Ислам атакует Европу — она переполнена беженцами из Северной Африки и Ближнего Востока. Наплыв их просто невероятен, десятки и сотни тысяч. Обеспокоенные бюргеры в Германии отмечают, что в центр старого континента хлынули вовсе не беспомощные старики и старухи. Есть некоторое количество женщин и детей, но основную массу составляют мужчины в расцвете сил — примерно от двадцати пяти до пятидесяти лет. Неужели сбывается мечта Сулеймана Великолепного, который за долгий период своего царствования так и не сумел добраться до сердца христианского континента? Правда, следует отметить, что Порта, Османская империя XVI века, стала мощнейшим государством вовсе не в силу религиозного фанатизма. Напротив, верхушка Порты проводила, говоря сегодняшним языком, мудрую, хотя и весьма жестокую политику в решении национального вопроса…

КТО СТРОИЛ ПОРТУ

Говоря языком сегодняшним, именно Османская империя в свое время, то есть в XVI веке, стала тем самым плавильным котлом, что и Новый Свет 200–300 лет спустя. Правда, в Америку прибывали в основном добровольные переселенцы из стареющей Европы. В большинстве своем они сохраняли свои национальные обычаи, религию и — частично — образ жизни и культуру. Хотя (заметим как бы в скобках) это ничуть не мешало новым гражданам Северной Америки охотно разделяться на враждующие кланы — итальянские, ирландские и прочие, не говоря уж о латинах и так называемых афроамериканцах. Напряженность между этими национальными группами сохраняется и по сей день.

Совсем иное дело — Османская империя, Блистательная, или Великая, Порта. На пике своего величия она простиралась с севера на юг от Буды (современный Будапешт) до Адена, с востока на запад — от Кутаиси и Черкасска до алжирского Орана. «Национальный вопрос» в ней можно было бы решить относительно просто: поголовная по возможности исламизация покоренных народов. Однако это не помогало в полной мере избавиться от народных волнений, бунтов и восстаний.

Тогда, примерно в XIV веке, в Османской империи начал применяться закон «девширме» — в буквальном переводе «дань кровью». На его основании в христианских землях, преимущественно балканских, практически в каждой христианской семье турки забирали одного малолетнего ребенка мужского пола, чаще всего в возрасте от 12 до 14 лет. Из семей иных конфессий, в частности иудейских, детей не «изымали».

Отобранные дети принимали ислам и проходили своеобразную «сортировку» в специальных «учебных заведениях», главное из которых находилось в городе Эдирне (греческом Адрианополе, сербском Едрене, болгарском Одрине), в европейской части современной Турции, на границе с Грецией. Оттуда юношей «низкого качества» отправляли на обучение в армию, и они становились янычарами — солдатами наемного, а еще точнее — рабского войска, которое тем не менее долгое время было и опорой империи, и серьезной опасностью, угрожавшей самим султанам из-за склонности к анархии и бунтам. История янычарского войска сама по себе представляет огромный интерес, но в этом очерке мы остановимся на судьбе одного из угнанных в Турцию юноши из сербской деревни Соколовичи, ставшего великим визирем Османской империи.

Баица — так звали человека, ставшего впоследствии Мехмед-пашой Соколлу, — был забран турками уже в юношеском возрасте, будучи послушником православного монастыря Милешева. Это свидетельствует о том, что применение «девширме» далеко не всегда было слепым и жестоким умыканием христианских детей. Скорее продуманной программой подготовки кадров как для армии, способной удерживать завоеванные Портой пространства, так и для государственного, административного аппарата. Лучшие из «жертв девширме», «аджеми огланы» — чужеземные мальчики, отправлялись в Стамбул, где проходили дальнейшее обучение, которое обеспечивало им более или менее хорошую карьеру.

Достаточно сказать, что у Сулеймана Великолепного, правившего Портой сорок шесть лет (1520–1566), из девяти великих визирей семь последних были славянского, преимущественно сербского, происхождения! Кстати, единственной законной женой Сулеймана была Хюррем Султан, более известная в Европе как Роксолана, в девичестве — Анастасия (или Александра) Лисовская. Однако из этого вовсе не следует, что правитель Порты был склонен симпатизировать славянам из-за жены, — просто такова была политика страны…

Если столько «премьер-министров» было славянского происхождения, то ничего удивительного нет в том, что славяне, да и христиане вообще, занимали множество важнейших государственных постов в Османской империи. Они же сыграли важнейшую роль в развитии наук и искусств — достаточно вспомнить Мимара Синана, выдающегося инженера и архитектора, грека по национальности.

О нем мы еще скажем несколько слов, а пока что перейдем к личности Баицы — Мехмеда-паши Соколлу.

БАИЦА ИЛИ МЕХМЕД?

Впервые я услышал о Мехмеде-паше Соколовиче в юные студенческие годы, когда в молодежном турбюро «Спутник» подрабатывал гидом-переводчиком югославских туристов. Многие из них, услышав мою фамилию, сразу же вспоминали о нем, и кое-кто тут же просил не обижаться на сравнение: в Югославии Тито Мехмед-паша неофициально считался предателем, перекинувшимся на сторону поработителей. Стоит ли говорить, что на самом деле это было не так?

Как уже отмечалось выше, Баица Соколович попал в Эдирне чуть ли не в двадцать лет, уже сложившимся юношей, к тому же образованным православным христианином. Он достаточно покорно принял свою новую судьбу, ибо бежать от нее было некуда. Побег наверняка бы принес многие несчастья его семье, а самому Баице оставался бы один путь — либо уйти в благородные разбойники, что было весьма сомнительно, либо скитаться в пределах весьма негостеприимной в то время Европы: заметьте, это была первая четверть XVI века!

Чтобы не опуститься до уровня рядового раба, янычарского пушечного мяса, Баица, который после обязательного принятия ислама стал Мехмедом, налег на образование. Видимо, сказались задатки, полученные во время пребывания в монастыре Милешева. Его способности и старательность были замечены, и это помогло ему сделать карьеру при дворе Сулеймана Великолепного. Сказалось и покровительство, оказывавшееся ему земляком и дальним родственником, вторым визирем Дели Хусрев-пашой, и первым визирем, также земляком, Рустем-пашой Опуковичем.

Вскоре Мехмед-паша благодаря своим знаниям и способностям получил должность в, как бы мы теперь сказали, «аппарате» Искандера Челеби, главного и весьма влиятельного казначея Сулеймана Великолепного. Однако здесь так и хочется спеть:

«Кавалергарда век недолог…» — в 1535 году казначея казнили — естественно, в результате придворных интриг, что было при всем великолепии султана делом вполне естественным (сам Сулейман, как известно, не щадил ни ближайших сподвижников, ни родных детей). Излюбленным делом этого монарха, известного не только как Великолепный, но и как Кануни (что можно перевести как «справедливый»), было время от времени посылать подчиненным в дар шелковый шнурок — чтобы сам удавился. А если кто не хотел понять намек, того навещали палачи…

Смерть шефа не повлияла на карьерный рост Мехмед-паши Соколовича: он принял участие в завоевательных походах Сулеймана в Европе и в Азии, правда без особого успеха. Однако сумел обратить на себя особое внимание султана (впрочем, тот не упускал из виду бывших христианских юношей, продолживших образование в Эдирне). Считается, что он первым показал султану регулярно повторявшиеся ошибки во время европейских завоевательных походов. Заветной целью Сулеймана было покорение «сердца Европы» — привлекательной Вены, но это никак не удавалось ему сделать. Именно Мехмед-паша пришел к выводу, что ошибка заключалась в общепринятой тактике: поход на Вену начинался поздней весной из Стамбула, в лучшем случае — из Эдирне. Пока воинские колонны с боями проходили пол-Европы и приступали к осаде Вены, начинались осенние дожди, наступали холода, и османским войскам приходилось возвращаться на исходные позиции.

Вену османским войскам взять так и не удалось, однако Мехмед-паша был замечен, и его карьера начала развиваться. Пунктирно ее можно обозначить так: капудан-паша, то есть главнокомандующий флотом империи, бейлербей (наместник) Румелии, то есть турецких владений на Балканах, третий, второй, а затем до самой смерти, то есть в течение четырнадцати лет, великий визирь Порты.

Сверхуспешный государственный деятель, во многом поспособствовавший расцвету мусульманской Османской империи, укреплению ее позиций в борьбе с христианским миром Европы, в душе оставался тем самым юношей — послушником православного сербского монастыря Милешева! Трудно себе вообразить такое, но — тем не менее…

Ему удалось сохранить — и не только сохранить, но и примирить в своей душе — обе взаимоисключающие личности, и тому есть множество доказательств.

СПАСИТЕЛЬ

Чем руководствовался Мехмед-паша Соколович (или, по-турецки, Соколлу) в своих государственных деяниях? Почему он стал фактическим спасителем сербской православной церкви, а тем самым и самого сербского народа?

Как известно, Балканы на протяжении столетий были турецкой вотчиной. Звалась она Румелией, и название это происходило от Восточной Римской империи, Византии, где господствующей была православная религия. Это, естественно, не приветствовалось завоевателями. Народы, населявшие Румелию, были лишены собственной государственности, и потому опору в своей жизни, свое национальное самоопределение они находили именно в православной церкви. А та влачила жалкое существование, практически она была загнана в подполье и находилась на грани исчезновения.

То ли юные годы, проведенные в православном монастыре, то ли любовь к своей «малой родине» двигали сознанием Мехмед-паши Соколовича, то ли оба эти фактора сыграли решающую роль — сказать трудно. Еще в середине своей карьеры он выписал в Турцию и перевел в ислам практически всех своих родственников, обеспечив им неплохую карьеру. Даже его отец, ярый приверженец православной церкви, незадолго до смерти по настоянию сына принял ислам!

Возможно, Мехмед-пашой двигали и чисто государственные интересы. Так, пребывая в должности бейлербея Румелии, он во время практически непрекращающейся войны с монархией Габсбургов совершает немыслимый в те времена шаг. Зная, что на стороне Габсбургов сражается много сербов, хорватов и других славян, он обращается к их вождям с письмом — на сербском языке! В нем призывает местных князей или перейти на сторону Османской империи, или перестать оказывать поддержку Габсбургам — поступок, перевернувший балканскую дипломатию того времени с ног на голову!

Эта мера частично подействовала на вероятного противника, и Мехмед-паша предпринимает новые шаги. Он добивается привилегированного положения сербов в Румелии, обосновав это тем, что более или менее независимый серб будет лучше служить султану, чем ничтожный раб.

И к 1557 году он склоняет Сулеймана Великолепного к изданию фирмана, возрождающего в Сербии Печскую патриархию. Султан полагал, что тем самым он настраивает православных сербов на борьбу с католической Австрией, а Мехмед-паша (Баица) Соколович дал своим землякам моральную опору, позволившую в отсутствие государственности сохранить нацию и ее традиции. Первым сербским (Печским) патриархом становится Макарий — двоюродный брат Мехмед-паши… Так хитроумный бейлербей Румелии сумел соблюсти интересы империи, своего народа и родственные интересы — так сказать, «в одном флаконе». Действительно великое искусство!

Но были ему присущи и бесхитростные благородные шаги.

«ЭФФЕКТИВНЫЙ МЕНЕДЖЕР»

В перечислении карьерных шагов Мехмед-паши уже упоминалось, что он с 1545 по 1551 год возглавлял флот Османской империи. В этот период он проявил себя вовсе не как талантливый флотоводец, но как выдающийся организатор флота. Под его руководством было создано несколько верфей, на которых с необыкновенной для того времени скоростью строились и спускались на воду суда. Для них усиленными темпами готовились экипажи, что позволило турецкому флоту расширить деятельность не только на Средиземноморский бассейн, но и на Черное и Азовское моря.

В бытность бейлербеем Румелии Соколович сумел превратить Белград в своего рода узловой логистический центр Европы, успешно развивая в нем международную торговлю. Гостями города были многочисленные купцы из Азии, Африки и Ближнего Востока, а постоянными его жителями, кроме сербов, были дубровчане, турки, греки, армяне, татары, греки, евреи, венгры… При этом Мехмед-паша не забывал и о культуре: именно по его инициативе в Белграде 4 августа 1552 года была отпечатана первая в Сербии книга на славянском языке — так называемое «Белградское четвероевангелие».

Он весьма успешно руководил военными походами, — в частности, именно под его командованием была захвачена Тимишоара. Но особого внимания стоит его не только воинский талант, но и блистательное проявление всех его талантов во время последнего совместного с Сулейманом Великолепным похода 1566 года. Тогда турецкая армия установила блокаду города Сегед. Казалось, события развивались привычным чередом, но случилось невероятное: 4 сентября внезапно умирает султан Сулейман. Стремясь не допустить падения морального духа воинов, Мехмед-паша с помощью оруженосца султана Джавар-бега и своего биографа Феридуна в течение трех недель (!) скрывает от армии смерть султана, объясняя его отсутствие легким недомоганием. Говорят, что ради сохранения тайны он казнил сорок свидетелей смерти суверена…

Итог столь жестокого соблюдения государственных интересов: судьба не только кампании, но и самой империи была в его руках, и Сегед пал под натиском янычар. 24 сентября османская армия вернулась на зимние квартиры в Белград, и только в тот день во время утренней молитвы Мехмед-паша объявил о смерти Сулеймана Великолепного.

СЛУЖИЛИ ДВА ТОВАРИЩА…

Рассказывая о Мехмед-паше Соколовиче, нельзя забывать о его близком старшем товарище — Ходже Мимаре Синане, великом архитекторе и выдающемся инженере. По некоторым сведениям, их познакомил Дели Хусрев-паша. Сблизила их не только и не столько тяга к знаниям, сколько происхождение: Синан, хотя и родился на континентальной территории Турции, был из христианской греческой (по другим сведениям, из армянской) семьи. Оба они подневольно стали мусульманами, но общим языком для них поначалу стал греческий — Баица выучил его во время пребывания в монастыре Милешева.

Их объединило стремление оставить по окончании жизни след на земле — как в материальной, так и в духовной сфере. И надо сказать, это им удалось блестяще. Мехмед-паша укреплял могущество Османской империи и спасал национальное самосознание своего народа, Синан стал гениальным архитектором ислама. Их объединяла не только искренняя мужская дружба, но созданные, так сказать, «на паях», проекты: теоретическое обоснование принадлежало Соколовичу, творческое воплощение — Синану. Так, вместе они выстроили Белград, то, что теперь называется Старым городом, а одно их совместное творение навсегда осталось не только архитектурным памятником, но и навечно вошло в историю всемирной литературы. Речь идет о мосте через реку Дрину в герцеговинском Вишеграде, который увековечил в романе «Мост на Дрине» лауреат Нобелевской премии сербский писатель Иво Андрич. Синану, кстати, принадлежит и авторство знаменитого моста в боснийском городе Мостар.

Нереализованными остались два совместных проекта друзей, о чем, к сожалению, мало кому известно. Это строительство двух каналов: Суэцкого и связывающего Волгу с Доном. Да, именно так! Решение о строительстве последнего было принято еще в 1569 году, но воплощению в жизнь помешали погодные условия и отчаянное сопротивление Ивана Грозного, пославшего навстречу османским войскам пятнадцать тысяч солдат.

СМЕРТЬ ПРАВИТЕЛЯ

На смену Сулейману Великолепному пришел его сын Селим II по прозвищу Пьяница. При нем Мехмед-паша стал действительным правителем Османской империи. Однако в 1574 году Селим II умирает, и Соколовичу вновь приходится скрывать смерть султана вплоть до прибытия его престолонаследника, будущего Мурада III, в Стамбул. Новый султан продолжает прислушиваться к великому визирю, однако тот за четырнадцать лет фактического правления не мог не нажить множество врагов. Его влияние на государственные дела ослабевает, его все больше отодвигают от серьезных решений. Да и в империи появляются первые признаки упадка: слабеет дисциплина в войсках, расцветает коррупция, появляются различные религиозные секты. Именно их жертвой и становится Мехмед-паша Соколович. Вот как описывает это один сербский историк: «Некий господин Жиже, который тогда оказался в диване, чтобы испросить дозволение возвратиться во Францию, засвидетельствовал позже, что дервиш, воспользовавшись тем, что паша занялся бумагами, внезапно выхватил из-за пазухи нож и нанес Соколовичу такой удар в грудь, что перерезал сердечную артерию и проколол сердце». Баица Соколович, он же великий визирь Мехмед-паша Соколлу, скончался на месте…

Конечно, сравнение Османской империи с «плавильным котлом Америки», сделанное мною в начале очерка, нельзя принимать всерьез: создать единую нацию только на основе тотального насаждения «единственно верной религии» просто невозможно. Ярким примером тому может служить нынешнее так называемое Исламское государство Ирака и Леванта — ИГИЛ. Да, нации и народности вырастают и крепнут в сражениях, но только не в жестком подавлении иноверцев и не в безумной жестокости по отношению ко всем «иным». Только уважение к другим народам и конфессиям может способствовать росту и процветанию даже в далеко не лучшие исторические эпохи.

О чем и свидетельствует долгая и плодотворная жизнь великого визиря Мехмед-паши, серба Баицы Соколовича.