Древняя крепость Акра долгое время была столицей крестоносцев и морскими воротами Иерусалимского королевства. По мнению германского историка XIX века Куглера, падение крепости под ударами мамелюков «было для сирийского христианства не началом конца, а самым концом». Знаменитые хроники «Деяния киприотов» и «Плач на падение Акры» подробно повествуют об этом событии и сообщают об огромном войске «неверных», перед которым не смогли устоять немногочисленные защитники. А что же случилось на самом деле?

В ЧЕМ ПАПА РИМСКИЙ ПРОВИНИЛСЯ ПЕРЕД КОРОЛЕМ АНГЛИИ?

Начнем с того, что в архивах папы Бонифация VIII обнаружилась запись о том, как он дал распоряжение своему легату в Англии выплатить некоему рыцарю три тысячи марок для возмещения ущерба, который тот понес при падении Акры.

Получение от святого престола компенсации за потери в Крестовом походе рыцарем, который дал крестоносный обет, — факт невероятный. К тому же речь идет о сумме далеко не копеечной.

Ситуацию отчасти проясняет тот факт, что речь идет не о простом рыцаре. Отто де Грандисон с юношеских лет был другом и одним из ближайших сподвижников короля Англии Эдуарда I. С юности он неотлучно состоял при своем сюзерене, выполняя самые ответственные и деликатные дипломатические поручения. «Нет никого, кто бы мог справиться лучше, чем он», — так отзывается о нем и сам король в одном из своих писем.

Но вот в мае 1290 года Отто де Грандисон улаживает свои имущественные дела, принимает крестоносный обет, занимает у купцов под королевские гарантии эти злосчастные три тысячи марок и убывает в Святую землю как полномочный представитель короля, чтобы подготовить почву для Крестового похода, запланированного на осень 1291 года.

В ноябре он прибывает в Палестину, проводит всю зиму в Акре, а 5 апреля с началом осады возглавляет отряд английских рыцарей и сражается на ее стенах. Грандисон участвует в нескольких вылазках и покидает город одним из последних. Вместе с несколькими тамплиерами он переправляется в Сидон, а затем на Кипр, куда прибывает, «лишившись всего, и денег, которые он занял для организации Крестового похода».

Рыцарь получает назад свои деньги только через десять лет — в этом ему наверняка помог король-«гарант». Но неужели Римский Папа проникся жалостью к пострадавшему крестоносцу?

Среди пап Средневековья Бонифаций VIII — последняя крупная личность. Этот знаток права и тонкий дипломат был красноречив, но абсолютно лишен какого-либо нравственного чувства. Карьеру начал с устранения своего предшественника Целестина V. Ночью с помощью рупора он изобразил «глас с небес», просящий «святого отца» оставить кафедру. После этого Целестин V действительно снял папскую тиару и хотел удалиться в леса, но был схвачен по приказу Бонифация и умер под домашним арестом.

Трудно поверить, что подобный человек проникся духом «священной войны» и вообще мог согласиться на какую-то весьма спорную «компенсацию».
Но вот после падения Акры происходит еще одно странное событие, напрямую связанное с первой загадкой.

Глава одной из шотландских прецепторий — административных центров ордена тамплиеров, — рыцарь Брайан де Джей, в июле 1291 года приносит вассальную присягу Эдуарду I и с этой поры именует себя Магистром Шотландии. Неясно, сделал он это по собственному почину или же представлял орден, но подобное действие считалось нарушением устава, поскольку сюзереном тамплиеров мог быть один лишь папа.

Ни Грандисон, ни де Джей не позволяли себе таких «вольностей» по отношению к всемогущим понтификам, которые в два счета отлучили бы их от церкви, если бы не покровительство Эдуарда. Папа Николай, а вслед за ним и Бенедикт, безропотно снесли подобные посягательства на их авторитет, потому что они исходили от английского короля.

Но, зная Эдуарда, трудно предположить, что он без особых на то причин требовал возврата крестоносных пожертвований. Вероятно, король считал, что при падении Акры святой престол допустил по отношению к нему какую-то несправедливость, которая в глазах современников делала его поступки вполне оправданными и объяснимыми.

КАК МАМЕЛЮКИ ЗАХВАТИЛИ АКРУ ВСЕГО ЗА СОРОК ЧЕТЫРЕ ДНЯ?

Чтобы разобраться, чем же именно был уязвлен английский король, необходимо возвратиться к событиям 1291 года — к тем 44 дням, которые понадобились египетскому султану для взятия Акры.

А ведь это был не только самый большой город Латинского востока (с населением приблизительно 40 000 человек), но и главные торговые ворота между христианским миром и миром ислама.

Если же представить себе некую классификацию средневековых крепостей по степени их защищенности, то Акру 1290 года смело можно отнести к «высшей категории».

Стены города имели высоту не менее десяти метров, толщину от трех до девяти метров и были усилены контрэскарпами. Перед стенами располагался заполненный водой тринадцатиметровый ров глубиной не менее трех метров.

Внешняя стена опоясывала город со всех сторон и была со стороны моря одинарной, а с суши — двойной. Укрепления со стороны суши имели протяженность около двух километров и располагались «уступом», что существенно повышало эффективность защиты. Сам город был разделен большой стеной на две части — непосредственно Акру и бывшее предместье Монмазар, между которыми также имелся водяной ров.

Внутренняя часть города состояла из нескольких обособленных кварталов, которые принадлежали военно-монашеским орденам, торговым республикам, монастырям и королям Кипра. Каждый из этих кварталов представлял собой отдельную цитадель, а всего таких «очагов обороны» было девятнадцать. Город имел отличную гавань, защищенную насыпным молом, и развитую канализационную сеть, построенную еще тогда, когда Акра принадлежала Византийской империи.

Даже беглая оценка оборонительных возможностей Акры вызывает законный вопрос: «А могли ли вообще мамелюки взять ее менее чем за полтора месяца?».

Во время Третьего крестового похода Акру осаждало войско Ричарда Львиное Сердце. Тогда ее стены были гораздо слабее, а защитники блокированы с моря. И тем не менее крепость продержалась три года.

Но, может быть, в Акре не хватало солдат для защиты всех городских стен? Нет, даже самые осторожные подсчеты показывают, что в городе находилось не менее 15 тысяч профессиональных военных, чего было вполне достаточно для того, чтобы просто не подпускать нападающих на арбалетный выстрел.

Все хронисты, и западные и восточные, с завидным единодушием твердят, что город пал, потому что его стены были разрушены камнеметами, а мамелюков было в десятки раз больше, чем защитников. Так ли это?

«Плач на падение Акры» называет «дьявольскую» цифру в 666 камнеметов, а также 40 тысяч конных и 200 тысяч пеших воинов. Но насколько они верны? Современными исследователями установлено, что определенную опасность для стен и башен представляли лишь четыре больших камнемета, которым приписывают, совершенно мифические подвиги.

Защитники города разделились на четыре отряда и заняли оборону на стенах, разделив их на четыре сектора. На левом фланге находились тамплиеры и госпитальеры, центральную часть заняли тевтонцы, французы, войска Кипрской и Иерусалимской короны, а правый фланг обороняли англичане, отряды торговых республик и городское ополчение.

Безостановочная бомбардировка стен началась только через месяц после начала осады, 4 мая, и длилась десять дней. И в этот же день в осажденный город морем прибыл король Кипра и Иерусалима, Генрих де Лузиньян, который привез с собой еще три тысячи воинов.

Казалось бы, теперь не нужно ничего опасаться — осада могла продлиться несколько лет, а с запада ожидалось сильное подкрепление. Но с этого самого дня в городе начинают происходить странные вещи.

Согласно «официальной версии», 7 мая Генрих отправляет к султану Аль-Эссерафу парламентеров с предложением мира, но тот требует сдачи города, не прекращает бомбардировку и отвечает категорическим отказом. Генрих, в свою очередь, отказывается сдать город под гарантию свободного выхода защитников и жителей с оружием и имуществом, мотивируя это тем, что в Европе «его неправильно поймут».

8 мая в результате бомбардировки разрушена стена перед королевской башней, в секторе киприотов, и защитники его оставляют.
После этого наступает перелом. В результате подкопов и бомбардировок к 15 мая были разрушены практически все укрепления франко-кипрского сектора.
Этой же ночью король Генрих и его брат, коннетабль Амори, отзывают свои войска, грузятся на корабли и покидают город. Уход войск Генриха Кипрского фактически оставил центральную часть внешних стен без защиты, и 16 мая войска мамелюков идут на приступ.

Тамплиеры и госпитальеры неоднократно выбивают атакующих из покинутого защитниками центрального сектора и строят баррикады. Но мамелюки, пользуясь численным преимуществом и не считаясь с потерями, уничтожают стены и башни, пробив пролом длиной в 60 локтей. Генеральный штурм султан назначает на утро 18 мая.

Атака началась с рассветом по всему центральному сектору. Оставшиеся в городе отряды безуспешно пытаются отбить захваченные стены.
В городе царила паника, и жители бросились в гавань, чтобы сесть на корабли, но на море начался шторм. К вечеру уцелевшие защитники города собрались в резиденции тамплиеров и приняли решение сражаться до конца.

Мамелюки на протяжении недели пытаются взять штурмом Тампль, но безуспешно. За это время защитники, имея выход к морю, эвакуируют гражданское население, а также казну ордена.

28 мая султан предлагает тамплиерам почетные условия сдачи — выход в гавань с оружием в руках. Знаком капитуляции служило вывешенное над башней знамя ислама. Но один из эмиров, увидев флаг, решил, что крепость взята, и напал на беженцев. Защитники отбились и снова заперлись в крепости, в Магистерской башне. Египетские саперы в течение суток подрыли ее фундамент, и 30 мая башня рухнула, после чего ворвавшиеся внутрь мамелюки добили тех, кто уцелел под обломками.

Все историки, следуя за хронистами, осторожно обходят вопрос о том, что же все-таки произошло раньше: падение башен или бегство короля Генриха?
Элементарная логика говорит о том, что стены и башни «Сектора киприотов» не были разрушены камнеметами. Фундаменты вообще невозможно разбить таким образом. Разрушить их можно было только при помощи подкопа. Но не будем забывать, что между осаждающими и стенами имелся широкий и глубокий ров с водой, что делало подобный подкоп в принципе невозможным.

Хронисты полностью подтверждают эту версию. Все они, и христиане, и мусульмане, говорят, что башни разобрали саперы. Но исполнить такую работу можно было лишь после того, как войска султана овладели опустевшими стенами. В пользу подобного предположения говорит еще и то, что на левом фланге, там, где и в самом деле образовалась брешь в стене, тамплиеры и госпитальеры не пустили врагов внутрь и удерживали позиции до тех пор, пока их не начали атаковать.

Понимал ли король Генрих, что он делает? Отдавал ли себе отчет в том, что своими действиями обрекает город на падение? Безусловно, если не он, то его приближенные и военачальники об этом прекрасно знали.

Здесь нужно упомянуть еще об одном более чем странном совпадении. В этот же день были ранены Великий Магистр тамплиеров Гильом де Боже и Великий Магистр госпитальеров Жак де Виллье. Сам Жак де Виллье в своем письме указывает, что был «ранен копьем между плеч». А вот Гильому де Боже, по свидетельству хрониста, вражеский дротик попал в незащищенный бок.

Итак, Великий Магистр госпитальеров, если отбросить средневековую риторику, получил удар в спину. Свидетельству же Жака Монреальского, который якобы присутствовал при ранении Великого Магистра тамплиеров, трудно доверять, так как его хроники написаны уже после разгрома ордена по заказу правящей на Кипре династии Лузиньянов.

16 мая король Генрих без особых на то оснований снимает со стен свои войска и, никого не предупреждая об этом, покидает город. Одновременно при крайне подозрительных обстоятельствах получают тяжелые ранения два главных военачальника самых боеспособных отрядов.

Таким образом, версия о предательстве, точнее, о заранее спланированной сдаче города имеет гораздо больше оснований, чем ссылки на 240 тысяч мамелюков и 666 осадных машин.
А были ли у правителей Кипра мотивы для столь циничных действий? Как выяснилось, были, и серьезные.

ПОЧЕМУ КОРОЛЯ АНГЛИИ НЕ ПУСТИЛИ В КРЕСТОВЫЙ ПОХОД?

Титул иерусалимского короля не приносил Лузиньянам ничего, кроме хлопот. Согласно сложившимся правилам, все доходы с Латинского востока не могли быть использованы для нужд островного королевства, а шли на «Защиту святой Земли». Да и Акрой ее сюзерены владели весьма условно — им не подчинялись ни военно-монашеские ордена, ни торговые республики.

Как ни парадоксально звучит, но Акра была курицей, несущей золотые яйца для всех, за исключением ее законного монарха.
Теперь попробуем разобраться, кто из христиан был заинтересован в падении города. Безусловно, это были генуэзцы. Республика св. Георгия еще в 1289 году заключила торговый договор с Каиром и при этом не имела в Сирии ни одного порта.

В свете изложенного наиболее обоснованной является гипотеза, что генуэзцы, сначала наладив отношения с султаном и понимая, что прямой сговор и сдача города невозможны, предложили Лузиньянам «не проявлять усердия» в его обороне, пообещав взамен, что в дальнейшем весь «восточный транзит» возьмет на себя один из кипрских портов.

Но, как выяснилось, одного лишь «отсутствия усердия» оказалось недостаточно, и Генриху для выполнения своих обязательств пришлось лично прибыть в крепость и в оговоренное время убрать со стен часть ее защитников.

Чем же была вызвана такая спешка со стороны мамелюков, киприотов и Лузиньянов? Для этого имелись серьезные основания. Педро Арагонский и Эдуард Английский, всерьез вознамерились организовать Крестовый поход и прибыть в Акру во время осенней навигации. А город имел все шансы продержаться до их прихода.

Именно в конце 1291 года завершался срок перемирия между христианами и мусульманами. Для того чтобы успеть уничтожить Акру, султану Калауну пришлось начать войну, и если бы штурм затянулся, то вся затея потеряла бы смысл.

Одержав победу над мамелюками, Эдуард Английский полностью контролировал бы иерусалимское королевство. После смерти слабого здоровьем Генриха корона Иерусалима оказалась бы в его распоряжении, и монархом мог быть избран представитель королевского дома Плантагенетов

А потеря Лузиньянами иерусалимской короны при условии, что Акра и дальше будет христианским городом и торговым посредником между Востоком и Западом, означала, что Кипр навсегда останется малоприбыльным владением.

Что же произошло в действительности? Всего через десять лет после падения Акры Кипр переживает сильнейший экономический взлет, а преемник уничтоженного города, торговый порт Фамагуста, где обосновались генуэзцы, становится самым богатым городом Средиземноморья.
Осталось только выяснить, как был связан со всей этой грязной историей папа.

В 1290 году святой престол отправляет в Палестину свою последнюю военную экспедицию. Летописцы-монахи наперебой рассказывают, что папа снарядил за свой счет «20 венецианских галер и погрузил на них 1 600 ломбардских наемников». И флотом командовал сын дожа Венеции Николо Тьеполо!

Беспристрастные хроники венецианцев проливают свет на причины столь «неслыханной щедрости». В Акру был отправлен не воинский отряд, а ломбардский сброд и немного солдат-наемников, привлеченных в экспедицию посулами легкой наживы..

Судя по всему, папа распорядился, чтобы епископы Северной Италии предложили принять крест тем, кто желал скрыться от уголовного преследования. Для перевозки 1 600 человек достаточно было и 7-8 галер. То, что их было двадцать, и то, что ими командовал сын дожа, говорит о том, что папа просто навязал венецианскому торговому каравану своих «крестоносцев» в качестве попутного груза.

На эту экспедицию святой престол не потратил ни солида, а прибытие в Акру полутора тысяч вооруженных отщепенцев было эквивалентно массовому вторжению в европейскую часть СССР амнистированных в 1953 году уголовников.
Именно эти «крестоносцы» и начали грабежи и убийства мусульман, дав Калауну повод нарушить перемирие.

Нетрудно догадаться, почему прецептор Брайан де Джей предпочел папской милости руку английского короля, а Отто де Грандисон потребовал вернуть потерянные деньги и получил их.

И уже не удивляет тот факт, что все «официальные хроники» падения Акры датированы сроком после 1307 года, то есть после смерти Эдуарда Английского, а вину за потерю Латинского востока «суд истории» возложил на разгромленных к тому времени тамплиеров.