Сегодня, когда позади остались ужасы двух мировых войн, ковровые бомбардировки Европы, атомный кошмар Хиросимы и Нагасаки, редко кто вспомнит о событии более чем вековой давности – трагедии канадского Галифакса.

Современный Галифакс – процветающий город Восточной Канады, крупный промышленный центр, военно-морская база страны. А в начале XX века этот небольшой городок волею судеб и людей оказался причастным к событиям гремевшей на другом берегу Атлантики Первой мировой войны.

В его надежно скрытой от набегов вражеских субмарин гавани формировались океанские конвои союзников, доставляющие в Европу войска, вооружение, боеприпасы и все необходимое для сражающихся на полях Европы армий Антанты и США. Вход в гавань, соединяющуюся с океаном проливом Те-Нарроус, надежно защищался минным полем и сетевым заграждением, ворота которого закрывались в темное время суток. Внешний рейд Галифакса постоянно патрулировали военные корабли Королевского флота. Поэтому как стоящие в гавани суда, так и население города могли чувствовать себя в безопасности.

ЦЕПОЧКА РОКОВЫХ ОШИБОК

Вечером 5 декабря на внешнем рейде Галифакса встал на якорь французский пароход «Монблан» под командованием капитана Ле Медэка. Прибыл «Монблан» из Нью-Йорка, где его трюмы были под завязку заполнены смертельно опасным грузом – сотнями тонн пикриновой кислоты, тринитротолуола и бензола, плюс к тому 10 тонн порохового хлопка. Погрузка этого адского коктейля, способного взорваться от любой искры, проходила с чрезвычайными предосторожностями: трюмы изнутри были обшиты деревом, обувь докеров обтянута войлоком, у всех без исключения членов экипажа были изъяты табак и спички.

К моменту прибытия «Монблана» ворота в сетевых заграждениях были уже закрыты, и судно осталось ночевать на рейде под охраной канонерской лодки. С рассветом 6 декабря «Монблан» получил добро на проход в гавань. Это стало первым звеном в цепочке роковых ошибок, закончившихся катастрофой.

Накануне на пароход прибыл один из опытнейших лоцманов акватории Фрэнсис Маккей. Около семи утра «Монблан» выбрал якоря и малым ходом (движение в проливе ограничивалось скоростью не более 5 узлов) двинулся, как оказалось, навстречу большой беде. В те же часы готовился выйти в море из гавани норвежский пароход «Имо». Его капитан Хаакан Фром был вне себя: отплытие должно было состояться еще вчера, но из-за задержки с погрузкой выйти до закрытия заграждений не удалось. Теперь, приняв на борт лоцмана, пароход решительно, со скоростью 7 узлов, вошел в пролив и двинулся к океану. В проливе, по которому двигались навстречу друг другу «Имо» и «Монблан», не раз расходились не сопоставимые с ними по своим масштабам гиганты, такие как «Мавритания» и «Олимпик». Само по себе встречное движение судов в достаточно широком проливе ничем, казалось бы, не грозило. Но злодейка-судьба продолжала сплетать цепь из новых ошибок.

Лоцман Маккей заметил движущийся навстречу «Имо», когда между судами было, может быть, чуть менее мили. При этом он, опасаясь, что «Имо» может пересечь курс «Монблана», приказал дать один гудок, означающий, что его судно отворачивает вправо. Одновременно «Монблан» снизил ход до самого малого. Маккей был чрезвычайно удивлен, когда в ответ услышал два коротких гудка «Имо», означающие, что судно намеревается отклониться влево. «Монблан», миновав стоящий в проливе крейсер, находился теперь рядом с набережной, а на него тем временем надвигался «Имо». Капитан Медэк, пытаясь избежать столкновения, решил отвернуть влево, чтобы разойтись с «Имо» правыми бортами. Расстояние между судами в этот момент не превышало метров 50.

Медэк немедля дал два коротких гудка и команду рулевому «Лево на борт!». Машина «Монблана» была остановлена, и судно, продолжая двигаться по инерции, отвернуло от берега. Казалось, отстоящие друг от друга на 15 метров пароходы вот-вот благополучно разойдутся правыми бортами. Но неожиданно «Имо» подал три коротких гудка, означающих, что он переходит на задний ход. То же самое проделал и «Монблан». При этом, поскольку руль «Имо» оставался положенным на левый борт, его нос занесло вправо, направив прямо в борт «Монблана». Острый форштевень «Имо» метра на три вошел в его корпус. Машина «Имо» продолжала работать на задний ход, поэтому его нос, рассыпая снопы искр, со страшным скрежетом вырвался из корпуса протараненного судна.

На «Монблане» мгновенно вспыхнул разлившийся из разбитых бочек бензол. Предвидя неминуемые страшные последствия пожара, капитан Медэк попытался, не дожидаясь взрыва, затопить свое судно, но сразу понял, что для открытия намертво приржавевших кингстонов потребуется немалое время. Дав команду «полный вперед», он еще надеялся, что вода, хлынув в пробоину, остановит пожар. Тщетно – огонь продолжал полыхать. И тогда прозвучала команда «покинуть судно!».

Ее не пришлось повторять дважды: знавшие о содержимом груза матросы бросились к шлюпкам и, навалившись на весла, направились к близкому берегу, где укрылись за ближайшей возвышенностью. Тем временем брошенное ими, охваченное огнем судно дрейфовало в сторону портовых пирсов.

ВЗРЫВ

На обоих берегах пролива, рассекающего город, собрались толпы горожан. Люди высовывались из окон своих домов, вылезали на крыши – не каждый ведь день увидишь горящий пароход. Никто из них не имел представления о смертельной опасности, таящейся в его трюмах. Не знали об этом и на крейсере.

Когда с палубы боевого корабля увидели, что покинутое, охваченное огнем судно несет на берег, тотчас снарядили вельбот с аварийной командой, которая, поднявшись на «Монблан», закрепила на его корме буксирный трос. К этому времени пароход уже лег носом на пирс, и сразу же огонь перекинулся с него на ближайший склад. Однако закрепленный моряками трос все же успел подцепить портовый буксир. Но когда он попытался оттащить горящее судно от пирса, произошел взрыв невиданной силы.

Часы на башне городской ратуши навсегда остановились на отметке 9 часов 6 минут. Позднее пиротехники пришли к заключению, что это был самый мощный взрыв, который знало человечество до Хиросимы. Взрывная волна мгновенно обратила в руины почти весь город. Вслед за воздушной волной уже по развалинам прокатилась 5-метровая морская волна, подобная цунами. Пройдясь по бухте, она сорвала с якорей множество стоящих судов, выбросив некоторые из них на берег. Был среди них и «Имо», оставшийся без мачт, дымовой трубы и части надстроек. На нем погибли капитан, пять матросов и лоцман.

Как ни парадоксально, меньше всех потерь понес экипаж невольного виновника катастрофы – «Монблана»: лишь один его матрос погиб непосредственно в момент столкновения, остальные спаслись, укрывшись на берегу: они-то представляли, что должно произойти с минуты на минуту, но изменить ничего не могли.

СКОРБНЫЕ ИТОГИ

Бухта была усеяна плавающими обломками судов и портовых строений, трупами людей и лошадей (перед самым взрывом на одно из судов конвоя начали грузить целый предназначенный для фронта табун). А на берегу полыхали пожары. Взрыв обернулся для города небывалым бедствием, с огромным числом человеческих жертв.

Рухнувший приют для сирот похоронил под руинами большинство своих обитателей. В трех разрушенных школах в живых осталось 11 человек. Погибло множество работников трех существовавших в городе предприятий. Помимо общественных зданий (в том числе церквей) были полностью снесены 1600 и сильно повреждены примерно 12 000 жилых домов.

Позже правительственная комиссия подвела скорбные итоги: в городе погибло 1963 человека, приблизительно 2000 пропали без вести, ранено более 9000 человек, не менее 25 000 остались без крова. В то же время СМИ Канады и США утверждали, что число жертв катастрофы было гораздо больше названного властями.

Понес потери и флот. Погибли или сильно пострадали десятки судов. На крейсере «Хайфлайнер» снесло трубы, рубку, проломило бронированный борт, многие из его моряков, включая всю аварийную команду, отправленную на «Монблан», погибли. А канадский крейсер «Найоб» (водоизмещение 11000 тонн), оказавшийся ближе к эпицентру, был выброшен на берег. Сам «Монблан» разлетелся на куски. Его 100-килограммовый обломок нашли в лесу в 20 км от берега, а 4-дюймовая пушка оказалась на дне расположенного в паре километров от города озере. Весь день на обоих берегах бухты не прекращались пожары. А утром 7 декабря похолодало, прошла сильная метель, будто белым саваном накрывшая погибший город.

СУД ИДЕТ

13 декабря начала работу судебная комиссия, возглавляемая верховным судьей Канады. В ее состав помимо юристов вошли представители британского Адмиралтейства, военные и гражданские специалисты, моряки. Непосредственная причина бедствия была очевидна – взрыв стал следствием столкновения двух судов.

В качестве ответчиков выступали капитан «Монблана» Медэк и лоцман Маккей, норвежцев представлял старший штурман «Имо». Несмотря на то, что роковой удар нанес «Имо», дело с самого начала складывалось не в пользу «Монблана». Защита норвежцев пыталась доказать, что судам следовало расходиться левыми бортами и что «Монблан», опасно маневрировал. Медэку ставилось в вину то, что его судно со столь опасным грузом шло по проливу без специального красного флага на мачте, оповещающего об опасности, а также то, что экипаж «Монблана» поспешил покинуть судно. Но суд согласился с капитаном в том, что идти под таким флагом, давая информацию о грузе вражеским агентам, в условиях военного времени самоубийственно. По поводу оставления судна экипажем капитан ответил: как только на судне возник пожар, для борьбы с которым у экипажа реально не было средств, он понял, что судно может в любую минуту взлететь на воздух, и отдал команду об эвакуации, дабы избежать бессмысленной гибели 40 человек. Суд был вынужден согласиться и с этим.

4 февраля 1918 года был оглашен приговор. Виновными были признаны капитан и лоцман «Монблана». Оба были арестованы в зале суда. В марте дело рассматривал Верховный суд Канады, а позже и Международный морской суд. В защиту осужденных энергично выступили синдикат капитанов Франции и ассоциация лоцманов Канады. Через год оба были освобождены, им вернули лицензии. Капитан Медэк прослужил еще 12 лет и при уходе на пенсию был награжден орденом Почетного легиона. Пароход «Имо» был восстановлен, но жить ему оставалось недолго: в 1921 году он погиб в антарктической экспедиции.

Прошли годы, закончилась две мировые войны. Галифакс, как птица Феникс, восстал из пепла. Мир стал понемногу забывать о пережитой городом катастрофе. В 2003 году о ней напомнил режиссер Брюс Питтман, посвятивший трагедии Галифакса свой 2-серийный фильм «Разрушенный город».