Зачем Герасим утопил Муму. Зачем, зачем? И почему? Уж лучше бы я сам пошел ко дну… Зачем Герасим утопил Муму?
Эта песенка вернулась из далекого детства. Она пришла из того счастливого и светлого времени, когда самым трудным в жизни было написать сочинение на тему «Образ барыни из рассказа Ивана Сергеевича Тургенева «Муму». Перечитайте этот литературный шедевр сегодня и поверьте, что вам, взрослым дядям и тетям, совсем непросто будет понять, почему жизнь Муму оборвалась таким трагическим образом. Мне кажется, что если ответить на вопрос «Зачем Герасим утопил Муму», то станет ясно и «Что делать?», и «Кто виноват?». Готовых ответов у меня нет. Есть только информация к размышлению...

«ТЫ — ЛУТОВИНОВ!»

Тургенев списывал с натуры многих своих литературных героев. Далеко ходить было не нужно. Родственники, которых у Ивана Сергеевича было великое множество, давали колоритный материал для писательской работы. «Конечно, я не мог списывать целого типа с одного человека. Одну черту берешь с одного, другую подходящую берешь с других, — писал Тургенев. — Замечательно, что многие скверные черты я брал с людей, которых я просто обожаю». Бытует мнение, что барыню, которая приказала утопить Муму, Тургенев списал со своей горячо любимой матери. Кажется, все понятно: крепостница, самодурка, злодейка. Однако современник, хорошо знавший Варвару Петровну Тургеневу, утверждал, что «бросать в нее камень не хочется. Ее судьба и без того трагична, и эта трагичность была предопределена тем, что она принадлежала к дикому лутовиновскому роду». Варвара Петровна Тургенева, в девичестве Лутовинова, от своей «дикой» родни не отказывалась, она ею гордилась и часто повторяла сыну Ивану: «Ты — не Тургенев! Ты — Лутовинов!»

Дворяне Лутовиновы не отличались ни знатностью, ни богатством, они не прославились подвигами во славу Отечества. К примеру, Петр Иванович Лутовинов, дед писателя, не попал в историю, а просто влип в нее. В 1767 году императрица Екатерина II совершала путешествие из Петербурга в Москву. По пути следования на всех почтовых станциях были выставлены пикеты офицеров и солдат Преображенского полка, чтобы обеспечивать порядок и незамедлительную подачу лошадей. Офицер Петр Лутовинов, которому тогда исполнилось 24 года, не только сам напился до безобразия, но вместе с солдатами буянил, избивал ямщиков и требовал у них деньги. К приезду матушки-императрицы на почтовой станции шло настоящее побоище. Погуляли, конечно, хорошо, но пришлось Петру Лутовинову подать в отставку, а фактически его выгнали из армии.

Петр Иванович уехал в имение Петровское, чтобы свить дворянское гнездо. Дом был построен, а обзавестись семьей мешали три увлечения хозяина: собаки, вино и женщины. Только в 1786 году на 43-м году жизни Петр Иванович Лутовинов решил остепениться и женился на молоденькой девушке Екатерине Ивановне Лавровой. Супруги прожили меньше года. Петр Иванович неожиданно занемог и скоропостижно скончался, не дожив двух месяцев до рождения дочери Варвары в декабре 1787-го. «Жизнь моего мужа была образцом распутства и источником всех моих зол, — признавалась молодая вдова. — Все мои вещи и серебро он проиграл в карты, а еще до супружества отяготил незаконно имение долгами». Екатерина Ивановна невзлюбила дочь от ненавистного мужа и с радостью отдавала ее на попечение родственникам покойного Петра Ивановича. «Сирота и под опекой с рождения», — сетовала Варвара Петровна Тургенева, вспоминая свое горькое детство.

ИЗУВЕРКА

У Петра Ивановича Лутовинова было два брата и пять сестер. До восьми лет Варя кочевала от одной тетушки к другой. Конечно, Варвара не раз гостила у тетки Аграфены Ивановны Лутовиновой, в замужестве Шеншиной. Аграфена Ивановна жила в городе Черни Тульской губернии. Ее муж, капитан Шеншин, умер рано, детей не было, и Аграфена Ивановна вступила в греховную связь с помещиком Ергольским. В амурные дела Аграфены Ивановны был посвящен только один человек, крепостной Алексей Фунтик. Единственного свидетеля решено было убрать. Характер у Аграфены Иванованы был такой крутой, что не только собачку, но и человека утопить — раз плюнуть. Она приказала «Алексея Фунтика проводить из города в деревню, напоить его пьяным и у пьяного отрезать язык. Что и было исполнено — язык вытащен клещами и отрезан, а несчастный умер. Тело его зарыто в землю близ реки и талою водою унесено неизвестно куда». До поры до времени убийство Алексея Фунтика, как и прочие злодеяния Аграфены Ивановны, оставались безнаказанными.

Зимой госпожа Шеншина перебиралась на жительство в Москву в дом на Покровке. Тут она пригрела под своим крылышком частного пристава Павла Козлова. Частный пристав — это что-то вроде участкового уполномоченного, который обязан наблюдать за порядком на вверенной ему территории. Однако любовь слепа, и Павел Козлов закрывал глаза на то, что творит его возлюбленная. Дело о злоупотреблениях капитанши Шеншиной завели после многочисленных жалоб крепостных. Тянулось оно неимоверно долго, потому что русская Фемида спешить не любит. Тридцать лет Аграфена Ивановна издевалась над крепостными, а дело сдвинулось с мертвой точки только в 1816 году. Следствие показало, что «капитанша Шеншина била своих подданных нещадно палкой, поленом и чем ни попало без всякой вины и причины. Малолетнюю крепостную девку Авдотью Иванову ударила железным аршином, от чего та сделалась больна и месяца через четыре умерла. Другая дворовая девка, Михеева, по приказанию госпожи сечена розгами так, что заболела и была служителями барыни выброшена в сени, где замерзла. Шеншина велела внести замерзшее тело в избу, а повару Терентию нагреть котел воды для того, чтобы растаять тело, ибо оное в гроб положить по согнутию никак не возможно».

Однажды Аграфене Ивановне показалось, что жена дворового человека Белоусова строит глазки ее возлюбленному приставу Козлову. Расправа была жестокой: жену Белоусова раздели до рубашки, остригли волосы и окатили пятнадцатью ведрами холодной воды. Женщина проболела четыре месяца и умерла.

Судебное разбирательство по делу капитанши Шеншиной тянулось так же долго, как и следствие. В мае 1820 года Аграфена Ивановна умерла. Суд постановил: «Суждение о поступках Шеншиной за смертью ее оставить».

ПОСТЫДНЫЕ ТАЙНЫ

Пролистав страницы дела капитанши Шеншиной, можно понять, где Варвара, будущая владелица огромного поместья Спасское-Лутовиново, научилась управлять крепостными людьми с помощью кнута без всяких пряников. Другие Варины родственники не были такими изуверами, как Аграфена Ивановна, но жадность, властность и жестокость проявились во всех представителях лутовиновского рода. Плохая наследственность — это тяжелая ноша, но самым страшным было то, что Варя так и не узнала материнской любви. Ее матушка, Екатерина Ивановна, вышла замуж за отставного корнета, вдовца Сомова, у которого было две дочери от первого брака. Семейство поселилось в сельце Холодово. Екатерина Ивановна хотела доказать мужу, что она не будет злой мачехой для падчериц. Она баловала дочерей Сомова и постоянно восторгалась их добрым нравом и красотой. С родной дочкой Варей мать была необыкновенно строга. Сомов ненавидел падчерицу, «заставлял подчиняться своим капризам и капризам своих дочерей, бил ее, всячески унижал и после обильного употребления «Ерофеича» и мятной сладкой водки срывал на Варваре свой буйный хмель». Дочери Сомова подросли и быстро нашли себе женихов, а бледная, сутулая Варя даже не мечтала о перемене своей участи.

До двадцати трех лет девушка жила с матерью, которая попрекала ее некрасивостью, и отчимом, искавшим утешение от деревенской скуки на дне бутылки. Зимой 1810 года Сомов, сильно выпив, попытался изнасиловать падчерицу. Варя вырвалась и закричала. Мать на помощь не пришла. К счастью, подоспела няня Наталья, которая опекала Варю с рождения. Согласно семейной легенде, Варвара и няня Наталья выпрыгнули из окна и пешком, полуодетые прошли по снегу шестьдесят верст от Холодово до имения Спасское-Лутовиново. Согласитесь, далековато для пешего путешествия. Впрочем, неважно, как спаслись беглянки. Ясно одно, Варвара Петровна была безмерно благодарна няне Наталье. Ни в чем не нуждаясь, нянюшка прожила всю жизнь в Спасском-Лутовинове. В 1839 году в имении вспыхнул пожар. Николай, старший сын Варвары Петровны, вынес старенькую, парализованную няню Наталью из огня, рискуя жизнью...

...Итак, Варвара оказалась в имении Спасское, которое принадлежало ее дяде Ивану Ивановичу Лутовинову. Из небольшого барского домика она попала во дворец, где было сорок комнат, прекрасная библиотека, картинная галерея, крепостной театр и оркестр. Екатерина Ивановна потребовала, чтобы дочь вернулась домой, но Иван Иванович не отпустил Варю. Он предоставил племяннице прекрасную комнату, нанял учителей. Казалось, что для девушки наступила беззаботная пора. Однако Иван Иванович постоянно пребывал в печали. Виной тому, была страшная тайна, о которой все знали, но помалкивали. В молодости Иван Иванович влюбился в свою родную сестру Дарью и жил с ней, как муж с женой. Дарья Ивановна забеременела от родного брата. Мальчик Ванечка родился слабеньким и болезненным, а Дарьи Ивановна от родов умерла. Иван Иванович холил и лелеял мальчика, но Ваня умер в 1796 году.

Когда Варвара появилась в Спасском, со смерти обожаемого Ванечки прошло уже четырнадцать лет, но Иван Иванович так и не пережил потерю сына. Единственной его страстью стало собирательство жемчуга. Он приобретал жемчужины и складывал их в специальные мешочки. Иногда, купив дорогое украшение, он вынимал жемчуг, а драгоценности и золото возвращал продавцу. Дядя и племянница, два человека с взрывным лутовиновским характером, уживались плохо. Ругались они чуть не каждый день, но идти Варваре было некуда. Иван Иванович не дал ей приданого, а девушка с утиным носиком и широким лягушачьим ртом не пользовалась успехом у женихов. Под опекой полубезумного дяди Варвара промучилась три года.

В 1813 году отгремели победные марши в честь победы русской армии над Наполеоном, но через Спасское бесконечной вереницей следовали обозы с ранеными и увечными воинами. Варвара, как и все русские, была охвачена патриотическим порывом. Она помогала больным солдатам, чем могла, а Иван Иванович исходил злостью от жадности. 8 октября 1813 года дядя и племянница рассорились окончательно.

– Убирайся из дома! Я лишаю тебя наследства, — орал Иван Иванович.

Варвара собрала вещи и ушла, а Иван Иванович отправился обедать. Отхлебнул компота, закашлялся и упал замертво. Оказалось, что он подавился абрикосовой косточкой. Вот так небрежность повара сделала Варвару Петровну Лутовинову владелицей несметных богатств. Родственники хотели оторвать часть дядюшкиного наследства, но Варвара так вцепилась в него, что родные не получили ничего. Теперь ей принадлежал дворец в имении Спасском, где одной серебряной посуды набралось шестьдесят пудов, то есть около тысячи килограммов. Варвара Петровна стала полновластной хозяйкой жизни и смерти пяти тысяч крепостных...

ОРЛОВСКАЯ ЦАРИЦА

Варваре Петровне исполнилось двадцать шесть лет, когда она из неказистой старой девы вдруг превратилась в капризную невесту. Два года Варвара перебирала кандидатов в мужья, но никто ей не нравился. В 1815 году в Спасское по служебной надобности приехал молодой поручик Сергей Николаевич Тургенев. Он был на шесть лет моложе Варвары Петровны, небогат, но ошеломляюще, поразительно красив. Варвара дала понять, что если поручик посватается, то отказа не будет. Однако Сергей Николаевич, глядя на Варино лицо, обезображенное оспой, не решался сделать предложение.

– Женись, женись, ради бога, на Лутовиновой! Женись, иначе скоро мы совсем разоримся и дойдем до нищенского существования, — умолял Сергея его отец Николай Алексеевич Тургенев и упал перед сыном на колени.

14 января 1816 года Варвара Петровна Лутовинова и Сергей Николаевич Тургенев обвенчались. Был ли брак по расчету счастливым? Наверное, да. Ведь каждый получил то, что хотел: Варвара — мужа-красавца, Сергей — беззаботную, обеспеченную жизнь. В 1816 году в семье появился первенец, сын Николай, а через два года Варвара Петровна записала в дневнике: «1818 года, 28 октября, в понедельник, родился сын Иван, роста 12 вершков, в Орле, в своем доме, в 12 часов утра». Отношения супругов испортились в 1821 году, когда на свет появился третий сын, названный Сергеем. Мальчик был болен эпилепсией. Варвара Петровна считала, что муж охладел к ней после рождения сына-урода. «Урод» — это определение Варвары Петровны, которая никогда не стеснялась в выражениях.

Варвара Петровна сама занималась воспитанием сыновей Николая и Ивана. Она владела только одним педагогическим приемом — собственноручным сечением розгами. Наказав мальчиков, Варвара Петровна падала в обморок, но искренне считала, что «с детьми без этого нельзя». Она вспоминала, как высекла сына Николая, которому было девять лет: «Ударов десять дала. Никогда он не кричал и не плакал, еще жалеет меня. Вот чувствую, что свет темнеет. Коля, ангел мой, забыл свою боль и кричит: «Принесите воды мамаше!» Сердечушко, стоит передо мной с голой жопой. После того я его уже не секла». «Драли меня за всякие пустяки чуть не каждый день, — писал Иван Сергеевич Тургенев. — Я родился и вырос в атмосфере, где царили подзатыльники, щипки, колотушки, пощечины и прочее. Ненависть к крепостному праву уже тогда жила во мне».

Много лет спустя Яков Полонский, многолетний друг великого писателя, слушая его рассказы о детстве, спросил:

– А твой отец никогда не принимал твоей стороны и не защищал тебя?

– Никогда! Напротив того, мой отец думал, что если меня секли, значит я заслужил это, — ответил Иван Сергеевич.

К крепостным Варвара Петровна относилась, как к родным детям, с той лишь разницей, что подневольных людей секли на конюшне так, что кожа летела лоскутами. В Орловской губернии госпожу Тургеневу прозвали царицей. Она сделала из своих владений небольшую копию Российской империи. Слуг разделила на министерства. «Министры» носили форменную одежду, являлись к «царице» с докладами и должны были ждать ее приема хоть сутки напролет. Госпожа Тургенева вершила правосудие в специальном зале суда, сидя на троне. Однажды к ответственности был привлечен индюк, который посмел клюнуть любимого петуха Варвары Петровны. Индюк был приговорен к смертной казни и живым зарыт в землю. Самодурству орловской царицы не было границ. Когда началась эпидемия холеры, она приказала управляющему:

– Устрой для меня что-нибудь такое, чтобы я, гуляя, могла видеть все окружающие меня предметы, но не глотала бы зараженного воздуха!

Столяр почесал в затылке и изготовил стеклянный купол, который можно было ставить на носилки. Варвара Петровна располагалась в мягком кресле под стеклянным колпаком, и шесть мужиков носили барыню по окрестностям Спасского. Столяр получил в награду золотой, но однажды странник, шедший на богомолье, встретил процессию и подумал, что несут чудотворную икону. Мужик положил на край носилок медный грош «на свечку». Варвара Петровна взбеленилась и приказала ни в чем не повинного столяра высечь и сослать на поселение.

Госпожа Тургенева могла и наградить при случае. Варвара Петровна очень любила наблюдать, как кормят птиц в саду. Разбрасывал хлебные крошки мальчик-слуга. Однажды налетело так много ворон, что мальчишка принялся их отгонять.

– Зачем? — закричала Варвара Петровна.

– Вороны — не наши, а господ Завадских, — ответил сообразительный мальчишка.

В награду он получил вольную и был отпущен на свободу. Сколько жизней исковеркала Варвара Петровна — не поддается исчислению. Она женила и разводила крепостных по своей воле, отбирала детей, ссылала в отдаленные деревни и безжалостно наказывала. Был в Спасском и глухонемой дворник, только звали его не Герасимом, а Андреем. Варвара Петровна приметила мужика гигантского роста в одном из своих сел и приказала забрать его в имение. Хлебопашца оторвали от знакомого дела и приказали исполнять должность скорохода. Часто с пустяковой запиской Андрей проходил верст пятьдесят в один конец. Бывали маршруты и подлиннее. В семидесяти верстах от Спасского жила некая Авдотья Ивановна Лагривая, умевшая готовить необыкновенно вкусную гречневую кашу. Варвара Петровна отсылала немого скорохода в такую даль за горшочком каши. Получалось очень выгодно: лошадей кормить надо, а Андрей по дороге сам питался чем Бог послал. Когда Варвара Петровна жила в Москве, то немой Андрей исполнял должность дворника. Рассказ о собачке Муму полностью соответствует реальному происшествию, но, утопив собачку. глухонемой не ушел от барыни. «Привязанность Андрея к своей барыне осталась все та же, — рассказывали свидетели этой истории. — Как ни горько было Андрею, но он остался верен своей госпоже, до самой ее смерти служил ей и, кроме нее, никого своей госпожой признавать не хотел».

«Я — НЕ ТАКАЯ МАТЬ, КАК ВСЕ!»

Сергей Николаевич Тургенев в дела жены не вмешивался. Варвара Петровна сначала безумно ревновала мужа-красавца, потом успокоилась и исправно давала ему деньги на расходы и оплачивала долги. Можно сказать, что она выжидала удобного момента, чтобы отомстить мужу. На четвертом десятке Сергей Николаевич стал ощущать сильные приступы желчно-каменной болезни. Ему было уже не до любовниц и игры в карты. Болезнь прогрессировала очень быстро. В 1832 году из Москвы был выписан доктор Андрей Евстафьевич Берс. Молодому врачу исполнилось двадцать три года. Варвара Петровна была вдвое старше. Она завела интрижку с юным доктором на глазах больного мужа, чтобы сильнее его уколоть. Роман продолжался недолго. Как только Варвара Петровна забеременела, молодой доктор улизнул в Москву. В 1833 году госпожа Тургенева тайно родила дочь, которую назвала Варей. Девочку объявили сиротой. Варенька получила фамилию и отчество крестного отца, помещика Николая Богдановича. В доме родной матери она числилась как воспитанница. Свою внебрачную дочь Варвара Петровна обожала и не считала себя виновной в измене. «Родные со стороны мужа грызутся и хотят, как волки, вырывать клочками мою честь, доброе мое имя. Но! Им не удастся. Добродетель всегда победит». О том, как Сергей Николаевич отреагировал на измену жены, сведений нет. Видимо, его больше волновало собственное здоровье.

Врачи предлагали Сергею Николаевичу сделать операцию по извлечению камней. Анестезии тогда не существовало, и он отказался. Осенью 1834 года Сергей Николаевич поехал в Петербург, привлеченный рекламой доктора Франчески. Заезжий иностранец предлагал собственный оригинальный метод выведения камней. «Доктор Франчески как из пистолета застрелил моего бедного отца, засадив его в какую-то деревянную ванну с клапаном и поджаривая его снизу», — вспоминал впоследствии Иван Сергеевич Тургенев. Варвара Петровна в это время находилась за границей. Узнав о кончине мужа, она не помчалась домой и даже не удосужилась поставить памятник на его могиле. «Отцу в могиле ничего не надо, — уверяла Варвара Петровна сына Ивана. — Даже памятник не делаю для того, что хлопоты и убытки». Могила Сергея Николаевича Тургенева затерялась.

Строгость, с которой Варвара Петровна воспитывала своих сыновей, не дала никаких результатов. Устраивая свою личную жизнь, Николай и Иван пошли против материнской воли. Николай сожительствовал с камеристкой Варвары Петровны, которую она за человека не считала. Варвара Петровна ненавидела оперную певицу Полину Виардо, в которую влюбился ее сын Иван, и запретила произносить ее имя в своем доме. Безответная страсть заставила Тургенева всю жизнь находиться в странной роли друга госпожи Виардо и ее мужа. С откровенной жестокостью Виардо рассказывала Ивану Сергеевичу о своих многочисленных романах. Он страдал и терпел, говоря, что бывает счастлив, лишь когда женщина поставит каблук ему на шею, вдавливает носом в грязь. Мать начала вдавливать Ивана Сергеевича носом в грязь, а Полина Виардо продолжила... Может быть, в этом разгадка несчастной любви нашего великого писателя...

Так почему Герасим утопил Муму? Современник Тургенева литератор Аксаков ответил на этот вопрос так: «Мне нет нужды знать: вымысел ли это или факт, действительно ли существовал дворник Герасим или нет. Под Герасимом разумеется иное. Это олицетворение русского народа, его страшной силы и непостижимой кротости, его молчания на все запросы... Он, разумеется, со временем заговорит, но теперь, конечно, может казаться немым и глухим».

...Молчит Герасим, молчит, сжав пудовые кулаки, молчит и думает: «Что делать? Кто виноват?»