Летом 1946 года состоялось заседание Высшего военного совета, на котором разбиралось дело маршала Жукова по материалам допроса главного маршала авиации Новикова, арестованного перед тем органами госбезопасности по «авиационному делу». Жуков был обвинен в незаконном присвоении трофеев и раздувании своих заслуг в разгроме Гитлера с личной формулировкой Сталина «присваивал себе разработку операций, к которым не имел никакого отношения».

Фраза эта родилась не просто так. Из показаний арестованного маршала авиации Новикова: «Жуков очень хитро, тонко и в осторожной форме в беседе со мной, а также среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного главнокомандующего и в то же время, не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им. Так, во многих беседах, имевших место на протяжении последних полутора лет, Жуков заявлял мне, что операции по разгрому немцев под Ленинградом, Сталинградом и на Курской дуге разработаны по его идее и им, Жуковым, подготовлены и проведены. То же самое говорил мне Жуков по разгрому немцев под Москвой».

На заседании практически все, за исключением начальника Главного управления кадров Голикова, высказались в поддержку Георгия Константиновича. Однако члены политбюро обвинили Жукова в «бонапартизме» за то, что он вывел политотделы из состава сухопутных войск.

В июне 1946 года было начато расследование по «трофейному делу». Материалы свидетельствовали о том, что Жуковым из Германии было вывезено значительное количество мебели, произведений искусства и другого трофейного имущества в свое личное пользование. Так, у него было изъято 17 золотых часов и 3 — украшенных драгоценными камнями, 15 золотых кулонов, свыше 4000 метров ткани, 323 меховые шкурки, 44 ковра и гобелена, 55 картин, 55 ящиков посуды, 20 охотничьих ружей и т. д. Имущество было вывезено из дворцов Германии. Жуков писал по этому поводу в объяснительной записке на имя секретаря ЦК ВКП(б) Андрея Жданова: «…Я признаю себя очень виновным в том, что не сдал все это ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно. Я даю крепкую клятву большевика не допускать подобных ошибок и глупостей. Я уверен, что я еще нужен буду Родине, великому вождю т. Сталину и партии».

9 июня 1946 года Жуков был снят с должности Главкома сухопутных войск — замминистра Вооруженных сил СССР и назначен командующим войсками Одесского округа. На пленуме ЦК ВКП(б) в феврале 1947 года он был выведен из числа кандидатов в члены ЦК ВКП(б). 20 января 1948 года политбюро приняло постановление «О т. Жукове Г. К., маршале Советского Союза». В нем среди прочего указывалось: «Тов. Жуков в бытность главкомом группы советских оккупационных войск в Германии допустил поступки, позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской армии. Будучи обеспечен со стороны государства всем необходимым, тов. Жуков злоупотреблял своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей. В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления… Будучи вызван в комиссию для дачи объяснений, т. Жуков вел себя неподобающим для члена партии и командира Советской армии образом, в объяснениях был неискренним и пытался всячески скрыть и замазать факты своего антипартийного поведения. Указанные выше поступки и поведение Жукова на комиссии характеризуют его как человека, опустившегося в политическом и моральном отношении».

В период перестройки ее идеологам потребовался персонаж, которого срочно надо было возвести на пьедестал. И вот тут началось формирование мифа, которое, прошу прощения за невольное богохульство, можно было бы назвать «житие святого Георгия». В основу положили якобы «беспочвенные обвинения», звучавшие в 1946, 1947 и 1948 годах. Одним из слагаемых этого мифа можно обозвать коротко: «Жуков в Одессе».

В послевоенную историю борьбы с бандитизмом эти события вошли как операция «Маскарад». Но сначала несколько слов об Одессе 1945–1946 годов.

Во время войны Одессу оккупировали румыны, немцев там было немного. Румыны не зверствовали, была разрешена частная собственность и вольная торговля. После освобождения города многое из этого «частного» и «вольного» какое-то время еще сохранялось. «Бадеги» (пивные) и «цуйка» (кукурузная водка), за которой ездили в Кишинев, где она была вдвое дешевле. Было много мелких криминальных банд и оружия на руках. Каждую ночь по городу слышалась стрельба, иногда и взрывы. Наиболее серьезным бандформированием тогда была группа, именовавшаяся весьма банально — «Черная кошка». Она возникла во время румынской оккупации. В ней было семь человек, из них две женщины. Первоначально «герои подворотен» занимались вооруженными налетами на румынские склады. Согласитесь, грабить оккупантов — дело, в общем-то, неплохое и где-то даже благородное. Вполне в духе ленинского принципа «грабь награбленное». Но вся беда в том, что после освобождения Одессы Робин Гуды местного розлива остановиться уже не могли, да, наверное, и не хотели и переключились на богатеньких одесситов-торгашей.

В феврале 1945 года на след бандитов милиционеры вышли через спекулянтов, которые продавали награбленные продукты и вещи на «Привозе». После ликвидации одесских «кошек» это название стали использовать преступные группы по всему Советскому Союзу. По сути, в Одессе происходили те же процессы, что и в других городах Советского Союза, побывавших в оккупации, — насыщенность трофейным оружием, пополнение рядов уголовного мира бывшими полицаями и прочими пособниками захватчиков, слабость милиции... Так что всплеск послевоенной преступности характерен не только для Одессы. К тому же, по сводкам, составленным для партийных органов, уровень преступности здесь совершенно не выделялся на общем фоне, в некоторых городах было и покруче.

Однако именно назначение маршала Жукова на должность командующего Одесским военным округом повлияло на выбор города в качестве примера борьбы с преступностью, а также для демонстрации «выдающихся военных и административных качеств опального маршала».

Многие знают, что в послевоенной Одессе проводилась операция по ликвидации криминалитета. Она носила кодовое название «Маскарад». Но подлинные ее масштабы, участие Жукова, а главное — эффективность и результаты сегодня вызывают у историков сомнения. Многие авторитетные исследователи делают вывод, что, скорее всего, она проходила больше на бумаге в виде мифических отчетов, нежели в действительности.

Официальная версия событий такова. После 907 дней оккупации Одесса встречала советских солдат и офицеров огромным количеством кабаков, подводами на базарах, с которых торговали вином. Привыкать к новым советским порядкам одесская шпана долго не желала. Когда же появилась карточная система, дефицит продовольствия, бандитская Одесса разгулялась по-настоящему. С наступлением сумерек по улицам невозможно было ходить: могли раздеть, побить, а то и убить. Город замер от ужаса. Даже те, кто мог купить на «Привозе» сало, мясо, муку, масло, пусть и по завышенным ценам (буханка хлеба стоила 100 руб. — половину месячной зарплаты мелкого служащего), боялись туда ходить из-за риска быть ограбленными. С 1946 года в Одессе были созданы особые органы милиции, но профессиональных, опытных сотрудников в них было мало, и ликвидировать бандитизм они не могли. Грабили не только жителей, но и предприятия — кондитерскую, бисквитную фабрики, маслозавод.

Когда в июне 1946-го Жукова назначили командующим Одесским военным округом, у многих зародилась надежда, что он сможет что-нибудь сделать с бандитским беспределом. Жуков давно славился жестокостью, а нередко и самодурством. В Одессе сразу же показал свой норов: из-за ухудшившегося после контузии слуха не расслышал, как в кабинет стучал прокурор округа. Когда увидел полковника-юриста у дверей, спросил: «Ты почему не постучал?» Разгневанный маршал приказал прокурору ползти по-пластунски от дверей к столу, что тому и пришлось делать.

На отдых в веселую Одессу приезжало много военных. Как правило, с оружием. А поскольку бандитам оно было нужно, они убивали фронтовиков. За одну ночь в городе иногда регистрировали до 80 ограблений, а уголовный розыск имел лишь 80 сотрудников. Вероятно, именно поэтому партийные бонзы обратились к Жукову с просьбой помочь ликвидировать преступность. Война против кого-либо не нуждается, по мнению маршала, в юридической казуистике. Его приказы во время войны часто игнорировали и Конституцию, и законы. Как раз такие меры и были необходимы, чтобы остановить распоясавшийся криминал.

Милиционеры-фронтовики, задерживая преступников, сначала стреляли в них, а затем кричали: «Стой, кто идет?» По инициативе Жукова боевые офицеры переодевались в добротные трофейные костюмы, получали тяжелые чемоданы и преднамеренно ходили наиболее темными улицами — ясное дело, с оружием наготове. В случае нападения мгновенно стреляли по преступникам. Хотя иногда перегибали палку: кто-то, возможно, подходил, чтобы попросить закурить, а получал пулю. За первую ночь операции «Маскарад» было вроде бы уничтожено 40 бандитов, за две следующие — еще по 40, а через неделю разбойные нападения стали редкостью. Ведь застреленных бандитов офицеры оставляли на улицах, поэтому слухи о расправе распространились быстро.

И тут, по мнению сторонников операции «Маскарад», начались характерные для маршала Жукова «перегибы». Возможно, им руководило желание выслужиться перед Сталиным, который отправил его в ссылку. «Как только переодетые в гражданское офицеры Жукова замечали подозрительного, даже который просто подходил, чтобы попросить прикурить, они тут же открывали стрельбу на поражение. Им не нужны были аресты, они просто стреляли в людей, пока не отстреляли несколько сотен человек за пару месяцев», — рассказывает одесский историк и писатель Виктор Савченко. Вот таков результат «блестящей» жуковской операции. К осени 1947 года Одесса была очищена от преступников.

Такова лишь версия тех событий, даже не версия, а легенда, одним из авторов которой, похоже, был сам маршал Жуков. На самом же деле все обстояло не совсем так, точнее говоря, совсем не так. Бывший начальник политуправления МВД СССР генерал Алексей Зазулин утверждает, что уже на склоне дней Георгий Константинович не раз с гордостью рассказывал, как, будучи в Одессе, за одну ночь убрал всех главарей преступных групп, расхитителей и воров. Но о «Маскараде» с расстрелами на месте маршал ни разу не упоминал нигде.

Надо учитывать и то, что Жуков был в первую очередь человеком военным и привык действовать решительно, поэтому народная молва именно ему приписала заслуги Одесского уголовного розыска в борьбе с послевоенным бандитизмом. Якобы Жуков личным приказом чуть ли не дал право расстреливать любого подозрительного человека на месте. Такого приказа, однако, нет ни в одном архиве.

И быть не могло. Опальный маршал в письме Сталину писал: «На заседании Высшего военного совета я дал Вам слово в кратчайший срок устранить допущенные мною ошибки, и я свое слово выполняю. Работаю в округе много и с большим желанием. Прошу Вас, товарищ Сталин, оказать мне полное доверие, я Ваше доверие оправдаю». Сомневаюсь, что после такого письма Жуков распорядился проводить зачистку среди населения Одессы по одному только подозрению в причастности к бандитским шайкам. Действовали оперативники Одессы в соответствии с уставом. А вот что говорит отставной полковник милиции Исай Григорьевич Бондарев, который в 1946 году был направлен в военную комендатуру Одессы: «В комендантской роте никаких указаний маршала Жукова, чтобы расстреливать бандитов на месте, не было и не могло быть. Мы действительно сотрудничали с работниками милиции, проводили повальные обыски, много обследовали чердаков, подвалов, где оккупанты оставили оружие. Были на выездах в Одессе, проверяли входящий и выходящий транспорт и, конечно, вместе патрулировали».

Были, конечно, и «перегибы на местах», но они были оттого, что в милицию пришли люди с фронтовым опытом, во время задержания бандитских групп они не рефлексировали, а стреляли на поражение. Исай Бондарев вспоминал, что военные помогали правоохранительным органам Одессы в обысках, задержаниях, сопровождении задержанных. Это было в порядке вещей. Что же касается ночных «отстрелов» преступников, то полковник Бондарев говорит о том, что вся история с физической ликвидацией одесского криминала не более чем выдумка. После недолгой службы в военной комендатуре Исай Григорьевич был переведен на работу в милицию. Его участок располагался в районе вокзала и был насыщен воровскими малинами и притонами. Информация о том, что кто-то в городе уничтожает преступников, сюда непременно бы докатилась. Многочисленные бандитские трупы ведь не скроешь. Слова полковника Бондарева: «Как очевидец тогда я не видел, не слышал и не знал, и разговоров никаких тогда не было. Как бы то ни было, а какие-то обрывки разговоров о таких действиях непременно доходили бы до нас, работников милиции».

А вот реальный пример, как в то же самое время удалось сбить волну бандитского беспредела. В 1946 году Владимир Григорьевич Давиденко, демобилизовавшись из военной контрразведки Смерш, был направлен в Одесскую область на должность заместителя начальника Грушковского отдела милиции. Сначала молодой офицер решил, что теперь-то отдохнет после войны. А на деле первое, с чем столкнулся новоиспеченный заместитель начальника милиции, — это пятьдесят вооруженных ограблений в районе за сутки! А район лесной, соприкасается с Винницкой и Киевской областями. В общем, веселенькое место! Чтобы навести в районе порядок, бывшему майору Смерша потребовался всего месяц, причем, что характерно, без всяких «маскарадов». Как вспоминал сам Владимир Григорьевич: «Я звоню в область и говорю: помогите, дайте оружие вооружить сельский актив! Слышу: присылай машину. Я взял машину на сахарном заводе, посадил группу милиционеров и послал в Одессу. И они привезли триста винтовок и несколько ящиков патронов». Давиденко велел развезти оружие по селам и раздать председателям колхозов, бригадирам, членам правлений, чтобы они охраняли свои села. Далее слово опять Владимиру Григорьевичу: «Мне — как выдать, а удостоверения на них? Я — никаких удостоверений! Мне — расписки надо? Я — не берите расписок, раздайте, и все! В общем, партизанщина». Одного слуха, что колхозники вооружены и готовы стрелять, оказалось достаточно, чтобы бандиты присмирели. И никто за такую опасную самодеятельность майора не наказал. Более того, повысили в должности.

Исходя из послевоенных реалий, можно сказать, что маршал Жуков мог иметь отношение к борьбе с преступностью в Одессе. Но…

Почти половина всех вооруженных грабежей, убийств и пьяных выходок со стрельбой в первые послевоенные годы приходилась на долю молодых фронтовиков и военнослужащих. Вчерашние фронтовики чувствовали себя героями-победителями, проливавшими за страну кровь. Они вправе были рассчитывать на благодарность. Но разрушенная, нищая страна не в состоянии была дать им то, что они заслужили. Особенно тяжело приходилось тем, кто ушел на войну со школьной скамьи. У них не было ни семьи, ни образования, ни профессии. Зато было привезенное с фронта оружие и умение убивать. Нежелание подчиняться гражданским законам и плохое снабжение делали людей в погонах чуть ли не самой криминализированной средой в те годы. И Одесский военный округ не был исключением. Из докладной записки начальнику милиции Одессы и первому секретарю Ленинского райкома партии: «29 декабря 1946 года по улице Красная около моста шла рота военнослужащих артиллерийского полка. Один из военнослужащих вышел из строя и вырвал у проходящей гражданки буханку хлеба. Когда мой помощник, который лично все это видел, обратился к командиру роты с требованием наказать мародера и вернуть женщине хлеб, старший лейтенант погнал сотрудника милиции и даже отказался назвать воинскую часть, к которой принадлежит указанная рота.

В ноябре нами раскрыта группа грабителей, которые выезжали на автомашине в близлежащие города и села и совершали вооруженные грабежи. Кроме того, этой группой было совершено 5 квартирных краж. Возглавлял группу старший сержант Тюрин. 31 декабря арестована воровская группа из 3 человек, двое из которых военнослужащие воинской части 3372. Установлено, что во время дежурства они бросали пост и с винтовками шли совершать кражи. Задержаны в момент переноски козы, которую они украли у гражданки. Излагая вышеуказанное, прошу воздействовать на командиров частей, допускающих безобразие и уголовные преступления со стороны военнослужащих, так как это приняло уже массовый характер. Начальник 5 отдела милиции г. Одессы».

Подобные донесения с требованием воздействовать на военных поступали из всех одесских райотделов. Так что у руководства города были все основания обратиться к командующему округом маршалу Жукову за помощью.

В 1946 году от измученного преступниками населения во все инстанции идут гневные письма. Даже в избирательных бюллетенях люди пишут: «Требуем навести порядок. Доколе мы будем жить в страхе перед уголовниками». Сталин понимает — авторитет власти вот-вот рухнет. Борьба с преступностью объявляется политической задачей. Решить ее необходимо в кратчайший срок. И снова, как в 30-е годы, издаются указы, ужесточающие наказание. Органам МВД дано право решать судьбу задержанных, минуя суд. Улицы городов патрулируют вооруженные отряды. Ряды милиции увеличиваются вдвое за счет фронтовиков. По всей стране проводятся зачистки территорий от криминальных элементов, в просторечии — облавы. Милиция оцепляет целые районы, проходит частой гребенкой по квартирам, подвалам, чердакам, ресторанам. Происходит тотальная проверка документов и задержание подозрительных лиц. Для участия в этих зачистках часто привлекают военных. В Ленинграде за три месяца 1948 года было проведено пять облав, задействовано более семисот человек, более четырех тысяч задержано.

Еще одной распространенной формой борьбы с преступностью стали провокации — сотрудники уголовного розыска переодевались в дорогую трофейную одежду, сорили деньгами в ресторанах, цель, как нетрудно догадаться, — привлечь внимание грабителей и в момент нападения взять их с поличным. Сейчас этот метод более благозвучно именуется «ловля на живца». А в Одессе, где практически всех сотрудников угрозыска преступники знали в лицо, в качестве подсадных уток вполне могли использоваться офицеры округа — естественно, с согласия командующего. Вполне вероятно, что Жуков вспоминал именно об этих операциях. Как очень правильно заметил историк Николай Барбашин, у Жукова не могло быть денег, чтобы выдавать их на оперрасходы, да еще в таких количествах. А вот начальник контрразведки округа генерал-майор Прищепа такие деньги выделить мог, равно как и своих офицеров в помощь сотрудникам угрозыска. И никакой Жуков для этого не был нужен. Тем более что контрразведка командующему округом не подчинялась, а находилась в системе МГБ. Да и не маршальское дело гоняться за преступниками. Но тогда получается, что операцию проводит не армия, а контрразведка.

И если присматриваться к деталям — кто за что отвечает и кто чем занимается, — то маршал Жуков вообще исчезает из этой истории.

Осенью 1947 года в стране собрали хороший урожай зерновых, и люди перестали умирать от голода. К 1948 году отменили карточки. Вскоре снизились и цены на продукты. Вчерашние фронтовики адаптировались к мирной жизни. Сыграли тут свою роль и жесткие милицейские меры. Как бы там ни было, ситуация в стране стабилизировалась. Одесса не была исключением. Но город упорно продолжал связывать улучшение обстановки с одним именем — с Жуковым. Вот так рождаются мифы.

И напоследок: считается, что именно благодаря этим событиям в начале 1970-х годов министр внутренних дел СССР Щелоков наградил Жукова знаком «Заслуженный работник МВД СССР».