В период 900-дневной блокадной эпопеи (8 сентября 1941-го — 27 января 1944-го) ценой невероятных жертв и усилий Петербург, носивший в то время название Ленинград, сумел отстоять почетный статус едва ли не единственного в мире крупного города, на территорию которого ни разу ни ступала нога вражеского солдата. Этой величественной и трагической эпопее посвящен новый номер журнала «Досье Коллекция» из серии «Города-герои».

ИЗ РАТНОЙ ЛЕТОПИСИ СЕВЕРНОЙ СТОЛИЦЫ

Трудно навскидку сказать, сколько раз противники брали Париж, Рим, Берлин, Варшаву или Киев. Москву захватывали татары, поляки и французы. Даже столица Соединенных Штатов Вашингтон, хотя по возрасту почти на сто лет младше города на Неве и находится в стране не слишком, мягко говоря, истерзанной вражескими нашествиями, была в 1814 году захвачена англичанами и превращена в головешки.

Петербург — Петроград — Ленинград никогда никому не сдавался, и, берусь утверждать, этот феномен до определенной степени связан с менталитетом его жителей. Тем более что попыток овладеть городом предпринималось предостаточно. Ведь даже строился Петербург изначально не как столица, а как своего рода форпост, призванный охранять северо-западные земли России.

Во времена Петра I шведы пытались захватить его трижды (в 1704, 1705 и 1708 годах) и еще два раза (в 1789-м и 1790-м) покушались при Екатерине Великой. В 1812 году двигавшиеся на столицу Российской империи наполеоновские войска были отражены на дальних подступах у Полоцка и Риги, причем заметную роль в тех боях сыграли части петербургского ополчения. В Крымскую войну англо-французская эскадра пыталась подобраться к Петербургу с моря, но оказалась остановлена русским флотом и береговыми крепостями. Нечто подобное повторилось и в 1917–1918 годах, когда наступательного порыва немцев все же не хватило на то, чтобы подобраться к Петрограду. Город, считающийся колыбелью большевистской революции, не был взят в 1919 году белыми, хотя иной исход Гражданской войны, возможно, стал бы для страны благом.

Впрочем, здесь мы вступаем в область предположений. А вот тезис о том, что сдача Ленинграда в сентябре 1941 года позволила бы сохранить сотни тысяч жизней, следует отвергнуть категорически, поскольку никакого будущего у города в случае победы фашизма попросту не было. По мысли Гитлера, на его месте следовало появиться болоту.

О блокаде написано неисчислимое количество статей, научных исследований, художественных произведений. Есть среди них глубокие и поверхностные, тенденциозные и достаточно объективные, основанные на глубоком, вдумчивом изучении документов и рассчитанные на дешевую сенсационность. И все равно в этой теме остается много неясностей, ждущих своих историков, есть вопросы для споров и поводы для сомнений.

Поскольку журнал «Досье Коллекция» уже не раз обращался к событиям, связанным с обороной Ленинграда, в новом номере мы постарались рассказать о тех эпизодах героической битвы, которые если и не проскакивали мимо внимания историков, то, во всяком случае, не нашли должного отражения в сознании массового читателя. Один из них связан с ролью Ленинграда в противостоянии Советского Союза и Финляндии.

ФИНСКОЕ «ПОЛУКОЛЬЦО»

Обретение в 1918 году независимости Суоми сильно изменило геополитическую ситуацию в Балтийском регионе. Петроград, утративший в 1918 году статус столицы, превратился еще и в приграничный, фактически прифронтовой город. Победившие в финской гражданской войне белые мечтали о расширении своей страны на восток — на земли, населенные «соплеменниками» — карелами, ижорами и ингерманландцами. Присутствие (к тому же преобладающее) на этих землях еще и русских трактовалось ими как историческое недоразумение.

Хотя мирный договор в Тарту (1920) и зафиксировал в качестве государственной дореволюционную административную границу между Петербургской губернией и Великим княжеством Финляндским, наличие маленького, но беспокойного соседа сильно нервировало советское руководство. Попыткой разрешить эту проблему и стала Зимняя война 1939–1940 годов, в результате которой граница оказалась отодвинута на запад в среднем с 50 до 150 километров. Настроение финских политиков не стало более дружелюбным. Жажда реванша толкнула их на союз с Гитлером, так что вместе с германской армией летом 1941 года в наступление на Северную столицу двинулись и финские войска во главе с бывшим кавалергардом и генерал-лейтенантом русской армии Карлом Густавом Маннергеймом.

Тезис о том, что правительство Суоми только хотело вернуть утраченное, опровергается простыми и очевидными фактами. На севере финские части были остановлены на рубеже Свири, то есть далеко в глубине советской территории. Странной выглядит и легенда, согласно которой от обстрелов Ленинграда Маннергейма удерживали ностальгические воспоминания о городе юности, а не тривиальное отсутствие тяжелой артиллерии. Свою половину блокадного кольца финны держали крепко, но, в отличие от немцев, вовремя сумели спрыгнуть с тонущего корабля, признав поражение и силой выставив бывших союзников со своей территории. В 2007 году в Петербурге даже установили бюст «Кавалергард Маннергейм», что, конечно, выглядит странновато, учитывая вклад, внесенный фельдмаршалом Маннергеймом в трагедию ленинградской блокады.

ГЕРОИ ИЗ ГОРОДА-ГЕРОЯ

Эта трагедия имеет три аспекта — политический, военный и человеческий. Тот факт, что огромная вражеская группировка оказалась почти на три года скована осадой гигантского мегаполиса, в значительной мере определил ход всего советско-германского противостояния. Даже не самые известные сражения этой эпопеи по своим масштабам сопоставимы с крупнейшими битвами, которые в это же время вели наши англо-американские союзники. Отельных повествований достойны события, разворачивавшиеся на Невском пятачке, Пулковских высотах, у Мясного Бора. Свои эпопеи, ставшие частью блокады, пережили города, входящие сегодня в состав Петербурга и удостоенные почетного звания «Город воинской славы». Главная база Балтийского флота Кронштадт прочным щитом прикрывала морские подступы к Ленинграду. Расположенное на линии фронта Колпино в самые критические дни было спасено даже не войсками, а сформировавшими ополчение рабочими Ижорских заводов. Ораниенбаум — Ломоносов пережил даже двойную блокаду, поскольку оказался отрезан не только от Большой земли, но и от Ленинграда. Стоит вспомнить и четыре областных города, удостоенных этого высокого звания. Под Лугой враг был задержан собранными с бору по сосенке войсками, включая неоперившихся курсантов и ополченцев из профессуры и студентов, которые ценой собственной жизни позволили выиграть несколько дней, необходимых для организации обороны. О накале боев под Гатчиной свидетельствует один только эпизод, когда экипаж КВ-1 под командованием Зиновия Колобанова подбил 22 вражеских танка. Под Тихвином в начале декабря 1941 года враг потерпел одно из первых в Великой Отечественной войне крупных поражений. Отвоеванный у финнов в марте 1940 года Выборг вторично был отвоеван у них же в июне 1944-го в ходе «шестого сталинского удара».

Своеобразным эпилогом блокадной эпопеи стало «ленинградское дело» 1949–1950 годов, по ходу которого были расстреляны многие из тех, кто руководил обороной города. Их обвинили едва ли не в сепаратизме и стремлении превратить город на Неве в столицу РСФСР. Но корни этой последней из сталинских чисток лежали глубже. Генералиссимусу не нравились те, кто в тяжелые военные годы научился и привык принимать решения самостоятельно, без оглядки на Кремль. Тогда же был ликвидирован и Музей блокады Ленинграда, который перед этим безуспешно пытались перестроить так, чтобы поярче и повыпуклей отразить роль товарища Сталина. Музей восстановили только в 1989 году, на заре перестройки.

Но это все политика. А для людей самым важным является аспект человеческий. Блокада коренным образом изменила демографию города, но среди тех, кто является петербуржцем во втором-третьем поколении, трудно найти семью, по которой война не проехалась бы тяжелым катком и для которой слово «блокада» не было бы связано с семейными преданиями.

Дневники, фотографии, письма на фронт и с фронта, похоронки, наградные документы и разного рода справки хранятся в семейных архивах, передаваясь из поколения в поколение как семейные ценности. А ведь есть еще архивы государственные, хранящие данные не только о победах, но и о потерях, репрессиях, преступлениях и других вещах, проходящих по категории белых и черных пятен. И надо стараться, чтобы таких пятен становилось все меньше.