Использование экономических санкций для достижения политических целей – прием в мировой дипломатии старый и даже банальный. Но чаще экономика рулит политикой, превращая дружественные государства в соперников. Примером тому «тарифная война» между Россией и Германией, когда вместо снарядов и пуль стороны зашвыривали друг друга декларациями и нотами. Результатом конфликта стало разрушение не только русско-германского политического альянса, но и всей традиционной системы международной торговли.

ГЕРМАНИЯ НАЧИНАЕТ…

Говоря об обычных войнах, следует отметить, что за полтора века, со времен Фридриха Великого и до 1914 года, русские и немцы скрещивали оружие лишь однажды – в Отечественную 1812 года, да и то немцы в данном случае выступали всего лишь подневольными союзниками Наполеона. А затем они и русские вместе добивали «корсиканское чудовище», дойдя аж до самого Парижа. 

Если подсчитать, сколько раз за этот же период сражались друг с другом англичане и французы или французы и те же немцы, становится ясно, что Россия и германские государства являлись в известном роде образцами добрососедства. Не случайно один из самых выдающихся немецких канцлеров – князь Отто Бисмарк категорически требовал от своих преемников никогда ни воевать против России, а его современник – царь Александр II Освободитель приветствовал в 1870 году разгром Франции и образование Германской империи.

Возможно, известную роль в сближении между двумя народами и государствами играл «голос крови» – ведь, как вполне справедливо подсчитали историки, после многочисленных браков Романовых с немецкими принцессами последний самодержец был русским всего лишь на 1/128-ю. Однако, как показали события «тарифной войны», национальная близость и родственные узы – ничто, когда в дело вступают соображения финансового порядка…

К концу 1870-х годов по общим объемам производства Россия замыкала собой пятерку ведущих стран мира, а Германия уже обгоняла ведущие европейские государства – Англию и Францию. В торговле в это время господствовал принцип равенства пошлин на все импортируемые товары, независимо от того, в каких странах они производились.

И вот, неожиданно для всех, правительство Бисмарка начало проводить политику поддержки собственных сельскохозяйственных производителей, что било особенно больно по России, чья хозяйственная система базировалась в значительной степени на экспорте хлеба в Европу, и в первую очередь в Германию. Как писал российский политик Сергей Витте: «Такой экономический принцип явился мировым новшеством в экономической политике, идущим совершенно вразрез с экономическими теориями. Существовал столетний спор практики и теории о преимуществе покровительства или свободы торговли (фритредерство)… Покровительство всегда имело в виду обрабатывающую промышленность, но не сырые продукты. Мысль о покровительстве посредством таможенных пошлин на сырые продукты питания, особенно хлеба насущного, была бы почтена в первую половину XIX столетия не только за ересь, но просто за сумасшествие». Но, разумеется, Бисмарк и компания не были сумасшедшими. В одной из бесед с русским послом графом Павлом Шуваловым «железный канцлер» достаточно откровенно признал, что прусские юнкеры (дворяне-помещики) требуют повышения импортных пошлин на зерно из России и он не может противостоять их натиску. А хотел ли?..

В Германии власти уже поняли важность продовольственной безопасности и, не останавливаясь перед государственными расходами, начали помогать собственным сельхозпроизводителям. Делать это было достаточно легко и приятно, поскольку большинство возделываемой земли находилось в руках помещиков-юнкеров, которые и являлись главной социальной опорой монархии Гогенцоллернов. В России дворяне-землевладельцы тоже считались главной опорой династии Романовых и отличались от своих немецких собратьев разве что меньшей деловой хваткой. Тем не менее благодаря в первую очередь обширности земельных угодий Россия традиционно являлась главным экспортером хлеба в мире. И вот немцы взвинтили ввозные пошлины…

В начавшейся «тарифной войне» царское правительство сразу оказалось в более уязвимом положении. Благодаря государственным субсидиям и активной механизации немецкий аграрный сектор развивался быстрыми темпами. Правда, Германия еще не могла целиком обеспечить себя собственным хлебом, однако как раз в это время на европейский рынок зерна вышли Соединенные Штаты, Мексика, Аргентина, которые предлагали свой товар по вполне приемлемым ценам. Между тем росшая как на дрожжах российская промышленность зависела от поставляемого из Германии оборудования. Да и обычный обыватель слишком уж привык к недорогим и качественным немецким товарам.  

Тем не менее в 1881 году, вскоре после вступления на престол императора Александра III, перчатка была поднята, пошлины на германский импорт повысились на 10 процентов. 

А уже в следующем году Берлин заключает Тройственный союз с Австро-Венгрией и Италией, ломающий всю традиционную систему европейских сдержек и противовесов. Конечно же, немцы совершили этот шаг отнюдь не из-за одних только экономических расхождений с Петербургом. Возможно, здесь играл роль и личный момент, поскольку, в отличие от своего отца, с заметным пиететом относившегося к германскому кайзеру, Александр III не испытывал никакого преклонения ни перед Вильгельмом I, ни перед Бисмарком. И все же весьма примечательно, что наряду с традиционным врагом – Францией острие Тройственного союза оказалось направленным и против столь же традиционного союзника – России…

Что касается самой «тарифной войны», то, видимо, предпринятые Петербургом контрмеры немцев особенно не устрашили. И вот в 1885 году Берлин повышает пошлины на ввозимое зерно сначала в три, а через два года – в пять раз. К счастью, российская промышленность к этому времени уже достаточно встала на ноги. С учетом немецкого опыта царское правительство развернуло масштабную программу железнодорожного строительства, которая, в случае своей реализации, позволила бы существенно уменьшить заложенную в цене зерна долю транспортных расходов. Плюс благодаря бурному развитию нефтяного сектора началось завоевание Европы русским керосином.  

И даже на дипломатическом фронте позиции Петербурга оказались прикрыты недавно заключенным союзом с Францией. В общем, к очередному витку тарифной войны страна подготовилась гораздо лучше.

ИМПЕРИЯ НАНОСИТ ОТВЕТНЫЙ УДАР

Подготовка ответной операции была поручена выдающемуся ученому Дмитрию Менделееву. Своим открытиям он всегда стремился найти практическое применение и, главное, вполне профессионально разбирался в вопросах экономики, будучи последовательным протекционистом. 

В высших политических сферах его покровителями были тогдашний министр финансов Иван Вышнеградский и руководивший в этом же министерстве департаментом железнодорожных дел Сергей Витте.

Об экономических взглядах Менделеева можно судить по такому, например, пассажу из его «Заветных мыслей»: «Существование государства, особенно его сила и движение вперед, при условии значительных размеров страны и ее населенности, немыслимы в обычных условиях без внутренней обеспеченности в производстве необходимейших товаров, не только потому, что в первой войне это скажется с великою силою, но и потому, что недостаточное развитие внутреннего производства необходимейших товаров… отнимает от жителей много условий возможности правильного роста богатства народного и ставит страну в тяжелую зависимость от поставщиков этих необходимых товаров». 

О своем участи в «тарифной войне» Менделеев вспоминал следующим образом: «В сентябре 1889 г. заехал по-товарищески к И. А. Вышнеградскому, тогда министру финансов, чтобы поговорить по нефтяным делам, и он предложил заняться мне таможенным тарифом по химическим продуктам и сделал меня членом Совета торговли и мануфактур. Живо я принялся за дело, овладел им и к Рождеству напечатал доклад о таможенном тарифе. Этим докладом определилось многое как в дальнейшем ходе всей моей жизни, так и в направлении обсуждения тарифа, потому что цельность плана была только тут. С. Ю. Витте сразу стал моим союзником, а за ним перешли и многие другие».  

После введения в 1891 году разработанного Менделеевым протекционистского тарифа общая сумма пошлин на все импортируемые товары выросла почти в два раза, составив почти треть от их продажной стоимости. Правда, в цене продаваемого в Германии русского зерна пошлины составляли половину. И все равно в Берлине очень обиделись. 

В течение последующих двух лет немцы ввели в действие целую серию тарифных соглашений с разными государствами – Англией, Францией, США, Данией, Швецией, Норвегией, Нидерландами, Испанией, Румынией, Грецией, Турцией, Аргентиной, Мексикой. В каждом отдельном документе уровень пошлин на ввозимые в Германию продукты питания определялся индивидуально, но во всех случаях эти пошлины были ниже тех, которые накладывались на российские товары. 

Александр III и Витте пошли аналогичным путем и применили к Германии так называемый двойной тариф, который накладывался на страны, отказавшие российским торговцам в режиме наибольшего благоприятствования. По рекомендации Витте Берлин заранее оповестили об этих мерах, дабы немцы могли «усмотреть в таковом нашем заявлении новое доказательство нашего безупречно корректного отношения к делу и искреннюю готовность содействовать, в полной мере возможного, осуществлению торгового сближения». Но… руку дружбы снова отвергли. Германия опять, уже в который раз, повышает импортные пошлины, после чего Витте со своей командой наносит еще один удар, распространяя действие двойного тарифа на такого важного партнера прусских юнкеров, как Великое герцогство Финляндское… 

Поняв абсурдность дальнейшего повышения импортных пошлин, стороны, кажется, уже готовились применить вооруженную силу. Ситуация усугублялась тем, что и Александр III (уже завоевавший прозвище Миротворец), и осторожный Витте не склонны были идти на уступки, а в Германии после отставки Бисмарка в 1890 году вся власть сосредоточилась в руках склонного к авантюризму Вильгельма II. К счастью, созыв берлинской конференции несколько пригасил страсти, а русско-германская торговая конвенция 1894 года, хотя и не решила большинство спорных вопросов, все же явилась результатом взаимных уступок…

ПОБЕДИТЕЛИ И ПОБЕЖДЕННЫЕ

Каковы же были результаты «тарифной войны» между Россией и Германией, которую историки обычно ограничивают рамками 1879–1894 годов?

Начнем с того, что базировавшийся на идеалистических принципах «монаршьего братства» и заключенный еще в 1806 году союз прусских (позже германских) и русских монархов разрушился под влиянием чисто экономических факторов. Таким образом, в Европе сложился принципиально иной баланс сил и интересов, а идеологически близкие империи Гогенцоллернов и Романовых оказались в роли геополитических и экономических соперников.

Теперь о затеявшей драку Германии. Из-за повышения импортных пошлин объем поставок российского хлеба резко сократился, а ведущие позиции на местном продуктовом рынке от России перешли к США, Аргентине, Румынии, Сербии и Болгарии. Стало ли Германии от этого лучше? Очень сомнительно. Страна так и не смогла обеспечить свою «продуктовую безопасность», что объяснялось близорукой примитивностью немецкой аграрной политики. Крупный дворянин-землевладелец, даже если он немец, а не русский Обломов, никогда не будет работать на земле столь же эффективно, а главное, относиться к ней столь же бережно, как мелкий фермер. В России нашелся человек, который сумел не только понять эту истину, но и сломать сопротивление помещичьего лобби, создав новый класс крестьян-собственников. Сам автор аграрной реформы Петр Столыпин с удовлетворением писал в своем дневнике: «В Пруссии землеустройство идет с 1821 г., т. е. идет медленно. В Новоузенском уезде Самарской губернии за 4 года разверстано земли больше, чем в Австрии за 24 года». В результате Россия завалила весь мир своим зерном, и только Германия с ее высокими импортными пошлинами гордо питалась хлебом американским…

Санкт-Петербург, хотя поначалу это было и не очевидно, «тарифную войну» выиграл. Сокращение германских поставок после 1894 года привело к тому, на что и рассчитывал Менделеев в своем капитальном труде «Таможенный тариф, или Исследование о развитии промышленности России в связи с ее общим таможенным тарифом 1891 года». Собственный производитель расправил плечи, а темпы развития промышленности резко увеличились. 

Особый упор был сделан на глубокую обработку сырья. Не случайно тому же Менделееву принадлежит мысль о том, что страна, вывозящая молоко, зарабатывает намного меньше, нежели страна, вывозящая сливки. Речь в данном случае идет не только о продуктах питания, но и о нефти, борьба за которую на протяжении ХХ века в значительной степени будет определять всю мировую политику. 

Еще стоявшие у истоков российской нефтяной промышленности братья Нобели делали ставку не на продажу сырой нефти, а на ее перегонку, что, разумеется, вело к развитию соответствующих направлений науки и появлению новых технологий. Как результат, в ходе громыхавшей тогда же, в конце XIX века, «нефтяной войны» между Рокфеллерами и Нобелями немецкий керосиново-бензиновый рынок остался именно за «русскими шведами» Нобелями. А следовательно, у Александра III и Витте появился лишний рычаг давления на немцев. В общем, русско-германский торговый конфликт так и не закончился, перекидываясь из одной сферы в другую: от хлеба – к нефти, от нефти – к железным дорогам, от железных дорог – к банкам и так далее…  

Проиграв борьбу на всех этих фронтах, Берлин постарался взять реванш политическими средствами. И здесь интересы Вильгельма II совпадали с интересами Соединенных Штатов, Великобритании и даже нашего «союзника» Франции, которые начали видеть в России конкурента еще более опасного, нежели Германия.

Соблюдая дипломатический декорум, правительства всех вышеперечисленных стран действовали чужими (японскими) руками. Что касается западных предпринимателей, то они были более откровенны и, не стесняясь, финансировали российские революционные партии. В любом случае усилия не пропали втуне, свидетельством чему стали война с Японией 1904–1905 годов и революция 1905–1907 годов.

Все наши геополитические соперники от ослабления России что-нибудь да выгадали. «Гешефт» Берлина в данном случае заключался в новом русско-германском торговом соглашении 1906 года, которое многие отечественные предприниматели считали «кабальным». Неудивительно, что сближение с Англией и создание Антанты отечественная общественность и бизнес встретили на ура, а возглавляемое «русским витязем» Столыпиным правительство начало проводить реформаторскую и национально ориентированную политику. Результаты ее оказались настолько эффективными, что по темпам развития экономики Россия вышла на первое место в мире. Остановить это победное шествие не смогли даже трагическая смерть Столыпина, обилие жуликов и бездарностей в российской политической элите, безумства распутинской клики…  

Не случайно в 1913 году немецкие штабные аналитики предсказывали: при сохранении подобных темпов империя Романовых к 1917 году достигнет такого могущества, что одолеть ее военной силой будет уже невозможно. Поэтому ждать 1917 года в Берлине не стали; начали раньше… И на сей раз это была уже не какая-нибудь «тарифная», а самая настоящая Первая мировая война.