Этот невеликий городок лежит на широте Сочи. Упоминание этой всемирно известной черноморской здравницы невольно вызывает курортные ассоциации. И действительно, почему бы этому городку было не стать курортом? Ведь расположился он у довольно теплого моря, на берегах уютной, прикрытой со всех сторон невысокими сопками бухты – части залива Стрелок Японского моря. Бухта носит имя Павловского – командира канонерской лодки «Горностай», первой из российских судов, в 1892 году ставшей здесь на якорь.

ЗДЕСЬ ВАМ НЕ КУРОРТ

Окружающие флора и фауна соответствуют географической широте: обильные леса – как хвойные, так и лиственные, много манчьжурских орехов (подобие грецких). Живность разнообразная, множество змей, можно встретить (но лучше не встречать) тигра. Побережье залива Стрелок, складывающееся из множества небольших бухт со скалистыми берегами, чрезвычайно живописно. На фоне этого Сочи «отдыхает». Из сравнений в голову приходит только Крым с его заливами у Карадага или мыса Фиолент. Однако климат здесь все же не сочинский, это не субтропики: вероятно, сказывается разница в 93 градуса по долготе. Зимы здесь довольно мягкие, но, не в пример Сочи, снежные.

Как бы то ни было, но курортом городок не стал – судьба и люди уготовили ему иную участь: вместо курорта стал он одним из многих на советском Дальнем Востоке так называемых ЗАТО (закрытое административно-территориальное образование). Начиная с 1930-х годов бухта Павловского использовалась в качестве одного из мест базирования дизельных, а затем и атомных подводных лодок (АПЛ) Тихоокеанского флота (ТОФ). В свое время здесь были возведены причалы, молы, ремонтные мастерские, штабные здания и казармы личного состава, функционировали пункты радиационного контроля.

В середине 1960-х годов, в разгар холодной войны, в бухте Павловского было начато строительство грандиозного объекта, естественно в те времена секретного. Назывался он скромно – объект № 6. Так непосредственно в мощной прибрежной скале создавалось противоатомное убежище для атомных подлодок Тихоокеанского флота. Однако в 1980-е годы темп строительства резко снизился. В итоге убежище осталось недостроенным.

В СССР исходили из того, что США не имеют и не будут строить подобные подземные сооружения. То, что успели сделать, имеет колоссальные размеры. Основу комплекса составляют два параллельных тоннеля, соединенных между собой проходами. Один – заполненный водой тоннель шириной до 20 м – имеет длину порядка 450 м. Второй тоннель, вероятно, вдвое короче и уже. Сегодня объект находится в заброшенном состоянии, но руководство ТОФ считает, что в случае возникновения угрозы атомной атаки на флот убежище можно будет оперативно реанимировать. В наши дни недостроенный комплекс стал объектом, привлекательным для любителей подобной экзотики, уже не раз проникавших в его тоннели и залы, несмотря на категорический запрет. Периметр объекта охраняется вооруженными патрулями, наделенными правом применения оружия на поражение без предупреждения.

В 1960 году в бухту Павловского пришла первая на Тихоокеанском флоте атомная подлодка К-45, построенная по проекту 659 на Амурском судостроительном заводе в Комсомольске-на-Амуре. В дальнейшем ряды атомоходов в бухте пополнились построенными на Амуре лодками 659-го, 675-го и других проектов, в том числе стратегическими ракетоносцами, собранными в отдельную дивизию.

Выросший вокруг базы городок не велик и мало чем отличается от себе подобных: ряды безликих ДОСов (домов офицерского состава), школа, клуб, госпиталь, пара военторговских магазинов. Украшает городок лишь близость прекрасной природы Приморья.

С распадом СССР бухта превратилась в кладбище списанных атомных субмарин, которые ожидают здесь утилизации. В частности, сюда были отбуксированы и поставлены на отстой две лодки, выведенные из строя после радиационной аварии в находящейся неподалеку бухте Чажма в августе 1985 года.

ТРАГЕДИЯ К-122

Первое знакомство автора статьи с бухтой Павловского проходило при не совсем обычных обстоятельствах. Начну издалека.

Был конец августа 1980 года, последний день отпуска. Вместе с друзьями мы возвращались из автопутешествии по Прибалтике (тогда еще советской). В последний вечер решили устроить нечто вроде отвальной. Расположились на берегу какого-то лесного озера в Эстонии, уже совсем неподалеку от Ленинградской области. Сидели, ужинали у костерка. Мой товарищ включил транзистор и нашел волну «Голоса Америки», на которой шла какая-то передача. Вероятно, потому, что глушилок поблизости не было, слышимость оказалась прекрасная. Мы особо не вникали в суть передачи – говорили о чем-то своем, пока американский диктор вдруг не прервал зачитываемый текст и передал экстренное сообщение: «В Японском море терпит бедствие советская атомная подводная лодка типа «Эхо 1» (так по классификации НАТО назывались субмарины проекта 659). Указывался нанесенный на лодке бортовой номер. Атомная подлодка в надводном положении, на ее борту – пожар, 14 человек погибло, имеются раненые.

Мы приумолкли. Товарищ спросил, можно ли верить этому сообщению, я сказал, думаю, что можно, так как американцы стараются отслеживать все наши атомные субмарины, тем более когда лодка находится в надводном положении, да еще с пожаром на борту. Тогда товарищ резонно спросил, как же американцы могут знать число погибших и наличие раненых, которые находятся внутри лодки. Я подумал: действительно, этого сверху не увидишь, и никакой, даже самый хитрый локатор тут не поможет.

Естественно, с АПЛ при возникновении пожара немедленно ушла радиограмма в штаб флота об аварии и ее последствиях, включая число пострадавших. Но ведь не открытым же текстом уходят в эфир радиограммы. Получалось, что потенциальный противник знает наши коды и, возможно, спокойно читает наши сообщения. В общем, товарищу я ответил, что, скорее всего, насчет числа жертв американцы приврали.

Через пару дней, в понедельник, я вышел на работу. И сразу же получил команду собираться в командировку, на этот раз в бухту Павловского. Поскольку помимо обычной инженерной работы я занимался и авторским надзором за эксплуатацией наших изделий непосредственно на флотах, то ничего необычного в этом указании не было: несколько раз в году мы выезжали на военно-морские базы.

Сутки ушли на то, чтобы мы с сослуживцем добрались до места и не без труда устроились в офицерское общежитие. Перекусили и решили пройтись по городку. Стоял теплый и очень темный южный вечер первых дней сентября. Освещение городка было, можно сказать, условное, и мы бродили в потемках. Уже на окраине вышли к какому-то холму, на который вела тропа. Поднялись наверх, там – еще темнее. Когда глаза немного адаптировались к скудному освещению, мы заметили, что по периметру площадки на вершине холма оказались какие-то одинаковые небольшие холмики. Посчитали – их было 14.

Только сейчас я вспомнил «Голос Америки». Утром по пути к бюро пропусков в зону мы вновь поднялись на тот холм. Да, там было 14 свежих могил с засыхающими венками и табличками, на которых значились имена и даты жизни. Конечная дата – 21 августа 1980 года – общая для всех. Запомнилось, что дата рождения одного из погибших матросов – июнь 1961 года – день в день с моим сыном.

Все они были из экипажа К-122. В те времена родным не разрешали увозить с баз тела погибших, чтобы похоронить их на малой родине, – зачем лишние разговоры по всей стране. Вот и лежали ребята все вместе здесь. Позже я узнал, что К-122 восстанавливать не стали – пустили на металлолом. А откуда все знали американцы, так и осталось для меня вопросом без ответа.

Теперь на территории базы установлен памятник подводникам К-122. Есть еще один памятник – 27 морякам, погибшим в июне 1973 года при столкновении возвращающейся на базу К-56 с надводным кораблем.

ТИГРЫ И МОРПЕХИ

Но остались от этих мест воспоминания и не столь мрачные.

Как-то вдвоем с сослуживцем решили побывать в поселении, в составе которого формально числится бухта Павловского. Сегодня это также закрытый объект, называемый Фокино. В 1980-е годы назывался он Тихоокеанский, а на сленге моряков и командировочного люда, возможно из-за созвучия, – Техас. Чтобы добраться туда из Павловской, надо было несколько километров пройти лесной дорогой до трассы Находка – Владивосток, далее – автобус или ловить попутку.

В общем, без проблем добрались мы до Техаса, побродили по городку, к окраинам которого вплотную подходят густо заросшие лесом сопки. Решили взглянуть на природу и по какому-то переулку направились к совсем недалекому лесу. Когда уже проходили мимо последних домов городка, нас окликнули. Будто бы нам кричала что-то со своего участка женщина. Подошли к ней поближе узнать, в чем дело. Она говорит что-то типа: «Вы, видно, не местные, в лес собрались. Так никто сейчас в лес не ходит – тигры там». Мы сначала подумали, ерунду болтает: какие, мол, тут тигры рядом с городом. Но она дополнила: «Ну, как хотите, только у меня они недавно собаку разорвали, ночами по помойкам лазят». В общем, жуть! Подумав «да, нелегко морякам служить на Дальнем Востоке», повернули назад и без задержки отправились к себе в Павловскую. Удачно доехав на попутке до своей дороги, двинулись по ней пешком в сторону базы. Конечно, тигриная история из головы не выходила.

Пока мы думали о полосатых, неожиданно из кустов выскочило четверо крепких мужиков в камуфляже. Мы не успели ахнуть, как оказались на земле. Затем последовало: «Кто такие? Что тут делаете? Документы!» К счастью, без документов мы не ходим. Предъявили паспорта и все необходимые бумаги, объяснили, кто, откуда и зачем мы здесь, после чего, естественно, спросили, в чем, собственно, дело. Нам объяснили – сегодня после обеда на базе объявлена учебная антидиверсионная тревога, к участию в которой были привлечены морские пехотинцы из дислоцированной где-то поблизости части. Мы в роли диверсантов оказались в лесу – для них очень кстати.