Биография Зиновия Пешкова (1884–1966) настолько фантастична, что кажется выдумкой. Но этот удивительный человек на самом деле был старшим братом Якова Свердлова, крестным сыном Максима Горького, в Первую мировую войну потерял правую руку, затем стал офицером французского Иностранного легиона, другом Шарля де Голля, разведчиком и любимцем женщин.

ОТЦОВСКОЕ ПРОКЛЯТИЕ

Зиновий (Залман, в отдельных источниках упоминается Иешуа-Залман) Михайлович Свердлов — старший сын в многодетной семье гравера из Нижнего Новгорода — родился 16 октября 1884 года. А в соседнем со Свердловыми доме на Большой Покровке родился и вырос Алексей Пешков, будущий Буревестник революции.

Борис Бажанов, секретарь Сталина, писал о Зиновии: «Я знакомлюсь с семейством Свердловых. Это очень интересное семейство… Атмосфера в доме была революционная. Но старший сын Зиновий в результате каких-то сложных душевных процессов пришел к глубокому внутреннему кризису, порвал и с революционными кругами, и с семьей, и с иудаизмом. Отец проклял его торжественным еврейским ритуальным проклятием. Его усыновил Максим Горький, и Зиновий стал Зиновием Пешковым».

Есть несколько версий этого факта биографии будущего офицера Иностранного легиона. По одной из них Зиновий использовал граверную мастерскую отца для печатания революционной литературы, за что неоднократно задерживался полицией.

В 1901 году Зиновий вместе с Максимом Горьким арестовали по обвинению в использовании мимеографа в целях революционной пропаганды и поместили в одну камеру. Там Зиновий под влиянием Пешкова принял решение перейти в православие и попросил Алексея стать крестным отцом.

Валерий Тырнов излагает другие версии: «В 1902 году Зиновий поехал в Арзамас к Горькому, отбывавшему там ссылку. В доме Горького, по-соседски называвшего его Зиной, он исполнял обязанности секретаря. В это время Горький закончил пьесу «На дне» и устроил для приехавшего специально ради этого из Москвы Немировича-Данченко ее читку в ролях. Зиновию досталось читать за Ваську Пепла. Мэтру его чтение так понравилось, что он предложил Зиновию стать актером. Но вероисповедание было преградой для актерской карьеры. Тогда Горький предложил усыновить Зиновия, крестив его. При крещении он получил фамилию Пешков и уехал из Арзамаса прямо в Москву, чтобы овладевать сценическим искусством под присмотром Немировича-Данченко. А отцовское проклятие… отец якобы расценил поступок сына как предательство.

Согласно третьей версии, крещение произошло гораздо раньше — в 1896 году и было связано с возможностями для учебы, в царской России для лиц иудейского вероисповедания крайне ограниченными. Факты во всех трех версиях совпадают, но их мотивы и взаимосвязи несколько различаются. В семье старика Свердлова эта тема была табуирована, считалось, что у него нет старшего сына. Это крещение и проклятие — самое темное место в семейной истории».

Через много лет, когда отец Зиновия узнал, что сын потерял на фронте правую руку, он был удовлетворен: согласно старинным еврейским ритуалам, такое страшное отцовское проклятие как раз и приводит к потере правой руки.

Но и сам Мовша Свердлов, похоронив первую жену, принял православие, женился вторым браком на Марии Александровне Кормильцевой, и в этом браке родилось еще двое сыновей — Герман и Александр.

ГОДЫ СТРАНСТВИЙ

Зиновий Пешков приехал в Москву, но актером стать не смог: выйдя на сцену МХАТа, Зиновий испытал чудовищную и совершенно непонятную скованность, какой он не знал никогда прежде и которую так и не смог преодолеть. А карьере артиста пришлось забыть, но юноша не огорчился. Он овладел актерским мастерством, которое еще не раз ему пригодится в жизни. И у него оказались редкие способности к иностранным языкам, позволившие изучить семь из них свободно.

И еще он был страстно влюблен в грузинскую княжну Саломею Андроникову, которой предложил вместе с ним уехать в Америку, понимая, что в России им пожениться не дадут. По настоянию родителей девушка срочно вышла замуж «не за какого-то оборванца», а за крупного чаеторговца, выходца из купцов и потомственного почетного гражданина Павла Семеновича Андреева, бывшего вдовцом и старше невесты на восемнадцать лет. 

«В Америку он все же уехал, — пишется в статье «Зиновий Свердлов — младший брат Якова», — занимался там любой, самой тяжелой, работой и писал в надежде на удачу. Но американский издатель, заплатив гонорар, выбросил рукопись в окно, сказав, что из уважения к отцу он не будет издавать чушь, написанную сыном. Книги в своей жизни Зиновий все же писал, публиковал, и они в свое время даже пользовались успехом.

Тем не менее, Америка не стала колыбелью его писательского таланта, он вернулся в Европу и несколько лет странствовал, в странствиях своих не только зарабатывая на жизнь, но и встречаясь с людьми и изучая их языки. Некоторое время жил у Горького на Капри, опять-таки в качестве секретаря».

ЖЕНИТЬБА

Как пишет Василий Журавлев: «Как-то в Специи Зиновий познакомился с милым «даттилографом» — машинисткой, перепечатывавшей рукописи Амфитеатрова. Синьорина Бураго была дочерью полковника казака и хороша собой. Зиновий уже начал было подумывать… но тут на вакации приехала ее младшая сестра, Лида. Пешков был сражен наповал: его идеал, женщина его мечты, пусть и значительно выше ростом. Рост Зиновия не превышал 162 см.

Ровно через пять дней знакомства юная казачка в объятиях пылкого еврейского юноши прошептала: «Да!» Легко представить, что сделалось с папенькой курортницы, когда его донцы узнали, что полковничья-то дочка выходит за выкреста.

Русская семья так же отреклась от Лидии, как еврейская — от Зиновия.

Приглашение на свадьбу было напечатано на русском и итальянском: «Мария и Алексей Пешковы имеют честь Вам сообщить о предстоящем бракосочетании их сына Зиновия и синьорины Лидии Бураго. Оно состоится на Капри, на вилле Спинола. Будем счастливы видеть...» И один только Горький не разделял всеобщего веселья: мезальянс был ему не по душе…

«Этот красивый паренек вел себя по отношению ко мне удивительно по-хамски, и моя с ним дружба — кончена. Очень грустно и тяжело», — сообщает Горький жене.

Зиновий пытается объясниться с пролетарским писателем. Но попытка поговорить по душам, как и прежде, не удалась: «Зиновий — хам, — пишет с Капри Алексей Максимович супруге, — слезы его — слезы виноватого».

Единственную дочь Зиновия Лев Вершинин, учившийся у нее, характеризует так: «Елизавету Пешкову, как некогда ее отца, неотразимо влекло к людям высшего света, к славе и блеску салонов. Замуж она, однако, вышла за скромного второго секретаря советского посольства в Риме, где сама Лиза работала переводчицей. Муж ее, Иван Марков, милый молодой человек, не слишком начитанный и не обладавший светским лоском, при близком знакомстве подкупал своей честностью, искренностью, бескорыстием.

В 1937 году, уже став советской гражданкой, она вместе с мужем пошла как-то в Риме в ночное кафе. И надо же было ей встретить там своего отца, Зиновия Пешкова, невозвращенца в Союз, офицера Иностранного легиона. Весь вечер она сидела, повернувшись к нему спиной, пока отец, оказавшийся за соседним столиком, не встал первым в ярости бешеной и не ушел из кафе. Потом Елизавета всю жизнь стыдилась своего трусливого поступка.

Третьего апреля 1938 года Ивана Маркова арестовали, а спустя два месяца, после закрытого процесса-фарса, расстреляли как агента итальянской разведки ОВРА.

В конце апреля арестовали и саму Елизавету Зиновьевну как жену врага народа. Следователь предложил ей написать донос на мужа. В случае ее согласия приговор гласил бы: «За потерю политической бдительности» — и был бы сильно смягчен. К чести этой мужественной женщины, она от мужа не отреклась и донос не подписала. За что ей и выбили на допросах половину зубов, а затем отправили на долгих десять лет в лагерь».

РЯДОВОЙ ОКОПНИК

С крестным отцом Зиновий разругался вдрызг из-за несогласия по политическим взглядам и эмигрировал во Францию, где его и застало начало Первой мировой войны. Ни минуты не колеблясь он записывается в Иностранный легион, о котором сами французы говорили: «Краса и гордость французской армии — иностранцы».

9 мая 1915 года в бою под Аррасом солдат второго класса Зиновий Пешков получил тяжелейшее ранение. Санитары, сочтя его безнадежным, не хотели даже уносить его с поля боя, но на его эвакуации настоял никому тогда не известный французский лейтенант по имени Шарль де Голль. Зиновий выжил, потеряв при этом правую руку. Лейтенант де Голль навещал раненого в госпитале, и между ними завязалась дружба.

Так Зиновий Пешков получает французское гражданство и орден Военного креста с пальмовой ветвью и навсегда связывает свою жизнь с этой страной.

Невероятная сила воли и жизнелюбие Пешкова делают невозможное: в 1916 г. после лечения и реабилитации он был восстановлен на военной службе и переведен в офицеры. Но жена ушла от него, сообщив, что Зиновий ей не помогает материально. Однако всю долгую жизнь Зиновий Алексеевич никогда не будет восприниматься никем из окружающих как инвалид.

ФРАНЦУЗСКИЙ ДИПЛОМАТ

Как предполагают историки, не без помощи де Голля начинается головокружительная дипломатическая карьера Зиновия Пешкова. Он принимает большое участие в переговорах с США относительно их вступления в войну на стороне Антанты. За удачу в этих переговорах в 1917 году его награждают орденом Почетного легиона «за исключительные заслуги по отношению к странам-союзницам».

Конечно, для французской дипломатической миссии периода Гражданской войны в Москве Зиновий Пешков — просто находка. Еще бы — родной брат Якова Свердлова. Братья встретились, но без всякой радости. Существует две версии: по одной из них Зиновий отказался подать руку Якову, по другой — руку отказался подать Яков.

И еще исторический факт. В начале 1919 года Зиновий направил такую телеграмму своему брату Якову: «Яшка, когда мы возьмем Москву, то первым повесим Ленина, а вторым — тебя, за то, что вы сделали с Россией!»

«В эти годы, — пишет Валерий Тырнов, — совпавшие для России с годами революции и гражданской войны, Зиновий выполняет дипломатические поручения французского правительства не только в Москве, но и в Румынии, в Китае, в Японии, в Манчжурии, в Сибири. Он, не уклоняясь, заводит знакомства с различными людьми — с Деникиным, Врангелем, Колчаком, с деятелями китайской революции — со всеми, с кем сталкивала его судьба дипломата. Он будет возвращаться к ним на протяжении жизни, он будет встречаться с Мао Цзедуном, и именно благодаря его дипломатической настойчивости наступит день, когда Франция в числе первых стран установит дипломатические отношения с правительством Мао».

В 1920 году в Баку, в доме своей подруги Ашхен Меликовой, Саломея Андроникова встретилась с Зиновием Пешковым, который входил тогда в состав французской миссии при грузинском меньшевистском правительстве. «Зиновий имел у меня успех, — вспоминала позже Саломея. — И в один прекрасный день он мне говорит: «Слушайте, нас отзывают. Мы завтра должны уехать в Париж. Поедемте со мной?» Я уехала без паспорта, без всего, как была, с маленьким чемоданом. Меня везли французы из Батума на канонерке».

Затем будучи в Москве, Зиновий узнает о том, что Саломея Андроникова, приехавшая к тяжелобольному отцу, арестована и приговорена к расстрелу. Он развивает бурную деятельность и посылает в Италию телеграмму Горькому: «Отец, звони Ленину, Троцкому, Карлу Марксу, черту-дьяволу, только спаси из харьковской тюрьмы Саломею Андроникову». Крестный позвонил — и спас.

В Париж они вернулись вместе. Пешков сделал предложение и только тогда узнал, что уже много лет она помолвлена. Саломея вышла замуж за известного адвоката, либерала, бывшего управляющего делами Временного правительства, ближайшего друга А.Ф. Керенского — Александра Яковлевича Гальперна и стала носить двойную фамилию Андроникова-Гальперн.

МНЕНИЕ ИСТОРИКА

Историк Рой Медведев в очерке «Свердловы. Слава и трагедия одной семьи» пишет о нем так: «Октябрьскую революцию Зиновий — крестный сын Максима Горького — встретил враждебно. В годы гражданской войны Зиновий не раз бывал в советской России в качестве эмиссара французского правительства и разведки». Достоверно известно, что Зиновий Пешков представлял французскую разведку при генерале Жанене, главе миссии союзных войск при адмирале Колчаке. В январе 1920 года именно генерал Жанен предательски сдал адмирала Колчака красным. Есть данные и о том, что Зиновий Пешков сопровождал в Европу следователя Н.А.Соколова с материалами следствия по убийству царской семьи в Екатеринбурге. Причем, если судить по сообщениям русской эмигрантской печати, часть вещественных доказательств из материалов следствия так и осталась у него «на хранении». Сопоставляя даты, можно утверждать, что в Закавказье Пешков мог оказаться не ранее первых чисел 1920 года, то есть как раз накануне большевизации всего края.

Грузию прибывает французский адмирал Дюмениль. А в состав его миссии включен представитель французской разведки Зиновий Пешков! Судя по опубликованным недавно документам, в его задачу входило создание в крае «самостоятельной агентурной сети и выполнение особых политических миссий». Теперь вспомним, чем закончилась его «миссия» в Омске и Иркутске при адмирале Колчаке. Колчак тогда трагически проиграл, а большевистская Москва выиграла. Поневоле начнешь предполагать, что нечто подобное следовало бы ожидать и в Закавказье. Интересно, что так в конечном счете и получилось.

Станислав Тарасов пишет: «Так кем же был Зиновий Пешков? Сын Лаврентия Берии Серго утверждает в мемуарах, что Зиновий Пешков являлся сотрудником «советской стратегической разведки». Но российская разведка устами своих официальных представителей категорически от Пешкова открещивается. Одни историки называют его теперь «гениальным авантюристом», другие — все-таки талантливейшим разведчиком. Кто прав? Может быть, и те и другие? Уж больно красноречивы некоторые сюжеты из послужного списка нашего героя на поприще большой политики. В 1917 году Зиновий Пешков, французский гражданин, проводит успешные переговоры с Вашингтоном по поводу вступления его в войну на стороне Франции. После этой миссии его награждают орденом Почетного легиона «за исключительные заслуги по отношению к странам-союзницам». Объективно говоря, Зиновий Пешков и в России сделал немало для сохранения ее территориальной целостности, но под «властью большевиков». Были у него и совершенно неожиданные миссии: переговоры с Бела Куном, с Чан Кайши, был даже посольский ранг в коммунистическом Китае. И еще. В 1928 году один из советских дипломатов-невозвращенцев пожелал рассказать Пешкову о нынешнем житье-бытье в СССР двух его братьев и сестры. Пешков ничего знать не пожелал, холодно заметив, что это не его семья. Почему?»

В ЛАБИРИНТАХ ЧУВСТВ

«Автора книги о Легионе голливудским продюсерам долго искать не пришлось: полковник Пешков теперь частый гость в Штатах, — говорилось в статье «Нижегородский легионер». — Скорее всего, он собирает информацию, интересующую французский Генштаб. Но все эти вояжи и амплуа «рыцаря плаща и кинжала» ему не по душе: он снова скучает, тоскует по пустыне и своим босякам и отчаянно флиртует. Однажды, обняв дочь авто-магната, к тому же графиню, мадам Комбетт, привычно шепнула ушко: «Будьте моей», но зачем-то добавил: — «…женой». Должно быть, от долгого одиночества и скуки большого города.

Свадьба в 1933 году была долгой — в лучших буржуазных традициях месяцами выбирали платье и составляли списки гостей, — а вот брак оказался скоротечным.

Потом возникла испанская аристократка. Ровно на столько, чтобы на свет мог появиться ребенок, а потом они разошлись. Впрочем, их мальчик прожил всего десять дней: роду Свердловых было предначертано исчезнуть навек. Он любил эту искреннюю в своей взбалмошности испанку, но после смерти ребенка они разошлись идейно. Космополит-легионер старался, но так и не смог принять ее веру в националистов и каудильо Франко… в той гражданской, на этот раз испанской, войне он снова был на стороне слабых и побеждаемых.

В старости они встретятся вновь, и сеньора, холеная сухонькая старушка, признает его правоту…

Пешкову везло на войне, а вот в любви и карьере удача слишком часто поворачивалась к нему спиной. Незадолго до европейского танкового турне австрийского троечника Гитлера Зиновий случайно встретился с де Голлем. Два офицера обедали в парижской закусочной — brasserie, смеясь над тем, что оба все еще полковники, когда все вокруг давно генералы. «Мой несносный характер — вот причина», — улыбнулся де Голль. Пешков мог бы сказать то же, вспомнив приемного отца: «Слишком прям со всеми» и добавить уже от себя: «К тому же чужой».

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Во время Второй мировой войны Пешков отказался признать капитуляцию Франции.

Как пишет Ирина Коршикова: «В 1943 году подполковник французской армии Зиновий Пешков служил в Африке. Его командиром был близкий приятель коллаборациониста маршала Петэна, преклоняющийся перед Гитлером. Сносить его профашистские настроения Зиновий, естественно, молча не мог. Дело кончилось тем, что был он приговорен военным трибуналом к расстрелу. Но накануне исполнения приговора, разговорившись с часовым, предложил тому обмен: золотые часы с гравировкой «Сыну Зине Пешкову от отца Максима Горького» на гранату. И часовой согласился. Когда Зиновия вывели на расстрел, он прижал своей единственной рукой гранату к груди, а зубами выдернул чеку. Взяв в заложники командира, Зиновий приказал отвезти его в машине в аэропорт, а там, угрожая той же гранатой, повелел пилоту взять курс на Гибралтар, где находился Комитет Национального Спасения — правительство Франции в изгнании. Там он потребовал, чтобы его немедленно провели к де Голлю».

Позднее, он же привел к де Голлю и своего давнего друга — Вики Оболенскую.

ЛЮБОВЬ НА ЗАКАТЕ...

В начале 1950 года прошение Зиновия Пешкова об отставке было удовлетворено. Двухкомнатная парижская квартира на rue Loriston и полусотня наград разных государств — вот все, что нажил этот русско-французский генерал.

Один из французских дипломатов, встречавшихся с Пешковым в те годы, написал так: «Кризисы, которые тогда переживала Франция, задевали за живое великодушного и чувствительного человека, каким был Зиновий Пешков… Не называя Россию, он в разговорах мало-помалу начинал говорить о ней, о русской литературе, о Чехове, об отце и о прочих, прочих, прочих. Он искал и вновь находил в различных современных формах вечную Россию. Он верил в русского человека, в его жизненную силу, в его добродетель».

«И в это тоскливое время обеспеченной старости, — рассказывает Василий Журавлев, — в жизнь Пешкова врывается свежий ветер, имя ему — Эдмонда Шарль-Ру. Ему под семьдесят, а ей всего за тридцать. Даже в дочери годится с трудом… Их разделяют десятилетия, но объединяет пережитая война и Легион. Медсестра Эдмонда прошла с легионерами всю войну. У нее меньше наград, чем у Зиновия, зато они так хорошо понимают друг друга. Пешков обретает в ней то, чего так и не нашел в других женщинах за всю свою долгую жизнь: собеседника, друга и собутыльника.

Эдмонда работает корреспондентом Elle и пишет романы. Ее первая книга — о судьбе сицилийских эмигрантов в Америке. «Прощай, Палермо» получает Гонкуровскую премию и переводится на 27 языков. Сегодня этот роман мало кто вспомнит, зато ее книгу о Коко Шанель издали во многих странах мира.

Вскоре Эдмонда становится бессменным главным редактором Vogue: в Зиновии был charme, а Эдмонда создавала chic. Так шарм объединился с шиком…».

ПОСЛЕДНЕЕ ПРИСТАНИЩЕ

Накануне смерти Зиновия Саломея Андроникова с маленьким внуком зашла к нему повидаться; договорилась, что назавтра принесет рукопись воспоминаний. Но 27 ноября 1966 года генерала Пешкова уже не было. Придя в его дом с рукописью, княгиня услышала страшную весть. Она помогла молодой жене Пешкова уложить в гроб любимого когда-то человека, сама сунула в нагрудный карман генеральского кителя заветную фотографию Максима Горького.

Все газеты вышли с некрологом под заголовком «Ушел Солдат». Его написали Луи Арагон и Эльза Триоле. В православной церкви на рю Дарю, чьим прихожанином был Зиновий Алексеевич, его старый друг священник Николай Оболенский отслужил по нему заупокойную панихиду.

Хоронили Зиновия в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем как национального героя, при огромном стечении народа. Он желал быть похороненным в изножии могилы княгини Оболенской и, хотя у Вики нет могилы, лежит Зиновий под плитой с ее именем. Согласно завещанию, на надгробном камне о нем высечено лишь три слова: «Зиновий Пешков, легионер».

Через некоторое время Саломея Андроникова решила издать свои воспоминания о Зиновии Пешкове. Правнучка Жаннетта небрежно закрепила листки рукописи на заднем сиденье мотоцикла и лихо помчалась к издателю. Ветер трепал листочки, выдергивая из стопки по одному и унося куда-то в сторону...

Но даже и те листочки рукописи, которые сохранились, рисуют нам Зиновия Пешкова как человека сильного, неординарного. Именно эти листочки легли в основу сценария документального фильма кинодраматурга Бориса Добродеева «Проклятый».