Редко бывает, что военнослужащий в мирное время попадает в плен. А если подобное с ним происходит дважды за сравнительно короткое время, то перед нами случай совсем уникальный. Тем не менее, данный казус произошел с известным русским мореплавателем Василием Михайловичем Головниным, который в течение пяти лет дважды побывал в плену у англичан и японцев, хотя ни с одной из этих стран Россия официально не вела боевых действий.

«По уважению к опытности и познаниям...»

Родился Василий Головнин в апреле 1776 года на Рязанщине, в семье выходцев из знатного, но обедневшего старинного дворянского рода. Свою родословную Головнины вели от армянских князей Гаврасовых, правивших когда-то крымским княжеством Феодоро (Мангуп).

Отец и дед будущего знаменитого мореплавателя служили в Преображенском полку, куда, согласно существовавшему тогда обычаю, в возрасте шести лет Василия записали сержантом. Потеряв родителей в юном возрасте, он был определен для обучения в Морской кадетский корпус. После производства в гардемарины, Головнин в 1790 году участвовал на 66-пушечном линейном корабле «Не тронь меня» в сражениях против шведов у Красной Горки и в Выборгском заливе, за что был награжден медалью.

Окончив курс в корпусе в 1792 году, он был по малолетству оставлен еще на один год и воспользовался этим для изучения словесности, истории и физики.

В январе 1793 года Головнин был произведен в мичманы и с тех пор беспрерывно находился в походах и за границей.

В 1799 году участвовал в высадке десанта и сражениях на берегах Голландии во время войны с Наполеоном. Время с 1801 года по 1805 год Головнин провел в Англии, куда был послан для службы на судах британского флота. Там ему довелось повоевать под начальством знаменитых адмиралов Нельсона и Колингвуда.

В 1806 году в чине лейтенанта Василия Головина назначили командиром шлюпа «Диана».

Судно это было обычным транспортом-лесовозом, который под руководством Головнина перестроили в небольшой трехмачтовый 18-пушечный парусный корабль. В истории русского флота не отмечено другого подобного факта, чтобы лейтенанту доверили командование кораблем, «коль скоро надлежало плыть далее пределов Балтийского моря. Однако, по уважению к опытности и познаниям Головнина морское министерство отступило от этого общего правила», — писал позднее адмирал Фердинанд Врангель.

Русское правительство решило направить шлюп «Диана» в кругосветную экспедицию, главной целью которой были географические открытия в северной части Тихого океана, преимущественно в пределах границ Российской империи. Экспедиции также поручили доставить разные материалы в Охотск.

25 июня 1807 года «Диана» отправилась в плавание. 27 февраля 1808 года судно прошло мимо островов Тристан-да-Кунья, а на рассвете 18 апреля года русские моряки увидели берега мыса Доброй Надежды. Через два дня шлюп вошел в порт Саймонстаун, принадлежавший англичанам.

Несмотря на то что «Диана» имела специальное разрешение английского правительства, командующий британской эскадрой вице-адмирал Барти, объявив Головнину о войне, начавшейся между Россией и Англией, задержав русский корабль до получения соответствующего распоряжения из Лондона.

Почти год корабль и команда томились в плену, а их капитан вынашивал план побега, рассчитывая при благоприятном ветре тайком уйти из порта.

Подходящего случая долго не представлялось. И все же 16 мая 1809 года русским морякам повезло — задул крепкий шквалистый ветер с дождем, большинство английских судов не были готовы идти в море, и «Диана», обрубив канаты, понеслась к выходу из бухты. «Миновав все суда, — писал Головнин, — мы начали поднимать и привязывать паруса. Офицеры, гардемарины, унтер-офицеры и рядовые работали как один человек. В 10 час. вечера мы были в открытом океане. Арест наш на мысе Доброй Надежды продолжался год и 25 дней».

Схвачены, но не убиты

Утром 25 сентября 1809 года «Диана» бросила якорь на Камчатке в порту Петропавловске. Головнину было поручено сделать описание Курильских и Шантарских островов и берега Татарского пролива.

Именно здесь, во время обследования острова Кунашир, 11 июля 1811 года Василий Михайлович Головнин был захвачен японцами в плен вместе с мичманом Муром, штурманским помощником Андреем Ильичом Хлебниковым и четырьмя матросами. Позднее все произошедшее получило название «Инцидентом Головнина».

Дело в том, что еще в 1639 году «указом о закрытой стране», изданным сёгуном Токугава Иэмицу, в Японии была введена политика строгой самоизоляции страны от всего внешнего мира («принципы Сакоку»), которая просуществовала до середины XIX века. Все чужестранцы, появившиеся без разрешения на территории Японии, считались врагами и подлежали задержанию.

Вскоре русских пленников перевели в город Хакодате на острове Матсмай (Хоккайдо) и заключили в тюрьму. После пятидесятидневного пребывания в Хакодате русских перевели в конце сентября в город Матсмай (Мацумаэ), находящийся в нескольких днях перехода восточнее Хакодате. Здесь их также заключили в тюрьму.

На Камчатку сообщили неверные сведения: «Капитан Головнин и все прочие убиты». Российские власти стали готовить карательную экспедицию, чтобы разобраться с виновными в гибели соотечественников, и «примерно наказать японцев за надругательством над русским императорским флагом».

К счастью, вскоре стало известно, что информация об убийстве Головнина и его спутников, ошибочная.

8 сентября 1812 года русские моряки задержали японское судно «Кандзэ-Мару» с богатым купцом Такадая Кахэем на борту, который уверенно заявил: «Капитан Мур и пять человек русских находятся в городе Матсмае». Своими описаниями внешности Мура и другими подробностями он доказал, что находится в курсе случившегося. Это в корне меняло ситуацию: военные действия были окончены, так и не начавшись. Нужно было искать способы освобождения пленных русских моряков.

Капитан-лейтенант Петр Рикорд объявил Кахэю, что тот поедет в Россию. Японец спокойно ответил: «Хорошо, я готов!» Рикорд обещал ему, что в будущем году его вернут в свое отечество. Затем Рикорд предложил ему написать письма японскому начальнику и собственной супруге, а также отобрать четырех японских матросов, которые будут сопровождать его.

Обмен или освобождение?

Надо сказать, что никакие встречные захваты — любого уровня, и в любом количестве — не заставили бы японцев произвести обмен пленными. По законам Страны восходящего Солнца пленник, если он человек благородный, должен был сделать себе харакири, а уже если речь шла о человеке не благородном, то судьба его вообще не могла являться поводом для разбирательств.

Европейцы в то время не имели практически никакого представления о менталитете японцев. Но Рикорду посчастливилось угадать, что Такадая Кахэя нужно не брать в плен, а следует сделать ему такое предложение, от которого невозможно отказаться. Таким образом, Кахэй поехал в Россию добровольно и вернулся из нее менее чем через год, то есть не нарушил строгие законы закрытой страны («принципы Сакоку»).

При таких условиях к его мнению могли прислушаться, тем более, что годовой оборот его торгового дома был соизмерим с бюджетом всей Японии. А для того, чтобы это мнение было благожелательным, Рикорд, использовал все свои знания и личное обаяние, чтобы за зиму превратить его из врага и противника в друга и сподвижника. На следующий год Рикорд отвез его в Японию, и Кахэй сделал все от него зависящее, чтобы склонить правительство создать первый прецедент нарушения многовековых законов страны.

«Таким образом совершенно предприятие, которое останется незабвенным в летописях российского флота... Рикорд, движимый пламенной любовью к отечеству, и чувством истинной дружбы к почтенному своему сослуживцу... совершил... такое дело, которое доныне почиталось невозможным — побудил японцев нарушить коренные законы государства своего освобождением русских, которым надлежало бы всю жизнь свою провести в ужасном заключении...» — писала в 1815 году газета «Сын Отечества».

Любопытно, что уже после разрешения инцидента Такадая Кахэй доверительно рассказал Петру Рикорду следующий факт. Во время кульминационной фазы конфликта в начале сентября 1812 года японский гарнизон Мацумаэ предвидел штурм крепости русскими моряками. Понимая, что русские моряки будут решительно мстить за своих товарищей, японцы не сомневались в неизбежном поражении, несмотря на свое численное превосходство. Но, вспомнив также, сколь падки к водке были русские моряки , они приготовили на видном месте большое количество водки, отравленной сильным ядом.

Сам Головнин, вернувшись на Родину, рассказал о выпавших на его долю страданиях в книге: «Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев».

Умер Василий Головнин в чине вице-адмирала в 1831 году от холеры во время вспыхнувшей в столице Российской империи эпидемии.