Тесное партнерство и фактически союзнические отношения России с Китаем – лишь один из многочисленных подобных эпизодов в истории. Периодически наша крупнейшая евразийская держава – в виде великого княжества, империи, союза или федерации – отдалялась от Запада и разворачивалась к Востоку, причем иногда при этом происходил почти полный разрыв связей с Европой.

В этом отношении Владимир Путин стоит в одном ряду с русскими государственными деятелями, осознавшими необходимость такого разворота и совершившими его, – например, великим князем Александром Невским или царем Алексеем Михайловичем. И даже Петр I, казалось бы образцовый западник, на склоне лет грозился «повернуться к Европе задом».

Разбор причин, по которым Россия всегда обнаруживает, что европейский (в широком смысле) мир ей глубоко чужд, слишком велик и сложен для небольшой статьи. Здесь же стоит заострить внимание на другом: братание России с «Востоком вообще» также невозможно, как и с Западом. Прежде всего потому, что Восток цивилизационно неоднороден.

Одно дело движение русских XVI–XIX веков «встречь солнца» – сравнительно мирное созидание державы на евразийских просторах, а другое – взаимоотношения с такими особенными этнокультурными общностями, как Китай или Япония. Тут, как мы помним, всякое бывало…

В последние годы в России не утихает хор, предостерегающий от сотрудничества с Китаем. Мол, ханьцы – народ коварный и агрессивный, мечтающий о мировом господстве, потому завоюет Россию тихим сапом, просто перекачивая на нашу территорию избыток населения, а остатки русских добьет военным путем. В общем, возрождение теории «желтой угрозы». Здесь нелишне напомнить, что сам этот термин был введен в оборот германским императором Вильгельмом II во время боксерского восстания в Китае. Тогда Германии желательно было отвлечь на Дальний Восток Россию и Британию, чтобы легче было давить в Европе на Францию. То есть имела место геополитическая «разводка» в духе стратагемы древнекитайского трактата о военном искусстве Сунь-цзы: «На востоке поднимать шум, на западе нападать».

Сегодня подобные рассуждения тоже явно льют воду на мельницу наших геополитических противников…

И все это накладывается на обывательские страхи непонятной, чуждой и поэтому, наверное, враждебной цивилизации, еще в 1970-х годах с гениальной простотой выраженные строчкой советской поэтессы Екатерины Горбовской: «Я боюсь войны с Китаем».

Но была ли у России когда-нибудь «война с Китаем»? Да, такое случалось – начиная с XVII века. В 1651 году Ерофей Хабаров основал на Амуре острог – так Российская империя впервые непосредственно соприкоснулась с Китайской. То есть общая граница у нас уже более 350 лет. За это время на ней можно насчитать три-четыре серьезных военных столкновения. Первые произошли в 1682–1685 годах за тот самый Албазинский острог. Потом, в 1899–1901 годах, разразилось антизападное восстание ихэтуаней (боксеров), в подавлении которого Российская империя приняла деятельное участие. В 1929-м произошел конфликт между советской Россией и режимом Чан Кайши за обладание Китайско-Восточной железной дорогой. И наконец, боями на острове Даманский начался период «латентной» пограничной войны первой половины 1970-х годов.

А теперь посчитайте, сколько за эти 350 лет у нас было военных столкновений на границе западной?.. И учтите их масштабы, а также ущерб, нанесенный ими нашей стране… Так какая же опасность нам грозит больше – «желтая» или «белая»?..

Другой миф о китайцах: «Они хотят мирового господства». Это неправда уже потому, что для китайца его родина – Чжунго (Срединное царство) – и есть весь мир, а все остальное – варварские окраины.

«Они ВЕРЯТ, что они самая цивилизованная, самая могучая и самая богатая – в этом, полагаю, они потенциально могут быть правы – нация на земле», – говорил американский писатель Джеймс Клавелл.

Иностранные купцы и даже посольства ко двору китайского императора с древности воспринимались там как выражение варварами покорности воле Небесного владыки – со льстивыми самоуничижительными словами и земными поклонами. Хитрые англичане сделали положенное число поклонов, сказали требуемые слова, и к середине XIX века с помощью опиума и пушек фактически подчинили Китай. Наши гордые предки никак не хотели принять такое унижение, и очень долго не могли договориться с китайским правительством о жизненно необходимых вещах.

Но китайцы ничего не забывают.

«Они никогда не прощают обид. Будут их помнить столетиями. Вот рассчитались с Англией за унижение, забрав у них Гонконг, с Португалией – забрав у тех Макао. Они обязательно вернут себе Тайвань, тем самым рассчитавшись с Соединенными Штатами», – говорил Владимир Полеванов, бывший губернатор Амурской области, хорошо знающий ее соседа.

Но и достоинство поведения российской дипломатии в Китае тоже прекрасно помнят. В том числе и поэтому относятся к русским с определенным уважением, не переставая, конечно, считать нас в душе «длинноносыми северными варварами».

Что касается собственно китайской экспансии, то история показывает: расширение Китая за пределы своей территории, четко обозначенной географическим ареалом Срединной равнины, в конце концов сходит на нет, будто этот народ не в силах выйти из изначально очерченного круга. Так было и во II веке до нашей эры, и в VIII веке нашей.

И вообще китайцы не любят решать проблемы силой, да, честно говоря, вояки из них не слишком хорошие, хотя победы они одерживать всегда умели. Однако все их уже упомянутые стратагемы, которые буквально въелись в национальное сознание, учат достигать победу хитростью: «В покое ожидать утомленного врага». На сильного Китай никогда первый не нападал. А то, что Россия сильна, а если и ослабевает, то ненадолго, тоже заложено в бездонной китайской памяти.

Можно возразить, что нынешний Китай уже совсем не тот, что имперский, что современные коммунистическое его руководство не следует древним политическим и военным традициям. Но на деле ситуация обратная: все политические изменения в Поднебесной – и не только смена династий, как раньше, но и коренная смена образа правления – всего лишь пена на поверхности океана китайской истории, корни которой уходят в каменный век. И в этой глубине все остается неизменным.

В этом отношении председатель КНР Си Цзиньпин мало отличается от императора любой династии или даже вана бронзового века. Он тоже мыслит древними стратагемами, приспособленными к современным реалиям. Он тоже прежде всего думает о выгоде своей страны и своего народа. А сейчас, в преддверии битвы за Тайвань, поддержка России Китаю не просто выгодна, а жизненно необходима.

Тем более что на сегодняшний день у РФ и КНР отсутствуют серьезные геополитические разногласия. 14 октября 2004 года прошла церемония передачи КНР острова Тарабаров и части острова Большой Уссурийский. Это означает не отказ России от исконных территорий, как полагали многие российские ультрапатриоты, а совсем наоборот: отказ китайцев от претензий на огромные территории российского Дальнего Востока, которые они до сих пор считали несправедливо отторгнутыми по Айгунскому договору 1858 года. Теперь эта проблема решена – граница установлена. Россия действовала в этой ситуации, руководствуясь очередной стратагемой Сунь-цзы: «Пожертвовать сливой, чтобы спасти персик».

Что касается остального российского Дальнего Востока и Сибири, то, как резонно заметил тот же Полеванов: «Почти двести лет Китай мог и тем не менее не колонизировал эти земли».

Я бы добавил, что даже не двести лет, а не меньше двух тысяч… Правильно, ханьцы не очень любят север, даже стрелка их компаса повернута на юг. И если возможна какая-либо территориальная экспансия Китая, то только в этом направлении.

В общем, политика руководства России в очередной раз подтверждает, что оно знакомо с рекомендациями великого ученого-евразийца Льва Гумилева, неоднократно повторявшего: «Опыт истории показал, что с китайцами лучше жить в мире и порознь».

Это, конечно, не исключает ухудшения отношений и даже столкновений в будущем. Однако пока у России и КНР общий могущественный враг – объединенный под гегемонией США Запад, и Россия нужна Китаю. Как и он России. А дальше посмотрим.