Битва за Кавказ продолжалась 482 дня — с 25 июня 1942 года по 9 октября 1943 года. В советское время о ней вспоминали редко. Даже когда один из участников этой битвы, начальник политотдела 18-й армии Леонид Брежнев, возглавил партию и страну, а его бывший командарм, Андрей Гречко, стал министром обороны, о своем участии в Кавказском сражении они молчали наглухо. Только в 1978 году в февральском номере журнала «Новый мир» появились воинские мемуары «дорогого Леонида Ильича» под названием «Малая земля»…

Практически сразу эту книгу издали отдельным тиражом — 15 миллионов экземпляров, благо размер ее был невелик, всего 44 страницы. Однако в «Малой земле» описывался лишь крохотный эпизод многодневного сражения — десантная операция 18-й армии в районе Новороссийска. А о самой битве за Кавказ отечественные политики по-прежнему предпочитали молчать… И у них были к тому основания. Ведь ключевые эпизоды этого сражения опрокидывали важнейшие мифы советской пропаганды.

Например, во времена «железного занавеса» отечественные историки утверждали, что военные поставки союзников составляли считанные проценты от того, что производилось в СССР. К тому же львиная доля иностранной помощи поступила в 1944–1945 годы, когда поражение Германии было уже просто вопросом времени. Вывод: из военного кризиса 1941–1942 годов наша страна вышла своими силами, опираясь на собственные ресурсы.

В этом была изрядная доля правды — на большинстве фронтов американская и английская техника в первые годы войны выглядела экзотикой. Рядовые участники боев ее практически не видели… За исключением бойцов Закавказского фронта. Здесь танки М3 «Ли», М3 «Стюарт», «Валентайн» и «Матильда» встречались едва ли ни чаще, чем КВ-1, Т-34 или Т-60. Ведь основные пути снабжения фронта шли с северо-запада через Сталинград, их немцы перерезали еще в июле 1942 года. С этого момента самым удобным маршрутом поставки стала трансиранская магистраль — одна из основных трасс ленд-лиза.

Конечно, кадры фото- и кинохроники с участием союзной техники никто в СССР официально не запрещал, но репрессии 1928–1939 годов научили операторов и журналистов «правильному пониманию политики партии». Так еще с фронтовых лет в отношении боев за Кавказ начала складываться практика умолчания.

ВСЕ ВМЕСТЕ В ЕДИНОМ ПОРЫВЕ…

Советская пропаганда утверждала, что народы СССР — все как один — встали на защиту Родины, а случаи массового предательства встречались редко и только на «новых» землях, где советская власть еще не успела укорениться: в Бессарабии, Прибалтике и на Западной Украине. В целом это утверждение соответствовало действительности. Даже в тех республиках и областях СССР, где центробежные настроения были сильны, у людей хватало ума понять, каким кошмаром обернется для них победа гитлеровской Германии. Так было везде, за исключением… Северного Кавказа.

Феномен этот имел достаточно простое объяснение: политика местных чекистов. В 1923 году полномочным представителем ОГПУ на Северном Кавказе стал Ефим Евдокимов. К этому времени в его активе уже была организация массовых расстрелов в Крыму — только по официальным данным, более двенадцать тысяч человек помилованных советской властью «белогвардейцев» — и ликвидация «зеленых банд» на Правобережной Украине. Человеком Евдокимов был храбрым, энергичным и абсолютно безжалостным. Ко всему прочему, он обладал острым аналитическим умом и прекрасными организаторскими способностями. Помощников, естественно, подбирал себе под стать. Именно на «северокавказский клан» чекистов — соратников и учеников Ефима Евдокимова — опирался во время «большого террора» глава НКВД Николай Ежов. Именно они в 1937–1938 годах залили кровью страну. Но если на остальной территории СССР ужасы «ежовщины» длились полтора года, с мая 1937-го по ноябрь 1938-го, то Северный Кавказ страдал от них более 15 лет.

Стоит ли удивляться, что уже к концу 1942 года в войсках ваффен-СС чеченцев и ингушей было не намного меньше, чем в Красной Армии. Ведь эти люди выросли в условиях беспрерывного террора.

ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ И ЕГО ВЫДВИЖЕНЦЫ

Описание любого удачного сражения — а битва за Кавказ закончилась победой нашей армии — неизменно включает в себя рассказ о полководцах, чей талант способствовал успеху войск. Однако с этим пунктом в битве за Кавказ тоже имеются проблемы… В первые дни сражения главным противником немецкой группы армий «А» были армии Южного фронта под командованием Родиона Малиновского. Но уже 28 июля его войска перешли в подчинение Северо-Кавказскому фронту Семена Буденного. Малиновский был понижен в должности сначала до заместителя Буденного, затем до командующего Донской группы войск, а вскоре и вовсе отправился под Сталинград — командовать 66-й армией. Три понижения подряд говорят сами за себя: сколько-нибудь значимых успехов в битве за Кавказ Малиновскому достичь не удалось.

Ненамного лучше сложилась и судьба Семена Буденного. В августе 1942 года, когда немецкие горные стрелки захватили перевалы Главного Кавказского хребта, Буденного сняли с должности и навсегда отстранили от командования войсками. 4 сентября Северо-Кавказский фронт был расформирован, а подчиненные ему армии влились в состав Закавказского фронта под руководством Ивана Тюленева. На своей должности в тот момент он удержался чудом. Ведь, строго говоря, перевалы Главного Кавказского хребта «проспала» подчиненная Тюленеву 46-я армии Василия Сергачева.

Череду отступлений оборвал прибывший на фронт 23 августа представитель Ставки ВГК Лаврентий Берия. 27 августа Василия Сергачева сменил на его посту Константин Леселидзе. Войска 46-й армии перешли в контратаку. И хотя сразу вернуть перевалы им не удалось — слишком велико было преимущество врага в горной подготовке — больше на этом направлении немцы не продвинулись ни на шаг.

К этому времени обострилась ситуация в районе Новороссийска. Части 47-й армии Григория Котова 31 августа оставили Анапу, после чего немцы заняли Таманский полуостров, а 7 сентября враг прорвался к Новороссийску и захватил основную его часть. В руках советских войск осталась лишь юго-восточная окраина города. Берия и на этот кризис отреагировал оперативно. Он отстранил Котова и назначил на его место Андрея Гречко. Это кадровое решение оказалось на редкость удачным. Юго-восточная окраина Новороссийска превратилась для немцев в «кавказский Сталинград». Их наступление захлебнулось. Вскоре после этого Андрей Гречко стал играть на Кавказе роль «палочки-выручалочки». На каждом этапе боев его ставили во главе той армии, которой предстояло решить самую сложную задачу.

Некоторое время гитлеровцы еще продолжали наступать на грозненском и владикавказском направлении, но войска Северной группы под командованием Ивана Масленникова сначала вынудили их остановиться, а затем удачно контратаковали, разгромив две танковые дивизии. Вскоре после этой операции Масленников был назначен командующим вновь созданного Северо-Кавказского фронта, став единственным представителем высшего руководства, кто пошел на повышение после оборонительной стадии Кавказской битвы. Но это тоже — выдвиженец Берии. До войны Масленников служил в частях НКВД, а в 1948 году возглавил внутренние войска СССР. Вскоре после расстрела своего покровителя и друга генерал Масленников покончил жизнь самоубийством.

Таким образом, честный рассказ об успехах оборонительного этапа боев неизменно упирается в описание действий Лаврентия Берии и его ставленников. А о Берии после 1953 года ничего хорошего говорить не полагалось. Что же касается второй фазы сражения, в которой наступали советские войска, то окружить и уничтожить противника им не удалось. Группа армий «А» отошла с Кавказа организованно, сохранив основную часть личного состава, военной техники и имущества. Ее командующий, Эвальд фон Клейст, за умелое руководство войсками был произведен Гитлером в фельдмаршалы.

НКВД В БИТВЕ ЗА КАВКАЗ

Об участии в боевых действиях войск НКВД советские историки старались не упоминать, особенно после 1953 года. Это очень затрудняло описание битвы за Кавказ, в которой, кроме девяти дивизий внутренних войск, участвовали восемь полков, семь батальонов и четырнадцать горнострелковых отрядов НКВД, сформированных по приказу Берии из спортсменов-альпинистов, а также более семидесяти разведывательных, партизанских и добровольческих групп, возглавляемых местными чекистами. Для координации их действий при штабе Закавказского фронта была создана оперативная группа НКВД по обороне Главного Кавказского хребта. В кратчайшие сроки она исследовала все 175 горных перевалов, взяла их под контроль и организовала их оборону, перекрыла мощными защитными сооружениями Военно-Грузинскую и Военно-Осетинскую дорогу и обеспечила надежную охрану важнейших коммуникаций региона.

Общее число участвующих в сражении солдат и офицеров внутренних войск на разных его этапах колебалось от 80 до 120 тысяч человек. Это не считая истребительных и партизанских групп, задействованных на охране перевалов и горных троп. Подразделения НКВД участвовали в обороне Туапсе, Майкопа и Нальчика. Внутренние войска остановили врага на подступах к Орджоникидзе. Части полковника НКВД Ивана Пияшева заставили отступить немецких горных стрелков на сухумском и гудаутском направлении, вернули захваченные врагом Санчарские перевалы. Спецотряды НКВД штурмовали «Приют 11-ти» на Эльбрусе, захваченный «эдельвейсами» 17 августа 1942 года. Правда, попытка выбить оттуда немцев закончилась неудачно. Только в феврале 1943 года Эльбрус снова перешел под контроль советских войск. 13 числа группа Николая Гусака установила советский флаг на западной вершине горы, а 17-го отряд под руководством Александра Гусева сделал то же самое на восточной.

БИТВА УМОЛЧАНИЯ

Таким образом, в битве за Кавказ на нашей стороне сражались «не те» солдаты, которыми командовали «неправильные» полководцы. Даже танки, на которых они воевали, были непригодны для показа в фильмах или упоминания в газетах. И потому советские историки об этом сражении старались помалкивать, а если уж не получалось — упоминали о нем вскользь, как о чем-то малозначимом, подробного изучения недостойном. В «Советской военной энциклопедии» издания 1976 года статья о битве за Кавказ получилась одной из самых коротких. И иллюстрировала ее фотография «Бригадный комиссар Л.И. Брежнев вручает партийный билет красноармейцу А. Малову». Что тут скажешь: важнейшее событие 482-дневного сражения, в котором с обеих сторон участвовало 1,8 миллиона солдат и офицеров, а суммарные потери составили 625 тысяч человек.

Впрочем, на яркие события битве за Кавказ действительно не повезло. Блистательные успехи и головокружительные катастрофы обошли ее стороной. На первом этапе сражения немцы неоднократно прорывали фронт советских войск, но превратить тактический успех в оперативный не получалось. Красная армия подтягивала резервы и запечатывала прорыв. Если положение восстановить не удавалось, советские войска отходили, выстраивая оборону на следующем рубеже. Постепенно фронт уплотнялся, движение его замедлялось и, наконец, остановилось совсем…

В начале 1943 года стороны поменялись ролями. Теперь, подтянув резервы, в наступление перешли советские войска. Гитлеровцы отходили с одного подготовленного рубежа на другой, вовремя пресекая попытки устроить им большие и малые «канны». Слабых мест, в отличие от Сталинградского направления, в немецкой обороне не было, а потому быстрых и глубоких прорывов не получилось. Дольше всего враг удерживал «Голубую линию» на Таманском полуострове, однако к октябрю 1943 года войска Леселидзе взломали последний рубеж обороны на этом участке, и 17-я армия немцев эвакуировалась в Крым.

ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Споры о том, где решалась судьба Второй Мировой войны, в какой момент это произошло и какое сражение стало переломным, начались сразу, как только в СССР, Англии и США смолкли залпы победных салютов. По поводу времени историки расходятся не сильно. Все три стороны уверены, что перелом в ходе войны пришелся на лето-осень 1942 года. А на роль решающего сражения каждая страна выдвигает своего претендента.

Американцы уверены, что эта война была битвой ресурсов и экономик. Как только США ликвидировали угрозу вторжения со стороны Японии и смогли сосредоточиться на войне с Германией и Италией, шансы на победу у стран «оси» упали до нуля. Значит, решающим нужно считать сражение у атолла Мидуэй (4-7 июня 1942 года), где японский флот потерял четыре авианосца и навсегда утратил свое преимущество в воздухе. С этого момента и до конца войны он мог эффективно действовать лишь в зоне прикрытия береговой авиации.

Правда, Германия и ее европейские союзники о своем уже предрешенном поражении в тот момент не догадывались. В начале июля 1942 года группа армий «Юг» под командованием Федора фон Бока начала наступление на Сталинград и Кавказ, которое, по замыслу Гитлера, должно было решить исход войны. На активности итало-германской группировки в Ливии победа американцев у Мидуэя тоже не сказалась. 21 июня войска Эрвина Роммеля овладели Тобруком, пленив там две дивизии союзников, и двинулись к Александрии. Что же касается мощи американской экономики, то этот важный фактор за всю историю войн никогда не был решающим. В конце концов, Александр Македонский завоевал Персию, имея в десятки раз меньше сил и ресурсов, чем Дарий III.

Англичане на роль решающего сражения выдвигают битву при Эль-Аламейне. В период с 23 октября по 5 ноября 1942 года 220-тысячная британская армия Бернарда Монтгомери, включающая в себя польские, французские и греческие войска, разгромила 115-тысячный итало-германский экспедиционный корпус Эрвина Роммеля и вынудила его к отступлению из Египта. О значении этой битвы для Англии лучше всего сказал Уинстон Черчилль: «До Эль-Аламейна мы не одержали ни одной победы. После Эль-Аламейна мы не понесли ни одного поражения». Британцы считают, что Эль-Аламейн был тем самым «последним рубежом», после сдачи которого их позиции в Азии и Средиземноморье могли посыпаться одна за другой по «принципу домино». Выход дивизий Роммеля к границам Сирии и Ирака мог привести к вступлению в войну Турции, что увеличивало силы стран «оси» на миллион бойцов. Квантунская армия на Дальнем Востоке тоже не стала бы сидеть без дела. А это — почти миллион японских солдат плюс неопределенное количество китайцев. В общем — полный апокалипсис!

Советским историкам очень понравился британский сценарий. Они взяли его на вооружение, заменив географическое название — с «Эль-Аламейна» на «Сталинград». Рассказ стал звучать убедительнее, поскольку удар Красной Армии в излучине Волги крыл египетское наступление англичан, как дог болонку, практически по всем параметрам. Во-первых, Сталинградская битва шла не в африканских колониях, а на главном — европейском — театре военных действий. Во-вторых, участвовало в ней с обеих сторон свыше 1,7 миллиона солдат, а не 335 тысяч, как под Эль-Аламейном. В-третьих, советские войска атаковали врага, который не уступал им по численности, а по некоторым данным даже превосходил. В-четвертых, армия Паулюса была не отброшена, как корпус Роммеля, а окружена и уничтожена… В общем, у этой отечественной теории остался только один недостаток — непонятно, на каком этапе должны были вступить в действие турки и японцы.

Если они ждали, что Сталинград будет нейтрализован, как узел транспортных коммуникаций, то немцам удалось достичь этого еще 23 августа 1942 года, когда XIV танковый корпус прорвался к Волге севернее города. С тех пор до самой ликвидации немецкой группировки шоссе и железная дорога были перерезаны, а река находилась под обстрелом германской артиллерии. Если же стартом для турецкого и японского наступления должен был стать полный немецкий контроль над Нижней Волгой — от Сталинграда до Каспия — то взятие города этой задачи не решало. И перспектива апокалипсиса — главной «страшилки» взятой у британцев версии — отодвигалась в неопределенное будущее.

Так может быть турки и не собирались вступать в войну? Может, японцы не мечтали о советском Дальнем Востоке? И собирались, и мечтали… Вот только «стартовым свистком» для этого должно было стать не взятие Сталинграда, а захват Кавказа. Во-первых, на нефтепромыслах Майкопа, Грозного и Баку добывалось свыше 95 процентов советской нефти. Во-вторых, прорыв германских войск в Закавказье выводил их непосредственно к границам Турции, и той — хочешь-не-хочешь — пришлось бы вступать в войну, чтобы не оказаться у разбитого корыта… А дальше, с неумолимостью гильотины, срабатывает «принцип домино», о котором так красочно повествовала британская версия. Выход турецкой армии через Иран в Среднюю Азию, где у Советского Союза практически не было войск, мог привести и наверняка бы привел к быстрой потере этих территорий. Немецкая армия через Южный Урал и Поволжье прорывается в это время в Западную Сибирь. Остальное захватывает Япония. Центр и север Европейской части России гибнут в неравной борьбе.

Именно этот сценарий предотвратили воины Закавказского фронта, остановившие врага на горных перевалах, не пропустившие его к Грозному и Баку, вцепившиеся в последние кварталы разрушенного Новороссийска. Линия их окопов стала тем непреодолимым рубежом, на котором остановилось германское вторжение. Той опорой, оттолкнувшись от которой, наша армия погнала врага назад, чтобы прикончить гитлеризм в его фашистском логове. Так может, пора уже забыть про «неудобные детали» этой великой битвы и воздать ее героям давно заслуженные ими почести?

Дата публикации: 8 ноября 2018