Семилетний шаг к коммунизму
СССР
«Секретные материалы 20 века» №18(482), 2017
Семилетний шаг к коммунизму
Дмитрий Митюрин
историк, журналист
Санкт-Петербург
4935
Семилетний шаг к коммунизму
XXI съезду КПСС предшествовало немало драматических событий

В истории КПСС установленные промежутки между съездами часто растягивались во времени. Но лишь один съезд был созван досрочно, официально получив наименование «внеочередного». Причем произошло это в относительно спокойное время, без видимого повода, исключительно одной высочайшей волей первого секретаря ЦК Никиты Сергеевича Хрущева.

Все предыдущие и последующие съезды (кроме дореволюционных) проходили по одной стандартной, но достаточно разнообразной и насыщенной программе. Сначала обязательная часть, включавшая зачитываемый лидером отчетный доклад ЦК и отчет Центральной ревизионной комиссии, затем – выступления и дискуссии по самым важным проблемам политической жизни. В повестке XXI съезда значился только один вопрос – обсуждение контрольных цифр семилетнего плана развития народного хозяйства на 1959–1965 годы. Хотя страна уже три года как жила и трудилась по шестому пятилетнему плану.

Хрущев, конечно, был человеком импульсивным, но, чтобы понять, зачем ему вздумалось затевать всю эту историю с «семилеткой», надо взглянуть на события, прошедшие с предыдущего XX съезда.

ПОСТАЛИНСКОЕ ПОХМЕЛЬЕ

Доклад о «Культе личности и его последствиях» в чем-то подорвал, а в чем-то укрепил коммунистическое движение. С одной стороны, обнародование и осуждение сталинских преступлений как бы показывало: коммунизм избавляется от искажающих его гуманистическую суть негативных наслоений. С другой стороны, случившееся можно было трактовать и в том смысле, что коммунизм преступен по своей сути.

В плане внешнеполитическом минусов было больше. Единственный очевидный плюс – нормализация отношений с Югославией – Хрущева не радовал, поскольку Тито не собирался удаляться от Запада с его дешевыми кредитами, новыми технологиями и хорошими рынками. 

А вот в Китае доклад расценили как проявление предательства и ревизионизма, хотя с официальным осуждением пока не спешили. Мао Цзэдун поступил по-восточному изощренно, объявив в 1957 году кампанию «ста цветов» и предложив всем желающим свободно критиковать партию. Тех, кто вздумал критиковать, выслушали, а затем выслали в места не столь отдаленные. Больше Великого кормчего публично и при жизни в Китае не критиковали.

В ГДР, Чехословакии, Румынии и Болгарии «сталинизм» аккуратно осудили, избежав серьезных потрясений. Зато в Албании сторонников «оттепели» прихлопнули сразу, а укрепивший свою власть сталинист Энвер Ходжа разорвал союзнические отношения с Советским Союзом.

В Польше последовал взрыв антикоммунистических и русофобских настроений. Новое руководство в лице Владислава Гомулки пообещало демократические реформы, а отставка присланного из Москвы и возглавлявшего Министерство обороны маршала Рокоссовского была воспринята в Кремле едва ли не как попытка выйти из Варшавского договора и переметнуться на сторону НАТО.

Ситуацию удалось разрулить. Самых одиозных сталинистов из прежнего руководства убрали и даже осудили. Мелкое предпринимательство разрешили, но руководящую роль партии сохранили. 

Задиристый тон Гомулки сменился более миролюбивым и послушным, после того как грянули события в Венгрии, где коммунистов убивали на площадях, словно в Средневековье, а новое руководство страны прямо заявило о переориентации на Запад.

В Венгрию были введены дополнительные части советских войск, восстание подавили, мятежного главу правительства (в прошлом образцового коммуниста и агента НКВД по кличке Володя) Имре Надя повесили. Правда, повесило его уже новое прокремлевское руководство во главе с Яношем Кадаром, выторговавшее у Кремля право в обмен на лояльность по собственному усмотрению добавлять рыночные элементы в социалистическую экономику.

Одно время казалось, что Венгерский кризис может привести к Третьей мировой войне, но смягчить противостояние двух держав помог другой кризис – Суэцкий. 

К общему удивлению, и Вашингтон, и Москва осудили агрессию Израиля, Англии и Франции против Египта. Позиция Белого дома выглядела весьма странно, поскольку страны-агрессоры были его союзниками, а египетский лидер Гамаль Насер ругал империализм и восхищался социализмом. Надо полагать, Америка совершенно не стремилась к возрождению потенциальных конкурентов в лице Британской и Французской колониальных империй, а с Египтом рассчитывала разобраться в индивидуальном порядке.

Худо-бедно единство социалистического лагеря удалось сохранить, хотя надежность Пекина вызывала большие сомнения. Зато в Третьем мире ширилось антиимпериалистическое движение, над которым реяли и коммунистические лозунги. Некоторые из этих лозунгов, например, использовали «бородачи», пришедшие 1 января 1959 года к власти на Кубе, хотя поначалу как серьезных союзников эту публику в Кремле не рассматривали.

Итак, на внешнем фронте дела шли с переменным успехом. Но в личном плане и в плане обозначения каких-то идеологических горизонтов Хрущева гораздо больше волновал фронт внутренний. 

Для себя лично главной угрозой он считал старую гвардию в лице Молотова и Кагановича, а также сравнительного молодых Маленкова и Булганина. Тревога была не напрасной. 18 июня 1957 года на заседании Президиума ЦК четверо указанных товарищей вместе с Ворошиловым, Первухиным и Сабуровым высказали к нему массу претензий, рекомендовав вообще сместить Никиту Сергеевича с поста первого секретаря. «Против», разумеется, были сам Хрущев, а также Микоян, Суслов и первый секретарь ЦК компартии Украины Кириченко. Пока шла дискуссия, министр обороны Жуков и шеф КГБ Серов армейскими самолетами доставили в Москву членов ЦК, преданных Хрущеву настолько, что они не постеснялись вмешаться в ход заседаний президиума (что, впрочем, не противоречило Уставу). 

Президиум заседал и спорил четыре дня, а затем превратился в полноценный пленум ЦК, на котором обвинители Хрущева превратились в ответчиков и «антипартийную группу». Жуков пообещал, что «ни один танк без моего приказа не двинется», и заклеймил оппонентов как ««главных виновников арестов и расстрелов партийных и советских кадров». Попытки напомнить о причастности Никиты Сергеевича к репрессиям на Украине игнорировались, и вообще большинство членов ЦК встали за него горой, явно не желая возвращения к временам «больших чисток» и сурового обращения с номенклатурой.

Особо пылко в защиту Хрущева выступали лидер ленинградской парторганизации Фрол Козлов, первый секретарь Московского горкома Екатерина Фурцева и «главный комсомолец» Александр Шелепин. А вот критику со стороны своего выдвиженца министра иностранных дел Дмитрия Шепилова Хрущев воспринял как предательство. И когда победа Никиты Сергеевича над «антипартийной группой» была зафиксирована специальным постановлением ЦК, глава МИДа упоминался в нем особо. И в память советских людей он вошел именно по формулировке из того памятного постановления – как «человек с самой длинной в СССР фамилией: И-примкнувший-к-ним-Шепилов».

Хотя и не в один прием, всех членов «антипартийной группы» вывели из президиума, заменив верными «хрущевцами». В октябре 1957 года отправили в отставку и Жукова: Никиту Сергеевича беспокоило, что слишком популярный и амбициозный министр обороны может двинуть танки не в ту сторону.

Но для упрочения своей власти Хрущеву нельзя было ограничиваться просто зачисткой кадров, а следовало предложить и пообещать народу нечто серьезное. Для озвучивания этого обещания XXI съезд собственно и собирался.

О «ЖИГУЛЯХ», ХРУЩЕВКАХ И ХИМИЗАЦИИ

На съезде, проходившем с 27 января по 5 феврале 1959 года в зале заседаний Большого Кремлевского дворца, присутствовал 1261 делегат с решающим и 106 – с совещательным голосом, представлявшие 7 622 356 членов партии, а также зарубежные гости из 72 стран.

С докладом по семилетнему плану Хрущев выступил в первый же день, и основной смысл его выступления заключался в том, что, коль скоро социализм в СССР построен, пора вплотную приступить к решению главной задачи – построению коммунизма.

Именно семилетка и должна была стать своего рода стартовым рывком на пути к самому совершенному и счастливому обществу в мировой истории. Однако чтобы рывок стал возможным, требовалось выправить возникшие в советской экономике перекосы. 

Каждый очередной пятилетний план подгонялся под ускоренное развитие двух-трех базовых отраслей, обязательно относившихся к сфере промышленности или энергетики. Теперь предполагалось, что все отрасли должны развиваться динамично, но все же большее внимание уделялось тем, от которых зависело благосостояние граждан. Соответственно, требовалось резко подтянуть сельское хозяйство и производство товаров народного потребления. 

«Догнать и перегнать» Америку теперь требовалось не только по чугуну и стали, но и по таким показателям, как количество и качество продуктов (прежде всего мяса), жилплощадь, наличие собственных автомобилей и бытовой техники.

Программа освоения целинных земель должна была обеспечить насыщение рынка продуктами, хотя решить проблему с фуражным зерном так и не получилось, соответственно, не удалось поднять и производительность в животноводстве. Для откармливания скота в малопригодных для этого районах сажали сахарную свеклу и, конечно же, приснопамятную кукурузу, початок которой воспринимался как обязательный атрибут Никиты Сергеевича. Но мяса больше не становилось, а фуражное зерно приходилось закупать за границей. 

Чтобы поскорее обеспечить граждан собственными квартирами, в домостроении перешли к возведению типовых блочных девяти- и пятиэтажных домов, получивших наименование «хрущевки». И хотя количество новоселов резко возросло, энтузиазма в связи с приобретением собственной, но не слишком удобной квартиры у них поубавилось.

Лучше обстояли дела в автомобилестроении. Не тоскуя по «фордам» и «мерседесам», народ охотно приобретал «Волги» и «Москвичи», а конструкторы уже завершали работы над малогабаритным и супердешевым «Запорожцем». Впечатляюще выглядели и успехи самолетостроителей, научившихся выпускать не только военную технику, но и вполне конкурентоспособные лайнеры, ряд которых в 1956 году открыл Ту-104.

Промышленность и энергетика по-прежнему оставались мотором экономки. Освоение новых нефтяных и газовых месторождений позволяло обеспечить топливом новые ГРЭС и ТЭЦ, а около 20 процентов нефти уходило на экспорт, обеспечивая страну валютой, на которую закупалась современная техника.

Незадолго до съезда был выдвинут лозунг «химизации» народного хозяйства, в продукции потребительского назначения все шире стали использоваться пластмассы и химические волокна. На Урале и Поволжье возводились новые нефтехимические комбинаты.

В общем, какие-то проблемы решались плохо, какие-то получше, но, анонсируя коммунизм как дело ближайшего будущего, Никита Сергеевич явно погорячился.

Дело в том, что при всех впечатляющих успехах к 1959 году стало ясно, что завышенные планы на шестую пятилетку по многим показателям выполнить не удастся. И это, кстати, тоже послужило одной из причин созыва внеочередного съезда, только причиной не озвучиваемой.

На очередном, запланированном на 1961 год съезде Хрущеву пришлось бы объяснять делегатам, почему пятилетка оказалась не выполнена. Переформатирование пятилетки в семилетку избавляло Никиту Сергеевичу от такого отчета. Правда, через семь лет тоже пришлось бы подводить какие-то итоги. Но Хрущев так далеко не заглядывал.

СОЛДАТСКИЙ САПОГ И ЮГОСЛАВСКИЙ СТУЛ

В своем отчетном выступлении первый секретарь вполне органично использовал такие термины, как «демократизация» и «перестройка», но при этом Сталина почти не лягал и даже совсем наоборот – упомянул его в положительном контексте. Дословно: «Осуществляя политику индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства, наш народ под руководством партии и ее Центрального комитета, во главе которого долгие годы стоял И. В. Сталин, совершил глубочайшие преобразования».

Вообще, в это время Хрущев в узком кругу частенько говорил о «двух Сталиных». Хорошем – разбившем внешних и внутренних врагов, вполне верном марксисте-ленинце и плохом – истребившем в силу невесть каких причин сотни тысяч советских граждан.  

Хрущевых в определенном смысле тоже было два – либерал и жесткий лидер с диктаторскими замашками. Многие делегаты никак не могли привыкнуть к его шараханьям из крайности в крайность. Семилетний план, конечно, приняли единогласно, внеся в него какие-то дополнения и уточнения, но зачем потребовалось превращать пятилетку в семилетку никто, в сущности, так и не понял.

Свою задачу Хрущев мог считать выполненной, поскольку стратегическую цель – коммунизм – он народу обозначил. Что такое коммунизм, в обыденной жизни особо не расшифровывалось. Пояснялось, что принцип социализма «от каждого по способностям – каждому по труду», заменялся на коммунистический – «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Главное, что уяснили граждане, – деньги исчезнут, каждый будет бесплатно брать все, что ему требуется.

Особой конкретики Хрущев постарался избежать и в закрывающей съезд речи, где больше внимания уделил текущей политике. Интересно, что вместо положенных ему по должности ссылок на журнал «Коммунист» как на авторитетный источник он ссылался на британский Economist, обслуживающий нужды барыг-капиталистов. Ссылался также на вполне правые издания вроде японской Sankei, американских The Des Moines Register, The New York Times, французской L’Aurore. Хотя все эти ссылки подкрепляли вполне коммунистические тезисы, но все равно делегатов это немного удивляло.

Вообще в отношении капиталистических стран Никита Сергеевич высказывался дружелюбно, одобрив практику обмена различными неправительственными делегациями. Особенно манили Никиту Сергеевича США, куда он и слетает в сентябре 1959 года. В Америке Хрущев встретится с президентом Дуайтом Эйзенхауэром, фермером Росуэллом Гарстом, политиками, литераторами, голливудскими звездами. Американцы запомнят этот визит надолго, хотя в политическом плане эффект от него окажется незначительным.

Хрущев вообще ратовал за мирное соперничество капитализма и социализма, прибегнув к столь характерным для него образным сравнениям: «Нужно убрать с пути все, что мешает мирному сосуществованию государств с различным общественным устройством. Когда тесный сапог жмет и натирает солдату ногу, то приходится переобуться, а другой раз и сменить сапоги».

Но если капиталистам на внеочередном съезде от него досталось не сильно, то в адрес не правоверного коммуниста Тито гневные филиппики летели в изобилии: «Если Югославия отстает в своем развитии, если она не идет, а вихляет по социалистическому пути, то ответственность за это всецело ложится на ревизионистскую, антимарксистскую линию руководства Союза коммунистов Югославии... которые принижают роль партии... которые утверждают, что наша партия стремится к «гегемонизму»... стремится подчинить себе другие коммунистические партии». И еще: лидеры Союза коммунистов Югославии очень обижаются, когда мы говорим им, что они сидят на двух стульях. Они уверяют, что сидят на своем, югославском стуле. Но почему-то этот югославский стул очень поддерживается американскими монополиями!».

Здесь, конечно сквозила обида за то, что он, Хрущев, фактически признал неправоту Кремля в конфликте 10-летней давности, раскритиковал Сталина на ХХ съезде, а Югославия, вместо того чтобы радостно устремиться в советские объятия, продолжала заигрывать с Западом.

И в этой связи возникало резонное опасение: раскритиковав Сталина и подыграв югославским ревизионистам, не оттолкнем ли мы китайских товарищей? Поэтому в адрес Мао Цзэдуна Хрущев сделал неуклюжий реверанс: «Много своеобразных форм в строительстве социализма применяет Коммунистическая партия Китая. Однако у нас с ней нет и не может быть никаких разногласий... Потому что классовый подход и классовое понимание у обеих партий едины. Китайская коммунистическая партия твердо стоит на классовых, марксистско-ленинских позициях». Как показали дальнейшие события, Никита Сергеевич зря старался. Вскоре Китай все равно разорвет отношения с Советским Союзом. И, чтобы удержать контроль над страной, Мао Цзэдуну придется организовать грандиозную чистку в форме культурной революции. 

Поскольку главная цель – построение коммунизма – была объявлена, завершился съезд на традиционной бравурной ноте. Обещания совершить собственный большой скачок и успешно выполнить семилетний план запестрели на уличных транспарантах, плакатах и почтовых марках. 

И в целом план действительно оказался выполнен: к 1965 году национальный доход увеличился на 53 процента, производственные фонды выросли на 91 процент, продукция промышленности – на 84 процента. Реальные доходы населения выросли на одну треть. Частично удалось решить жилищную проблему. Колхозники стали получать пенсии.

Но сельское хозяйство вместо запланированных 70 процентов выросло всего на 15, а рост потребительского сектора по-прежнему отставал от роста потребностей граждан, что превратило понятие «дефицит» из категории экономической в явление социальное. 

И вообще, как политический лидер до окончания семилетки Никита Сергеевич не дотянул. Хотя поруководить еще одним партийным съездом ему все-таки доведется.


19 сентября 2017


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8257991
Александр Егоров
929688
Татьяна Алексеева
763275
Татьяна Минасян
317639
Яна Титова
242539
Сергей Леонов
215369
Татьяна Алексеева
178387
Наталья Матвеева
174987
Валерий Колодяжный
169528
Светлана Белоусова
156979
Борис Ходоровский
154992
Павел Ганипровский
130451
Сергей Леонов
111883
Виктор Фишман
95531
Павел Виноградов
91978
Наталья Дементьева
91521
Редакция
84673
Борис Ходоровский
83116
Станислав Бернев
75659