег на те затеянные комиссии, когда же не мог получить успеху, то был от оных министров признан за обманщика».

При этом Ламбер де Герэн не оставляет попыток достойно вернуться на русскую службу. В июне 1706 года он отправляет из Данцига оправдательное письмо царю, где, в частности, пишет: «Если мне придется отправиться во Францию, не получив никакого ответа, это не помешает, государь, тому, чтобы я вернулся со множеством первоклассных офицеров. Как уверить Ваше Величество в том, что Ламбер является самым преданным из тех, кто служит вам?» И далее клянется «быть таковым до самой смерти». Ответа нет...

Дальнейшие более-менее известные нам 11 лет жизни де Герэна проходят в кочевьях по Европе. В преодолении финансовых затруднений он вынужден обивать высокие пороги, выпрашивать деньги и службу, торговать воздухом, распродавать свое имущество, предлагать чертежи Петропавловской крепости шведам и даже промышлять литературным трудом.

ИСТОРИЯ ТАРТАРСКАЯ

В 1710 году де Герэн публикует в Париже навеянную русскими впечатлениями сказочную новеллу «Князь Кушимен, история Тартарская». В анаграмме легко угадывается имя «светлейшего» Меншикова, как угадываются и другие выведенные под псевдонимами высочайшие российские персоны.

В предисловии оставшийся анонимным автор призывает читателя «узнать его по кисти» и «поощрить похвалой, подкрепленной несколькими луидорами».

Насчет луидоров нам ничего не известно, но по качеству текста это далеко не Вольтер. В ламберовой сказочке некий отрок, торгующий пирогами в «столице Великой Тартарии Самарканде», становится приближенным «хана Принадора», предотвращает направленный против него заговор, спасает от отцовской казни наследника, за что одумавшийся хан осыпает Кушимена всевозможными милостями и женит на прекрасной дочери казненного главы заговора.

Впрочем, напоминание герцогу Ижорскому о пирогах его юности – лишь цветочки. В антироссийской аллегории есть эпизод, где «хан Принадор» ругается над чужой церковью и убивает священников. Это – прозрачный намек на получившие скандальную известность в Европе события 1705 года в Полоцке, владении Речи Посполитой. Там царь Петр после попойки со свитой ворвался в униатский храм, порубил иконы и учинил казни и избиения греко-католического духовенства как изменников православия.

«НЕ ДЕРЗАТЬ!»

Мало того, дезертир гордо появлялся в публичных местах со знаками высшего российского ордена на кафтане! Тайный секретарь Петр Шафиров в письме послу в Копенгагене Измайлову от 6 ноября 1706 года указывал дипломату как угодно заставить проживающего в столице Дании де Герэна впредь «не дерзать» носить российский орден! Аноним из памфлета даже утверждает, что тот вообще «фальшиво надел на себя ленту голубую с орденом кавалерии святого апостола Андрея, объявляя ложно, что будто ему тот орден пожалован...».

Однако разжалованный кавалер продолжал «дерзать», и терпение Петра лопнуло. 15 апреля 1711 года де Герэн был арестован в Берлине по представлению российского посла в Пруссии Альбрехта фон дер Литта. Но сорвать с негодяя регалии и отправить в Россию для тесного общения с палачами Преображенского приказа не удалось – он сумел каким-то образом уйти из-под стражи и вынырнул вновь в итальянском Ливорно.

ЦЕНА МОСКОВИИ

Отвергнутый всеми христианскими дворами, де Герэн стал искать службы у турецкого султана через посла Франции в Константинополе Дезалера, заявляя, «будто он места около Азова и Черкасского знает, и подавал туркам проекты, как можно с Российской империею воевать».

Потерпев фиаско с турками, неугомонный авантюрист опять попросился в Россию: «Обратясь к своим обыкновенным обманам и хотя выманить у тех российских министров некоторую сумму денег, подсылал к ним с предложением, будто он желает паки ехать в Его Императорского Величества службу». Но в русском посольстве в Константинополе просителю предложили самому изыскать средства на вояж с оплатой «прогонных» не ранее, как «получат ведомость, что он доехал в границу», и тот, «признав, что обмануть не может, в том отрекся».

После этого русские «министры» ославили проходимца на весь местный дипломатический корпус («публиковали о тех его плутовствах и побеге от войск, так что он, подлыжно будучи, не мог ответствовать»). Посол Дезалер, отказав де Герэну «от двора и стола», выслал его из Константинополя в «христианские земли».

И тем не менее в 1715 году в письме из Ливорно Ламбер де Герэн вновь умолял царя «паки принять его в свою службу», трогательно каялся, пытался объяснить свой побег: мол, уехал, «избегая злобы и ненависти грозивших ему бояр». Но ответа не последовало – Петр редко верил дважды тем, кто изменял ему однажды.

Лишенный чести, потерпевший жизненный крах изгой в письме 1717 года к регенту Франции герцогу Орлеанскому позиционировал себя уже как ярый патриот и русофоб: «Я весьма счастлив, что мне удалось целым и невредимым выбраться из владений этого государя и очутиться в самом цветущем королевстве Вселенной, где сухой хлеб да вода стоят всей Московии». И это после всех наград и благодеяний!

«И посему изволите, мои приятели, разсудить, – риторически вопрошает антиламберовский памфлет, – можно ли на такого бесчестного человека, и обманщика, и дезертира, слова и внушение, которые он для прикрытия своих мерзких поступков о службе Его Императорского Величества разглашал, иметь рефлексию и оным верить?»

Предоставим читателю право иметь по этому поводу свою «рефлексию» и давать моральную оценку вышеописанной неоднозначной исторической фигуре.

От фактов не уйти – бравый офицер, искусный фортификатор, баловень фортуны, вошедший в ближний круг царя, первый иностранный кавалер высшего российского ордена Андрея Первозванного и первый дуэлянт русской армии, одинаково искусно владевший пером и шпагой, авантюрист и кондотьер, на взлете своей российской карьеры он изменил долгу и заслужил клеймо дезертира и проходимца.

И все-таки генерал-инженер русской армии Жозеф Гаспар Ламбер де Герэн навсегда вписал свое имя в летопись славных викторий и строек Петровской эпохи. Незаслуженно забытый, отлетевший и упавший в прах «птенец гнезда Петрова», он был колоритным героем своего удивительного века, жизнь которого, наполненная равно и славой, и бесчестием, причудливо вплелась в ткань великого романа «гиштории российской».