Эта романтическая история началась очень прозаично: в воинской части города Елизаветграда была обнаружена недостача казенного имущества. Конечно, нет смысла искать на карте город с таким названием. В советское время он превратился в Кировоград, а нынешние украинские власти переименовали его в Кропивницкий.

Туда широка дорога, да оттуда узка

Итак, в городе Елизаветграде в 1798 году полковой казначей Григорий Луполов был обвинен в «укрывательстве воров и ворованных лошадей». В России царствовал император Павел I, мечтавший извести воровство суровостью наказаний. Прапорщика Луполова лишили всех чинов и званий и приговорили к ссылке в Сибирь. При вынесении приговора учли смягчающие обстоятельства: Луполов происходил из благородного шляхетского рода, был храбрым офицером, отличился в боях при взятии Измаила и Очакова, поэтому ограничились ссылкой без каторжных работ. Местом отбытия наказания Луполову была назначена деревня Жиляковка, которая располагалась недалеко от уездного города Ишима и очень далеко от его родной Малороссии.

В ссылку Луполов отправился вместе с женой и дочерью Прасковьей, которой исполнилось четырнадцать лет. В Жиляковке семье осужденного была предоставлена покосившая изба, на пропитание выдавалось 10 копеек на день. В деревне проживало много ссыльных, но строгой охраны не было. Для чего? Кругом на сотни верст непроходимая тайга, а до губернского города Тобольска 330 верст непроходимой дороги. Ссыльным разрешалось работать, и Луполов поступил на службу в канцелярию земского суда. Его жена с утра до вечера хлопотала по хозяйству, дочь Прасковья тоже не сидела сложа руки. Параша нанималась на любую, даже самую тяжелую работу, за которую платили не деньгами, а хлебом. Девочка была искусной рукодельницей. Сосед вспоминал: «Прасковья, даже играя с подружками в горелки, на бегу вязала чулок. Бывало, когда завечереет, отец или мать Луполовы выйдут за ворота, прикрыв худые глаза ладонью, поищут взглядом дочь, затерявшуюся в толпе, и найдут ее, окликая по-хохляцки:

— Праскута, Праскута! Ходе до дому!

Добрая девушка немедля оставляла все и шла на зов без ропота, тогда как ее подруги всегда надували губки при подобном возвращении».

От Петербурга до Тобольска без малого три тысячи верст. Трудно подсчитать, за какое время это огромное расстояние преодолел фельдъегерь, который привез из столицы манифесты о смерти Павла I и восшествии на престол императора Александра I. В России начало нового царствования традиционно сопровождалось амнистиями и помилованиями. У Григория Луполова появилась надежда на смягчения наказания, и он отправил прошение губернатору Тобольской губернии Дмитрию Родионовичу Кошелеву. За словом «отправил» крылась целая вереница действий. Ни в деревне Жиляковке, ни в городе Ишиме почты не было. Чтобы отправить письмо, следовало найти оказию, то есть человека, который едет в Тобольск и согласится взять с собой прошение. Луполову повезло, он повстречал чиновника, который взялся не только доставить бумаги, но и пообещал ходатайствовать перед губернатором. Губернатор Тобольской губернии Кошелев «был человек умный, скор на распоряжения и писал мастерски». Решение по делу Луполова было принято очень скоро: губернатор даже не ответил осужденному. Это означало, что на помилование нет никакой надежды.

Однажды Параша вернулась с работы чуть раньше обычного, зашла в избу и увидела, что мать рыдает, а отец сетует на судьбу, на горькую долю, на безнадежность положения их семьи, которая до конца дней будет обретаться в холодной Сибири, перебиваясь с хлеба на квас. Родители никогда не говорили с дочерью о приговоре и о попытке его обжаловать. Они тщательно скрывали свои переживания, а тут Параша застала их врасплох. Страдания отца стали для Прасковьи откровением и до глубины души потрясли девочку.

Камо грядеши?

В последствии Параша рассказывала, что идея пойти пешком в Петербург за правдой возникла у нее сама собой, что «однажды по окончании молитвы, мысль эта, как молния, блеснула в ее уме и произвела какое-то непостижимое беспокойство». Девочка ни на секунду не сомневалась, что сможет дойти до самого императора и вымолить прошение. Выполнению этого простого, по её мнению, плана мешало только одно обстоятельство: Параша не могла уйти из дома без благословения родителей, но ей было страшно даже рассказать о своем намерении.

Лето 1799 году подходило к концу. Благоприятная пора для начала путешествия заканчивалась. Параша решилась и попросила родителей отпустить ее в Петербург. Она ожидала гневной отповеди, но батюшка с матушкой рассмеялись.

— Возьми тряпку да сотри со стола, — приказала Параше мать. — Сначала пообедаем, а там ступай себе с Богом в Петербург.

Девочка заплакала. Мать приласкала ее и убедила, что надо немножко подождать, что она слишком молода для такого тяжелого путешествия.

Прошло три года. Прасковье Луполовой исполнилось восемнадцать лет. По свидетельству наблюдательного соседа стала она «очень недурна лицом». Параша вновь попросила родительского благословения, но Луполовы говорили дочери, что они стары, что у них нет денег, что она их единственное утешение и опора. В конце концов, был высказан последний аргумент: Параша не могла покинуть место жительство без паспорта.

Получение паспорта было очень сложной процедурой. Параша была неграмотной. Луполов не захотел учить дочь, полагая, что деревенской девушке науки без надобности. С великим трудом Прасковья нашла в Ишиме человека, которой правильно, по всей форме составил прошение о выдаче паспорта. Впервые в жизни взяв в руки перо, она вывела на бумаге свою подпись. Губернатор Кошелев в 1800 году организовал Сибирский почтамт, поэтому отправить письмо в Тобольск уже не было сложной проблемой. Оставалось только ждать появления почтальона.

По тогдашним гроссийским меркам письмо с паспортом пришло очень скоро, всего через полгода. Луполов взял паспорт, аккуратно завернул его в чистую тряпочку и спрятал за божницу. Жизнь потекла обычным порядком. Каждый вечер отец читал вслух Библию. Прасковья очень любила такие чтения. Хотя это дело не богоугодное, но мать научила Парашу гадать по Библии: надо открыть Священное писание и назвать строчку. Однажды вечером Параша попросила матушку:

— Пожалуйста, откройте Библию и прочтите на правой странице одиннадцатую строку.

— И рече ей Ангел Господень: Агарь, раба Сарина, откуда идеши и камо грядеши? — прочла Парашина мама.

«Откуда ты пришла и куда идешь?» Эти слова прозвучали как ответ на молитвы Параши. Она взяла в руки Библию и поцеловала страницу, где были написаны вещие строки. Сопротивление родителей было сломлено.

Луполов обошел почти всех жителей Ишима, пытаясь занять денег, но над ним подтрунивали, говорили, что девка дойдет до ближайшей деревни и вернется, а в займы никто не дал. Родители вручили Параше свои сбережения — один рубль серебром, благословили иконой Божьей Матери, которую путешественница взяла с собой в дорогу.

8 сентября 1803 года, в праздник Рождества Пресвятой Богородицы, Параша отправилась в путь. Ее провожали родители и двое ссыльных. Один из них предложил Параше тридцать копеек, а другой — двугривенный, но она денег не взяла.

Язык до Киева доведет

Луполов указал дочери, в какой стороне находится столица Российской империи. На этом географические познания Параши закончились. Она просто шла от деревни к деревне. Когда странница спрашивала дорогу в Петербург, то в ответ слышала только насмешки, и она решила, что надо узнавать дорогу в Киев, ведь не зря же говорят, что язык до Киева доведет. Параша искренне верила, что Петербург находится где-то рядом с Киевом. Чаще всего девушка выбирала дорогу наугад и никогда не ошибалась. В бедных избах ночлег и кусок хлеба давали охотнее, чем в богатых. Иногда гнали и стыдили, как нищенку и бродяжку, но Параша с гордостью предъявляла паспорт. Хозяева ей попадались разные. Однажды дверь открыл высоченный мужик с безобразным лицом и косматой бородой. Параша испугалась, но делать нечего — попросилась на ночлег. В избе Параша увидела старуху ужасающего вида. Прасковья рассказала хозяевам о своем путешествии, а старуха поинтересовалась, сколько у нее с собой денег. Параша честно ответила, что осталось всего двадцать копеек. Девушка залезла на печку, а свою котомочку оставила на лавке, понимая, что хозяева будут ее обыскивать. Так и случилось.

— Тута нету ничего, — прошептала старуха. — У нее на шее мешочек, видать, там спрятано. Хорошо, никто не знает, как она к нам в избу зашла...

Старуха обыскала сарафан и башмаки Параши. Мужик снял с шеи кожаный мешочек, в котором ничего, кроме паспорта, не обнаружил. Параша умоляла не убивать ее. Хозяева ни слова не сказали и пошли спать. Наутро старуха, как ни в чем ни бывало, налила Прасковье тарелку щей и кружку кваса. Когда избенка скрылась из вида, странница открыла котомку и с удивлением обнаружила, что денег у нее прибавилось! «На лицо ужасные, но добрые внутри» хозяева прониклись бедственным положением девушки и положили ей в котомку сорок копеек.

Самым тяжелым испытанием были ночевки в лесу, когда Параша не успевала дойти до деревни. Однажды девушка провела всю ночь в лесной чащобе под холодным осенним дождем. До деревни она добралась с трудом: ноги опухли и онемели, один ботинок потерялся в грязи. Крестьянская семья приютила странницу на несколько дней. Хозяин сшил ей новую обувку. После ночевки под дождем у Параши появился очень неприятный и неотвязный спутник — сухой мучительный кашель.

Зимние холода застигли Парашу в уездном городе Камышлове. По современной трассе от Ишима до Камышлова 481 километр, по тропкам через тайгу — 423 километра. Это расстояние Прасковья прошла пешком за три с половиной месяца. Через Камышлов пролегал оживленный Сибирский тракт. Множество обозов с провизией направлялись в Екатеринбург, чтобы успеть к Рождеству. Извозчики согласились подвести Парашу до города. У девушки не было ни шубки, ни тулупа. Она уселась на телегу и завернулась в рогожу. Сегодня рогожа используется редко, поэтому не лишним будет напомнить, что это грубый, плетеный из мочала материал для упаковки. Конечно, рогожка не спасала от лютого мороза. На четвертый день на стоянке извозчики с трудом сняли Парашу с телеги: она замерзла, как сосулька. Ехать дальше без тулупа было невозможно. Извозчики решили, что не бросят отважную попутчицу. Скинулись, кто сколько мог, и собрали необходимую на покупку тулупа сумму — пять рублей. Однако количество тулупов в деревне равнялось количеству жителей. Никто не согласился продать свой. Что зимой без него делать? На печи сидеть до теплых деньков? И тут на помощь пришла русская смекалка.

— Будем давать Параше тулупы по очереди, — предложил пожилой извозчик. — Один отдал свой тулуп, а сам в рогожку закутался. Версту проехали, следующий свой тулуп отдает.

Таким необычным способом благополучно добрались до Екатеринбурга. Хозяйка постоялого двора резонно заметила, что без денег и теплой одежды Параша далеко не уедет, и посоветовала обратиться к местной благотворительнице Татьяне Дмитриевне Метлиной. Добрая барыня не только приютили Парашу, но стали обучать ее грамоте и хорошим манерам. А как иначе? Госпожа Метлина дала Параше рекомендательные письма к высокопоставленным особам, а девица ни сесть, ни встать, ни поклониться не умеет.

Весной Параша с попутным купеческим караваном уехала в Вятку. Затем она прошла 400 километров пешком до Казани. Здесь ей удалось упросить мужиков взять ее на барку, направлявшуюся в Нижний Новгород. Стеснительная Параши оказаться одна среди мужского общества, но мужики позаботились о пассажирке, отгородили для нее на палубе тряпкой маленький уголок и не выражались непотребными словами. И вот уже показалась нижегородская пристань. Параша стояла на палубе. Неожиданно суденышко наклонил сильный порыв ветра. Тяжелое рулевое весло ударило Парашу по спине, и она оказалась в воде. Девушку спасли. Укрытие, за которым Параша пряталась от мужских взглядов, уже разобрали, переодеться было нигде. Девушка в мокрой до нитки одежде пошла в церковь, чтобы поблагодарить Господа за спасение. Монахиня заметила дрожащую девушку, молившуюся со слезами на глазах.

— О чем ты молишься? — спросила инокиня. — Уже время запирать церковь.

Парашина история растрогала монахиню, и она отвела девушку в Крестовоздвиженский девичий монастырь. Монахини приютили странницу и заботливо ее выхаживали: у Параши от переохлаждения началась горячка.

— Не может быть, чтобы я скоро умерла, — твердила девушка. — Господь поможет мне окончить мое предприятие.

Параша выздоровела, но была так слаба, что ни пешком, ни в телеге не могла отправиться в дорогу. Когда установился зимний санный путь, настало время проститься с тихой монастырской жизнью. Настоятельница монастыря инокиня Дорофея велела отслужить напутственный молебен. Парашу открыла инокине свою заветную мечту: добившись правды, вернуться в монастырь и принять постриг.

В крытой кибитке Параша благополучно добралась до Москвы. Путь из Москвы в Петербург был проделан всего за двадцать дней. 5 августа 1804 года Прасковья Луполова прибыла в столицу Российской империи.

Каковы дела, такова и слава

Полуграмотная девушка вступила в бой с российской бюрократической машиной, которая и просвещенные умы перемалывает без зазрения совести. Параша понятия не имела, что просьбы подаются в канцелярию, а потом бумаги годами блуждают по инстанциям. Она пришла к зданию Сената и протягивала прошение о помиловании всем проходящим мимо чиновникам. Многие принимали девушку за нищенку, бросали копейки, а документ не читали, считая, что бедняжка предъявляет «Свидетельство о сиротстве и бедности». Этот документ давал право на небольшие денежные пособия. Три месяца почти каждый день Параша безрезультатно приходила к зданию Сената. На этом история могла бы закончиться, но Параше снова повезло. Хозяин дома, где она квартировала, заинтересовался рекомендательными письмами, данными госпожой Метлиной. Он с изумлением обнаружил, что одна рекомендация адресована княгине Татьяне Васильевне Юсуповой. Можно сказать, что на другой день Параша проснулась знаменитой.

Княгиня Юсупова была племянницей князя Потемкина, поэтому имела тесные связи с императорским двором. Татьяна Васильевна увлекалась коллекционированием драгоценных камней, причем приобретала только уникальные экземпляры. В ее коллекции была знаменитая жемчужина «Пелегрина», по легенде принадлежавшая Клеопатре. Княгиня Юсупова отнеслась к Прасковье Луполовой как в живой драгоценности. В светских салонах Петербурга она рассказывала о подвиге дочерней любви. Вскоре слухи о необыкновенной девушки дошли до вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Вдова Павла I пожелала встретиться с Парашей-Сибирячкой. «Императрица Мария Федоровна благоволила принять ее просьбу и отпустила бедную с подарком трехсот рублей денег, — писали в ежемесячном издании «Сионской вестник». — Сильное покровительство сделало сию бедную девушку знаменитою. Не токмо знатные особы желали ее видеть, ласкали и дарили ее, и даже писали с нее портреты, но и иностранные министры захотели узнать ее. Сибирская страница, совершившая половину своего дальнего пути пешком, ныне разъезжала по городу в карете».

Однажды на многолюдном светском приеме Парашу спросили:

— За какое преступление был сослан ваш отец?

— Родители никогда не могут быть виновными в глазах детей, — нисколько не смутившись, ответила Прасковья.

Параша была представлена императорскому семейству. Александр I согласился помиловать Григория Луполова и подарил Прасковье четыре тысячи рублей. Княгиня Юсупова назначила ей ежемесячную пенсию в 100 рублей. Параше позволили осмотреть Зимний дворец и Эрмитаж. Она восхищалась картинами на библейские сюжеты. В Эрмитажном собрании ей не понравилось только произведение итальянского художника Лука Джордано, изображающее древнегреческого бога Силена.

— Вот дурная картина, — заметила Параша. — Зачем рисовать людей с козлиными ногами? Ведь такого не бывает.

Газеты, альманахи и вестники рассказывали о каждом слове и поступке Параши- Сибирячки прозой и в стихах, но без злопыхателей и завистников не обошлось. «Нашлись люди, которые стали уверять, что девица Луполова достигла счастья через колдовство, — возмущался автор «Сионского вестника». — Говорили, что, будучи сибирячкой, она легко могла иметь знакомство с тамошними шаманами, и сим способом могла довести себя то того, что всякий, кто с нею встречался, делался тотчас ее слугою, готовым на всякие ей услуги. Другие приписывали успех ее девическим прелестям, и бедной Параше причиняли тем новую скорбь и огорчение».

Между устным согласием императора Александра I помиловать Григория Луполова и появлением печатного указа о помиловании прошел год. Ожидая решения, Прасковья отправилась в Киев, чтобы помолиться святыням, а затем, как и обещала, вернулась в Нижний Новгород. В Крестовоздвиженском девичьем монастырь она, наконец, встретилась с родителями. Встреча была недолгой, они провели вместе всего неделю. Родственники Григория Луполова пригласили его с женой поселиться во Владимире.

Параша провела в монастыре год, но здоровье ее стало стремительно ухудшаться. Настоятельница монастыря и Прасковья поехали в Петербург, чтобы посоветоваться с докторами.

А тем временем слава Прасковьи Луполовой стала всемирной. В 1806 году вышел в свет роман французской писательницы Мари Софи Коттен «Елизавета, или Ссыльные в Сибири». Француженка не только изменила имя Параши, но и придумала трогательную любовную историю. Роман заканчивается счастливым браком. Книга стала невероятно популярной. Девица по всей Европы заливали слезами ее страницы, а вот самой Параше роман не понравился. Однажды Прасковье представилась возможность поговорить с англичанином, гостившим в Петербурге. Она попросила иностранца при случае передать писательнице, что книгу надо закончить не браком, а постригом в монахини.

— Вы очень молодая и привлекательная леди, — заметил англичанин. — Теперь вы богаты и легко найдете достойного мужа.

— На свете мало добрых мужей, — ответила Параша. — Не имею охоты испытывать этого везения. Если я выйду замуж, то мне перестанут выплачивать пенсию, у батюшки с матушкой не будет средств на жизнь.

Англичанин был потрясен до глубины души этим ответом.

В 1807 году у Прасковьи открыла чахотка. По рекомендации врачей она перебралась в Десятинный монастырь в Великом Новгороде. Прасковья Григорьевна Луполова умерла 4 декабря 1809 года, незадолго до принятия пострига.

История Прасковьи Луполовой вдохновляла композиторов, писателей, драматургов, кинематографистов. В 2004 году в городе Ишим ей был установлен памятник. Вера в доброго царя в русском народе неистребима. Однако хочется, чтобы наступили времена, когда не надо будет совершать подвиг и жертвовать жизнью для решения насущных проблем.