Почти все биографии Сталина грешат тем, что личность главного героя (антигероя?) показана в них статично. Независимо от того, идет ли речь о молодости, зрелости или старости, авторы рассматривают Иосифа Виссарионовича либо как наимудрейшего, либо как наизловреднейшего персонажа, забывая о том, что Сталин образца 1917 года очень отличался от Сталина времен НЭПа или «больших чисток».

«ЧТО ВЫ С НИМ СДЕЛАЛИ?»

Как-то на одной дружеской попойке российской и грузинской интеллигенции представитель российской стороны высказал удивление, что такой чудесный, населенный добрыми и открытыми людьми край, как Грузия, дал миру такого ужасного тирана как Сталин. На это прозвучал следующий ответ: «Мы к Вам отправили романтичного юношу, начинающего поэта Сосо Джугашвили. И что вы с ним сделали?!»

На самом деле становиться поэтом Сосо Джугашвили никогда не собирался, переболев рифмоплетством точно так же, как дети болеют свинкой – мучительно, но быстро и без последствий для здоровья. А вот романтический период у него затянулся настолько, что, увлекшись марксизмом, он не остепенился, не овладел никакой специальностью, не завел семьи, а посвятил себя борьбе за социальное переустройство общества, став профессиональным революционером. Этим романтизмом объясняется, кстати, и выбор псевдонима: Коба – благородный разбойник из повести Александра Казбеги «Отцеубийца».

Утверждать, подобно многим ниспровергателям, что Сосо Джугашвили пришел в революцию, руководствуясь корыстными интересами, то бишь жаждой власти, неправильно. Возможность падения самодержавия во времена его юности не просматривалась, а вот перспектива сгинуть в тюрьме или на каторге выглядела вполне реальной. К тому же, «социальный лифт» в Российской империи худо-бедно функционировал, так что подобный Сосо упорный и трудолюбивый выходец из низов, начав с духовной семинарии, в принципе мог рассчитывать выбиться в люди. Во всяком случае, при чисто математическом расчете карьера в рамках существующей системы выглядела с материальной точки зрения предпочтительнее, нежели плаванье по бурным волнам революционного моря.

Но юный романтик Джугашвили-Коба выбрал борьбу с системой. В результате он получил то, на что не мог рассчитывать даже в самых смелых своих юношеских фантазиях, став одновременно и Робеспьером, и Наполеоном, и даже, пожалуй, Людовиком XVIII русской революции. Ведь революция не всегда может съесть своих детей. Сталин – это тот случай, когда революция своим ребенком подавилась.

«ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ГРУЗИН»

Юность его была бурной – работа в марксистских организациях Закавказья, организация стачек и демонстраций, печатанье и распространение нелегальных листовок, устная пропаганда. Со временем у Джугашвили появился еще один псевдоним, скорее «крепкий», как звон металла, чем романтический – Сталин.

В 23 года – первый арест и ссылка в село Новая Уда Иркутской губернии, где и состоялось заочное знакомство с Лениным – человеком, оказавшим наиболее заметное влияние и на судьбу, и на формирование личности будущего «отца народов».

В Брюсселе и Лондоне отгрохотал II съезд РСДРП, на котором эта партия «де-факто» была создана, чтобы почти сразу же расколоться на две фракции – большевистскую и меньшевистскую. Провинциальные партийцы, по европейским столицам не катающиеся, в теоретических нюансах разбирались слабо, но именно от их поддержки зависело, какая из двух линий возобладает.

В ссылке Сталин получил от Ленина письмо, в котором тот излагал ему суть разногласий с явным расчетом перетянуть авторитетного кавказца на свою сторону. И своего добился. Правда, полученное письмо адресат сжег, то ли по конспиративной привычке, то ли за ненадобностью, но внимание старшего и теоретически более подкованного товарища ему явно польстило.

Из ссылки Коба вскоре бежал и в декабре бурного 1905 года в качестве делегата участвовал в 1-й конференции РСДРП в Таммерфорсе, где впервые и встретился с Лениным лично.

Ленин тогда еще не был очевидным лидером партии, но Сталин и многие другие уже признавали его первенство. А тот, разумеется, продвигал своих людей в руководящие органы партии.

Не пройдет и полгода, как Ленин и Сталин (учитель и преданный, но себе на уме ученик) снова встретятся на еще более представительном партийном форуме – IV съезде, где между ними будет иметь место нечто вроде полемики по аграрному вопросу. На молодого кавказца обратят внимание, с ним станут считаться, и уже на правах самостоятельного спутника он снова войдет в орбиту ленинского влияния.

Поездка в Стокгольм с последующим визитом в Копенгаген будут первыми в списке немногочисленных заграничных вояжей Сталина. Потом – снова Россия, подполье, аресты. Короткая женитьба, рождение сына и кончина супруги.

Ленин не забывает его и даже присылает в ссылку полтораста франков. Более серьезным является то, что в январе 1912 года, в период, когда Коба отбывал очередной срок в Вологде, именно с подачи Ленина он был кооптирован в состав Центрального комитета РСДРП, то есть оказался в составе высшего руководства партии.

Трехмесячное пребывание на свободе, новый арест, ссылка, побег. В конце 1912 года ученик дважды выезжал к учителю в Краков. В результате этих встреч на свет появилась (что еще могло появиться на свет у революционеров?) статья «Марксизм и национальный вопрос», после которой Ленин охарактеризовал своего ученика как «замечательного грузина».

Национальный вопрос давно портил настроение марксистским теоретикам. Ответы, предложенные Сталиным, выглядели вполне логичными, и, хотя, как показало время, к реальной жизни они особого отношения не имели, его опус стал достойной «отпиской» для тех, кто пытался понять, до какой степени интересы конкретной нации можно приносить в жертву интересам мировой революции.

Так, за неимением других, Сталин стал главным большевистским авторитетом по национальному вопросу, хотя его самого столь неожиданно свалившиеся на голову лавры несколько озадачивали. Вместо вопросов теории он снова сосредоточился на практической работе с вполне предсказуемым результатом – арест, суд, ссылка.

Известие о Февральской революции Коба встретил в городе Ачинске Туруханского края. Всю Первую мировую войну он просидел в ссылке, ничего не писал, закрутил роман с местной крестьянкой (которая, по некоторым данным, родила от него сына), читал, охотился или просто бездельничал.

Складывается впечатление, что Сталин переживал кризис среднего возраста. Ему было 37 лет (Высоцкий посвятил целую песню гениям, скончавшимся в этом возрасте), а что он имел за плечами? Ни семьи, ни специальности, ни какой-либо известности, выходящей за пределы узкого круга функционеров маленькой оппозиционной партии. В таком возрасте особо отчетливо понимаешь, что годы уходят, и либо ты в ближайшее время вскочишь в поезд, который увезет тебя куда-то по направлению к сиятельным вершинам, либо сгинешь в безвестности. Царизм вроде бы стоял крепко, Ленин из сытой Швейцарии грустно прогнозировал, что ни он, ни его товарищи не доживут до пролетарской революции в России – было от чего упасть духом. Но поезд, на котором Сталин поедет к вершинам, уже приближался, причем как в буквальном, так и в переносном смысле…