В наше время предпочитают цифровые шифры. И для кодировки, и для дешифровки используют компьютеры. В конечном счете такие шифры взламывают. Вопрос в сроках. Если депеша «сработала», дело сделано, а отправитель сообщения уже сменил дислокацию, то раскрытие шифра не столь уж страшно. К тому же всякие шифры время от времени меняют. Однако не потеряла своего значения и так называемая стеганография. 

В отличие от криптографии, тут речь идет не о шифровке текста сообщения, а о сокрытии самого факта его передачи. Прием известен уже тысячелетия. Скажем, брили наголо раба, писали на коже текст сообщения, пока он крепко спал. Потом ждали, пока отрастут волосы, и посылали его гонцом в другой город. Там голову снова брили и читали сообщение. Пойди догадайся, что оно вообще было.

В Средние века все было иначе — стеганография тоже процветала, а вот в криптографии была мода на очень изощренные и весьма оригинальные шифры вроде решетчатых, когда фигурные резные листы накладывали на текст, выделяя нужные символы, зашифровывающие сообщение уже более привычными способами. Остальное — пустышки. В некоторых случаях вокруг закодированных средневековых текстов долгие годы идут дискуссии — менталитет изменился, и «расколоть» тогдашние шифры не могут. Для того времени характерно еще и использование не менее изощренных ядов, применение которых часто маскировали столь же искусно, как и при использовании приемов стеганографии. Опишу историю, в которой причудливо сочетаются совершенно необычный шифр, рецептуры ядов, дальнее путешествие и конкуренция резидентов Англии и иезуитов на востоке Европы. 

Дело было в конце XVI века.

Одной из лучших разведок во второй половине XVI века была молодая тогда спецслужба ордена иезуитов. Она, к слову, славится своим профессионализмом по сей день. Иезуиты активно осваивали новые территории, они основали миссии в Латинской Америке, вплоть до далекого от Европы Парагвая, искали пути и на Восток, в том числе в Китай. Если не считать отдельных путешественников (Марко Поло, Плано Карпини, Гильом де Рубрук), а говорить о начале дипломатических отношений, то первыми миссиями были католические. Сначала на Дальний Восток пытались проникнуть через Гоа — тогдашний португальский форпост в Индии. Так действовали и доминиканец Гаспар де Круиз, и иезуит Франциск Ксаверий. Но первый пожил лишь на юге Китая, а второй добрался только до Японии. А в рецептурах есть растения, характерные для севера Китая. А на север Китая, в Пекин, добралась лишь миссия иезуитов во главе с итальянцем Маттео Риччи, достигшая цели в 1582 году. Сам М.Риччи только через 17 лет, в 1599 году, получил редкостную для иностранцев аудиенцию у китайского императора. Он остался жить в Пекине, а члены миссии выучили китайский... Они же основали в Пекине обсерваторию.

Для знатоков ядов информации в Китае тоже было хоть отбавляй. В XVI веке в Китае издавали подробные травники: так, в труде Ли Шичжэня упоминается 1892 растения. Китайцы давно знали, например, корень элеутерококка, признанный в Европе только в XIX веке. Понятно, что Риччи надо было сообщить в Рим об успехе своей миссии, для чего вскоре после прибытия он должен был послать в Европу гонца, облеченного полным доверием. Таким порученцем мог быть только монах-иезуит, могущий защитить себя в пути.

Забегаю вперед, но, видимо, этот человек увлекался травами и рецептурами ядов. Уже к 1584 году посланец мог вернуться в Европу и привезти с собой новые рецептуры. И получить от тогдашнего генерала ордена иезуитов Клаудио Аквавивы новое назначение.

В международных отношениях 1580-х годов важную роль играло соперничество доминировавшей тогда в Европе Испании и набиравшей силу Англии. Привело это к известной войне 1588 года, знаменитой более всего разгромом мощного испанского флота, заранее прозванного Непобедимой армадой. Перед этим бывшая самой большой империей тогдашнего мира Испания присоединила к себе Португалию (1580) со всеми ее колониями. Такая ситуация существовала в течение 60 лет. Таким образом, образовалась воистину всемирная империя, которой правил весьма расчетливый король Филипп II.

Соответственно, в эти годы испанские спецслужбы имели огромное влияние и в Ватикане, в том числе и в среде иезуитов, хотя резидентуры работали самостоятельно, даже соперничали, но по отношению к Англии часто объединяли усилия (особенно с учетом неподчинения Ватикану англиканской церкви). Историк разведки Ефим Черняк отмечал, что резидентуры иезуитов имели возможность напрямую обмениваться информацией между собой, в частности резидентуры в Кракове и Мадриде. Это было ошибкой, поскольку позволяло английским агентам, которым было очень сложно легализоваться в Мадриде, получать крайне актуальные сведения об испанских планах окольным путем. Кроме того, неподалеку от Кракова, в Праге, находился двор императора «Священной римской империи германской нации» Рудольфа II Габсбурга. Этот удивительно жадный человек (годы спустя 8 лет не выплачивал жалованье работавшему на должности лейб-математика великому Иоганну Кеплеру) в то же время покровительствовал наукам и искусствам, увлекался астрологией, верил в алхимию. Заслать к нему опытных людей было вполне возможным. Очевидной целью было предотвращение союза испанских и австрийских Габсбургов (то есть Филиппа II и Рудольфа II) против Англии.

Английской внешней разведкой в правление королевы Елизаветы руководили умные и опытные люди — Вильям Берли (лорд Сесил) и Уолсингем. С ними сотрудничали многие видные деятели культуры — от артистов театра «Глобус», гастролировавшего в Европе, до таких известных ученых, как Джон Ди (1527–1608, известен и как астролог). Вербовали и авантюристов, таких как Эдвард Келли (1555–1595). Он же Эдвард Тальбот, подделывал документы, был за это приговорен к отсечению ушей, после этой экзекуции сменил фамилию на Келли и попробовал заняться алхимией. Якобы при помощи волшебного порошка он на глазах у Джона Ди превратил свинец в золото. А тут и не чуждый авантюризма Ди объявил, что в его личный музей редкостей явился ангел и подарил ему черный обсидиановый шар для общения с духами (ныне шар находится в Британском музее). Келли сразу же вызвался быть переводчиком при общении с ангелами. При дворе эта история стала широко известной (декабрь 1582 года). Польский граф и меценат Альберт Ласки, находившийся в Лондоне, пожелал поучаствовать в сеансе связи с духами, эту возможность ему предоставили 23 мая 1583 года, и он получил информацию, что его ждет корона польского короля. Конечно, он пригласил Ди и Келли в свой замок под Краковом.

Так Ди и Келли оказались вблизи резидентуры иезуитов. Думаю, что кое-что им удалось перехватить, в том числе, как мы убедимся дальше, в руки Ди попала рабочая книга рецептур неизвестного нам по имени человека, ездившего перед этим в Китай. А вот графу Ласки англичане надоели.

В качестве «отступного» он, впрочем, дал им рекомендательные письма для императора Рудольфа II. Англичане перебрались в Прагу, где поселились на улице алхимиков. Теперь «прикрытие» обеспечивал Келли, а точнее, он использовал таинственный порошок, публично демонстрируя превращения элементов. Ему за алхимические достижения император присвоил декоративное звание маршала Богемии, но потом был разочарован.

Деятельностью Ди и Келли заинтересовался посол Ватикана (папский нунций), потребовавший высылки англичан как чернокнижников. Осенью 1587 года королева Елизавета приглашала Ди вернуться. Тут, видимо, и опасность для резидента почуяли, и прогнозы на следующий год хотели получить. Кстати, Ди верно предсказал шторма, сыгравшие свою роль в гибели Непобедимой армады.

Нависла угроза ареста. И тут Джон Ди предложил императору рукопись, якобы содержащую рецепт эликсира молодости и якобы принадлежавшую жившему в XIII веке знаменитому ученому Роджеру Бэкону. Этим он сбивал многих современных исследователей, пока экспертиза не показала, что бумага, на которой написана рукопись, изготовлена в районе 1500 года, а чернила — во второй половине XVI века. К слову, особенности красок (черной, коричневой, зеленой, дорогой ярко-синей и вредной красной) указывают на монастыри северной части Италии, где монахи в скрипториях переписывали Библию. Возможно, автор рукописи до поездки в Китай был писцом и взял с собой запас старой бумаги очень хорошего качества.

А вот золотистую краску не взял — золочение тогда наносили пером на готовый рисунок, что в дороге было делом нереальным. Так что с версией об авторе-иезуите все сходится. Причем тут Роджер Бэкон? А вот император Рудольф II не только поверил Джону Ди, но и отпустил его в Англию, вдобавок заплатил за загадочный раритет баснословную по тем временам сумму — 600 золотых.

Вернулся Ди в Англию в 1589 году, уже после разгрома армады. И был тепло встречен. Обеднел он уже после смерти королевы Елизаветы.

Все проблемы Ди свалил на напарника. Он, мол, всецело доверял Келли (они даже поменялись женами), но потом тот якобы стал действовать самостоятельно. Тем более что Келли поселился отдельно — видимо, как из соображений безопасности, так и из-за обмена женами. В итоге незадачливый алхимик попал в тюрьму, к тому же от него требовали алхимического золота. Ди, уже находясь в безопасности, просил свою королеву заступиться за напарника, но из этого ничего не вышло.

В 1595 году Келли пытался бежать, но он был толст, веревочная лестница не выдержала, из-за переломов узник вскоре умер.

Что касается резидента из конкурировавшей с англичанами разведки, то мы, конечно, не знаем, какими путями его рукопись попала к Ди: выкупили, выкрали, осталась после смерти автора (естественной или нет). Но в дальнейшем этот сборник средневековых рецептур приобрел неожиданную известность, коей уже более ста лет. И солидное имя — все говорят не просто «рукопись», а «манускрипт», на латыни.

Первым достоверно установленным владельцем рукописи с 1608 года был лейб-медик при дворе Рудольфа по имени Якоб Хорсике де Тепентек, уехавший из Праги после начала в 1618 году 30-летней войны. Он написал свое имя на раритете. Далее известен другой медик, профессор Карлова университета в Праге, Йохан Маркус Марчи, подаривший рукопись в 1666 году знаменитому поныне ученому Афанасию Кирхеру. Заметим, что все трое были иезуитами. После смерти Кирхера в 1680 году его архив стал частью библиотек иезуитов.

Возможно, Афанасий Кирхер пытался расшифровать рукопись; он, между прочим, вполне мог преуспеть в этом, поскольку средневековые приемы шифровки были ему известны куда лучше, чем современным криптографам. Как бы то ни было, иезуиты интерес к манускрипту потеряли.

Рукопись в 1912 году была куплена в одном из итальянских монастырей (не в том ли, откуда уехал в путешествие автор) американским книготорговцем и антикваром Вилфридом Войничем (мужем известной писательницы Этель Лилиан Войнич, известной романом «Овод»). Совершенно нелогично текст называют «манускриптом Войнича», в научных публикациях принято сокращение VMS. Его удобно использовать хотя бы для краткости. Ныне рукопись — в библиотеке Йельского университета (США), вполне доступны ее качественные фотокопии.

Неудачных попыток прочтения странной рукописи было множество начиная с 1920-х годов. Отставные дешифровщики, профессионалы своего дела, перепробовали десятки языков с разных континентов, методы частотного анализа встречаемости своеобразных символов, подбирая подходящий язык. Безрезультатно. Неудачи породили гипотезу, построенную по принципу «нет человека — нет проблемы». Якобы нет настоящего автора и содержательного текста — так, мистификация с неясными целями. Скептиков опроверг дважды проведенный радиоуглеродный анализ — и бумага, и чернила старинные. И работающий в Вашингтоне индийский профессор Рао опять применил частотный анализ, но в версии, разработанной для восстановления генетических кодов. Что-то получается — ведь в геномах тоже есть своего рода символы-пустышки — почти как в средневековых шифрах.

Среди иллюстраций — более 400 растений, не имеющих прямых аналогов в ботанике, а также многочисленные фигуры женщин, спирали из звезд. Это породило множество фантастических версий. Почему-то до 2000 года никто всерьез не проверял гипотезу о том, что растения в иллюстрациях к VMS могут быть составными. Эта идея принадлежит К. Н. Нагорной, и при ее проверке оказалось, что на одном из листов манускрипта цветок всем известной белладонны соединен с листом менее известного, но столь же ядовитого растения с названием копытень. Яды из белладонны и копытня европейского и по отдельности смертельны, а уж вместе и подавно. Однако в красавке (белладонне) ядовит корень, а не цветок, изображенный на странице рукописи. Выходит, автор манускрипта маскировал рецепты ядов.

Я был инициатором более тщательной проверки гербария из манускрипта. Использовали справочники по лекарственным растениям. Там есть не только европейские, но даже и американские виды. Но в Мексике миссии тех же иезуитов к 1580 году работали уже давно. А вот китайские растения заставили вспомнить об уже высказывавшемся мнении, что автором мог быть участвовавший в миссии в Пекин иезуит (а кто еще?). Эта версия положена в основу статьи, поскольку она оказалось наиболее логичной.

Используя множество атласов растений, удалось определить такие ядовитые, как клещевина, из которой получают поныне используемый яд рицин, болиголов пятнистый, ядом из которого был отравлен Сократ.

В рукописи нашлись цветки кровохлебки лекарственной, барбариса обыкновенного, герани лесной, листья крапивы жгучей, бузины черной, лапчатки прямостоящей, сорняка под названием остро-пестро, бутоны арники горной, одуванчика лекарственного, гвоздики луговой, плоды шиповника, даже коробочки хлопчатника. И корень элеутерококка. Многие страницы «гербария» стали вполне понятны. Растения-то составные — цветок от одного, стебелек от другого, корешок — от третьего. Последовательно выявить таким путем реальные лекарственные и ядовитые растения ранее не пробовали. А зря — сразу становится ясным, что надо искать в тексте. Хотя и тут хитрости — яд, скажем, содержится в семенах, а на картинке — листочек.

Что касается текста, то логика подсказывала — компьютер не помогает потому, что в Средние века иными были приемы шифрования — несколько символов могли заменять одну букву, часто использовали вставленные в текст «пустышки», что искажает результаты частотного анализа. А обилие растений навело на мысль о рецептурах, в которых, как известно, используют латинские и прочие сокращения. Была, правда еще в период увлечения частотным анализом, обнаружена одна зацепка, но значения ей не придали — одно из трехсимвольных сочетаний встречалось в тексте чаще всего, подобно тому как в русском тексте часто встречается союз «и», а в латинском — аналогичное «et».

Заметим, что при расшифровке удалось учесть даже весьма ехидный характер предполагаемого составителя рецептур. При выяснении того, что является пустышкой, а что — нет, получилось — составителю рецептур не был чужд черный юмор. Так, он явно не хотел быть повешенным как отравитель, и символ с элементом, напоминающим виселицу, конечно же, не читается. Использованы и типичные для того времени приемы сопоставления букв с цифрами.

Для полноты картины стоит взглянуть на каллиграфически выписанный полный набор символов, встречающихся в VMS.

Утомительнее (если, конечно, не ставить перед собой исследовательские цели) рассматривать фотокопии отдельных страниц, включая фигурки женщин в перегонных колбах. Чего тут только нет. Например, одна весьма полная дама держит ведерко с ярко-синей жидкостью, а другая — с ярко-красной. Сами растения часто бурые, когда зеленый цвет казался автору неподходящим.

Поклонников частотного анализа даже после отбрасывания символов-пустышек смутит обилие очень коротких слов в тексте. Но тут надо еще вспомнить о принятых в Средние века латинских сокращениях типа NB (nota bene — «на заметку», со смыслом «очень важно»). Есть и много других «мелочей».

В конце концов под картинкой с белладонной и копытнем, например, удалось прочесть латинские названия именно этих растений.

И совет по приготовлению смертельного яда... Тут пригодились и характерные для рецептов сокращения, и имя бога смерти в античной мифологии (Танатос, брат бога сна Гипноса).

Поскольку старинные яды теперь не столь интересны, но по-прежнему смертельны, в 2001 году были опубликованы только примеры прочтения отдельных страниц манускрипта. Но этого достаточно — задача использования рецептур, конечно, не стояла. А вот исторический интерес тут очевиден.

И «раскусывание» текста знаменитого манускрипта, и тем более применение точных рецептур из него осложнял еще один момент. Шифры, рассчитанные на передачу сообщения кому-то, предполагают частую смену ключей. Совершенно иной будет вся ситуация в том случае, если текст с самого начала не является «сообщением для кого-то», а предназначен только для автора. Тут шифр может быть и неудобным, вычурным даже для знающего ключ, но зато сама логика его создания должна быть необычной, затрудняющей кому бы то ни было расшифровку текста. Тут именно такой случай — личная рабочая тетрадь. А звездные спирали? Оказалось, что речь идет о наилучшем времени сбора трав, а в одном случае о том, что смешение опиатов с кофе, увы, весьма вредно для здоровья.

Интересно, что данный рецепт был мне на момент прочтения текста соответствующей страницы неизвестен. Однако на очередной конференции Международной ассоциации исторической психологии в тезисах авторов из Курска (Зинаида Ильина и Валерий Карнасевич) по рассекреченным архивным материалам ФСБ была описана следующая история. В годы Великой Отечественной войны в период оккупации Курской области была захвачена психиатрическая больница. Решив избавиться от пациентов, фашисты сумели привлечь к сотрудничеству часть персонала, после чего больных стали отравлять, подмешивая им опий в кофе... Однако затем этот препарат решили заменить на еще более «эффективный». Однако закончилась эта история для нарушивших клятву Гиппократа плохо — их захватили при наступлении нашей армии и отдали под суд. Как бы там ни было, оказалось, что кое-какие рецептуры из манускрипта были «заново открыты» в последующие столетия.

Повторюсь — и шифр, и рецепты резидента из далекого XVI века сейчас представляют в основном исторический интерес. Хорошо видно, насколько все изменилось в технологиях, используемых спецслужбами. И насколько отличается менталитет автора от современного. Что до ядов, то их за последние десятилетия синтезировали столько, что засекречивание старинных рецептур потеряло смысл. А барьером на пути применения чего-либо подобного являются моральные нормы.