28 сентября 1861 года после сильного дождя неожиданно нагрянули заморозки. По Тульскому тракту еле-еле тащился экипаж старухи помещицы Кирсановой, ехавшей в Москву повидаться с племянником. Вдруг из-за поворота выскочила карета, запряженная четверкой лошадей. Кучеру помещицы с трудом удалось избежать столкновения.

Кирсанова из любопытства высунулась из своего возка и заметила, как из окна промчавшейся кареты выпорхнула маленькая бумажка. Она приказала остановить свой экипаж и подобрать лежащий в дорожной грязи клочок бумаги. Лакей принес Кирсановой испачканную и помятую визитку, на которой значилось: «Графиня Евдокия Максимовна Толстая».

Старушка очень обиделась на графиню Толстую за езду с непозволительной скоростью и решила приструнить нарушительницу. Приехав в Москву, Кирсанова первым делом рассказала о своем небольшом приключении племяннику, служившему в полиции. Он был поражен: уже весь город знал, что графиню Толстую зарезали в собственной спальне. Пропали деньги, драгоценности, ценные бумаги, а вместе с ними исчезли из дома горничная и повар. За каретой преступников немедленно организовали погоню. Убийцу и его сообщницу удалось арестовать.

ДОЖДЬ С ЯСНОГО НЕБА

Сегодня уже и не вспомнить, из какого старинного журнала или книги я выписала эту коротенькую историю. Она заинтересовала меня необычным способом раскрытия преступления: случайно упавшая визитка, бдительная старушка — и страшное убийство раскрыто. Недавно я перечитала эту запись и задумалась: «Графиня Евдокия Максимовна Толстая... А существовала ли на самом деле женщина с таким именем в графском роду Толстых или это выдумка неизвестного автора?» Оказалось, что история эта подлинная: Евдокия Максимовна — лицо реальное, но с абсолютно нереальной судьбой. 10 января 1821 года цыганка Авдотья Тугаева вышла замуж за графа Федора Ивановича Толстого, и таборная плясунья превратилась в графиню. Неравный брак в дворянском обществе был явлением исключительным. На такой экстравагантный поступок мог решиться только необыкновенный человек, каким и был граф Федор Иванович Толстой по прозвищу Американец. Он относится к тем баловням судьбы, которые, ничего полезного для общества не совершив, попадают в анналы истории и своей дурной славой затмевают свершения многих дельных и интересных людей. К тому же два важных обстоятельства — знакомство с Пушкиным и родство со Львом Николаевичем Толстым — уже два века подогревают интерес к персоне графа и не дают ему погрузиться в архивную пыль.

Многотомный труд «Сборник биографий кавалергардов» увековечил первую дерзкую проделку графа Федора Ивановича Толстого. В 1799 году молодой кавалергард Иван Линев завел любовную интрижку с некой знатной дамой. Семнадцатилетний шалопай граф Федор Толстой узнал о тайных свиданиях кавалергарда Линева и решил подшутить над своим простодушным приятелем. Граф «подкарауливает у павильона выходящих из оного влюбленных. Линев не узнает в темноте Толстого, но бросается в кусты и присаживается на корточках, закрыв лицо руками. Толстой, как бы ничего не замечая, подходит к кусту, и на Линева с безоблачного неба льется целый поток. Испытание ужасное, но решительное. Линев не выдает себя. Толстой догоняет даму и говорит ей, что сейчас, на опыте, убедился в безграничной к ней преданности Линева, что она вполне может рассчитывать на его молчание». Однако сам Толстой и не думал держать в секрете описанные события. Иван Линев с подмоченной репутацией стал мишенью для обидных шуток, а дама скрылась за границей. Это пошлое дурачество удостоилось занесения в юбилейное издание к столетию Кавалергардского корпуса как главное событие в жизни кавалергарда Ивана Линева, а для графа Федора Толстого оно стало началом большого жизненного пути карточного шулера, дуэлиста и враля.

ЖИЛ ЛИ ГРАФ ТОЛСТОЙ С ОБЕЗЬЯНОЙ?

Прозвище «Американец» прилепилось к графу Федору Ивановичу Толстому, когда он вернулся из первого российского кругосветного плавания на шлюпе «Надежда». Одной из целей экспедиции было установление дипломатических связей с Японией. Начальником дипломатической миссии был назначен действительный камергер Николай Петрович Резанов, а графа Толстого приписали к его дипломатической свите. Федору Ивановичу исполнился 21 год. За плечами была учеба в Морском кадетском корпусе, где он усвоил, что игральные карты намного интереснее морских, а затем служба в Преображенском полку. Там гвардии подпоручик граф Толстой научился метко стрелять, прекрасно фехтовать и крепко стоять на ногах, будучи в стельку пьяным. Этого запаса знаний хватило, чтобы граф угодил в дипломаты.

15 июля 1803 года гвардии подпоручик граф Толстой прибыл в Кронштадт, откуда шлюп «Надежда» под командованием капитана Крузенштерна отправился в кругосветное плавание. В Москве Федор Иванович объявился только через два года. Отважный мореплаватель направо и налево травил байки о своих удивительных заграничных приключениях. Дамы от страха хватались за сердце, а литераторы — за перо, добавляя к неуемным графским фантазиям всевозможную отсебятину. Оказывается, капитан Крузенштерн взял с собой в плавание домашнюю любимицу — самку орангутанга. Граф Толстой научил смышленую обезьяну пачкать дневник капитана, заливая его чернилами. Орангутаниха влюбилась в графа, ведь он такой милый, подвижный, шустрый, ну просто обезьяноподобный. Граф не остался равнодушным к чувствам человекообразной подруги, и вечерами они подолгу сидели на палубе обнявшись и любовались морскими пейзажами, но тихое счастье было недолгим. Федор Иванович поссорился со всеми членами команды и в конце концов вызвал одного из офицеров на дуэль, но не на пистолетах, а на волнах. Дуэлянты бросились в океанскую пучину, и граф Толстой, не умевший плавать, утопил безымянного офицера. Крузенштерн потерял терпение и высадил графа вместе с любезной ему обезьяной на Камчатке. Несколько месяцев граф и обезьяна прожили в мире и согласии, но тут началась бескормица, и граф съел любимую с потрохами, а сам подался на Алеутские острова. Он жил среди индейцев, которые очень хотели сделать его своим царем, ведь к ним так редко приезжали московские графы! Скажете: «Бред!» и будете правы, но ведь интересно! Умопомрачительные россказни Толстого Американца оказались непотопляемыми и благополучно переплывают из одного издания в другое, обрастая новыми нелепыми подробностями.

Придется разочаровать любителей сенсаций: шлюпы «Надежда» и «Нева», участвовавшие в кругосветке, шли под военным флагом Российского императорского флота, и не только личный состав, но даже все корабельные кошки, ловившие корабельных крыс, куры и свиньи, которым предстояло стать обедом, и любимый матросами пес — все были занесены в отчеты и ведомости. Столкновения графа Толстого с заграничной фауной тоже не прошли незамеченными. Известно, что в бразильском порту Санта-Катарина он шляпой поймал колибри, а во время прогулки подцепил опасных паразитов: «30 января 1804 года. Граф Толстой заполучил в Бразилии червей, которые проникают под кожу ног и называются «бишу». Они такие маленькие, что вгрызаются в кожу и откладывают неисчислимое количество мелких яиц, которые вызывают многочисленные нарывы. Доктор Лангсдорф оперировал графа Толстого и вырезал бесчисленное множество яиц».

А где же орангутанг, домашний любимец Крузенштерна? Нет смысла отрицать, что сентиментальный капитан взял с собой существо, напоминавшее ему о доме. Шлюп «Надежда» был очень невелик в размерах. Длина палубы составляла всего 35 метров. На корабле катастрофически не хватало места для людей и грузов, и тем более для орангутангов с двухметровым размахом рук. Капитан корабля Крузенштерн, занимавший каюту в три квадратных метра, повесил в ней крошечную клетку со своей любимой канарейкой.

Однако следует признать, что обезьяна на борту «Надежды» все-таки была. В Бразилии граф Толстой купил макаку. Он привязал ее на веревку и совсем о ней не заботился: «Обезьяна отвязалась и наносила непрошеные визиты в каждую каюту, причиняя беспокойство. Однажды утром доктор Горнер поймал обезьяну за хвост в то время, когда она играла роль хозяина в его каюте. Обезьяна укусила Толстого, который хотел привязать ее на веревку. Тогда он так кинул ее на палубу, что она сильно ударилась, и графу пришлось убить издыхающую обезьяну». Вот и вся любовь...

«КТО ПЛАВАЕТ ДАЛЕКО, ТОМУ ВРАТЬ ЛЕГКО»

О жизни графа Толстого Американца бытует много пикантных сплетен, смешных анекдотов и цветистых небылиц и немного правды, подтвержденной документами. Факты всегда скучноваты. Если перечитать воспоминания участников экспедиции и донесения в Министерство морских сил, то имя графа Толстого всплывает только в связи с его неподобающим поведением. В дипломатической свите камергера Резанова было девять человек, от скуки и безделья «они прыгают, смеются, лазают, бегают, шумят, болтают до тех пор, пока все усталые и навеселе не идут отдыхать. Толстой первый среди них».

4 августа 1803 года. «Резанов пожаловался капитану Крузенштерну, сказав: «Толстой всегда обедает второй раз с вахтенными офицерами, чтобы выпить остатки вина и водки. Такого человека мы должны оставить в Копенгагене».

19 ноября 1803 года. «В Тенерифе Толстой окончательно поссорился с камергером Резановым, и многочисленные колкости довершили разрыв».

26 декабря 1803 года. «В первый день Рождества поп Гедион по поручению Резанова пытался усовестить Толстого и надеялся своим красноречием привести заблудшую овцу к покаянию. Он проповедовал в пустыне. От скуки Толстой выкидывает скверные штуки. Большая часть экипажа уже смотрит на него с презрением».

Скверные толстовские штуки заключались в том, что он с удовольствием ссорил людей и натравливал их друг на друга. Несколько раз размолвки достигали такого накала, что граф вызывал своих оппонентов на дуэль, но словесные перестрелки заканчивались примирением. В отчетах Адмиралтейства нет сведений, что граф Толстой утопил какого-то офицера, как котенка. В кругосветном плавании утонул только матрос Захар Усов, но он не дрался с графом на дуэли, а упал за борт во время шторма. На склоне лет Федор Иванович утверждал, что убил на дуэлях одиннадцать человек, но, зная его завиральный характер и ту легкость, с которой он превращал канареек в орангутангов, верить этому не следует, тем более что назвать имена всех убиенных не удалось ни одному историку.

Вернувшись в Москву в августе 1805 года, граф Федор Иванович Толстой утопил в море лжи финал своего неудачного плавания. Он жаловался, что злой капитан Крузенштерн с молчаливого согласия офицеров высадил его на необитаемом острове без еды и воды и, как мы теперь знаем, даже без обезьяны. Русские моряки в этом случае выглядели подлецами, а Толстой — несчастной жертвой. Недавно опубликованные секретные материалы окончательно прояснили картину: обстановка на «Надежде» и без «сеятеля раздоров», как прозвали Толстого, была накалена до предела. Капитан Крузенштерн и камергер Резанов никак не могли договориться, кто из них главнее и кому принадлежит честь возглавлять экспедицию. Конечно, подпоручик Толстой не остался в стороне от начальственных разборок, а принял в них самое живое участие, подливая масло в огонь. На офицерском собрании было принято решение, не заходя в Японию, идти в порт Петропавловск-Камчатский. Крузенштерн и Резанов должны были отослать рапорты в Петербург и ждать решения императора Александра I. И тут Толстой по-настоящему испугался, что ему припомнят все грехи: «3 июня 1804 года. Толстой как взбесился. Каждый день он выдумывает новые сумасбродные истории. Сначала он хотел остаться на Сандвичевых островах. Теперь хочет убить Резанова, потом поджечь «Надежду». Сегодня Крузенштерн предложил ему по болезни остаться на Камчатке».

Гвардии подпоручик Федор Толстой, как и весь экипаж «Надежды», благополучно прибыл в город Петропавловск-Камчатский, где граф был списан на берег, потому что «всем благородным душам омерзел и сделался совершенно нетерпимым».

«ТВЕРД В ГРЕХЕ»

Все нелестные эпитеты в свой адрес Толстой Американец пропускал мимо ушей, он оставался «тверд в грехе»: пьянствовал, жульничал в карточной игре и не гнушался лжи, иногда далеко не безобидной. Граф Федор Иванович распустил слух, что Пушкина перед отправкой в южную ссылку высекли в Тайной канцелярии. Дуэль не состоялась благодаря счастливому стечению обстоятельств. Противники обменялись эпиграммами, и Александр Сергеевич в поэтическом поединке победил, «убив» стихами своего обидчика, «который в прежние лета развратом изумил четыре части света».

Лев Николаевич Толстой, которому Американец приходился двоюродным дядей, считал его человеком преступным, но привлекательным. Великий писатель видел своего неугомонного родственника только в детстве, когда граф Федор Иванович приехал в Ясную Поляну, но эта встреча показалась мальчику сказочным явлением всесильного волшебника: «Помню, он подъехал на почтовых в коляске, вошел к отцу в кабинет и потребовал, чтобы ему принесли его особенный сухой французский хлеб. Он другого не ел. В это время у брата Сергея сильно болели зубы. Он... сказал, что может прекратить боль магнетизмом. Он вошел в кабинет и запер за собою дверь. Через несколько минут он вышел оттуда с двумя батистовыми платками... дал тетушке платки и сказал: «Этот, когда он наденет, пройдет боль, а этот, чтобы он спал». Платки взяли, надели Сереже, и у нас осталось впечатление, что все совершилось, как он сказал».

Толстой Американец, как двуликий Янус, поворачивался к людям то своей преступной, то привлекательной стороной. Несомненно, что дамы видели только обаятельного красавца, окруженного ореолом порочности. Для многих женщин эта смесь весьма притягательна, и граф легко прибавил к списку своих прегрешений славу опасного соблазнителя, но о своих амурных приключениях он никогда не распространялся. Хотя женихи с графскими титулами всегда шли нарасхват, благоразумные мамаши опасались сватать дочерей за безалаберного гуляку с дурной репутацией. Такой муженек вмиг пропьет и прокутит приданое жены, ведь род Толстых, несмотря на знатность, был небогат. Однако Федор Иванович не унывал, он вел вольный, холостяцкий образ жизни и свою любовь встретил на пирушке шумного цыганского табора:

«Стеша, стройная молоденькая цыганочка с кирпично-красным румянцем на коричневом лице, с блестящими, глубокими черными глазами, осененными длинными ресницами, выбежала навстречу.

– А! графчик! голубчик! золотой! вот радость-то! — заговорила она сквозь зубы с веселой улыбкой. Молодых цыганок Турбин всех расцеловал в губы; старухи и мужчины целовали его в плечико и в ручку... Цыганки, разбредшиеся было по комнате, опять сели кружком. Граф посадил Стешку, запевалу, себе на колени и велел еще подать шампанского... Стешка славно пела. Ее гибкий, звучный, из самой груди выливавшийся контральто, ее улыбки во время пенья, смеющиеся, страстные глазки и ножка, шевелившаяся невольно в такт песни, ее отчаянное вскрикиванье при начале хора, — все это задевало за какую-то звонкую, но редко задеваемую струну. Видно было, что она вся жила только в той песне, которую пела».

Это отрывок из повести Льва Толстого «Два гусара». В любителе цыганок и цыганского пения графе Турбине нетрудно узнать Толстого Американца. Согласно семейным преданиям, в 1814 году Федор Иванович увез из табора семнадцатилетнюю цыганку Дуняшу Тугаеву. Это был очень смелый поступок, но не для графа, а для юной цыганочки.

ЭХ, РОМАЛЫ!

Ваши деды в лихих конокрадах ходили,
Ваши бабки, пленяя и «Стрельну» и «Яр»,
Громом песен, купцов как цыплят потрошили,
И хмелели от тостов влюбленных гусар!

Наше представление о цыганах и радостях их вольной жизни укладывается в эти четыре стихотворные строчки Эдуарда Асадова, однако изнанка цыганской жизни без гитар, карт, песен и плясок выглядит достаточно сурово. Цыгане беспрекословно подчиняются неписаным законам табора. Цыганские девушки с младых ногтей знают, что нет страшнее греха, чем потерять невинность до свадьбы. Грешницу изгоняют из цыганской общины, и она не имеет права вернуться к родителям. Отцу, вырастившему непутевую дочь, надевают на голову ведро с выбитым дном в знак того, что семья навек опозорена. Однако самые строгие запреты не смогли остановить влюбленную Дуняшу Тугаеву. Цыганка бросилась в объятия графа Толстого, как в омут.

Жизнь Евдокии Максимовны, как стали ее величать в графском доме, мало отличалась от таборного веселья: приезжали гости, Дуняша пела, шампанское пили как воду, шла бешеная карточная игра, а Толстой изобретал новые шальные выходки. Однажды он велел Евдокии Максимовне стать на стол и прострелил каблук ее туфелек, чтобы похвалиться перед гостями своей невероятной меткостью. Юная цыганка быстро освоилась в новой роли хозяйки дома, она любила щеголять нарядами, убранством комнат и требовала, чтобы всегда была «стерлядь на столе и соболь на салопе». В доме кипели страсти воистину цыганские, иногда любовники хватались за ножи, но скандалы чередовались со сладостными примирениями. Граф попытался усмирить буйный нрав любовницы, дать ей образование и воспитание. «Он отправил ее года на три в деревню и приставил к ней гувернанток; однако и после этой меры цыганская натура сквозила во всех ее словах и действиях. Особенно ее пылкий характер обнаруживался в отношении к прислуге».

После пяти лет совместной жизни с необузданной цыганкой в доме Толстого Американца появился маленький табор — четыре смуглые, черноволосые и черноглазые девчонки, похожие, как монетки на монисте. Безалаберный граф преобразился в нежного и заботливого отца, но не изменил холостяцким привычкам: он продолжал наслаждаться всеми прелестями светской жизни. Конечно, в обществе он появлялся без любовницы.

В июне 1819 года от неизвестной болезни одна за другой умерли три дочери графа и цыганки, а в сентябре они похоронили на Ваганьковском кладбище четвертую дочь. Толстой признавался, что в это страшное время Дуняша, «верный его друг, усердно помогала ему нести тяжкое бремя жизни». Сама Евдокия Максимовна искала утешения в религии, в чтении Священного Писания и усердном посещении церковных служб. 20 августа 1820 года цыганка родила девочку, которую окрестили Саррой. Новорожденная была очень слабенькой, ее мучили болезненные припадки. Возможно, страх за жизнь малютки подтолкнул графа к решению узаконить свою связь с цыганкой, сняв с маленькой Сарры клеймо незаконнорожденного ребенка. Существует и другое, романтическое объяснение его женитьбы. Якобы Толстой проиграл в карты большую сумму денег, а заплатить долг было нечем. В Английском клубе фамилии неплательщиков записывались на особой черной доске. Граф решил покончить жизнь самоубийством, чтобы избежать позора, но Дуняша дала ему требуемую сумму. Оказывается, она на всякий случай припрятывала деньги, которые ей давал граф. Доискаться до правды тут невозможно, известно лишь, что 10 января 1821 года граф Толстой венчался с московской мещанкой Евдокией Тугаевой в храме священномученика Власия.

Счастлив ли был Толстой в семейной жизни? Кто знает... Он мечтал о наследнике, но на свет появились четыре мертворожденных мальчика. Жена подарила графу дочь Полину, но Толстой девочку недолюбливал. Причина может показаться странной: черноволосая Полинька слишком походила на цыганку. Только Сарра была утешением и средоточием всех его интересов. В девочке проснулась гениальность толстовского рода: она писала стихи на английском и немецком языках, пела, музицировала, преуспела во всех науках, но, к несчастью, была очень болезненным ребенком. Родители перепробовали все способы лечения: заграничные курорты, гомеопатию, гипноз, — но ничто не помогло. 24 апреля 1838 года графиня Сарра Толстая скончалась от туберкулеза в возрасте 17 лет. Толстой Американец стал очень набожен, молился так усердно, что сдирал себе кожу на коленях...

Графиня Евдокия Максимовна Толстая овдовела в 1846 году и стала жить по собственному разумению. «Утро проходило у нее в посещении высших духовных лиц, а с рядовыми монахами она обращалась свысока и знакомства с ними не водила, остальная часть дня проходила в разъездах по магазинам, где покупались редкие и дорогие вещи, совершенно не нужные». Она умело пользовалась хлыстом, избивая крепостных девок. Наемная прислуга надолго в доме не задерживалась. Цыганка, попавшая из грязи в князи, обращалась с простыми людьми как со скотом. Трагический финал жизни графини Толстой вам уже известен. В год отмены крепостного права ее зарезал собственный повар...