Этот концлагерь, известный под двумя названиями — немецким и польским, Аушвиц и Освенцим, — стал символом всего самого страшного, что принес фашизм человечеству. В его газовых печах, от голода, холода и издевательств погибло около 1,5 миллиона человек (с поправкой в ту или иную сторону до 200 тысяч). День 27 января 1945 года, когда у ворот с издевательской надписью «Труд освобождает» появилась не очередная партия обреченных, а советские солдаты в шинелях и ватниках, стал знаковой датой и с тех пор ежегодно отмечается как Международный день памяти жертв холокоста. Однако последние пять лет вокруг темы Освенцима, колышется какая-то муть, которая у человека нормального может вызвать лишь чувство брезгливости.

ГОВОРИТ ПОЛЬСКОЕ РАДИО…

В качестве своего рода пролога к разговору об Освенциме следует напомнить два скандальных заявления, имеющих к этой теме косвенное отношение.

В 2012 году, рассуждая о Второй мировой войне, президент США Барак Обама помянул польские «лагеря смерти», что вызвало у поляков вполне обоснованное недоумение. А в 2015 году украинский премьер Арсений Яценюк заявил, что Украина и Германия подверглись нападению со стороны Советского Союза.

Юпитеру в образе Барака Обамы позволено много, а невежество американских лидеров в исторических вопросах давно стало притчей во языцех. С Яценюком ситуация несколько иная. Никто не предполагал, что сын учителя истории настолько в истории не разбирается, чтобы просто запутаться в странах-участницах Второй мировой войны, и у политика попросили разъяснить смысл подобного заявления. В ответ последовал лепет о Берлинской стене, который, конечно, нельзя воспринимать всерьез, поскольку речь шла о совершенно разных вещах — в огороде, так сказать бузина, а в Киеве дядька. Внятных комментариев по поводу того, когда именно Советский Союза напал на Украину (являвшуюся его частью), вообще не последовало.

Однако вдогонку за Яценюком уже спешил глава польского МИДа Гжегож Схетына со своими откровениями, и стало совершенно ясно, что европейские политики, а заодно позиционирующие себя в качестве таковых политики украинские решили заняться не столько даже переписыванием истории, сколько жонглированием историческими фактами.

Известен тезис о том, что Россия является страной с непредсказуемой и постоянно переписываемой историей. Однако была в нашем прошлом глава, которую, в общем, особо не переписывали даже в периоды самых крутых катаклизмов. Речь идет о Великой Отечественной войне, хотя само по себе это понятие мы никому не навязываем, а потому для терминологической ясности в данном случае будем говорить о Второй мировой войне, имеющей более широкие хронологические рамки. Все-таки Вторая мировая включает и такие не слишком лестные для нашего национального самосознания главы, как вторжение в Польшу в сентябре 1939-го или Зимнюю войну с Финляндией, а также, напротив, главы вполне лестные — вроде молниеносной кампании против Японии в августе 1945-го. Но вот период с июня 1941-го по май 1945-го — это то, что отнять у нас никто не может.

Итак, на арену, или, точнее, в эфир «Polskie radio», выходит пан Схетына…

Памятный диалог начался с обсуждения вопроса о том, почему в 2015 году Президент РФ Владимир Путин не был приглашен на ежегодные торжества в Освенциме.

Глава польского внешнеполитического ведомства пояснил, что приглашения не посылались никому, страны-участницы, мол, просто уведомлялись о предстоящих мероприятиях и сами решали, кто именно поедет на них в качестве представителя.

«Россияне выбрали именно такой вариант, что их на мероприятиях в Аушвице будет представлять глава администрации президента Сергей Иванов. И это их решение. Конечно, оно вписано в контекст трудных российско-польских отношений, но я не делал бы из этого большой политической проблемы».

При этом и журналист, и Схетына понимали, что изменение формы приглашений (раньше они рассылались персонально) объяснялось именно пресловутым «контекстом». В связи с этим интервьюер вполне резонно заметил, что именно Россия является правопреемницей СССР и именно Красная армия открывала ворота Освенцима.

Тут-то и последовал незабываемый перл от пана Схетыны. «Может, лучше сказать, пан журналист, что это был Первый Украинский фронт и это украинцы освобождали, потому что в тот январский день они там были и они открывали ворота лагеря?» — «Ну, это мы уже пытаемся как-то выкрутиться из ситуации».

На самом деле ни пан Схетына, ни правительство, которое он представляет, вовсе не пытались выкрутиться из ситуации, поскольку сами же ее и создали.

В противном случае пан министр просто воздержался бы от заявления, которое представляет собой ложь, рассчитанную на невежество. Ложь эта тем коварнее, что из общей массы фактов выдергивается один фактик, на основе которого искажается общая картина.

О ТЕХ, КОМУ НАДО ПОКЛОНИТЬСЯ

Известно, что личный состав 1-го Украинского фронта ни в коей мере не состоял исключительно и даже преимущественно из украинцев. В подтверждение этого совершим небольшой исторический экскурс.

Название советским фронтам в период Великой Отечественной войны давались исключительно по одному критерию — исходя из территории, на которой они действовали. Первый Украинский фронт до октября 1943 года именовался Воронежским, а до июля 1942 года Брянским. В конце войны имелось четыре украинских фронта, три белорусских и три прибалтийских.

Не мешает напомнить, что Берлин штурмовали войска Первого Белорусского фронта, однако в своих исторических экскурсах господин Схетына еще не дошел до тезиса о том, что столица Третьего рейха пала под натиском белорусского войска. Не дошел, впрочем, скорее всего, по одной причине: в Республике Беларусь, по мнению польского правительства, царит диктатура. Произойди в Минске, не дай бог, что-нибудь вроде Майдана, и можно ждать новых исторических открытий.

Вообще, предложенный паном Схетыной новый историографический метод может завести довольно далеко. Недавно где-то на севере Польши порывались установить памятник советскому солдату, насилующем женщину. Но на севере современной Польши сражались в том числе и соединения Первого Прибалтийского фронта. Значит, логично считать, что это памятник прибалтийскому солдату, насилующему женщину? Или еще конкретней — эстонскому, латвийскому или литовскому насильнику?

Однако вернемся к Первому Украинскому фронту. Командующим его был маршал Иван Степанович Конев — ну никак не украинец. Заметим еще, что этот же самый Первый Украинский фронт освобождал и древнюю польскую столицу Краков, где в честь Конева давно вроде бы собираются назвать улицу, да все как-то не соберутся.

Не помнят в Кракове и советских разведчиков Евгения Березняка и Алексея Ботяна, разведывательные группы которых спасли город от уничтожения. Зато на экскурсии в Кракове мне сообщили, что, «согласно легенде», город уцелел потому, что некий немецкий комендант отказался выполнить приказ Гитлера о его уничтожении. Легенда для современных поляков предпочтительней документально зафиксированной правды?

Березняк, кстати, умер в Киеве чуть больше года назад и в контексте, так сказать, нынешней политической ситуации есть шансы, что поляки помянут его добрым словом. А вот ныне живущему Алексею Николаевичу Ботяну, начинавшему карьеру в Войске Польском, но прослужившему большую часть жизни в КГБ и получившему звезду Героя РФ лично от Путина, ничего, судя по всему, не светит.

Однако вернемся к находящемуся в 60 километрах от Кракова Освенциму и его освободителям.

Освенцим как таковой представлял собой не один, а три лагерных комплекса, условно именуемых Аушвиц-1, Аушвиц-2 и Аушвиц-3. Самый крупный из них Аушвиц-2 известен также под другим своим немецким названием — Биркенау. В нем погибло до миллиона человек, и, собственно, именно с ним прежде всего и ассоциируется название Освенцим со всей его мрачной смысловой нагрузкой. Всего же статистика жертв, уничтоженных в трех Аушвицах, такова: 1,1 миллиона евреев, 140–150 тысяч поляков, 100 тысяч русских, 23 тысячи цыган.

Это данные польского историка Францишка Пипера, и, надо признать, факты, касающиеся Второй мировой войны, поляки знают намного лучше других европейцев. Разумеется, знает их и пан Схетына — дипломированный историк.

Так откуда же взялся тезис об освободителях-украинцах? Допустим, маршал Конев этнический русский, но кто же по национальности были его подчиненные? Конечно, все они являлись гражданами одной страны — Советского Союза, но уж коли современным польским дипломатам так интересно заниматься этим вопросом, давайте им поможем…

Начнем с того, что в Освенциме были не одни ворота, а несколько: ведь речь все-таки идет о комплексе лагерей. Так что даже если конкретно ворота с надписью «Труд освобождает» открывали солдаты-украинцы, то далеко идущих выводов делать из этого не стоит.

Освобождали три Аушвица войска 59-й и 60-й армий.

Командующий 59-й армией генерал-лейтенант Иван Терентьевич Коровников (1902–1976) — уроженец Саратовской области. Командующий 60-й армией — генерал-полковник Павел Алексеевич Курочкин (1900–1989) родом со Смоленщины.

Спустимся на уровень ниже. Аушвиц-1 был освобожден около трех часов дня частями 100-й Львовской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Федора Михайловича Красавина.

Сформирована эта дивизия была в марте 1942 года в Вологде и комплектовалась преимущественно уроженцами Вологодской и Архангельской областей, а также Коми АССР. Участвовала в обороне Воронежа, затем сражалась на Украине и по ходу наступления пополнялась в основном призывниками с освобожденных территорий, так что количество украинцев в ней действительно могло быть довольно значительным — по некоторым данным, до 38%, — но не превышало количество русских. Почетное наименование Львовская дивизия получила после освобождения главного города Галиции.

27 января 1945 года еще одна дивизия той же армии — 286-я освободила филиал Освенцима Явожно. Формировалась дивизия в июле-августе 1941 года тоже в Вологодской области, причем в основном призывниками среднего и пожилого возраста. Сражалась в основном на Северо-Западе, сначала против немцев, а потом против финнов. После очередного «сталинского удара», закончившегося выведением из войны Финляндии, была отведена в Выборг на отдых и пополнение, а затем переброшена в Польшу. Учитывая боевой путь, процент украинцев в ней наверняка был не очень высоким. Командовал дивизий генерал-майор Михаил Данилович Гришин (1898–1982), уроженец Тульской области.

Два восточных филиала Аушвица — Моновиц и Зарац были освобождены бойцами 100-й и 322-й стрелковых дивизий 106-го стрелкового корпуса.

О 100-й дивизии уже говорилось. 322-я дивизия прошла схожий боевой путь, а была сформирована в августе 1941 года в городе Горьком (Нижний Новгород). Командующий дивизией генерал-майор Петр Иванович Зубов.

И наконец, последнее соединение, о котором пойдет речь. Аушвиц-2, он же Биркенау, где, собственно, и была уничтожена основная масса заключенных, 28 января освободила 107-я стрелковая дивизия. Сформирована она была в апреле 1942 года в Тамбове.

А командиром ее был Герой Советского Союза, удостоенный этого звания за форсирование Днепра, полковник Василий Яковлевич Петренко (1912–2003).

Здесь, видимо, пан Схетына может бить в литавры. Ведь полковник Петренко был уроженцем Полтавщины и самым что ни на есть украинцем. Правда, назвать его украинцем «щирым» язык как-то не поворачивается. Окончив Академию Генштаба, Василий Яковлевич до самой своей отставки (в 1976 году) возглавлял кафедру военного искусства в Военной академии им. Фрунзе. Умер в Москве, похоронен в Московской области.

Какие комментарии высказал бы Василий Яковлевич по поводу исторических экскурсов пана Схетыны, предположить не трудно.

Стоит добавить, что, по разным подсчетам, в боях за освобождение Аушвица-Биркенау погибло от 234 до 350 советских солдат и офицеров.

ЕСТЬ ПРЕДМЕТ ДЛЯ СПОРА

После того как депутаты российской Государственной думы раскритиковали слова польского министра, а глава российского МИДа Сергей Лавров назвал слова польского коллеги «кощунственными и циничными», пан Схетына решил подкрепить свою новаторскую историческую концепцию фактами, а точнее, одним историческим фактом: оказывается, первым танком, который сносил ворота концлагеря, управлял украинец Игорь Побирченко.

Такой вот убойный аргумент. И не важно, что ворот было несколько, не важно, что даже конкретно эти ворота, как следует из заявления, сносили несколько танков. Не надо, наконец, уточнять, кто были трое других членов танкового экипажа. А если, допустим, среди них был узбек или азербайджанец, будет ли из этого следовать, что Освенцим освобождали узбекские или азербайджанские войска?

Одно сомнительное заявление влечет за собой другое, маразм крепчал, и, кажется, сама польская сторона начинала испытывать чувство неловкости.

Об этом косвенно свидетельствовало заявление польского посла в Москве пани Катажины Пелчиньска-Наленч. Смысл заявления таков: поляки отдают себе отчет в том, что в составе Первого Украинского фронта служили представители разных народов, в том числе русские, украинцы, белорусы и поляки. «В связи с появлением в российских СМИ многих комментариев и мнений в связи с высказыванием министра иностранных дел Польши для Первой программы польского радио об освобождении солдатами Первого Украинского фронта немецкого нацистского концентрационного лагеря и лагеря смерти Аушвиц-Биркенау, хочу категорически подчеркнуть, что Польша весьма далека от политических игр вокруг этого места. Польские власти относятся крайне серьезно, с надлежащим уважением к лагерю, его освобождению и трагедии, которая там происходила. Это для нас священное место».

Далее последовал призыв избегать «ненужных, эмоциональных споров». А может быть, сначала не следовало давать поводов для таких споров?

Сомнительная позиция: сначала глава польского МИДа фактически заявил, что русские не имели отношения к освобождению Освенцима (а как еще можно истолковать тезис о том, что концлагерь освобождали украинцы?), а потом звучит предложение — не спорить.

АУШВИЦ В «УКРАИНСКОМ ИЗМЕРЕНИИ»

Своим заявлением пан Схетына передал пас адептам «бандеризации», и вот уже украинская газета «День» радостно верещала: «Россия пыталась монополизировать победу над нацизмом. Не вышло». Далее сообщается, что в Киеве открывается выставка «Концлагерь Аушвиц — украинское измерение. Исследования, документы, свидетельства».

О том, что на ней демонстрируется, поведал директор Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович: «Темой выставки в первую очередь станут те украинцы, которые были узниками концлагеря Аушвиц. Речь идет о военнопленных красноармейцах, участниках украинского освободительного движения, украинских евреях и остарбайтерах… Очень важно не забывать о нацизме и тех страшных преступлениях, которые он принес с собой. Важно помнить о холокосте, ведь это еще одно большое преступление, совершавшееся на нашей земле наряду с голодомором 1932–1933 годов. Холокост — геноцид Второй мировой войны. Память — залог того, что такого рода преступления больше не будут повторяться. Эта тема чрезвычайно актуальна именно сейчас, когда мы снова стали свидетелями агрессии против Украины, и это опять можно квалифицировать как преступление против человечества на территориях, контролируемых террористами. И нам нужно говорить о том вкладе, который сделали украинцы в победу над нацистами. Говорить о тех украинцах, которые воевали в рядах Красной армии, о тех украинцах, которые сражались в рядах националистического подполья, борясь с нацизмом. И не давать возможности Российской Федерации монополизировать Победу и таким образом прикрывать свои современные преступления, совершающиеся на территории Украины».

Такой вот словесный винегрет с, как обычно, ни к месту помянутым «голодомором» и мифическими «террористами». И при этом ни полслова о том поистине выдающемся вкладе, который «доблестные» украинские националисты внесли в истребление евреев, ни намека о том, как они вырезали десятки тысяч поляков на Волыни. Речь идет только об украинских узниках Освенцима, — оказывается, их было около 15 тысяч. Но пану Вятровичу явно хочется, чтобы их было побольше: «Эта тема требует дополнительных исследований. Дело в том, что заключенные из Украины, попадавшие в концлагерь, преимущественно квалифицировались по своей государственной принадлежности. Из-за этого их записывали как поляков или русских. Лишь небольшая группа украинских националистов, попавших туда, сумела отстоять, чтобы лагерная администрация квалифицировала их именно как украинцев».

Странно, но при этом пан Вятрович не упоминает, что среди этих украинских националистов были и два лидера ОУН Степана Бандеры — братья Василий и Александр. Обоих забили до смерти надзиратели из числа поляков. А некоторых из этих польских надзирателей, в свою очередь, позже казнили немцы. Казнили, надо понимать, чтобы сделать приятное Степану Бандере, с которым у них после некоторых разногласий наметилось взаимопонимание. Враг-то был общий — Красная армия. Та самая Красная армия, которая шла освобождать от фашизма не только Освенцим, но и всю Европу и которая, как выяснили сегодня слившиеся в едином антироссийском порыве польские и украинские псевдоисторики, состояла, оказывается, преимущественно из украинцев.

И никому не кажется странным, что такая Красная армия не нашла взаимопонимания с Бандерой и его компанией?

Как разделить Победу

Если все же встать на позиции здравого смысла и логики, то остается вопрос: зачем главе польского МИДа нужно было, цепляясь за второстепенные фактики, искажать простую и очевидную правду о том, что именно Красная армия разгромила фашизм и освободила Восточную Европу? Вопрос-дополнение: зачем искусственно создавать конструкцию о якобы решающей роли в освобождении именно Освенцима украинцев?

Ответы на самом деле достаточно очевидны. Память о Великой Отечественной войне, несмотря на любые политические игрища, действительно остается тем главным, что объединяет все народы бывшего Советского Союза. Сражались они, не делясь по национальностям (хотя отдельные национальные формирования в Красной армии и существовали, украинских, впрочем, среди них не было, равно как русских и белорусских). Не делили они и славу. Да и как ее поделить бойцам, которые сражаются в одном окопе, одном танке, на одном боевом корабле?

Но вот появляется пан Схетына и с вдумчивым видом начинает разъяснять, что, оказывается, конкретно в освобождении Освенцима главную роль сыграли украинцы. И начинается дележ единой общей Победы.

Понятно, что сами участники войны на столь примитивную попытку расколоть их могут отреагировать только негативно. Но их, к сожалению, осталось слишком мало. Их сегодняшняя роль — участвовать в торжественных мероприятиях, получать цветы, но, как часть пресловутого «электората», они, к сожалению, почти никакой роли не играют, и голос их почти не слышен. А вот их недалекие разумом потомки, склонные переводить на себя дедовские и прадедовские заслуги, вполне могут клюнуть на такую приманку. И будут они кричать «Мы победили!», требуя себе преференций — политических, финансовых, территориальных.

Что греха таить, между русскими и украинцами сегодня уже возведена довольно высокая и основательная стена. Так почему бы не выбить последнюю скрепу, которая нас еще объединяет? И какая разница, что по полякам людоедский украинский национализм с маркировкой ОУН-УПА бил даже больнее, чем по русским? Какая разница, если сегодня нужно решать сиюминутные политические задачи: например, расширить польское влияние на Украине в ущерб российскому? Ради такой задачи можно историю и попереписывать, и дофантазировать.

О том, куда заведут подобные методы в дальней перспективе, можно и не задумываться. Разбираться с последствиями будут наши потомки. А пока — вперед к новым геополитическим горизонтам! И можно слегка пнуть ветерана с комментарием: «Вас здесь не стояло!»