В истории Руси-России этот князь-полководец оставил не меньший след, чем святой благоверный Александр Невский. Тот факт, что его подвиги и их значимость можно приравнять к деяниям знаменитого победителя в битвах на Неве и Чудском озере, подтверждается причислением героя повествования к лику святых. Можно сказать, что он был младшим современником князя Александра Ярославича, подхватившим победоносный меч, выпавший в 1263 году из охладевших рук грозы шведов и ливонских рыцарей. Звали этого князя, защитившего на долгие годы северо-западные рубежи Руси, – Довмонт Псковский.

Князь Довмонт (в святом крещении Тимофей) тридцать три года правил твердыней Руси – Псковом, защищая его от постоянных вторжений врагов. Тридцать три года меч Довмонта наводил ужас на всех алчных и заносчивых западных соседей.

Но вернемся в год 1263, год кончины Александра Невского. Тогда и начались события, приведшие князя Довмонта из соседней Литвы во Псков. Литвою в те времена правил ее первый король – Миндовг (Миндаугас), который был женат вторым браком на дочери Нальшанского князя Гердяниса. На ее сестре был женат тоже князь из Нальшанской земли – Довмонт (Даумантас). Таким образом, по одной из исторических версий, Миндовг и Довмонт являлись свояками.

Легенда повествует о том, что после внезапной смерти второй супруги (может быть, и не случайной), престарелый король «положил глаз» на ее сестру и та ответила ему взаимностью. Все это привело, в конечном итоге, к усобице в Литве, убийству первого и последнего короля Литовского и бегству Довмонта вместе с 300 знатными семьями из Нальшанской земли и за пределы Литвы.

О том, куда направить своих коней, Довмонт не раздумывал. Его теткой, согласно летописным источникам, была святая благоверная княжна Евпраксия Псковская, в миру Евфросиния, дочь полоцкого князя Рогволда Борисовича. Следовательно, матерью Довмонта также была русская княжна, выданная за князя-литовца. Все это позволяет сделать вывод о том, что Довмонт хорошо знал русскую речь и был знаком с православием. Вот почему князя вместе с таким большим числом соплеменников радушно приняли псковичи, которые к тому же знали о его воинских подвигах в своей земле.

По приезде во Псков Довмонт был крещен в Троицком храме с переименованием в Тимофея. Уже через год, в 1266 году жители Пскова избрали его своим князем. Вскоре Довмонт женился на дочери князя Дмитрия Александровича Марии, внучке Александра Невского.

Надо думать, что не всем во Пскове сначала пришелся по душе князь из сопредельной враждебной земли. Своеобразной проверкой на преданность новому отечеству стал поход Довмонта-Тимофея во владения князя Гердяниса, которые ранее принадлежали князьям Полоцким. Сам же Гердянис, если верить легенде, будучи отцом первой жены Довмонта, склонил ее к измене мужу, а затем принял деятельное участие в изгнании своего зятя. Так что поквитаться Довмонту было за что.

Итоги похода Довмонта на своих врагов и врагов Пскова впечатлили всех. Князь вел за собой всего лишь 290 воинов, тогда как Гердянис выставил против него отряд в восемьсот человек. Сам же властитель Нальшанской земли благоразумно решил в битве не участвовать. Что же касается Довмонта, то он предпринял шаг, который можно было бы назвать просто безрассудством. Двести воинов с трофеями были отправлены во Псков, а сам князь, обнажив меч, на котором крупной вязью были выведены слова: «Чести своей никому не отдам!», обратился с такими словами к своему отряду, состоявшему всего из девяноста воинов: «Братья мужи-псковичи! Кто стар – тот отец мне, а кто млад – тот брат. Слышал я о мужестве вашем во всех странах… Выступим же за Святую Троицу и во имя Отечества!»

Летопись свидетельствует, что горстка храбрецов под предводительством Довмонта опрокинула отряд литовцев, уничтожив шестьсот воинов, а остальных обратив в бегство. После этого никто во Пскове и слова не мог произнести против князя-героя, боясь быть «пришибленным на месте».

В следующем 1268 году князь Довмонт стал одним из главных действующих лиц в исторической битве при Раковоре, где русская рать одержала победу над датскими рыцарями и Ливонским орденом. «Позвольте, – скажет знающий историю читатель, – о каком Ливонском ордене идет речь? Ведь рыцарей этого ордена разгромил Александр Невский на льду Чудского озера еще в 1242 году». Да, так оно и было. Но Ливонский орден, хотя после этого и «затих» на десяток лет, но отстраивать свое феодальное государство на захваченных прибалтийских землях не прекратил, также как не прекратил и своих вылазок против соседних славянских земель. К середине XIII века сюда же устремились и датские рыцари, которые овладели Колыванью (ныне Таллином) и Раковором (Раквере). Раковор, который немецкие рыцари называли Везенбергом, являлся главным опорным пунктом агрессии Ливонского ордена против новгородских и псковских земель. Вот почему совет князей в Новгороде зимой 1268 года решил разорить это «осиное гнездо».

23 января 1268-го тридцатитысячное русское войско, в которое входили новгородские и псковские рати, двинулось на Раковор. Перед выступлением на неприятеля, псковский князь, положив свой меч перед алтарем в Троицком соборе, обратился к Господу: «Господи Боже, призри на кротких и смиренных рабов твоих и смири высокие мысли гордых». После чего игумен Исидор перепоясал Довмонта мечом и благословил на битву.

Весть о том, что грозное русское войско выступает в поход, быстро донеслась до Ливонского ордена. И тут немецкие рыцари решили прибегнуть к вероломству, заявив устами своих послов, что Ливонский орден не поддерживает датчан. Вот как об этом сообщает летопись: «Прислаша немцы послы свои, с лестью глаголюще: «Нам с вами мир, перемогайтесь с колыванцы и раковорцы, а мы к ним не приставаем, на то крест целуем». Недалекое будущее показало, что это был обманный ход, имевший своей целью притупить бдительность русских и посеять в них надежду на легкий успех. Сам же глава Ливонского ордена – одиннадцатый по счету магистр Отто фон Роденштейн спешно повел объединенные войска дерптского епископа, датчан из Везенберга и закованных в броню немецких рыцарей к реке Кеголе, навстречу русским ратям.

18 февраля 1268 года началась великая и в то же время малоизвестная в истории битва при Раковоре. По словам летописца: «Ни отцы наши, ни деды наши не видали такой жестокой сечи». Удар бронированной «великой свиньи» обрушился на центр русского воинства, состоявший из новгородских полков. Удар был настолько сильным, что по свидетельству летописца, люди падали целыми рядами. Хотя центр понес огромные потери, но все же новгородцы выстояли. Исход сражения решил фланговый удар Довмонта. После четырех часов ожесточенной рубки с врагом, псковичи обратили в бегство рыцарей и их слуг, поспешивших укрыться за стенами Раковора. Погоня за бежавшими, по словам все той же летописи, была затруднена из-за гор тел, лежавших на поле боя. Поражение датчан и немецких рыцарей было полным, но и русских воинов полегло не мало. Простояв три дня на павших врагах и решая, идти ли дальше приступом на Раковор, князья все же «…отыдоша во свою землю и привезоша братию свою избиенных». И только Довмонт Псковский продолжил победоносный поход в Ливонию. Вот как об этом говорится в летописи: «Пройдя земли непроходимые, пошел на вируян, и завоевал землю их до моря… И прославилась земля наша во всех странах, и страшились все грозы храбрости великого князя Дмитрия Александровича и зятя его Довмонта, и мужей их – новгородцев и псковичей».

Но как это часто бывает, недоразоренное «осиное гнездо» спешно начало восстанавливать силы. Весной 1269 года магистр Отто фон Роденштейн, целый год готовивший удар возмездия, во главе восемнадцатитысячного войска вторгся в пределы Псковской земли, сжег Изборск и 23 апреля осадил Псков.

Надо сказать, что к тому времени псковичи настолько уверовали в силу и полководческий талант Довмонта, что могли пойти за ним хоть куда, нисколько не страшась смерти. Десятидневный бой с ливонцами закончился победой русского воинства. Сам Отто фон Роденштейн в битве был тяжело ранен, а его рыцари в панике бежали за реку Великую. Не в силах сдерживать натиск дружины Довмонта, Орден предложил заключить мир, который растянулся аж до 1299 года, на целых тридцать лет.

Это время оказалось самым созидательным для любимого князя псковичей. Довмонт за эти годы превратил Псков в неприступную крепость. Рядом с Кремлем была возведена каменная оборонительная стена, получившая название Довмонтовой, а место, окруженное стеной, стало называться Довмонтовым городом. В благодарность Господу, именем которого князь одерживал победы, не зная ни одного поражения, рядом с Кремлем Довмонт – Тимофей возводил храмы, которые со временем заняли все пространство Довмонтова города.

Свой последний подвиг святой Довмонт совершил в 1299 году, когда Ливонский орден вновь напал на Псков. Все эти годы немецкие рыцари, не смирившись с поражениями, продолжали готовить «удар возмездия». Думая, что Довмонт уже стар и немощен, ливонцы 4 апреля 1299 года осадили город, сожгли пригородные Снетогорский и Мирожский монастыри. А что же Довмонт? И в шестьдесят лет он не утратил, как говорил историк Лев Гумилев, своей пассионарности. Отворив ночью городские ворота, князь со своей дружиной атаковал рыцарей, повторив то, что сделал Александр Невский на Чудском озере. Противник был загнан на тонкий весенний лед реки, который проломился под тяжело вооруженными рыцарями.

Это был последний воинский подвиг псковского князя. Скончался Довмонт–Тимофей 20 мая того же года и был с большими почестями и всенародным плачем погребен в Троицком соборе. Вскоре после кончины князя началось его почитание как святого заступника, охраняющего Русскую землю от врагов и бедствий. Не раз и после смерти он защищал Псков. Так, в 1480 году, когда огромное иноземное войско осадило город, Довмонт явился во сне к одному горожанину и сказал: «Возьмите одеяние (покров) гроба моего, обнесите его трижды вокруг города с крестами и ничего не бойтесь». Летопись свидетельствует, что устрашенные враги сразу же отступили от города. Псковичи свято верили и верят в то, что их город защищен святым благоверным князем Довмонтом–Тимофеем. Вот почему рядом с мощами князя в Троицком соборе был повешен его боевой меч. Клинок Довмонта с выбитыми на нем словами: «Чести своей никому не отдам!» вручался псковским князьям в храме Святой Троицы, при возведении их на престол.

Шли годы… Русь мужала и крепла. И вот уже спустя века началось движение русских землепроходцев на Восток. Основывались зимовья, острожки и большие крепости. Крайним форпостом и оплотом православия в этих местах стала Албазинская крепость, гарнизон которой, состоявший всего из 826 казаков, в 1685–1689 годах выдержал осаду десятитысячного маньчжурского войска. Объяснение стойкости и мужества казаков, четыре года отражавших атаки десятикратно превосходящего по численности противника, кроется не только в удивительных физических силах, которые, по правде говоря, за четыре года обороны должны были быть на исходе, но прежде всего, в вере в силу духовного заступничества. Летопись повествует, что в 1679 году, в Петров пост, отряд казаков во главе с Гаврилой Фроловым, выходцем из псковских земель, отправился на разведку из Албазина в долину реки Зеи. На горной дороге перед отрядом вдруг возник всадник, закованный в броню и вооруженный мечом, который при этом сказал: «Я Довмонт Псковский. Вскоре будет вторжение иноплеменников. А паки они придут, будут приступы и бои великие, и я в тех боях буду в помощь русским людям. А града враги не возьмут».

И через века на Руси чтят память святого благоверного князя Довмонта – Тимофея. Уже в наше время на территории Печерского гарнизона (Псковская область) возведена в его честь часовня. Проходят столетия, приходят новые поколения, но неизменно у границ Отечества стоит незримый воин – защитник, меч которого никогда не затупится.