Настоящий Мюнхгаузен
ЖЗЛ
Настоящий Мюнхгаузен
Ольга Патренкина
журналист
Санкт-Петербург
5393
Настоящий Мюнхгаузен
Для российской публики этот Мюнхгаузен, пожалуй, самый лучший

В отличие от других хрестоматийных литературных персонажей барон Мюнхгаузен не имеет «отца». С большим или меньшим успехом на эту роль могут претендовать Распе, Бергер, а также другие писатели, драматурги и сценаристы, среди которых не последнее место занимает наш соотечественник Григорий Горин. Хотя, судя по всему, настоящим родителем удивительного храбреца, вруна и фантазера был не кто иной, как… барон Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен.

ДОМ МОНАХА

Звучная фамилия Мюнхгаузенов мелькала в германских исторических хрониках еще в эпоху Средневековья. Некий рыцарь Рэмберт, считающийся основателем этого славного, но неудачливого рода, участвовал в крестовом походе Фридриха Барбароссы, утонувшего при переправе через малоизвестную азиатскую речонку.

Потомки Рэмберта сражались в различных войнах и, как правило, погибали, не оставляя потомства. В конце концов от династии остался всего один человек, да и тот уцелел только потому, что являлся монахом. Пришлось издавать указ, по которому его освободили от монашеского обета, а уж выйдя из обители, он постарался сделать все для спасения своего рода.

Именно благодаря ему от генеалогического древа отпочковалась новая ветвь, за которой закрепились фамилия Мюнхгаузены («дом монаха») и герб (монах с посохом). К началу XVIII века в дворянских родословных книгах значилось семь сотен представителей этого семейства. Самым известным из них считался живший столетием раньше полководец Хилмар фон Мюнхгаузен, сумевший благодаря кондотьерским подвигам награбить столько богатств, что их хватило для приобретения полудюжины замков в долине Везера. Но слава вояки поблекла перед славой его дальнего родственника, вошедшего в родословные книги под номером 701.

НОМЕР 701

Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен родился 11 мая 1720 года в поместье Боденвердер (в Ганновере) и был пятым в компании из восьмерых сестер и братьев. В четырехлетнем возрасте он лишился отца. Семья тем не менее не бедствовала и мальчика сумели пристроить пажом в свиту герцога Брауншвейгского.

Дальнейшие перспективы оказались связаны с сыном герцога — принцем Антоном Ульрихом, который подвизался в Санкт-Петербурге в качестве жениха наследницы русского престола — принцессы Анны Леопольдовны.

Принцу потребовался паж, и Мюнхгаузен выразил готовность отправиться в страну снегов, казаков и медведей. Впоследствии, одной из самых известных баронских баек станет рассказ о том, как, едучи в Петербург, он заночевал прямо в заснеженной степи, привязав лошадь к торчащему из земли колышку. А когда поутру снег растаял, выяснилось, что этот колышек был маковкой колокольни. Эта история станет таким же символом сказок «ля-рус», как и пресловутая «развесистая клюква», под которой якобы ночевал Дюма-старший. А еще были байки о моче, которая замерзает прямо в воздухе, и полет на ядре, якобы совершенный Мюнхгаузеном, когда он участвовал в осаде турецкой крепости Очаков.

Действительность была прозаичнее. Повоевать с турками барон, судя по всему, не успел, поскольку прибыл в Россию в 1739 году, незадолго до заключения мира. А об осаде Очакова он, скорее всего, слышал от кого-нибудь из земляков, тем более что под этой крепостью погибли двое пажей герцога Брауншвейгского.

Стремление к подвигам и приключениям осталось нереализованным. Мечтая о них, барон даже перевелся в лейб-гвардии Кирасирский полк, хотя служба при дворе представлялась во всех отношениях более выгодной. Шаг этот был таким необычным, что барона быстро произвели в поручики и даже назначили командиром отборной 1-й роты. Тут еще грянула война со Швецией, и Мюнхгаузен уже начал точить саблю, однако вместо финских лесов его подразделение отправили в тыловую Ригу.

В столице между тем скончалась императрица Анна Иоанновна, а сменившая ее Анна Леопольдовна вместе с супругом Антоном Ульрихом Брауншвейгским были свергнуты в результате дворцового переворота (ноябрь 1741 года). Мюнхгаузену осталось только благодарить судьбу за то, что, в отличие от других брауншвейгцев, его не подвергли опале, позволив и дальше «тянуть лямку» — сначала в Риге, затем в Выборге.

Унылую череду лет разнообразил лишь 1744 год, когда Мюнхгаузен женился на прибалтийской немке, дочери рижского судьи Якобине фон Дунтен. В том же году гвардейские кирасиры встречали проезжавшую через Ригу принцессу Софию Фредерику Августу Ангальт-Цербстскую. Подобно Мюнхгаузену провинциальная немецкая княжна тоже ждала от России ярких впечатлений. Что ж, в отличие от барона она их получила…

РОТМИСТР РУССКОЙ СЛУЖБЫ

В 1750 году Мюнхгаузен получил долгожданное звание ротмистра и почти сразу же отпросился в отпуск — уладить дела с наследством. Трое братьев не могли поделить два поместья — Ринтельн и Боденвердер, но когда один из братьев погиб на войне, оставшиеся решили проблему просто — бросили жребий. Иерониму достался Боденвердер, доходов с которого хватало на скромное, но достойное существование. Барон как раз вылетел со службы, поскольку не успел продлить отпуск, и теперь ему ничего не оставалось, как провести оставшиеся годы на родине.

До конца жизни он всегда представлялся именно ротмистром русской службы. Эта привычка сослужила хорошую службу, когда во время Семилетней войны в город вошли французы. Их командиры дали Мюнхгаузену охранную грамоту как ветерану союзной им русской армии.

А вот отношения с земляками у барона не складывались. Как-то он вздумал построить мостик через Везер от своего дома к находящемуся на другом берегу огороду. Но городские власти воспротивились, ссылаясь на то, что у города появится теперь еще один вход, охрана которого потребует дополнительных караульных. Кончилось тем, что разбушевавшиеся горожане снесли так и не достроенный мост, а заодно и забор вокруг дома Мюнхгаузена. Ну до чего эти войны не походили на те, о которых он мечтал в юности!

Ради налаживания отношений с соседями, барон пытался играть роль местной знаменитости и охотно отвечал на расспросы о далекой России. Очень быстро Мюнхгаузен понял, что в провинциальной глуши обыватели жаждут необычайного, и добавлял к своим рассказам все больше фантастических деталей. В какой-то момент количество этой фантастики стало «зашкаливать», но барон, видимо, рассчитывал, что слушатели поймут его иронию. А они думали, что рассказчик их просто обманывает, считая простаками, и, конечно, обижались.

ВНЕЗАПНАЯ СЛАВА

В какой-то момент Мюнхгаузен обнаружил, что действительно стал знаменитостью, причем не только городского, но и провинциального масштаба. Вот только известность эта была весьма своеобразной. «Король лжецов» и «врун всех вралей» — так теперь за глаза называли барона.

Вдобавок, в 1781 году в журнале «Путеводитель для веселых людей» было напечатано 16 веселых и нелепых историй, автором которых был обозначен «г-н фон М-х-з-н». Барон всячески открещивался от авторства, однако сюжеты подавляющего большинства рассказов действительно повторяли его байки. Так что судиться «барон-враль» (эпитет, без которого имя Мюнхгаузена теперь не упоминалось) все-таки не решился.

Еще через четыре года в Англии вышла книга Рудольфа Эриха Распе (1737–1794) «Рассказ барона Мюнхгаузена о его удивительных путешествиях и походах в России», после которой слава нашего героя стала всеевропейской. Персонаж окончательно отделился от своего прототипа и зажил самостоятельной жизнью.

В новом сборнике рассказы барона теряли свой иронично-гротескный характер, превращаясь в «басни» вруна-проходимца. Возможно, таким образом Распе (справедливо преследуемый в Германии как жулик) пытался отомстить одному из своих гонителей — ганноверскому министру Герлаху Адольфу фон Мюнхгаузену — и ударил по его родственнику.

Так или иначе, книга стала бестселлером и привлекла внимание известного немецкого поэта и ученого Готфрида Августа Бюргера (1737–1794). Отложив в сторону свои некрофильские баллады, он решил написать собственную книгу о Мюнхгаузене — «Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона фон Мюнхгаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей».

В ней, с одной стороны, появилось множество новых сюжетов, а с другой — вновь зазвучали сатирические и ироничные нотки. Однако настоящего Мюнхгаузена это не успокоило, и он со скорбью наблюдал за «бесчинствами» им же самим порожденного персонажа.

Испытываемые бароном моральные терзания усугубились личными неприятностями. В 1790 году скончалась его любимая жена Якобина, брак с которой, к сожалению, так и остался бездетным. Новая избранница Мюнхгаузена — юная Бернардина фон Брун вышла за него замуж исключительно из материальных соображений и вела легкомысленный образ жизни. Когда она забеременела, барон начал бракоразводный процесс, финала которого так и не увидел.

Утром 22 февраля 1797 года ухаживавшая за очень больным Мюнхгаузеном фрау Нольте вдруг с удивлением обнаружила, что у больного, оказывается, отсутствуют на ноге два пальца. «Пустяки! — успокоил ее хозяин. — Их откусил на охоте русский медведь». Спустя несколько минут барон-фантазер, или барон-враль (как уж кому угодно), скончался. Похоронили его в фамильном склепе Мюнхгаузенов под полом церкви деревни Кемнаде в окрестностях Боденвердера...

ВСАДНИК НА ПОЛУЛОШАДИ

Судя по предсмертной шутке, можно сказать, что Мюнхгаузен умер с мыслями о России. Там он прожил самые яркие годы своей жизни, которые разительно отличались от унылого существования в Боденвердере. С другой стороны, в России о Мюнхгаузене никто и не помнил, поскольку он был лишь одним из многих тысяч иностранцев, пытавшихся без особого успеха сделать свою карьеру. Некоторая обида на судьбу, видимо, и заставляла барона задействовать свою фантазию перед земляками боденвердерцами.

Да, он бесил их своей необычностью, зато после смерти они отдали ему должное. Да и как не отдать, если Мюнхгаузен стал своеобразным брендом Боденвердера и всей Нижней Саксонии?

В раскинувшемся среди холмов маленьком, словно игрушечном, городке в честь Мюнхгаузена названы улица, отель, ресторан и даже аптека с кинотеатром. На городской площади стоит фонтан-памятник: барон восседает на передней половине пьющего воду скакуна, причем вода тут же выливается обратно в фонтан через то место, где должен был бы находиться круп животного.

Есть в городе и музей с ядром, на котором Мюнхгаузен якобы летал, пистолетом, выстрелом из которого он перебил уздечку висевшей на колокольне лошади, и прочими историко-фантастическими раритетами. Можно, конечно, усомниться в том, что указанные подвиги действительно были совершены с их помощью, но в почтенном возрасте вышеуказанных предметов сомневаться не приходится.


31 октября 2020


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847