Жизнь мерцающей звезды
ЖЗЛ
«Секретные материалы 20 века» №6(418), 2015
Жизнь мерцающей звезды
Василий Соколов
журналист
Санкт-Петербург
2103
Жизнь мерцающей звезды
Оливера Катарина и Мия Алексич

Во второй половине шестидесятых годов прошлого века, когда в мире, разделенном на два противостоящих лагеря, пока еще сохранялась спокойная обстановка, присутствовала и «третья сила» — объединение так называемых «неприсоединившихся стран». Это действительно была сила, существовавшая за счет авторитета нескольких выдающихся политических деятелей, одним из которых был Йосип Броз Тито. Но мы сейчас не о политике, а о звездах кино на «лагерном небе». Югославское кино в тот период было весьма популярным в СССР, но отечественным зрителям было позволено смотреть либо героические партизанские фильмы (к слову, весьма неплохие), либо легкомысленные и тоже неплохие кинокомедии. А ведь было тогда в Югославии замечательное кино…

ЧТО МЫ ЗНАЛИ И ЛЮБИЛИ

Не будем здесь говорить о феноменальных успехах легендарного Гойко Митича — все-таки фильмы с ним снимала гэдээровская «ДЕФА». Не станем вспоминать и звучавшие в югославских лентах сверхпопулярные песни Терезы Кесовии (например, «Попутного ветра, «Синяя птица»), не говоря уж о Джордже Марьяновиче с его хитом «Девойко мала», спетым им и по-русски: «Ночным Белградом шли мы оба рядом». Припомним хотя бы конгениального актера Мию Алексича. Людям моего поколения он запомнился ролями как в кинокомедиях (долгое время среди молодежи гуляла его реплика: «Чиментерро — как это красиво звучит!»; потом оказывалось, что так на итальянском называется кладбище…»), так и в фильмах европейского или даже мирового масштаба, например в фильмах Александра Петровича «Собиратели перьев» и «Скоро будет конец света» (на создание последнего Петровича вдохновили «Бесы» Достоевского). Незабываемыми ролями отметился и Люба Тадич. На съемках «партизанских» фильмов он перевоплощался в маршала Тито, но в его послужном списке и Понтий Пилат в «Мастере и Маргарите» того же Александра Петровича, и Порфирий Петрович в югославской телеверсии «Преступления и наказания».

Впрочем, перечислять имена замечательных югославских актеров можно часами, тем более что их фильмы мы любили даже… в советском варианте! Да, именно так, а не иначе: кинематографические власти СССР безбожно уродовали югославское кино с помощью прекрасного профессионального дубляжа. Об этом я узнал, когда нам, студентам-первокурсникам, стали показывать эти самые фильмы в оригинале. Мы уже на первом курсе кафедры славянской филологии знали, что обсценная лексика не является чем-то запретным ни в обиходе, ни в литературе, ни тем более в кинематографе Югославии. Вот и получалось, что подвергнутый пыткам партизан с советского экрана горячо восхвалял компартию и проклинал фашизм, а в оригинале просто виртуозно матерился.

Но не только «цензура звука» коверкала фильмы: из них исчезали сцены того, что теперь называется «легкой эротикой», а также неугодные властям политические пассажи, особенно с легкой критикой коммунистической идеологии или отдельных «нехороших поступков» югославских партизан или воинов Красной армии.

В остальном же югославское кино в те годы, вплоть до «переломного 1968-го» с его студенческими волнениями и оккупацией Чехословакии войсками Варшавского договора, было для нас эдаким волнительным проникновением в «не наш мир».

ЧЕГО МЫ НЕ ЗНАЛИ…

Настоящее знакомство с югославским кино началось для меня летом 1967 года. Тогда, на пике улучшения отношений СССР и СФРЮ, в Ленинграде прошла неделя югославской кинематографии. Фильмы крутили в знаменитом ДК Кирова на Васильевском, точнее, в только что организованном при нем Госфильмофондом «Кинематографе», а вашего покорного слугу, только что перешедшего на четвертый курс филологического факультета, пригласили поработать синхронным переводчиком.

Это была сказочная работа! Мало того что платили неплохо, но и приплачивали за просмотр, который организовывали только для меня перед началом общедоступных сеансов. Ну и к тому же на редкость великолепные фильмы, которые так никогда и не появились на советских экранах. Это была картина набирающего мировую известность Душана Макавеева «Человек не птица», а также «партизанские» фильмы Пуриши Джорджевича (учителя Эмира Кустурицы) — «Девушка», «Утро» и «Мечта». Как отличались эти ленты от того, что мы раньше видели и любили! Герои их были живыми людьми, а не ходячими схемами: любили, работали, сражались — словом, жили так, как требовали от них сложнейшие обстоятельства войны и мира.

Десятилетия спустя в посольстве Сербии я встретился с прославленным режиссером на презентации его книги «Косовский одуванчик», изданной в Петербурге в моем переводе. И я узнал, что Джорджевич во время Второй мировой войны мальчишкой воевал в партизанах и даже успел отсидеть в немецком концлагере, так что правду о войне он знал не понаслышке…

…И С ЧЕМ ПОЗНАКОМИЛИСЬ

Осенью того же предкризисного 67-го мы, восемь студентов-сербистов, месяц стажировались в Белградском университете. Пребывание в Югославии было не только полезным, но и чрезвычайно интересным, незаформализованным. И конечно же, два-три раза в неделю я ходил в кинотеатры — на недоступные на родине западные фильмы и, конечно же, на местные. Это было время расцвета так называемой «черной волны» югославского кино. Но в этом жестоком «нуаре» попадались и настоящие жемчужные зерна. Одной из таких жемчужин был фильм, который сейчас у нас называют «Скупщики перьев», хотя точнее было бы перевести название как «Собиратели перьев»; в западном прокате он назывался «Я знал и счастливых цыган».

Сейчас этот фильм режиссера Александра Петровича, который выступил в роли автора сценария и композитора, отмеченный спецпризом Каннского фестиваля, вошел в почетный список мировой классики и признан вторым фильмом в истории югославского кино. В нем сыграли лучшие актеры Югославии, но главной звездой стала, вне всякого сомнения, Оливера Вучо, заслуженно признанная самой красивой актрисой страны.

Не прошло и года после нашего возвращения из Белграда, как меня пригласили на «Ленфильм», где в то время приступил к съемкам «Живого трупа» Владимир Яковлевич Венгеров. Как известно, герой пьесы Льва Толстого Федя Протасов прожигает жизнь в компании цыган. И вот наш прославленный режиссер решил познакомить съемочную группу с «настоящей цыганщиной» — фильм Петровича в нашем прокате тогда просто не мог появиться. Так я впервые попал на «Ленфильм» в качестве переводчика.

В уютном просмотровом зале собралось десятка три киношников, из которых мне тогда запомнился только импозантный Алексей Баталов. Перед началом я успел предупредить Венгерова, что в фильме есть «непереводимые» реплики на цыганском, венгерском, румынском и других языках, а также — очень много бранной лексики. Венгеров удивленно посмотрел на меня, двадцатилетнего пацана, и произнес: «Вы не в кинотеатре, переводите как есть».

И вот просмотр закончился, в зале воцарилась тишина, которую нарушил Владимир Яковлевич: «Да, нам не такие цыгане нужны… Впрочем, кино хорошее». Еще бы! Цыгане в нем были вовсе «не от «Яра», и пели они совсем не так, как наши артисты из театра «Ромэн», но песни их брали за душу куда сильнее, чем попевки ряженых цыган. И до сих пор не идет из памяти главная песня фильма «Джелем, джелем» в исполнении Оливеры Вучо. Вот об этой актрисе я и хочу рассказать.

«ПОРОДИСТАЯ БОГИНЯ»

Именно так о ней отзываются ее земляки, большие любители женской красоты! Не могу не процитировать отрывок из одной из многочисленных статей в современной сербской прессе: «Исключительная актриса, феноменальная певица с сильным характером и твердыми принципами, Оливера покинула сцену и кино на пике славы, отдавшись музыке. Породистая, горячая брюнетка, гибкая и божественно красивая, с горящим страстью взглядом, она казалась пришедшей из иного мира. Достаточно посмотреть на ее старые черно-белые фотографии, и становится ясно, что нынешние «силиконовые» красавицы в трехслойном гриме и фирменных тряпках ей и в подметки не годятся».

Оливера Катарина (после двух браков она решила оставить себе в качестве фамилии имя матери), урожденная Петрович, 5 марта этого года отпразднует свое семидесятипятилетие. Единственная дочь капитана речного флота в гимназические годы занималась балетом, а по окончании — по настоянию отца — поступила на юридический факультет, но вскоре, не дождавшись девятнадцатилетия, уехала в Париж — «учить язык и познавать мир». После возвращения поступила в белградскую Академию театра, кино, радио и телевидения, играть главные роли на сцене Национального театра начала еще студенткой. Тогда же вышла замуж за известного в Югославии театрального критика Вука Вучо. Эта фамилия и сохранялась за ней долгие годы. Забавно, что именно Вук Вучо в рецензии на первую ее роль отозвался об Оливере как о «миловидной недоучившейся балеринке». Естественно, это оскорбило юную актрису, и она вступила в жесткую полемику с критиком. В итоге они обвенчались…

В ее фильмографии — полтора десятка югославских, сербских и иностранных лент. Настоящая слава пришла к актрисе и певице после упомянутого уже фильма «Собиратели перьев», лауреата Каннского фестиваля 1967 года. Кстати, тот фестиваль закрывали концертом актрисы! После этого она дала сотни подобных концертов по всему миру. Только в знаменитой парижской «Олимпии» она выступала 72 (семьдесят два!) раза, запомнившись зрителям тем, что стала единственной женщиной, перед которой, воодушевленный красотой и голосом, преклонил колени сам Сальвадор Дали.

Оливера пела песни Эннио Морриконе, Микиса Теодоракиса, многих других прославленных композиторов того времени. Но особенно удавались ей сербские, негритянские, русские и цыганские песни. В Сербии ее называли «певалькой». Вне контекста слово «певалька» переводится как «певичка», но применительно к таким исполнительницам, как Оливера, этот эпитет звучит совершенно иначе. Это — царица кабацкого зала, которая своими песнями приводит публику в состояние полного экстаза, когда у людей слезы непроизвольно текут из глаз, с грохотом бьются об пол винные бокалы и сердца рвутся наружу, не в состоянии справиться с бурей нахлынувших чувств…

Но вместе с наступающей славой у Оливеры начались и неприятности. Так, ее изгнали из театра за то, что она «посмела» сняться в кино. Это был первый сигнал: «Не высовывайся!» Но слава, несмотря ни на что, шла за ней по пятам. Газета «Нью-Йорк Таймс» после премьеры «Собирателей перьев» объявила: «Родилась новая Анна Маньяни!», а итальянская РАИ провозгласила ее «лучшим голосом Средиземноморья». И в 1970 году немецкий режиссер Конрад Вольф приглашает ее на роль герцогини Альбы в свой фильм «Гойя, или Тяжкий путь познания», который он готовился снимать на «Ленфильме».

РЯДОМ СО ЗВЕЗДОЙ

И вот меня, в то время гида-переводчика Бюро международного молодежного туризма «Спутник», приглашают поработать с европейской кинозвездой. Конечно, по блату: жена моего товарища в то время была полупопулярной актрисой кино, вот и поспособствовала…

Не скажу, что я трепетал от восторга, но все равно ощущал некоторую робость. Впрочем, она быстро прошла: еще в аэропорту мне показалось, что актриса выглядит старше своих лет — видимо, из-за непривычного советскому взгляду того времени внешнего вида. Звезду поселили в «Астории» вместе с ее агентом, и на следующий день начались трудные переговоры в дирекции «Ленфильма» по поводу, естественно, гонорара.

К счастью, надобность в моих услугах на тот момент отпала, поскольку за деньги актрисы сражался ее агент и спор шел почему-то на немецком языке. В конце концов сошлись на какой-то сумме в «переводных рублях» (кто сейчас помнит, что в СССР была и такая валюта?), и наутро начались кинопробы.

Но и тут мне не пришлось особо трудиться. Быстренько перевел требования, предъявленные Оливерой к гриму, после чего начался долгий процесс подготовки к пробе. И, представьте, мне ничуть не было скучно, ибо я коротал время в беседах с Донатасом Банионисом, прихлебывая казенное шампанское из выданных нам бокалов. Банионис тогда снимался на «Ленфильме» у Григория Михайловича Козинцева в «Короле Лире». Он прекрасно говорил по-русски, и выдавал его только легкий прибалтийский акцент. Тихо радуясь, Донатас говорил, что его герцог Олбенский будет говорить его, Баниониса, голосом — так обещал сам маэстро Козинцев. Обманул! Баниониса дублировал Александр Демьяненко… Но это так, к слову.

На пробах (собственно, это были даже не пробы — прикидки мизансцен) Оливера пыталась командовать оператором и осветителями, но ее довольно быстро поставил на место Кони Вольф. Видимо, на его характере сказалась школа старшего брата, знаменитого Маркуса Вольфа, руководителя внешней разведки ГДР. Несколько последовавших съемочных дней я проводил в основном не в переводческих трудах, а в беседах с Банионисом и в блужданиях по ленфильмовским декорациям, выстроенным в огромном павильоне. Признаюсь, это было крайне интересно.

В следующие приезды с Оливерой работала моя коллега, и у них вышла ссора: шикарная актриса принялась фотографироваться на улице Зодчего Росси в обнимку со старухами. Естественно, это не могло понравиться кинематографическому начальству, и сделанные фотографии пришлось у Оливеры изымать.

КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩА?

Что ни говори, а этот эпизод, весьма типичный для СССР начала семидесятых, лишний раз подтвердил неуживчивый характер актрисы. Это играло против нее, пожалуй, в той же мере, что и зависть коллег по сцене и экрану. Как рассказывала сама актриса, триумф «Собирателей перьев» стоил ей театральной карьеры: коллектив Национального театра, в котором она числилась, буквально выжил ее. «Уйди сама! — советовали ей друзья. — В театре у тебя больше шансов не будет. Ты талантливая, сама пробьешься, а здесь тебе уши поотгрызают!»

Сама актриса говорит, что она чувствовала отвращение к режиму, не могла смириться с привычной ложью прежних «хозяев жизни». Что ж, наверное, она хорошо была знакома с «нравами и обычаями», царившими в тех кругах: после короткого и весьма неудачного брака со спивающимся театральным критиком Вуком Вучо она вышла замуж за Миладина Шакича, вице-мэра Белграда, заметного политика и хозяйственника. В браке с ним Оливера родила сына Мане, который стал художником. И вроде бы все складывалось хорошо, но вскоре Шакич попадает в страшную автокатастрофу. Он превращается в инвалида, его характер резко меняется, и спустя некоторое время он умирает.

В это же время, по уверению Оливеры Катарины, вокруг ее семьи начинают происходить странные вещи: кто-то следит за окнами ее квартиры, звонит с угрозами по телефону, в доме пропадают самые неожиданные вещи… Милиция, по ее же словам, списывает все происходящее на мелких хулиганов. Но одновременно с этим к ней резко меняется отношение культурного сообщества. На театральные подмостки она не выходит с момента триумфа «Собирателей перьев», охладевают к ней и кинематографисты. Последнюю роль в кино она сыграла в 1974 году.

Оливера рассказывает: «Каждый раз на студии «Авала-фильм» мне отказывали, заявляя, что я нефотогенична. То хотели, чтобы я стала блондинкой, и постоянно меня перекрашивали, пока не выпали все волосы, так что я вынуждена была носить тюрбан, пока не отрасли новые, то выщипывали мне брови, покрывали лицо темным тоном, заставляли делать фотопробы при неправильном освещении…»

ПЕРЕМЕНА УЧАСТИ

«Кому-то сильно помешала моя стремительная карьера», — уверена актриса. После смерти мужа она с сыном просто проваливается в нищету — средств к существованию не хватает. Иногда удается записать на радио несколько народных песен, но не более того. И тут случается чудо: Оливера узнает, что о ее творчестве очень высоко отозвалась известная бельгийская певица и продюсер Дани Клейн, создавшая знаменитую группу «Вайя Кон Диас». Эта группа приезжает с гастролями в Белград, и Оливере удается встретиться с Дани Клейн. Та с ходу предлагает Оливере выступить на концерте в гигантском «Сава-центре» как гостье группы: сначала Дани споет «Джелем, джелем» по-французски, а потом — без дополнительного объявления! — из-за кулис выйдет Оливера Катарина и продолжит песню на романском (цыганском) языке. После пары часов репетиций так и было сделано. Пять минут, которые она провела на сцене, шокировали зрителей. Эффект был просто оглушительный! Публика в зале отбила ладони, хлопая без перерыва. А Оливера поклонилась и произнесла: «Спасибо тебе, Белград!» А после этого выступления проплакала чуть ли не сутки.

После тридцати лет тотального замалчивания у этой поразительной актрисы началась новая жизнь. Теперь она время от времени дает сольные концерты, которые проходят с неизменным успехом; работает с молодежью, планирует гастроли за рубежом и даже собирается выйти на театральную сцену. Состоялось и возвращение в кино: Оливера Катарина сыграла одну из главных ролей в фильме «Чарльстон для Огненки», после чего призналась, что ей было очень приятно работать в компании молодых людей.

Так изменилась жизнь актрисы и певицы, инвалида первой группы, тридцать лет пребывавшей в забвении. «Знаете, я оттолкнулась от дна, вынырнула на поверхность. Все, что произошло со мной, помогло гораздо лучше, глубже узнать людей. Если все идет хорошо, человек как-то расслабляется. Ну а если жизнь бьет и колотит вас так, как некогда меня, но вы при этом не падаете покорно в пропасть, то это придает новые силы».

Оливера особенно гордится тем, что ее пригласили на всесербский форум ромов (так в Сербии зовут цыган), где она исполнила прославившую ее песню — «Джелем, джелем», рассказывающую о бесконечной дороге, по которой идут счастливые цыгане…

Наверняка в рассказах звезды много субъективного. Но что поделаешь, видимо, такова сама звездная жизнь: вчера ты ярко сияла, потом погасла. Прошло долгое время, и свет угасшей звезды вновь доходит до нас. Мы помним…


13 марта 2015


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847