О лидере Белого движения и Верховном правителе России в годы Гражданской войны Александре Васильевиче Колчаке (1874–1920) в последние годы вышло огромное количество литературы и даже киноблокбастер, после которого, по мнению восторженного критика, в российской истории «одним героем стало больше». И при этом как-то в тени остается начало его военной карьеры, хотя именно удачный дебют и позволил ему в сравнительно молодом возрасте дослужиться до звания адмирала.

ИЗ АРКТИКИ НА ВОЙНУ

Вообще-то, широкую, поистине общероссийскую известность Колчак приобрел, еще будучи мичманом, когда принимал участие в арктических походах, а в 1903 году отправился по следам экспедиции барона Толля, сгинувшей во время поисков мифической земли Санникова.

Выяснилось, что экспедиция Толя погибла, зато сам Колчак и его спутники вернулись, сделав ряд важных географических открытий. В честь Александра Васильевича даже был назван один из островов у побережья Таймыра. Но это была все-таки известность полярника и ученого, но не слава боевого офицера. Она пришла несколько позже.

По окончании экспедиции Колчак возвращался в столицу через Якутск, где встретился со своей невестой — Софьей Амировой. Здесь же, в Якутске, он узнал о начале войны с Японией и, будучи кадровым офицером — лейтенантом флота, добился назначения на театр боевых действий. Буквально на ходу обвенчавшись с Софьей, он 18 марта 1904 года уже был в Порт-Артуре.

Тихоокеанской эскадрой в этот период командовал адмирал Степан Осипович Макаров, прославившийся, во-первых, как организатор удачных минных атак во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов, а во вторых, как организатор спасательных экспедиций и полярного плавания на ледоколе «Ермак», то есть опять-таки как полярник.

К Колчаку он относился с некоторой ревностью, примерно так, как маститый руководитель относится к дышащему в затылок потенциальному преемнику. В результате Александр Васильевич оказался назначен на тыловую должность вахтенного начальника крейсера «Аскольд», где у него не было практически никакой возможности отличиться.

Однако 31 марта флагманский броненосец эскадры «Петропавловск» подорвался на поставленной японцами мине. Знаменитый адмирал погиб, и смерть его вызвала в Порт-Артуре приступ бессильной ярости. Бессильной, впрочем, до поры до времени.

Так получилось, что именно Колчак оказался среди тех, кто отомстил за гибель Макарова.

ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ ЯПОНСКОГО ФЛОТА

Пользуясь расположением нового командующего эскадрой контр-адмирала Вильгельма Витгефта, Александр Васильевич выбил себе самостоятельное командование миноносцем «Сердитый».

Не исключено, что именно ему и принадлежит идея проведения операции, закончившейся тем, что историки Страны восходящего солнца назвали «черным днем японского флота». Другим автором этой идеи называют командира минного транспорта «Амур» капитана 2-го ранга Федора Николаевича Иванова 6-го (1860–?). В общем, трудно сказать, кто именно — Иванов 6-й, Колчак или еще кто-то из сообразительных морских офицеров — предложил удачную идею: победа, как известно, имеет множество отцов, а поражение остается сироткой. Суть же идеи заключалась в следующем.

Придя к выводу, что Тихоокеанская эскадра уже не опасна, командующий японским флотом адмирал Того разделил свои силы на две бригады, которые по очереди крейсировали на виду Порт-Артура, причем каждый день двигались практически по одному и тому же маршруту.

Некоторые морские офицеры предлагали выставить на этом маршруте минные заграждения, но адмирал Витгефт боялся, что на них подорвутся суда нейтральных держав и это приведет к дипломатическим осложнениям.

В конце концов он разрешил выставить мины, но ближе к берегу, там, где они ни для кого (включая противника) опасности бы не представляли.

Операцию поручили командиру минного транспорта «Амур» капитану 2-го ранга Федору Николаевичу Иванову 6-му. Постановку мин должны были прикрывать миноносец «Сердитый» под командованием Колчака и миноносец «Скорый» под командованием лейтенанта Ивана Стеценко. Они решили действовать на свой страх и риск, сбросив мины не в районе, обозначенном Витгефтом, а там, где действительно обычно проходили японцы — в 10,5–11 милях от Золотой горы, контролировавшей подступы к Порт-Артуру.

Вечером 1 мая было сброшено 50 мин, и полученный результат превзошел самые смелые ожидания.

Утром 2 мая по этому маршруту проследовала 2-я бригада кораблей под флагом контр-адмирала Насибы в составе броненосцев «Хацусэ», «Сикисима», «Ясима», крейсера «Касаги» и авизо «Тацута».

В 9.55 под кормой флагманского броненосца «Хацусэ» взорвалась мина; рулевое отделение корабля оказалось мгновенно затопленным. Насиба приказал бригаде изменить курс. При выполнении поворота на мину наткнулся и броненосец «Ясима», сразу же получивший крен на правый борт и дифферент на нос. Буквально через несколько мгновений под его корпусом произошел второй взрыв, судно остановилось, окутавшись клубами пара.

К поврежденному «Хацусэ» подошел крейсер «Касаги». На броненосце вышло из строя рулевое управление и был поврежден один гребной винт. Он долгое время оставался неподвижным; но примерно в 11.30 начал приближаться к «Ясиме» и снова наткнулся на мину.

Новый взрыв, вызвал детонацию кормовых погребов боезапаса. Вверх взметнулся столб черного и желтого дыма, рухнули за борт дымовая труба и грот-мачта, из корпуса вырвалось облако пара... Броненосец затонул в течение одной минуты, уйдя под воду кормой и высоко задрав нос. Вместе с кораблем погибли старший офицер капитан 2-го ранга Аримори, 35 офицеров и унтер-офицеров, 445 нижних чинов и 12 вольнонаемных.

Экипажу «Ясимы» повезло несравненно больше. С большим креном судно пыталось двигаться по направлению к острову Элиот, но затонуло около 5 часов вечера. Команду его удалось эвакуировать, всего четыре человека были ранены непосредственно в момент взрыва.

Таким образом, минный транспорт и два миноносца нанесли японскому флоту такой урон, который в следующий раз будет ему нанесен только в 1942 году американцами во время битвы за атолл Мидуэй.

Фактически 2 мая 1904 года в боевых действиях наметился перелом, который мог изменить судьбы двух противоборствующих империй. И только промахи русского морского командования не позволили этому шансу реализоваться.

НА БАСТИОНАХ ПОРТ-АРТУРА

Сослуживец будущего Верховного правителя Сергей Николаевич Тимирев вспоминал: «Мы оба были в Порт-Артуре, где в конце мая 1904 года должны были участвовать в одной и той же экспедиции на транспорте «Ангара»… Разработка плана этой экспедиции (прорыв блокады и действия на путях движения японских транспортов в Желтом море и Тихом океане) в значительной степени принадлежала А. В. Колчаку… К сожалению, экспедиция наша не состоялась, так как в последнюю минуту адмирал Витгефт (командовавший флотом после Макарова), вначале относившийся сочувственно к нашему плану, отменил его, испугавшись рискованности предприятия».

В любом случае успешные действия «Сердитого» оказались замечены командованием. Лейтенант Колчак был награжден орденом Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», носившимся на морском кортике, в связи с этим получившим название «Анненское оружие».

«Сердитый» участвовал в сражении в Желтом море, после которого вернулся в Порт-Артур. На этом корабле в море для осмотра занятых японцами позиций выходили руководители обороны генералы Смирнов и Кондратенко.

18 октября Александр Васильевич добился назначения на сухопутный фронт, где командовал батареей разнокалиберных орудий. Вот как он вспоминал свой первый сухопутный бой 7 ноября: «В пятом часу открыли огонь почти все японские и наши батареи; стреляли 12-дюймовыми по Кумирненскому редуту. Через 10 минут сумасшедшего огня, сливавшегося в один сплошной гул и треск, все окрестности заволоклись буроватым дымом, среди которого совершенно не видны огни выстрелов и взрывания снарядов, разобрать ничего было нельзя… среди тумана поднимается облако черного, бурого и белого цветов, в воздухе сверкают огоньки и белеют шарообразные клубы шрапнелей; корректировать выстрелы невозможно. Солнце тусклым от тумана блином зашло за горы, и дикая стрельба стала стихать. С моей батареи сделали по окопам около 121 выстрела».

В день капитуляции Колчак лежал в госпитале, куда он попал после легкого ранения, обострившегося из-за суставного ревматизма.

Персонал и пациентов госпиталя эвакуировали в Нагасаки, после чего офицерам предложили на выбор — лечиться в Японии или на родине. Все, разумеется, предпочли вернуться в Россию.

Помимо ордена Святой Анны, за участие в обороне Порт-Артура Колчак был награжден Георгиевским оружием с надписью «За храбрость», орденом Святого Станислава 2-й степени и мечами к ордену Святого Владимира 4-й степени.

Имя Колчака как выдающегося специалиста по минному оружию приобрело известность в военных кругах Японии, Великобритании и Америки, которые в 1918 году лоббировали его кандидатуру на пост Верховного правителя.

Свое полученное за Порт-Артур Георгиевское оружие Александр Васильевич демонстративно выкинул в море летом 1917 года, когда революционные моряки-черноморцы занялись разоружением офицеров.

Судьба крепко связала Колчака с другими участниками героической обороны. С морским министром Иваном Константиновичем Григоровичем (1853–1930) он занимался восстановлением русского флота. В начале Первой мировой войны его непосредственным начальником был командующий Балтийским флотом Николай Оттович Эссен (1860–1915), бывший командир броненосца «Севастополь».

Сергей Николаевич Тимирев (1975–1932) в годы Гражданской командовал морскими силами белых на Дальнем Востоке, а его супруга Анна Николаевна стала последней любовницей Верховного правителя.