Перо и топор
КРИМИНАЛ
«Секретные материалы 20 века» №2(310), 2011
Перо и топор
Дмитрий Веденеев
историк
Киев
1314
Перо и топор
Убийство Галана послужило чекистам уроком

Заместитель министра госбезопасности УССР генерал-майор Михаил Поперека вытолкнул из кабинета в приемную тщедушного студента Иллария Лукашевича.
— Признался! Участвовал в убийстве. Забирайте! — бросил он оперработникам, ожидавшим окончания «задушевного» разговора.
Речь шла об одном из самых резонансных политических преступлений в истории советской Украины — убийстве галицкого писателя Ярослава Галана…

Становление

За последние полвека о Галане и его творчестве написано немало. В то же время за рамками исследований оставались многие обстоятельства гибели и обоснованность причин, приведших убийц во львовскую квартиру писателя. В лучшем случае говорилось о «злодеяниях украинских буржуазных националистов» вкупе с «реакционными клерикалами». Как ни печально, эта смерть и сегодня — предмет спекуляций.

В одном из интервью бывший лидер подполья ОУН в Западной Украине 1950–1954 годов Василий Кук заявил: «Существуют неопровержимые факты того, ...что на их совести (спецслужб СССР — Авт.) убийство Я. Галана, хотя его приписывают ОУН».

Жаль, «провиднык Лемиш» (Кук) не привел этих самых «фактов»…

Сразу же подчеркнем — длительное время изучая архивное наследие Управления 2-Н (борьба с национализмом), автор нигде не встретил ни намека на причастность МГБ к гибели писателя, ни упоминаний о каких-либо «оперативных комбинациях» по устранению орденоносца Галана руками «легендированного подполья» в интересах пропагандистской борьбы с националистами — она и так шла полным ходом…

Ярослав Александрович Галан родился 27 июля 1902 года в местечке Дынив под Перемышлем (теперь территория Польши). Отец-служащий дал возможность сыну окончить гимназию. От родителей он заимствовал демократические убеждения, любовь к русским классикам, особенно к Достоевскому.

В первые месяцы империалистической войны в Галичину вступили российские войска. Начались репрессии против национально сознательного населения и униатской церкви. В ссылку были отправлены митрополит Андрей Шептицкий и профессор Михаил Грушевский. Только через киевские тюрьмы прошло около 12 тысяч «мазепинцев», как именовали в империи сторонников украинской национальной идеи.

В 1915 году воинство Николая II отступило под натиском австро-германских войск, и новые оккупанты отправили в военные трибуналы – под пули и на виселицы – около 60 тысяч галичан. Почти 100 тысяч «нелояльных» попали в концлагеря Талергофа, Граца, Кечкемеша... Мать Галана с тремя детьми бежала в Россию и поселилась в Ростове-на-Дону, отец же на три года попал за «колючку» Талергофа. Ярослав учился в русской гимназии, общался с революционно настроенной молодежью. В Ростове застал его октябрь 1917-го. Какими же разными были пути духовной эволюции галицкого юношества, поневоле оказавшегося на чужбине!

Галан формировался как революционер-демократ, впитывал марксистские идеи. Вернувшись в «украинский Пьемонт», с 1923-го он учился на факультете славянской филологии Венского университета и вступил в компартию Австрии. На хлеб насущный зарабатывал чернорабочим, батрачил; через год перевелся на философский факультет Ягеллонского университета в Кракове. Вступил в Компартию Западной Украины (КПЗУ) и тогда же примкнул к писательскому объединению «Гроно». «Стоим на основе пролетарской идеологии», — гласила декларация гроновцев. Галан сочинял памфлеты, статьи, пьесы. Весной 1931-го с группой партийцев нелегально посетил Москву и Ленинград.

В Польше Ярославу жилось несладко: безработица, полицейские преследования, тюрьмы. Он был одним из организаторов Международного антивоенного конгресса во Львове (1932 г.) и Антифашистского конгресса деятелей культуры.

К штыку — перо

В 1930-е годы КПЗУ и ОУН стали непримиримыми противниками. Дело не только в том, что первые исходили из примата классового начала в жизни общества, а оппоненты ставили превыше всего нацию. За галицкими «товарищами» стояли Коминтерн и Москва (в 1938-м сама же разогнавшая компартию Польши и ее составную часть КПЗУ), а ОУН считала СССР врагом. Знал ли Галан о сворачивании политики украинизации, голодоморе 1932–1933 годов, массовых репрессиях и ГУЛАГе? Понимал ли, что революционная романтика и апологетика «первого в мире государства рабочих и крестьян» — опасный флер на человеконенавистническом лице сталинщины?

С приходом советской власти на Западную Украину Ярослав активно включился в «социалистическое строительство»: сотрудничал в журналах и газетах, заведовал литчастью Львовского драмтеатра им. Леси Украинки. В годы войны напряженно трудился как комментатор и автор более 200 передач на радиостанции им. Тараса Шевченко в Саратове. В 1943 году увидел свет его сборник «Фронт в эфире». Как спецкор Галан освещал Нюрнбергский процесс. Не забывал и о пропагандистской порке «буржуазных националистов» — тех, кто, шокированный сталинским террором, сражался в УПА и подполье ОУН.

Как показал захваченный МГБ УССР закордонный эмиссар ОУН Теодор Мороз, Служба безопасности националистов планировала выкрасть Галана в Нюрнберге; в случае успеха одной только воспитательной беседой там бы не обошлось. Но акция не состоялась.

После Славянского конгресса в Праге (декабрь 1946 г.) Галан сосредоточился на бичевании ОУН, католической церкви и униатов. В его острой прозе было немало правды — откровенного показа изнанки жестокой гражданской резни. Однако и «четкая классовая позиция» оборачивалась искажением реалий (по принципу «наши всегда правы») и не объясняла, почему соотечественники уничтожали друг друга.

«Плюю на папу»

В 1945–1949 годах в «сокровищницу коммунистической публицистики» вошли произведения Галана «С крестом и ножом», «На службе сатаны», «Плюю на папу», «Что такое уния». В них история католической церкви представлена как череда предательств и отвратительных деяний отцов церкви. Немало поведано о кровавых делах, лишь прикрывавшихся догматами веры. Всякое было в истории унии, но дело еще в том, как воспринимали земляки плоды творчества писателя.

Со времен польского и австро-венгерского владычества галичане видели в греко-католическом (униатском) священнике не только душпастыря. Для темного, задавленного поборами люда (к 1939 году лишь 5% селян края считались зажиточными) он был и просветителем, и заступником, и носителем национальных чувств. Не случайно среди лидеров ОУН много выходцев из семей духовенства.

Терпеть духовных конкурентов большевики не могли и организовали процесс «самоликвидации» Украинской греко-католической церкви (УГКЦ), завершившийся «объединительным» Львовским собором 8 марта 1946 года. В течение трех лет закрыли 2290 униатских храмов, арестовали и осудили 344 священника...

Священник Гавриил Костельник возглавил в мае 1945-го инициативную группу по воссоединению УГКЦ, пользовавшейся огромным авторитетом на Западной Украине, с православной церковью. Вопреки расхожему мнению, отец Гавриил не был агентом МГБ, хотя и находился под плотным наблюдением, зафиксировавшим острокритические высказывания протопресвитера по адресу безбожной власти.

8 марта 1948 года во львовском соборе св. Юра состоялся съезд, на котором было объявлено о ликвидации унии. 344 не подчинившихся этому решению священника подверглись репрессиям. Еще в 1945-м НКГБ предотвратил покушение на Костельника, готовившееся руководителем Тернопольского областного Провода ОУН Владимиром Ордынцом и референтом СБ Львовского провода Иосифом Панькивым.

Священник получал письма-предупреждения от подполья, но шел своим курсом, считая (как информировала агентура), роспуск УГКЦ единственно возможным способом физического спасения ее пастырей. Были предприняты дополнительные меры по охране благочинного Львова (даже поселили «надежных» соседей). Однако 20 сентября 1948 года в 10 метрах от своего дома священник был убит двумя выстрелами из ТТ в голову неким молодым человеком. Террорист застрелился, имя его так и осталось неизвестным (СБ ОУН для таких акций набирала смертников)…

Следует сказать, что святые отцы и ранее становились жертвами антисоветского движения сопротивления. 11 сентября 1943 года по приговору трибунала УПА был повешен епископ Ковельский и Владимирский Мануил (Тарнавский), обвинявшийся в сотрудничестве с НКВД. А всего подполье уничтожило около 50 нелояльных священников.

Население края воспринимало нападки Галана на церковь, особенно его публикацию «Плюю на Папу», как святотатство. Нетрудно понять чувства набожных людей к «письменнику» — своеобразному галицкому Салману Рушди. Это был еще один довод в пользу санкционированности лидерами ОУН его «устранения».

МГБ вело розыскное дело «Бегемот» на руководителя краевого провода ОУН в Галичине Романа Кравчука (погиб 21 декабря 1951-го). В камеру к арестованному отцу «бандглаваря» поместили «наседку», и этот агент услышал в доверительной беседе, что «сын Роман обещал — за святотатские писания Галана ждет неминуемая расплата!».

Непосредственной организацией теракта занялся руководитель Жовковского надрайонного Провода ОУН Роман Щепанский («Буй-Тур»), сын священника, уроженец села Звертов, нелегал ОУН с 1943 года. За несколько лет его боевики ликвидировали около 250 сотрудников силовых структур и совпартактивистов. Буй-Тур нашел исполнителей «казни» Ярослава Галана.

Карающий топор подполья

Илларий Денисович Лукашевич родился в 1931 году в селе Петранка на Станиславщине. В его роду служители церкви известны с 1623 года. Парень рос мнительным, слабовольным, набожным. Поступил во Львовский лесотехнический институт, примкнул к оуновцам. По их правилам, «юнака» (кандидата в подпольщики) следовало проверить на выполнении заданий. Буй-Тур поручил Илларию следить за Ярославом Галаном и войти к нему в доверие.

Непримиримый к идейным противникам, пламенный трибун Галан, по отзывам приближенных, был тонким эстетом, человеком мягким, внимательным. На этом и сыграл Лукашевич. Наведываясь в дом, студент жаловался писателю на «притеснения» институтского начальства, и тот, как депутат облсовета, хлопотал о «сельском хлопце».

Полной противоположностью Илларию был Михаил Васильевич Стахур. Родился в 1932-м в селе Ременув на Львовщине. С трудом окончил пять классов. Вырос в семье баптистов, но, судя по всему, был явно патологической личностью. В подполье по поручению боевиков «Нечая» и «Тигра» убил директора сельской школы, его жену, трех участковых милиционеров.

Следует отметить личную жестокость Стахура. В декабре 1948-го он гостил у знакомых по случаю праздника св. Андрея. На свою беду кампанию посетили два заготовителя скота из райпотребсоюза – попросили погреться. А как раз в это время подвыпившие мужики, как сказано в уголовном деле, «пели песни националистического содержания». Стахуру показалось, что незваные гости могут «настучать». Когда несчастных по очереди выманили во двор, он зарубил их топором-колуном. На фото места убийства четко видно, как кисть руки, которой пыталась защититься одна из жертв, отлетела на несколько метров от обезображенной головы… Стоит ли удивляться хладнокровию Стахура в квартире писателя?

ЧП республиканского масштаба

С сентября 1949-го Стахур укрывался во Львове. Вскоре Буй-Тур вызвал его в село Сулимов Куликовского района — познакомить с Ярко (Лукашевичем). Приказ Щепанского о ликвидации Галана Стахура не удивил. Илларий набросал план квартиры писателя. Убивать домработницу Буй-Тур запретил.

Вооружившись пистолетами и гранатами, Стахур и Лукашевич переночевали в селе Сороки-Львовские. Верный привычке, первый из них прихватил кухонный топорик с короткой рукояткой, прикрыв его наброшенным на руку плащом. К 11 часам 24 октября злоумышленники явились на улицу Гвардейскую, 18...

Галан работал за письменным столом. 23-летняя домработница Екатерина Довгун, знавшая Лукашевича в лицо, впустила гостей в квартиру. Хозяин радушно их принял. Илларий завел разговор об «обидах» по месту учебы, а тем временем Стахур из-за спины писателя, улучив момент, обрушил на голову жертвы топор...

Медэкспертиза насчитала потом 11 рубленых ран, десять из них признаны смертельными, не менее пяти ударов убийца нанес, когда потерпевший уже лежал на полу... Онемевшую от страха Екатерину «гости» связали куском оборванного телефонного провода и приказали сидеть тихо. Минут через 15–20 ей удалось поднять на ноги соседей, а те вызвали милицию, задержавшую Довгун... как возможную «бандпособницу». Из ящика стола убийцы прихватили два ордена «Знак Почета» и медали (25 октября они передали награды Буй-Туру).

…Надо ли говорить, каким ЧП стало это убийство для органов госбезопасности! О нем срочно сообщили Хрущеву и министру госбезопасности СССР Виктору Абакумову. Хрущев тут же лично отписал Сталину, приврав для «колорита», что писателя зарубили гуцульским топориком. Специальной охраны у Галана не было. Этой «привилегией» пользовались лишь галицкие депутаты Верховных Советов УССР и СССР — и то после убийства двух их коллег: в апреле 1943 года на Ровенщине была зарублена депутат Верховного Совета УССР Калина Хомич, ее мать и 7-месячная дочь. В 1948-м оуновка ликвидировала депутата Верховного Совета УССР Марию Мацько. Охрану сняли лишь в 1954 году.

Руководить расследованием прибыл лично генерал Поперека. Место преступления тщательно осмотрели. Домработница сказала, что один из нападавших — студент. Оперативники изучили сотни личных дел! На одной из фотокарточек уцелевшая свидетельница опознала Иллария. Его взяли под наблюдение и вскоре зафиксировали: подопечный вел себя подозрительно. Лукашевича решили «брать» 28 октября в студенческой поликлинике, где работала его тетка, для алиби справившая родственнику документ о госпитализации в день преступления. Сотрудник 7-го отдела УМГБ под видом милицейской проверки вывел подозреваемого, Иллария усадили в «Победу» и повезли в управление. Лукашевич держался спокойно, даже пытался шутить: везут, дескать, «как большого пана». Оперработники уже подумывали, что вышла ошибка. Но на допросе у Попереки нервы подозреваемого сдали, и он во всем сознался.

На заседании 3–4 января 1951 года трибунал Прикарпатского военного округа приговорил Лукашевича к расстрелу. Приговор привели в исполнение во Львове 15 марта того же года. Длительные сроки заключения получили два его брата и некоторые другие родственники, которым было известно о причастности Иллария к убийству. Если б органам нужна была показательная расправа с резонансом от раскрытого «подстроенного» убийства, вряд ли процесс длился бы долго. Учитывая жестокие методы давления на подследственных в сталинском СССР, вполне могли бы найти и козла отпущения, дабы быстрее доложить о поимке убийцы. Однако поиск упорно продолжали и Стахур фигурировал именно как убийца писателя. К тому времени он уже руководил кустовым (группа сел) подпольем, но место его укрытия чекисты установили. Негласный помощник органов передал подпольщикам продукты (в компот был подсыпан снотворно-паралитический спецпрепарат «Нептун-47»), и 8 июля 1951-го боевиков удалось захватить.

Открытое заседание военного трибунала началось 15 октября того же года во Львове. Отметим, что в зале присутствовало свыше тысячи человек. Убийца вину признал. Приговор — смертная казнь через повешение. В 23 часа 16 октября Стахур взошел на эшафот... После этого продолжался розыск Щепанского — организатора убийства. Захватили его лишь летом 1953-го при помощи агентурно-боевой группы бывших подпольщиков ОУН, сотрудничавших с органами госбезопасности, и приговорили к высшей мере наказания.

Заложники противоборства

Действительно, органы МГБ знали о крепнущем у Галана критическом отношении к советской власти. Но могло ли это стать основанием для расправы с ним? Тем более, что политически писатель был выгоден режиму как культовая фигура — «свой в доску», коренной галичанин, непримиримый враг «украинско-немецких националистов» на фоне незначительной доли местного населения в органах компартии и управления, в сфере высшего образования и культуры. Да и не один он был мятущейся натурой на украинском советском Парнасе…

Интересно, что подполье ОУН предпринимало попытки «усовестить» «живого классика» Максима Рыльского. Весной 1948 года в Киев прибыли из Львова члены ОУН «Меч», «Ветровой» и «Кущ». На встречах с «поднадзорными» Рыльским, известными писателями Петром Панчем и Владимиром Сосюрой пытались уговорить их отказаться от сотрудничества с властью, и писать в подпольную прессу. Мастера пера, в прошлом участники Украинской национально-демократической революции 1917–1920 годов, тяготились своей ролью. Сосюра, докладывало МГБ в ЦК КП(б)У, «на протяжении длительного времени вел разгульный образ жизни, систематически пьянствовал, на почве чего страдал психическим расстройством, и несколько раз находился на излечении в психиатрической больнице». На фразу Рыльского «мы приехали во Львов укреплять советскую власть» заявил — «мы тут пьянствуем и безобразничаем, а не помогаем советской власти». Рыльский, информировали «инстанции» вездесущие чекисты, «не дал отпора националистическим проискам» и заявил: «В моем лице два Рыльских — свободный и угнетенный», подписал националистам книгу стихов «Верность», найденную у тех при обыске. Правда, душевные терзания не помешали поэту стать лауреатом Ленинской и Государственных премий, академиком АН СССР и депутатом Верховного Совета Украины. Объект «дела-формуляра» МГБ, выдающийся кинорежиссер Александр Довженко в крепком подпитии порол такую «антисоветчину», что рядовому гражданину светил длительный срок.

Оуновцы не раз пытались покарать «писателей-отступников». Как показала на допросах в НКГБ член ОУН, студентка Инна Д., 14 января 1945 года находившихся во Львове известного юмориста Остапа Вышню и Сосюру пытались отравить. Сама Инна, кстати, получила задание от настоятельницы монастыря студиток Елены В. принять участие в подготовке покушения на «предателя украинской нации» Галана, давно находившегося, таким образом, под прицелом подполья. Писатели охотно согласились отужинать в «галицкой хате», куда их пригласили сотрудничавшие с ОУН врач Мария Я. и искусствовед Вера С. После застолья литераторам стало плохо, Сосюра с трудом перенес сердечный приступ. В начале января 1953-го чекисты узнали, что готовится покушение на писателя Петра Карманского – автора статьи во «Львовской правде» «Ватикан — вдохновитель мракобесия и мировой реакции». Отравить жертву поручили сыну священника, врачу Любомиру Б. Но убийство Галана послужило чекистам уроком: Карманскому сменили квартиру, установили пост милиции, в палату, где он лечился, под видом больного поместили разведчика 7 отдела УМГБ, и даже медсестра, делавшая уколы, сотрудничала с «органами».

Правовая оценка описанным событиям дана и в независимой Украине. Прокуратура Львовской области, руководствуясь Законом о реабилитации жертв политических репрессий, признала в декабре 1994 года Стахура и в марте 1996-го — Лукашевича осужденными обоснованно.


11 февраля 2011


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8370545
Александр Егоров
940827
Татьяна Алексеева
775904
Татьяна Минасян
319186
Яна Титова
243109
Сергей Леонов
215717
Татьяна Алексеева
179142
Наталья Матвеева
176557
Валерий Колодяжный
171204
Светлана Белоусова
157271
Борис Ходоровский
155356
Павел Ганипровский
131006
Сергей Леонов
112002
Виктор Фишман
95617
Павел Виноградов
92450
Наталья Дементьева
91736
Редакция
85313
Борис Ходоровский
83213
Станислав Бернев
76847