Существует легенда, согласно которой, в одной из камер печально известных любому петербуржцу «Крестов» был замурован архитектор Антоний Томишко, спроектировавший тюрьму. Камера эта была под номером 1000. Если верить легенде, Томишко, находясь на аудиенции у императора, осмелился заявить: «Ваше Величество, я для Вас тюрьму отстроил!», — а самодержец ему в ответ: «Не для меня, а для себя». С этими словами Томишко и препроводили в одну из камер только что отстроенных «Крестов».

Тюрьма — альтернатива разводу?

Слухами и легендами земля полнится, да всему верить нельзя. Тысячная камера так и не была найдена, а архитектор Томишко, как утверждают исследователи, дожил до глубокой старости и умер свой смертью, на воле, в окружении родных.

Однако такая история могла произойти с кем угодно и в реальной жизни. Любой невинно осужденный, несчастный, которого обманули, подставили, мог оказаться заточенным в камеру. Нет более гуттаперчевой вещи, чем закон. Его можно «растягивать» в нужную вам сторону сколько угодно.

Так, в Англии времен Тюдоров под государственную измену подводилось любое нарушение особых указов короля или неодобрение его действий. В тюрьму, например, мог угодить любой, кто осуждал многочисленные браки Генриха VIII.

Тауэр — один из крупнейших замков Англии, описанный многими поэтами и прозаиками, возбуждавший живой интерес историков, получил свою огромную популярность не только благодаря девятивековой истории. Помимо того, что Тауэр охранял устье реки Темзы от завоевателей, он славится еще и мрачными легендами, в основном связанными с узниками замка.

К XVI веку башни Тауэра — темные, серые сооружения, — были переоборудованы под тюрьму для государственных преступников. Под формулировку «государственный преступник» попадали самые разнообразные заключенные: и претенденты на престол, проигравшие свою «битву», и королевские жены, сыскавшие немилость монарха, и политики, имевшие радикальные взгляды. А также все те, кто осмеливался идти против короля, существующих порядков и учения церкви.

Жестокие пытки и показательные казни, крики и стоны — мрачные стены Тауэра были тому свидетелями. Порой на месте узников оказывались люди, чьи деяния повлияли на ход истории — например, сэр Томас Мор. Английский мыслитель и политик был человеком прогрессивных взглядов и, вместе с тем, очень набожным католиком. Отношения Томаса Мора с королем Генрихом VII не складывались. С приходом к власти Генриха VIII ситуация кардинально изменилась. Таланты и острый ум философа пришлись по душе новому правителю, и он частенько прибегал к помощи своего верного слуги: то речь попросит написать, то целый философский трактат.

За время правления Генриха VIII Томас Мор успел сделать неплохую карьеру, и в 1521 году был посвящен в рыцари за «заслуги перед королем Англии». Тогда же он стал сэром Томасом. Однако удача — дама с характером: то приласкает, то прочь погонит… Мору не удалось избежать казни. Сэр Томас Мор, не признававший Англиканской церкви и считавший незаконным брак короля с Анной Болейн, отказался произнести слова присяги. 17 апреля 1535 года он был помещен в Тауэр, признан виновным в соответствии с «Актом об измене» и 6 июля 1535 года обезглавлен.

Спустя 400 лет, в 1935 году, Томас Мор за верность католицизму был канонизирован Римско-католической церковью и причислен к лику святых папой Пием XI .

Судьбы Тауэрской тюрьмы и династии Тюдоров оказались крепко переплетены. Распущенный и любвеобильный король Генрих VIII нашел тюрьму Тауэр отличным инструментом для избавления от наскучивших жен.

Анну Болейн можно считать жертвой сложившихся обстоятельств: лишенная желанного брака с лордом Генри Перси, сыном герцога Нортумберленда, из-за притязаний короля Генриха VIII на ее счет, она была вынуждена принять его ухаживания. Два с половиной года продолжались взаимные унижения и истязания супругов. Анна устраивала безобразные сцены ревности, а Генрих VIII был разочарован женой, которая так и не смогла подарить ему долгожданного наследника. Король увлекся фрейлиной Джейн Сеймур и принял ставшее уже закономерностью для него решение — избавиться от королевы. Анну Болейн обвинили в государственной и супружеской измене.

Состоялся показательный суд, исход которого был известен заранее. 19 мая 1536 года Анна Болейн была прилюдно обезглавлена. Участь королевы разделили и ее друзья — Генри Норрис, Марк Смитон и родной брат — лорд Рочфорд, обвиненные в пособничестве.

Среди прочих наиболее известных «посетителей» Тауэра — Кэтрин Хоуард, пятая жена короля Генриха VIII, не без помощи злопыхателей уличенная в супружеской измене; Джейн Грей, или «королева на девять дней», ставшая жертвой Кровавой Мэри, дочери Генриха VIII, в борьбе за престол; Гай Фокс — знаменитый участник Порохового заговора против английского и шотландского короля Якова I (1605 год).

Русский Тауэр

В «Русском Тауэре», как в первой четверти XVIII века прозвали Петропавловскую крепость — главную тюрьму государя, обширную деятельность развернули первая и вторая Тайные канцелярии, а в дальнейшем — Тайная экспедиция. Частыми «гостями» здесь были особы королевских кровей и приближенные к императору.

Петропавловская крепость — едва ли не рекордсмен по количеству всевозможных слухов. Одна из легенд связана с самым известных узником Петропавловки — царевичем Алексеем. По одной из версий, его убил денщик Петра I, вонзив кинжал в сердце. По другой — царевича по приказу царя придушили. Историки же склоняются к тому, что царевича, бежавшего за границу с целью организовать заговор против отца, вернули на родину. Его поместили в Петропавловскую крепость, где пытали, пока тот не испустил дух в 1718 году. Вышедший из подчинения старший сын императора Петра I, равно как и прочие лица, арестованные по «царевичеву делу» (сестра царя Мария Алексеевна, боярин Александр Кикин), стали основоположниками с тех пор заведенной традиции сажать в Петропавловскую крепость всех неугодных.

Количество узников росло еще и за счет петровской реформы уголовного права и меры наказаний. Несмотря на фанатичное следование Петра I западным примерам, царь все-таки отменил смертную казнь за «малые вины» в пользу тюремного заключения. Но этот пробел в «воспитательной работе» был им с лихвой компенсирован за счет разнообразия изощренных телесных наказаний, для приведения в исполнение которых в Петропавловской крепости имелись особые помещения.

Так, за преступления против религии (идолопоклонство, чародейство, общение с дьяволом) осужденного сжигали. Если же человека только подозревали в подобном преступлении, то его заключали в тюрьму и применяли телесное наказание. Жестоко карались государственные преступники: таких осужденных четвертовали. За лжесвидетельство отправляли на каторгу, прежде отняв два пальца. Если человека уличали в клевете, то сажали в тюрьму на полгода. Если же клевета была не устной, а письменной, то ее автор подвергался наказанию, предусмотренному за преступление, в котором он обвинял свою жертву. Особой суровостью отличалось наказание за заказное убийство — колесование.

Еще один интересный факт: если выяснялось, что человек совершил кражу по крайней нужде и необходимости, то его освобождали от наказания. К сожалению, критерии такой оценки неизвестны. То же касалось сумасшедших и малолетних детей.

Особая глава в истории Петропавловской крепости посвящена Алексеевскому равелину, в котором с 1769 году находилась деревянная тюрьма, предназначенная для содержания государственных преступников. Именно здесь, по слухам, скончалась выдававшая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны княжна Тараканова. Согласно распространенной легенде, она захлебнулась во время наводнения в своей камере. Однако доподлинно это не известно.

В 1797 году была сооружена каменная одноэтажная тюрьма на 20 одиночных камер, которая получила название «Секретный дом». Сохранились воспоминания, связанные с описанием камер в «Секретном доме», оставленные декабристами: «…стены после наводнения были покрыты мокрыми пятнами, стекла выкрашены белой краской, внутри вделана крепкая железная решетка. Около окна — кровать, столик. В другом углу печь, против печи — стульчак», «… потолок был страшно запыленным, казался серовато-желтым. На стенах не краска и обои, но просто плесень, насевшая густым слоем в палец толщиною».

В «Секретном доме» побывали Александр Радищев, Федор Достоевский, Михаил Бакунин, Николай Чернышевский. Последний именно там написал свой роман «Что делать?».

В марте 1882 года сюда были определены осужденные на каторгу народовольцы. Шестеро из них умерли, не вынеся жестокого режима. В августе 1884 года тюрьма в Алексеевском равелине была упразднена, а в 1893 году «Секретный дом» был снесен.

Ярче всего иллюстрируют обстановку Петропавловской крепости в целом и «Секретного дома» в частности слова местного врача Вильямса: «Я старик, и голова моя поседела тут на службе, а не помню, чтобы отсюда куда-нибудь увозили иначе, как на кладбище или в сумасшедший дом».

Город в городе

Окончательно как тюремный комплекс «Кресты» сформировались в 1877 – 1891 годах. Возведение тюрьмы пришлось на время правления Александра III.

По образу «Крестов» в России было построено еще 28 подобных заведений, но меньших размеров. Считалось, что система содержания в «Крестах», основанная на принципе одиночного заключения, является более гуманной системой, чем в остальном мире. В ее основу были положены принципы непрестанного присмотра за заключенными, их разделение, религиозное воспитание и нравственные наставления, постоянные занятия, и, наконец, возможность уединения.

На Руси издавна сложилось особое отношение к пенитенциарным заведениям. Тюрьма — это не только символ власти и орудие возмездия в руках правящей группы, но и «город в городе» со своими законами, традициями и… «градообразующими» предприятиями.

В «Крестах» впервые в России были введены обязательные для заключенных учеба в школе и принудительный труд. Арестантам также разрешалось раскрывать свой творческий потенциал по части ремесла. В 1902 году «Крестам» была вручена Золотая медаль Всероссийской кустарно-промышленной выставки «За замечательно разнообразную постановку ручного труда и очень хорошие изделия». С 1890 года в тюрьме функционировала местная типография, которой обязан своим существованием журнал «Тюремный вестник», а также библиотека служебной литературы в МВД и Главном тюремном управлении.

В годы репрессий (так называемого «Большого террора»), с 1937 по 1938 годы, «Кресты», впрочем, как и все пенитенциарные заведения страны, стали местом средоточия лучших умов России. Процент образованных людей в тюрьме был гораздо выше, чем на свободе. Это были, как правило, лица, обвиненные в государственных (контрреволюционных) преступлениях. Среди таких заключенных были Казимир Малевич, Лев Гумилев, Николай Заболоцкий, Теодор Шумовский (арабист), Алексей Ливеровский (ученый-химик), Георгий Жженов (актер театра и кино)... Поэтому не удивительно, что в 1939 году в структуру «Крестов» была включена тюрьма номер восемь специального назначения осужденных-специалистов военного профиля, объединенных в особое конструкторское бюро (ОКБ-172) — «шарашка». Именно в этом конструкторском бюро был разработан проект торпедного катера, которому в дальнейшем было суждено сыграть немаловажную роль в борьбе с фашистской Германией.

Тем не менее, не взирая на гуманную систему содержания и заложенные принципы гуманизма, судьба каждого заключенного целиком и полностью зависела как от местного самоуправления и взаимоотношений с себе подобными, так и от существующей общественно-политической обстановки.

Были периоды в истории тюрем, которые можно назвать «затишьем». В такие годы деятельность тюрьмы протекала в соответствии с существующим артикулом. Но как только в стране начинались волнения, «Кресты» тут же превращались в настоящую мясорубку, которая перемалывала человеческие судьбы по воле тех, кто стоял у руля.

В период революции 1905 года в тюрьме, естественно, стали преобладать политические заключенные. В 1917 году они были освобождены восставшими. Затем «Кресты» снова наводнили политзаключенные, но теперь ими стали арестованные большевики (Павел Дыбенко, Анатолий Луначарский, Лев Троцкий и многие другие). Стоило власти снова перейти к большевикам, как камеры заполнялись арестованными министрами царского правительства и видными сановниками. Этих заключенных из числа «бывших» содержали в здании госпиталя на территории «Крестов» под постоянным контролем ВЧК. Если раньше «Кресты» имели статус тюрьмы одиночного содержания, то теперь, в связи с нахлынувшим потоком заключенных, она уже не могла оправдать своего статуса и была преобразована во 2-ой лагерь принудительных работ особого назначения.

Хотите доподлинно знать историю страны — познакомьтесь с историей ее тюрем. В ней как нельзя лучше и достовернее отражены судьбы людей и вехи истории.

Казнь — рутинное дело

В двадцатые-тридцатые годы «Кресты» была переполнены настолько, что приходилось уничтожать старых заключенных, чтобы освободить места для новых. Это была распространенная практика — можно сказать, рутинное дело. Но для такого рода дел местная стража была не совсем пригодна. На это имелись палачи (как правило, члены ЧК) — люди, которых не нужно было заставлять, ведь они сами вызывались на это дело.

Были случаи, когда палачу не требовались даже прямые указания на расстрел. Следовательница-чекистка Ремовер, венгерка по происхождению, самовольно расстреляла восемьдесят заключенных. Наибольшую агрессию у нее вызывали юноши. Как потом выяснилась, Ремовер была душевнобольной на почве половой психопатии.

Психика палачей порой не выдерживала собственного зверства. Чаще всего расправы над заключенными, или теми, кого даже не успели довезти до здания суда, совершались в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. Историк Сергей Мельгунов писал: «Я наблюдал в Бутырской тюрьме, что даже привычная уже к расстрелам администрация, начиная с коменданта тюрьмы, всегда обращалась к наркотикам (кокаин и пр.), когда приезжал так называемый «комиссар смерти» за своими жертвами и надо было вызывать обреченных из камер».

Степень остервенения была настолько высока, что иной раз палачи набрасывались на своих же товарищей: в состоянии невменяемости главный московский палач Маго набросился на коменданта тюрьмы Особого отдела ВЧК Попова, присутствовавшего на казни. Коменданта спасла только своевременно подоспевшая помощь. Маго повалили и связали.

Иногда эмоции палачей давали о себе знать, их мучили кошмары. В отчете сестер милосердия Киевского Красного Креста сообщается о том, как комендант ЧК Авдохин временами изливал душу сестрам: «Сестры, мне дурно, голова горит... Я не могу спать... меня всю ночь мучают мертвецы…».

Те, кто, так или иначе, имел дело с палачами, в один голос утверждают, что это были люди ненормальные. Становясь садистами под действием сильнейших наркотиков и алкоголя, они полностью теряли человеческое лицо.

Не только жертвы палачей томились в тюрьмах, но и сами палачи порой оказывались в заточении. В 20—30-е годы позапрошлого века психиатрические лечебницы полнились пациентами с особым диагнозом — «болезнь палачей». Бывших «чистильщиков» мучили страшные видения, их преследовали образы замученных ими людей, — психика просто не справлялась и давала сбой. Эта болезнь носила в те годы массовый характер.

На помощь обезумевшим приходили и доктора, и Государственное политическое управление при НКВД РСФСР. ГПУ расстреливало своих бывших сотрудников…

Косвенными жертвами палачей становились те, кто был невольным соучастником такого бесчинства, те, кто неожиданно для себя открывал всю правду о том, что творилось в застенках. Такие люди, преданные учению Маркса коммунисты, слепо верившие в светлое будущее и правильность курса Партии, кончали жизнь самоубийством.

Так, 16 февраля 1923 года в Москве на Никитском бульваре совершил самоубийство бывший рабочий, ревизор правительственной комиссии по обследованию Госполитуправления Скворцов. Он выстрелил себе в висок, ознакомившись с материалами учреждения по охране завоеваний трудового народа.

Даже пережив те страшные годы, люди продолжали гибнуть в тюрьмах. В годы блокады в «Крестах» голодали и сотрудники тюрьмы, что уж говорить о заключенных. Многие умирали от истощения, в том числе и арестованный 23 августа 1941 года за пораженческие настроения поэт и писатель Даниил Хармс. Ему грозил расстрел, поэтому поэт симулировал сумасшествие. Хармс умер в рекордный по количеству голодных смертей месяц, в отделении психиатрии больницы тюрьмы «Кресты» 2 февраля 1942 года.

В любой тюрьме любого государства есть своя камера номер 1000 — как символ произвола одних, незащищенности других и абсолютной слепоты и равнодушия к происходящему третьих. Сколько было и еще будет в истории тюрем своих «железных масок» — обезличенных и лишенных всех прав…