Крах ГКЧП означал и гибель Советского Союза. Распалась страна, бывшая для нескольких поколений людей не пресловутой «империей», а Родиной, на благо которой они работали и за которую были готовы сражаться, не щадя своей жизни. И подавляющее большинство населения СССР гибели этой страны не хотело.

Об этом просто и убедительно свидетельствую результаты прошедшего 17 марта 1991 года референдума о сохранении Союза. Из 185,6 млн (80%) избирателей в нем приняли участие 148,5 млн (79,5%). «За» проголосовали 113,5 млн (76,43%).

Несмотря на уже развернувшийся «парад суверенитетов», референдум поддержали власти и население РСФСР, Украины, Белоруссии, Азербайджана, Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана, Туркмении.

Но нам, с высоты сегодняшнего дня, пожалуй, гораздо интереснее понять позицию не поддержавших – трех прибалтийских республик, Молдавии, Армении, Грузии.

ОНИ СКАЗАЛИ «НЕТ»

Для начала вспомним события октября 1988 года, связанные с принятием Верховным Советом Эстонской ССР Декларации о суверенитете Эстонии, в которой впервые юридически языком было провозглашено право республик самостоятельно принимать решение о выходе из Союза. Таким образом, примат права нации на самоопределение утверждался над идеей национальной целостности государства – традиционный конфликт, не имевший в мировой истории однозначного разрешения. Например, причиной Гражданской войны в США стало очевидно выраженное желание жителей южных штатов обрести независимость, вступившее в противоречие со стремлением штатов северных (где как раз и проживало подавляющее большинство населения страны) сохранить американскую республику в прежнем виде. И хотя во имя американского единства было пролито море крови, никто сегодня не рискнет упрекнуть Линкольна в неправоте и кровожадности. С другой стороны, кто рискнет обвинить борцов за независимость Польши, Финляндии, Чехословакии, т. е. лиц, разрушавших единство Российской или Австро-Венгерской империи?

В сущности, конфликт между сторонниками столь противоположных взглядов всегда разрешался исходя из простейшего принципа – по праву победителя. И «мина», заложенная эстонцами в их декларации о суверенитете, действительно, не будучи вовремя нейтрализованной, имела самые печальные последствия для судьбы Советского Союза.

Второй «миной» стал начавшийся в том же 1988 году конфликт между Арменией и Азербайджаном из-за Нагорного Карабаха. Здесь, хотя и на более низком уровне, повторялся тот же «конфликт идей». Армянское большинство населения Карабаха захотело присоединить свою область к Армении и было поддержано Верховным советом Армении вопреки воле союзного руководства. Могло ли союзное руководство в той ситуации поддержать армян? Пожалуй, нет, поскольку осознавало неизбежность цепной реакции в форме новых территориальных споров между республиками.

Так или иначе, Армения обиделась, после чего национальная идея начала расцветать здесь буйным цветом.

Случай с Молдовой (именовавшейся в те времена Молдавией) вообще уникален, поскольку борьба за «возрождение» никем не угнетаемой национальной культуры плавно и незаметно начала превращаться в борьбу за «воссоединение» с «матерью-Родиной» Румынией. Зачем это было нужно рядовым молдаванам? Думается, ответ на этот вопрос лежит в чисто экономической плоскости. Скромной периферийной республике, более других пострадавшей от перестроечных экспериментов (вроде вырубки виноградников в рамках борьба с пьянством), поскорее захотелось слиться с благополучным Западом, путь к которому, как казалось, лежал именно через Румынию. Русскоязычное население в этой обстановке побоялось оказаться в положении людей второго сорта и в результате возник еще один межнациональный конфликт – в Приднестровье.

Раскручиваться он начал в том же 1989 году, когда на путь выхода из Союза вступила Грузия. А началось все опять-таки с межнационального конфликта. Абхазы захотели повысить (точнее, восстановить) статус своей автономии до уровня союзной республики. В Москве отвергать эту идею с ходу не стали, что вызвало у пылких грузин бурю возмущения.

Начавшийся с 4 апреля в Тбилиси по этому поводу митинг протеста приобретал все более буйный характер, расцвечиваясь лозунгами «Долой русский империализм!», «СССР – тюрьма народов». Появились крепкие молодцы с кусками арматуры, цепями, железными прутьями. Затем (9 апреля) был разгон митинга внутренними войсками и гибель 19 его участников, после чего идея разрушения «тюрьмы народов» действительно начала обретать поддержку населения республики.

Какие еще события стоит упомянуть?

Жесткое, затянувшееся до августа 1991 года противостояние рижского ОМОНА с латышскими националистам; события вокруг вильнюсского телецентра в январе 1991 года с гибелью 14 протестующих и одного советского офицера. И конечно же, истерики российских демократов по поводу «кровожадности» коммунистов, давно уже утративших не только пресловутую «кровожадность», но и какое-либо отношение к идеям коммунизма.

ОНИ СКАЗАЛИ «ДА»

А теперь поговорим о тех 113,5 млн советских граждан, которые сказали «да» сохранению Союза.

Обиды, взаимные претензии как к Москве, так и к соседям по общему дому имелись и в других республиках. Однако рискну утверждать, что даже на Западной Украине идея выхода из СССР не имела широкой поддержки, оставаясь достоянием сравнительно узкого круга интеллигенции и заигрывавших с ними партаппаратчиков.

Украина, Белоруссия, Казахстан слишком уж тесно интегрировались в систему внутрисоюзного распределения труда, чтобы не понимать, сколь неприятными последствиями чреват разрыв устоявшихся хозяйственных связей. Дотировавшиеся центром республики Средней Азии столь же отчетливо понимали, что без помощи Москвы они останутся один на один не только со сложными экономическими заботами, но и с характерными для азиатских стран проблемами клановости, коррупции и замороженных, но не ликвидированных межнациональных и межплеменных конфликтов. Сходными соображениями руководствовались и в Азербайджане.

Мнение большинства граждан РСФСР было очевидным. Хотя, следует отметить, что дискуссии о том, кто кого кормит, не прошли и мимо сознания государственнообразующей нации.

Подобные споры вообще были характерны для рубежа 1980–1990-х годов. (Чего стоит одна украинская шутка про «москалей», которые «съели усе сало»!) Но все же напомним, что по уровню благосостояния граждан лидерами были прибалтийские республики и Грузия, т. е. именно те, кто активнее других рвался из Союза. (Россия находилась где-то между закавказскими и прибалтийскими республиками.)

Но материальные ценности – одно, а общие историческое прошлое – другое. И разом перечеркнуть его для большинства рожденных в СССР было невозможно.

Так что итоги референдума однозначно говорили – Союзу быть! Хотя и в реформированном виде, в форме Федерации, с расширением самостоятельности республик и даже с новым названием для общего государства, которое предположительно должно была именоваться Союзом суверенных республик (ССГ).

Подписание кардинально переработанного союзного договора было запланировано на 20 августа. А 18 августа страна проснулась под музыку Чайковского.

ТИХИЙ РАЗВОД

Организованная ГКЧП неудачная попытка государственного переворота кардинально изменила не только существовавшую в стране расстановку политических сил, но и перечеркнула возможность реформирования Союза.

В ситуации общей нестабильности руководство трех самых крупных республик решило закрепить собственные позиции самым простым способом – разойдясь по национальным квартирам. Юридическая база в данном случае была очень простой – уж если в 1922 году создавали СССР четыре республики (РСФСР, Украина, Белоруссия и Закавказская Советская Федеративная Советская Республика), то теперь, семь без малого десятилетий спустя, три оставшиеся страны-«учредителя» имеют право развалить свое творение. Мнение прочих (например, абсолютно не желавших развала Союз среднеазиатских республик) в расчет не принималось.

Единственным, кто мог бы предотвратить реализацию подобного сценария, был Михаил Горбачев, однако авторитет первого и единственного президента СССР скатился практически до нулевой отметки, в отличие от авторитета главы РСФСР Бориса Ельцина, чье поведение в дни ГКЧП, по крайней мере, отличалось ясностью и решительностью.

Тем не менее даже в этот период подавляющее большинство граждан страны психологически не были готовы к роспуску Союза, так что в течение трех с половиной месяцев после августовского путча можно было наблюдать целую череду действий малопонятных для обывателей, но имевших две цели: с одной стороны, подготовить общественное мнение к развалу Союза, а с другой – максимально затушевать смысл готовящегося действа.

Именно исходя из последней цели подписанное 8 декабря 1991 года в Беловежского пуще соглашение именовалось не договором о ликвидации СССР, а соглашением о создании Союза независимых государств (СНГ).

Подлинная суть происходящего была спрятана в преамбуле этого документа, где говорилось, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свою существование». Что же касается самого новорожденного СНГ, то большинство граждан поначалу восприняли его скорее как переработанный вариант СССР, только с более широким суверенитетом республик.

Отсюда ироничное поначалу отношение к атрибутам новой государственности и невесть откуда проявившимся границам. И только постепенно место иронии заняло недоумение, а затем пришло осознание грустной истины – единой страны больше нет, каждому предстоит спасаться в одиночку.