Представители творческих профессий — натуры непредсказуемые: кажется, вместе с талантом природа выделяет им и определенный потенциал сумасбродства, который каждый с большим или меньшим эпатажем реализует в жизни. Многие истории о гениях кисти не только озадачили современников, но и вошли в официальные биографии, — как говорится, из песни слов не выкинешь.

ДОБРОВОЛЬНАЯ АМПУТАЦИЯ

Об эффектном жесте Винсента Ван Гога с отрезанным ухом знают даже школьники, но предпосылки и последствия поступка обычно остаются за кадром. На самом деле акт отсечения стал в судьбе художника поворотным: после того как Ван Гог решил преподнести ухо в подарок даме своего сердца (к слову, опытной сотруднице борделя), его наконец отправили в лечебницу для душевнобольных; через пару лет художник выстрелил себе в грудь и скончался от полученной раны.

Виновниками событий можно считать как тонкую душевную организацию творца, так и страсть к зеленому — в буквальном смысле — змию: Ван Гог сверх меры увлекался абсентом. Именно поэтому на его полотнах так много желтых тонов: похмелье от этого напитка характеризуется, помимо стандартных симптомов, изменениями в восприятии цвета. Перебравшие с абсентом наутро видят мир в желтых тонах — вспомните солнечную яркость знаменитых подсолнухов Ван Гога…

ИСКУССТВЕННЫЙ АНАЛОГ

Художник чешского происхождения Оскар Кокошка известен современникам не только как самобытный творец, но и как страстный любитель женщин. Юный Кокошка всегда влюблялся стремительно и беспощадно, а в ухаживаниях был отчаянно романтичен: мог всю ночь стоять под окном возлюбленной под проливным дождем и падать к ногам дамы, покрывая поцелуями ее обувь. Мало кто мог устоять перед таким напором, — правда, самого Оскара хватало ненадолго: через месяц он перемещался со слезами и мольбами под очередное окно. Впрочем, однажды стрела крепкой любовной привязанности настигла и его — чтобы обернуться одной из самых безумных выходок в истории искусства.

Альма Малер покорила Кокошку независимым нравом, который, впрочем, их и развел: вдове директора Венской оперы и композитора Густав Малера через несколько лет надоел импульсивный Кокошка. Отвергнутый влюбленный отправился на фронт (дело совпало с началом Первой мировой войны), а Альма спокойно вышла замуж за Вальтера Гропиуса, знаменитого немецкого архитектора и учредителя художественного объединения «Баухаус».

Осознавать личную потерю Кокошка не хотел и не пытался — вместо этого он… начал «водить» по салонам и театрам куклу в человеческий рост — копию Альмы Малер. Ее специально для художника изготовила мюнхенская мастерица Гермина Моос, которой Кокошка выдал детальные инструкции. Для будущей спутницы художник закупил внушительный гардероб вплоть до нижнего белья, но работой Моос в итоге остался недоволен. «Натянуть на нее чулок так же невозможно, как просить парижскую танцовщицу вальсировать с медведем!» — злился эксцентричный художник, описывая куклу. К слову, на фронте ему пришлось пережить серьезное ранение, плен и тяжелый нервный срыв, — возможно, истоки безумной страсти стоит искать в психологической травме.

Какое-то время Кокошка «знакомил» свою «пассию» с высшим светом, а потом до смерти устал от нее, но не просто выбросил надоевшую игрушку, а распрощался с ней с весьма эксцентричными почестями. На прощание с «Альмой» он пригласил друзей, собутыльников, куртизанок и даже оркестр. Под всеобщее ликование художник отрубил кукле голову, и пьяная оргия в честь любовного освобождения Кокошки продолжалась до утра.

АЛЬТЕРНАТИВНАЯ ПРОФЕССИЯ

Язык не поворачивается назвать Анри Матисса заурядным человеком: его художественные эксперименты тоже сопровождались своеобразными поступками, хоть и не такими скандальными, как у наших предыдущих героев. Будущий лидер движения фовистов поначалу не планировал делать карьеру в живописи: отучившись в парижской Школе юридических наук, Анри поселился в городке Сен-Кантен и устроился на должность клерка у присяжного поверенного. Возможно, Матисс так никогда бы и не узнал своего призвания, но тут у него разыгрался приступ аппендицита. Выздоровление шло медленно; чтобы Анри не скучал, мать подарила ему набор для рисования. В течение двух месяцев Матисс перерисовывал цветные открытки, а выйдя из больницы, поступил в школу рисунка, несмотря на бурные протесты отца.

Творческую манеру художника поняли и оценили не сразу: самостоятельно обеспечивать семью Матисс начал только в сорок лет. Годы борьбы за место под солнцем привели его к депрессиям и бессонницам: иногда он рыдал во сне и просыпался со звериным воплем. По словам художника, перед тем, как сесть рисовать, он испытывал желание кого-нибудь придушить.

Но самой оригинальной инициативой Матисса стали уроки игры на скрипке. Казалось бы, что странного в том, что творческий человек решил раздвинуть горизонты собственных возможностей? На самом деле Матисс начал брать уроки из-за… страха ослепнуть. Понимая, что не сможет в этом случае обеспечивать семью как художник, Матисс начал готовить себя к «карьере» уличного музыканта. Впрочем, пользоваться этими навыками ему не пришлось: больше десяти лет художник мучился болезнью кишечника, но писать картины не переставал до самой смерти.

ГОРЯЧИЙ АНДАЛУЗСКИЙ ПАРЕНЬ

Пабло Пикассо — гений, которого современники подозревали в эротомании. Действительно, количество жен и любовниц мэтра впечатляет. Впрочем, главной страстью Пикассо, похоже, всегда была живопись. «Вдохновение, когда оно приходит ко мне, застает меня за работой». «Живопись — это что-то священное. Надо было бы еще сказать, что если картина обладает большой силой воздействия, то это происходит потому, что в ней есть дух Божий. Но люди могут понять это выражение неправильно. Между тем оно ближе всего к истине». «Я отдыхаю, когда работаю, и устаю, когда бездельничаю или принимаю гостей». Как видим, художник вполне красноречиво говорил афоризмами, но, помимо трудолюбия и мастерства, успеху Пикассо способствовал и эпатаж, которым он привлекал внимание к своему искусству.

Уже в 19 лет Пабло написал на своем автопортрете: «Я — король» — и сделал эту фразу своим девизом. Формального образования он не имел: Мадридскую королевскую академию Сан-Фернандо он бросил, назвав преподавателей тупицами, у которых нечему научиться. Современники нередко называли Пикассо вампиром, демоном и прочими впечатляющими прозвищами за его манеру общения с женщинами: безумно влюбляясь, художник немедленно покорял объект страсти, но потом так же стремительно бросал, встретив новую музу. Говорят, Пикассо буквально «питался» своими женщинами — и оставлял их, когда взять, образно говоря, было уже нечего. Почти все женщины, с которыми Пикассо связывали длительные отношения, либо сошли с ума, либо покончили с собой.

Манера общения Пикассо с дамами характерна в первую очередь тем, что он любил их прилюдно унижать. Например, о Фернанде Оливье, которая была старше его на четыре месяца, Пикассо говорил: «Очень красивая девушка. Правда, старая». Обоим на тот момент было по 23 года. Пикассо был страшно ревнив и, уходя из квартиры, запирал Фернанду снаружи. Однажды девушка провела в заточении несколько месяцев, не выходя на улицу. Впрочем, Фернанду это, похоже, устраивало: их отношения длились семь лет и закончились по инициативе Пикассо. Фернанда умерла в бедности и продолжала любить своего демона до самой смерти. Свою законную жену, русскую балерину Ольгу Хохлову, Пикассо спустя десятилетие совместной жизни начал изображать не иначе как в образе мегеры. После развода Ольга преследовала художника много лет.

Другую пассию, художницу и фотографа Дору Маар, Пикассо любил рисовать в слезах. «Дору я бью, — не стеснялся рассказывать Пикассо, — она так хорошеет, когда плачет».

А в ответ на упреки возражал: «Для меня она женщина, которая плачет. Я писал ее такой не из удовольствия или садизма. Я могу писать только то, что вижу, а именно такова глубинная суть Доры». Глубинная суть Доры привела ее в психиатрическую больницу после разрыва с Пикассо. Когда заболела его очередная любовница, юная Франсуаза Жило, Пикассо не уставал повторять: «Ненавижу больных женщин!» Его последняя жена, еще молодая женщина Жаклин Рок, посвятила жизнь уходу за больным стариком — и покончила с собой через несколько лет после смерти Пикассо. Что ни говори, искусство требует жертв. В случае с Пикассо речь шла о человеческих жертвах.

ЛЮБОВЬ КАК АРТИСТИЧЕСКИЙ ЖЕСТ

Эпатажное поведение стало визитной карточкой Сальвадора Дали, и, надо думать, сюрреалистические полотна вообще немыслимы без определенного градуса безумия. Рассказом о самом ярком факте из биографии усатого гения ограничиться не получится: придется перечислить несколько, благо они того стоят. Так, на одном из светских приемов в его честь Дали удивил гостей парадным костюмом: на его голове красовалась шляпа, украшенная не первой свежести селедкой. Любимым домашним питомцем художника был муравьед: Дали с гордостью выгуливал его в Париже на позолоченной цепочке.

Но самое главное: Сальвадор Дали оказался однолюбом — вот уж действительно эксцентричная черта для представителя богемы. С супругой Галой (в девичестве — Ольгой Ивановной Дьяконовой) они ходили венчаться около 50 раз — в каждом новом городе. «Я люблю Галу больше матери, больше отца, больше Пикассо и даже больше денег», — безапелляционно заявлял Дали. При этом художник разрешал супруге иметь столько связей на стороне, сколько ей хочется. Правда, и сам не отличался супружеской верностью: последние несколько десятилетий рядом с ним находилась юная (а впоследствии и не очень) фаворитка Аманда Лир. Втроем они часто прогуливались на глазах у папарацци, давая пищу газетам и сплетникам. Гала взяла с Аманды обещание, что после ее смерти девушка выйдет за Дали замуж. Впрочем, Аманда своего обещания не сдержала, да и Гала в последние годы не жила вместе с художником. В 1968-м Дали купил ей замок в деревне Пуболь, где она жила отдельно от мужа, а он мог посещать Галу только по письменному разрешению. Дали пережил Галу на семь лет и скончался в 1989-м от сердечного приступа.

ДЛЯ НАСТОЯЩЕГО ГУРМАНА

Зарубежные коллеги не отстают от Петра Павленского, — правда, в случае с норвежцем Александром Сельвиком Венгшелем мы имеем дело вовсе не с политическим актом, а с человеческим экспериментом. После того как художник перенес операцию по замене тазовой кости на металлический протез, он попросил врачей… отдать ему изъятую из тела «деталь». До 21 года страдавший от врожденной деформации тазовой кости художник передвигался в инвалидном кресле и на костылях: операция дала ему возможность встать на ноги. Слабонервным лучше не читать дальше…

Вернувшись домой, Александр сварил из своей тазобедренной кости суп. «Я подумал: черт возьми, не каждый день мне выпадает такой шанс!» — поделился с норвежскими СМИ эксцентричный художник. Сельвик Венгшель также рассказал о своих вкусовых впечатлениях, но мы предпочитаем их не цитировать: поверьте, приятного в этом описании мало.

Очевидно, что за свои «концерты» художники не раз рисковали оказаться в стенах сумасшедшего дома, а некоторые там регулярно бывали. Если вы современный художник и в глубине души мечтаете о некоем эксцентричном акте, помните только о двух вещах: во-первых, в психиатрической больнице нет ничего интригующего, без острой необходимости забредать туда не стоит; во-вторых, свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого.

Совсем другое дело, когда вы Пикассо или Сальвадор Дали, — тогда вам, конечно, все можно.