В 1960 году Бразилия, самая большая страна Южной Америки, обзавелась новой столицей, получившей созвучное название — Бразилиа. За пять лет до этого кандидат на президентский пост Жуселину Кубичек поклялся, что, если его изберут, он сделает явью южноамериканскую мечту — построит город будущего, в котором счастливо заживут рабочие, ученые, деятели искусства и либералы всех мастей. Амбициозные планы Кубичека были воплощены в рекордно короткие сроки: Бразилиа построили за несколько лет почти с нуля. Город будущего действительно поражал воображение: его архитектура представляла собой невиданное доселе сочетание резких и плавных линий, будто фантазия создателей Бразилиа не знала и намека на ограничения и запреты. Проект строительства новой столицы, получивший название «пилотный план», был разработан архитектором Лусио Костой, а большинство административных и общественных зданий в городе построили по проекту известного бразильского архитектора Оскара Нимейера. Последнему суждено было долгое время носить негласный титул самого старого архитектора на планете. Оскар Нимейер ушел из жизни 5 декабря 2012 года, десяти дней не дожив до своего 105-летия.

«Архитектор не может быть буржуа»

Позднее Оскар Нимейер говорил: «Мы строили город для бразильцев, моих товарищей, а выстроили заповедник для бюрократов. Рабочим там негде жить. Нет, архитектор обязан быть левым!» То, что произошло с его главным детищем, сильно разочаровало Нимейера. Имея ярко выраженную гражданскую позицию, он хотел не просто строить, но превращать пространство жизни в нечто качественно иное, и не жалел для этого ни сил, ни времени: «Архитектор не может быть буржуа, его призвание — менять мир, и я делал это разными способами. Я строил дома, я раздавал листовки на улицах, я издавал журналы, спорил, боролся. И пусть я вижу теперь, что мы потерпели неудачу, я снова готов служить делу». Эти слова, между прочим, принадлежат 97-летнему старику, который, по правде говоря, в душе стариком никогда не был. Во всяком случае, в 1996 году, в возрасте 89 лет, Нимейер построил Музей современного искусства в Нитерое. В 2000-е годы по его проектам возвели Музей Оскара Нимейера в Куритибе, аудиторию «Ибирапуэра» в Сан-Пауло, Национальный музей и Национальную библиотеку в Бразилиа, культурный центр «Оскар Нимейер» в Гоянии и здание «Кабо-Бранко» в Жуан-Песоа. В 2011 году в испанском городе Авилес открылся Культурный центр Оскара Нимейера, названный в честь автора проекта.

«Надо удивлять»

Как всякий порядочный гений, Оскар Нимейер осознал свое призвание рано. Будущий архитектор родился в 15 декабря 1907 года в Рио-де-Жанейро в обеспеченной португальско-немецкой семье и всегда подчеркивал свое интернациональное происхождение. «Meня назвали Оскар Рибера Алмейда де Нимейер Соареш — здесь и арабские имена, и португальские, и немецкие. Я метис, как все в этой стране, и я горжусь тем, что я — как все. Для меня главное — не архитектура, а семья, друзья и тот бесчестный мир, который должен измениться», — заявлял уже в зрелые годы мастер, отчасти противореча самому себе. Судя по количеству возведенных им зданий, архитектура стояла в его иерархии ценностей отнюдь не на последнем месте. «Архитектура — это всегда изобретение. Надо удивлять. И надо делать это простыми средствами», — утверждал Нимейер, хотя средства, которыми он пользовался, были и простыми, и революционными. Так, Нимейер стал первым архитектором, активно использовавшим в своих проектах железобетон, который до этого считался подходящим материалом разве что для мостов. Мастер считал, что настоящую архитектуру должно быть видно уже по базовым конструкциям — до того, как здание облагородят и украсят. Отсутствие современной техники его тоже никогда не пугало. «Мы не были избалованы современными материалами, ну так и ничего страшного», — простодушно комментировал эту ситуацию мастер.

При этом архитектор отличался просто космической скоростью в работе. Мы уже упоминали город будущего Бразилиа — проект неслыханной дерзости, построенный всего за несколько лет. Оказывается, Нимейер вообще не любил откладывать дело в долгий ящик. «Я никогда не был жаден до денег, зато всегда жаден до работы, — рассказывал он. — Я даже бравировал своим умением все сделать быстро и в срок. Когда мне заказали яхт-клуб в Пампулье, я спросил: «Сколько у меня будет времени для работы?» — «Проект нужен завтра»,– был ответ. К завтрашнему дню он и был готов».

Встреча с кумиром

Оскар Нимейер воспитывался в доме у родителей матери, посещал привилегированный колледж и уже в юности подумывал о том, чтобы посвятить себя архитектуре. В 1934 году он окончил Национальную архитектурную школу в Рио-де-Жанейро, а двумя годами раньше начал работать под началом Лусио Косты и Карлоса Леао. В 1937-м Нимейер впервые получил возможность самостоятельно поработать над проектом. Им стало здание детских яслей в Рио-де-Жанейро.

Плодотворное ученичество у Лусио Косты, вскоре переросшее в сотрудничество, приносило все новые плоды. В 1930-е годы в Бразилии как раз начала складываться национальная школа архитектуры, и Коста, оказавшийся одним из ее проводников, брался за самые смелые проекты. Так, по его чертежам было создано здание министерства образования и здравоохранения в Рио-де-Жанейро, также известное как дворец Густаво Капанемы. Это было одно из первых модернистских зданий в Латинской Америке, построенное под нужды государственного учреждения. Дворец самим фактом своего появления дал толчок к развитию архитектуры модернизма и, сразу став памятником эпохи, не утратил своего значения до сих пор. Когда в 1960 году все государственные учреждения переезжали в новую столицу Бразилиа, министерство образования осталось на старом месте, в Рио, где находится и сегодня. В его создании, кстати, принимал участие пионер модернизма, французский архитектор швейцарского происхождения Ле Корбюзье, которого боготворил Нимейер. «Лусио Коста, мой старший друг, работодатель и учитель, порекомендовал меня в качестве чертежника, — вспоминал Нимейер о процессе работы над дворцом, названным в честь министра Густава Капанемы, — и те две-три недели, которые мы встречались с Ле Корбюзье, я никогда не забуду». Впоследствии им довелось увидеться в Нью-Йорке во время работы над зданием ООН, причем по странному стечению обстоятельств Нимейер даже «обошел» своего кумира на конкурсе эскизов. «У него там не ладилось, его проект явно не проходил, — вспоминал о Ле Корбюзье Нимейер. — Я все тянул и тянул время, надеясь, что его все-таки примут, и только под нажимом американцев представил свой эскиз, который в итоге всех устроил. Корбюзье сказал мне тогда: «Ты благородный человек, Оскар»…».

Генеральная репетиция

В начале 40-х годов архитектор познакомился с будущим президентом Бразилии Жуселину Кубичеком. Тогда он был всего лишь мэром города Белу-Оризонти, но уже вынашивал планы строительства новой столицы, а потренироваться решил на подведомственной территории. Кубичек пригласил Нимейера для строительства нового административного района, и тот создал общий проект, а также детально разработал три здания: церковь Франциска Ассизского, Музей искусств Пампульи и танцевальный зал Каса-ду-Байле. Предполагалось, что расположенный на небольшом острове Каса-ду-Байле станет еще и культурным центром, но в 1946 году в Бразилии был введен запрет на азартные игры, и в Пампулье закрылось здание казино, а вслед за ним — и танцевальный зал по соседству. В 2002 году здание Каса-ду-Байле подверглось тщательной реконструкции, что лишний раз говорит о том, что постройки Нимейера в Бразилии берегут.

Жуселину Кубичек, вероятно, остался доволен работой Нимейера, а потому ему — в числе нескольких других маститых архитекторов — доверил строить Бразилиа — город, от создания которого зависел его авторитет политика. Оскар Нимейер окунулся в эту работу с головой и не подвел президента.

«Меня не привлекают прямые углы и прямые, неизменные и четкие линии, созданные человеком. Меня привлекают кривые, свободные и чувственные. Те кривые, которые мы можем видеть в горных силуэтах, в форме морских волн, на теле любимой женщины», — такую характеристику Нимейер дал собственному творческому почерку. Именно так он и «расписался» в Бразилиа, создав немало комплексов зданий. Удивляющие своей пластикой, но при этом — функциональные и конструктивно обоснованные, новые административные и жилые постройки тут же подарили Бразилиа образ самого передового города в мире.

Несмотря на последующее разочарование, Нимейер всегда с теплотой вспоминал годы возведения новой столицы: «Когда мы строили Бразилиа, нам казалось, что мы создаем новый мир — совсем другой, свободный, радостный, молодой… Президент Кубичек был настоящим идеалистом и замечательным человеком. Он дал нам возможность работать… Я сам подбирал себе команду и взял с собой не только архитекторов, но и одного доктора, журналистов и еще нескольких моих друзей — умных, веселых, но безработных. И только так можно было решать неожиданные задачи». К рабочему процессу команда подходила и профессионально, и творчески: «Взять хоть здание национального конгресса, которое сейчас стало символом Бразилиа. Мы не знали, каким должен быть конгресс. Кончилось тем, что мы поехали в Рио и измерили старое здание конгресса. Потом разделили результат на количество депутатов, чтобы понять, сколько им нужно места для них самих, их помощников, машинисток и секретарш». В итоге в центре города выросло потрясающее по смелости замысла здание в виде параллелепипеда, на котором расположены две полусферы, а между ними — два небоскреба высотой около ста метров.

Последний коммунист

Однако не успел Нимейер «сдать» новую столицу заказчику, как ему пришлось покинуть родину. Будучи ярым коммунистом — в партию он вступил еще в 1945 году — мастер не ужился с новой властью, которая была настроена по отношению к его убеждениям крайне негативно.

Политический режим 1964–1985 годов в Аргентине не зря называют военной диктатурой: пять президентов, последовательно занимавшие пост в течение этого времени, были генералами. Первый из них, Кастелу Бранку, получил власть при поддержке армии и части населения, стоящей на антикоммунистических позициях. И если экономический подъем, обусловленный жесткими методами управления военных, не заставил себя долго ждать, то картина общественной жизни становилась все мрачнее. Постепенно бразильцев лишали коллективных и индивидуальных прав, а Оскар Нимейер со своими коммунистическими взглядами не пришелся «ко двору» и вынужден был отправиться в длительную эмиграцию. Впрочем, ему были рады во многих точках земного шара…

«Меня пытались отправить прямо в Москву. Во время диктатуры командующий ВВС так прямо и сказал: архитекторам-коммунистам место в Москве», — вспоминал Нимейер. Однако вместо Страны Советов архитектор предпочел отправиться во Францию, и в этом ему помог министр культуры Андре Мальро. Последнего до глубины души поразил город будущего Бразилиа, и он справедливо рассудил, что в Европе для гениального архитектора тоже найдется работа. «Наш масштаб его поразил, — говорил Нимейер о Мальро. — Помню, он сказал, что таких колонн, как в моих зданиях, он не видел после Парфенона. Так вот, он добился для меня во Франции разрешения на работу, прямо у де Голля попросил. Я приехал».

Более двадцати лет Нимейер посещал Бразилию лишь с краткими визитами, в то время как многие объекты на родине продолжали строить по его эскизам. Архитектор же тем временем возводил здания во Франции, Италии, Алжире, Гане и Ливане.

Во Франции Жорж Марше, генсек французской компартии, попросил его построить штаб-квартиру ФКП. Этот проект сам архитектор очень любил — здесь он смог не только проявить себя как мастер, но и помочь делу, которое считал правым. Кроме того, в парижском пригороде Бобиньи по его проекту было построено здание биржи труда.

Однако этот широкий жест — далеко не единственное, что Нимейер сделал на благо коммунизма. Когда революционера Луиса Карлоса Престеса и 15 товарищей по партии выпустили из тюрьмы после длительного заточения, Нимейер пригласил их пожить в своем доме, построенном, конечно, по проекту самого архитектора. «А потом подумал и сказал: вам дом нужнее, забирайте его для партии. Понятно, буржуи мне этого не простили», — говорил в интервью Нимейер.

В 1963 году мастер был награжден Ленинской премией мира. В 1983-м он стал почетным членом Академии художеств СССР, а совсем недавно, в 2007-м, к столетнему юбилею Владимир Путин наградил Нимейера орденом Дружбы. Но, несмотря на признание заслуг мастера, его работы, увы, не оказали особенного влияния на архитектуру СССР. Страна Советов, которую активно застраивали до Второй мировой войны, к тому времени, как Нимейер обрел популярность, уже вышла из стадии поиска новых форм. А потому работами Нимейера приходилось восхищаться издалека…

В родную Бразилию архитектор вернулся только в 1985-м, когда эпоха военной диктатуры подошла к концу. Его авторитет как мастера своего дела и общественного деятеля не подвергался сомнению: с 1992 по 1996 год он даже был Председателем Коммунистической партии Бразилии. Широко известен факт дружбы Нимейера с Фиделем Кастро, который даже назвал их последними коммунистами на планете.

Бурной деятельности мастера не мешало даже ухудшающееся здоровье: каждый раз, выходя из больницы, он с энтузиазмом возвращался к незавершенным делам. Увы, у всего на свете свой срок, но сложно спорить с тем, что век Нимейера был долгим, а слава — редкой для представителя его профессии. Несколько сотен зданий Нимейера, разбросанных по всему миру, и сегодня не выглядят старомодными, даже если мастер создавал их полвека назад. Еще при жизни архитектора они стали памятниками его гению и работоспособности. Таковыми они и останутся — хочется верить — еще не один десяток лет.