Кинологи блокадного Ленинграда
ВОЙНА
«Секретные материалы 20 века» №21(407), 2014
Кинологи блокадного Ленинграда
Елена Типикина
историк
Санкт-Петербург
28116
Кинологи блокадного Ленинграда
Лениград. Выставка собак в 1945 г. П.А.Заводчиков награждает С.Н.Трофимову за победу Никсы на выставке

Итак, главный персонаж этого рассказа – щенок немецкой овчарки – появился на свет в блокадном Ленинграде, засвидетельствовав самим своим рождением удивительный факт: в окруженном врагом городе велась научная селекционная работа с собаками, которые уже по названию своей породы должны были считаться вражескими. Познакомимся с теми, кто имел отношение к этой необыкновенной истории.

КИНОЛОГ-ОРГАНИЗАТОР

Петр Алексеевич Заводчиков, оригинал его фото довоенной поры с личной подписью был найден мной в кладовке клуба.

Полковник инженерных войск. Командир Отдельного 34-го батальона Ленинградского фронта. С 1928 по 1941 год – начальник школы при Клубе служебного собаководства Осоавиахима города Ленинграда. Фронтовой командир Ольги Кошкиной, владелицы блокадного щенка, и ее непосредственный начальник в Ленинградском клубе служебного собаководства. Его биография достаточно хорошо известна, а китель полковника экспонируется в застекленной витрине Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи в Санкт-Петербурге.

Заводчиков, по всей видимости, был очень незаурядной фигурой среди комсостава военной поры, поскольку с его мнением и неординарными методами решения поставленных задач считался сам командующий инженерными войсками Ленинградского фронта. Для кадрового офицера Красной армии он был на редкость образованным человеком, со жгучей тягой к техническим наукам и изобретениям. Уже в первые месяцы обороны Ленинграда Заводчиков в соавторстве с профессором Ленинградского политехнического института Кобеко спешно разработал и внедрил специальный «вьюк собаки – истребителя танков» с системой контактной детонации.

Интересно, что Заводчиков, человек с непререкаемой репутацией главного ленинградского военного собаковода, сам собаки в доме не имел, и никто в его семье, кроме него самого, собаками увлечен не был.

Отношение к служебной собаке тогда и сейчас различаются радикально. В довоенную пору в СССР породистый пес считался не только очень дорогостоящим и строго подотчетным объектом народного хозяйства, но и действенным оружием обороны от бесчисленных внешних и внутренних врагов советской власти.

Учитывая тот факт, что к концу 1920-х годов служебное собаководство уже напрямую курировалось Наркоматом внутренних дел, резонно было бы предположить, что начальником клуба Заводчиков стал по прямому назначению сверху. Вероятно, он получил это назначение как человек, которому можно было поручить организовать дело воспроизводства немецких овчарок, пригодных в будущем для практического применения на войне.

Известно, что Петр Заводчиков в Высшей школе РККА изучал вопросы кинологической одорологии (поиск и распознавание веществ по их запаховому следу), слушал курсы лекций Языкова. Несомненно, он как инженер-инноватор мгновенно оценил возможности псов улавливать запахи. Уже в конце 1943 года миноразыскные собаки обеспечивали очень быстрое и чистое разминирование. Одорологический метод здесь оказался революционным. Приборы того времени не реагировали на противопехотные мины в картонных, деревянных и пластиковых корпусах. Саперы очень часто погибали, подорвавшись на сработавшей от прикосновения щупа мине. Собаки же работали бесконтактно, на расстоянии отыскивая взрывоопасные предметы по запаху самой взрывчатки. Как следствие, саперы – вожатые собак разминировали участки фронта в 6–8 раз быстрее, чем обычные войсковые саперы.

В истории фронтовой службы Петра Алексеевича можно обнаружить одну нестыковку. По официальной версии событий, подготовка миноразыскных собак в 34-м батальоне началась лишь после прорыва блокады и по личной инициативе начальника инженерных войск Ленинградского фронта Бычевского. Сам Заводчиков подтверждает данную версию в своей публикации «Внимание – мины!». Однако в этой истории есть пара очень любопытных «но». Во-первых, на качественную подготовку собаки, занимающейся поиском взрывчатых веществ, отводится не менее года в мирное время. И во-вторых, имеются личные свидетельские показания Самойлович-Ераниной, указывающие на то, что организованную работу по подготовке именно миноразыскных собак Заводчиков начал уже в мае 1942 года.

Военный отряд собаководов был сформирован на Ленинградском фронте в первых числах августа 1941 года как 5-й Отдельный отряд истребителей танков. Будучи главным редактором питерского журнала «Лев», в 2005 году я записала и опубликовала статью о Елизавете Александровне Самойлович-Ераниной, старшем сержанте знаменитой «девичьей команды». Статья «Нас осталось мало» из второго номера «Льва» оказалась последним интервью с последним живым ветераном-сапером, вожатым служебной миноразыскной собаки и военным инструктором. Елизавета Александровна подробно вспоминала и свой призыв на воинскую службу в мае 1942-го, и то, что в сосновской школе-питомнике Клуба служебного собаководства сразу же была сформирована обособленная группа из наиболее квалифицированных девушек-инструкторов и спортсменов-дрессировщиков Ленинградского клуба довоенной поры. Рассказывала она и о том, как с самого первого дня собак готовили именно для поиска взрывчатых веществ, причем готовили по вкусопоощрительной (мягкой) методике, угощая их ломтиками сушеного мяса и пайковым сахаром.

«Девичья команда», проходившая подготовку в Сосновке, до начала 1943 года не участвовала в боевых действиях. Во время прорыва блокады, где были задействованы бойцы и собаки батальона, Еранина стала свидетелем применения и собак-истребителей. По ее словам, посылая по приказу командования псов «под танки» (удачных случаев подрыва вражеского танка Еранина не припомнила), Заводчиков едва не плакал: «Год работы! Год работы! С кем завтра будем разминировать?! Поеду с докладом к командующему...»

После двух блокадных зим служебная собака в Ленинграде была уже величайшей редкостью и ценностью; псы погибали, но поголовье не восстанавливалось. Командующий внял докладу, и собак 34-го Отдельного батальона перестали посылать «под танки», а сам батальон вскорости был полностью перепрофилирован на разминирование.

Информацией об успехах на поприще истребления вражеских танков я сегодня попросту не располагаю. Даже в нашем Военно-артиллерийском музее, где экспонируется чучело собаки, завьюченной истребительным противотанковым вьюком оригинальной конструкции, мне так и не удалось отыскать никакой достоверной статистической информации об уничтоженных такими псами под Ленинградом немецких танках.

Петр Алексеевич Заводчиков, командовавший в начале войны и 5-м армейским отрядом истребителей танков, также в своих воспоминаниях не описывает случаи удачного применения противотанковых собак в боевых условиях. Собаки готовились по программе СИТ, состояли на довольствии, служили, слава о них шла по всем фронтам, но...

Но заслуженную боевую славу 34-му батальону в итоге составили не они, а кинологи-саперы и их псы, сумевшие в кратчайшие сроки заслужить фронтовую репутацию «чудо-техники».

Можно предположить, что миф о собаках-истребителях, способных разворачивать вспять наступление вражеских танков, распространялся намеренно и так же намеренно подогревалась фронтовая молва: в конце концов, преувеличение боевых достижений и даже дезинформация тоже эффективное психологическое оружие. Недаром именно истребительную работу собак до сих пор приводят как пример «самоотверженности» и «любви» всякий раз, когда положено говорить о героизме и подвиге. Как только линия обороны советских войск достаточно окрепла, истребительная служба себя изжила. Подразделения, готовившие собак-истребителей, оказались перепрофилированы.

Служба же поиска взрывчатых веществ, позволившая обезвредить свыше четырех миллионов мин, снарядов и взрывоопасных предметов, напротив, со времени окончания Второй мировой войны входит в состав армий практически всех стран.

Саперами-кинологами 34-го Отдельного инженерного батальона Ленинградского фронта были обнаружены и обезврежены четверть миллиона мин и неразорвавшихся снарядов. Всего же на их счету семьсот тысяч обезвреженных взрывоопасных предметов и десятки тысяч разминированных зданий.

КИНОЛОГ-ПРАКТИК

Роль этой женщины в истории блокадного документа, бесспорно, ключевая. Но за десять лет поисков мне удалось выведать о ней очень мало информации, которая подтверждалась бы документально.

Ольга Кошкина одна из самых уважаемых персон в истории питерского собаководства. Уважение к ее имени в среде старожилов ленинградского клуба безгранично даже теперь, спустя четверть века со времени ее кончины.

Достоверно известно следующее: Кошкина по приглашению Заводчикова пришла работать в клуб в 1928 году.

Заводчиков возглавил собаководческое направление Осоавиахима, Кошкиной поручили вести воспитательную и учетную работу в секции «немецкая овчарка». С поставленной задачей и Кошкина, и инструкторы клуба справились блестяще: девушки-дрессировщики Ленинградского клуба собаководства в довоенное время неоднократно выигрывали самые крупные смотры-соревнования страны, а уже в военное время составили взвод инструкторов 34-го батальона, известного как «девичья команда».

О деталях частной жизни и биографии Ольги Дмитриевны до 1928 года известно только понаслышке. Так, Зоя Сергеевна Опаринская (в войну служившая в конной разведке артиллерийского полка) однажды обмолвилась в разговоре со мной, что Кошкина до войны была известной наездницей, спортсменом Осоавиахима и что она, Опаринская, тренировалась вместе с ней на одной из кавалерийских спортивно-тренировочных баз под Ленинградом.

Возможное увлечение Ольги Дмитриевны конным спортом в довоенное время – это интересная деталь, поскольку известно, что Центральная школа служебного собаководства РККА в 1924 году настоятельно рекомендовала начальникам клубов на местах привлекать спортсменов-конников. Руководство РККА было осведомлено, что во главе служебного собаководства Германии, самого успешного в Европе, стояли преимущественно бывшие кадровые кавалеристы.

К 1928 году приоритеты советского служебного собаководства были расставлены, лучшей универсальной служебной породой собак признали немецкую овчарку, отвечающую практически всем запросам военных и ведомственных кинологов. К тому же немецкая овчарка, в отличие от отечественных аборигенных пород караульных и пастушьих собак, была наиболее удобной для содержания у любителей.

Для четкой организации племенного и учетного дела, для понимания всех особенностей генеалогии собак немецких пород требовался сведущий в этой сфере человек с отличным знанием немецкого языка. Кошкина немецким языком владела очень хорошо, выписывала германские кинологические издания и вела переписку с ведущими заводчиками немецких овчарок Германии. Опаринская в беседе со мной однажды вскользь упомянула, что Кошкина в юности училась в Берлине и готовилась стать архитектором. Так ли это? Достоверный ответ, скорее всего, можно найти в ее служебной анкете.

1939-й был годом, когда служебные собаки ленинградского разведения, подготовленные в дрессировочных кружках и секциях ленинградского клуба, впервые использовались в «тихой» финской войне. Сосновская школа-питомник, начальником которой в 1939 году стала Кошкина, кроме племенного разведения немецких овчарок, закупала и принимала у ленинградцев на переподготовку мобилизованных клубных собак. Известно, что в 1941 году их было принято и поставлено на довольствие около 700. Также из воспоминаний Рикман, в ту пору еще несовершеннолетней спортсменки-дрессировщицы и активистки клуба, известно, что племенное поголовье питомника было эвакуировано из осажденного города на большую землю, но эвакуированные собаки погибли на Ладоге, попав под бомбежку.

К лету 1942 года в Сосновке оставалось около двухсот собак из первоначальных семисот.

«Девичья команда», передислоцированная из Сосновки на фронт, впервые была задействована при прорыве блокады. Причем собаки и их вожатые дебютировали в качестве саперов с осторожностью, их главным назначением была ездовая служба. На передовую собачьи упряжки доставляли «инженерное имущество» (снаряды, патроны). С передовой на санях вывозили тяжелораненых. Свидетельств о разминировании с применением собак в период прорыва блокады очень мало. Вероятно, обкатка «живой техники» в боевых условиях требовала дополнительного времени и приучения псов к постоянным перемещениям и обстрелам. Звездный час миноразыскных собак и их фронтовая слава «чудо-техники» придут несколько позже, когда советские войска перейдут в массированное наступление и необходимость снятия минных заграждений остро встанет по всему периметру Ленинградского фронта.

В Ленинград с передовой Кошкина вернется лишь в августе 1944 года, будет откомандирована обратно в школу-питомник, где ей предстоит организовать прием, сортировку и постановку на учет собак, демобилизованных с передовой, а также прием трофейных животных.

При ее непосредственном участии 20 августа 1944 года будет проведена Первая послеблокадная агитационная выставка служебных собак. Ольга Дмитриевна лишь 25 августа 1944 года посетит клуб, где с вынужденным опозданием в девять месяцев наконец-то надлежащим образом оформит учетные документы на блокадных щенков, тем самым удостоверив подлинность их высокородного происхождения.

К великому сожалению, ни семьи, ни детей у нее не было, и судьба ее знаменитых кинологических личных архивов неизвестна даже коротко знавшим ее людям. По всей видимости, эти архивы безвозвратно утрачены после ее смерти.

АДА МИККИ, НЕМЕЦКАЯ ОВЧАРКА

Каким чудом уцелела эта ценная племенная собака в мясорубке войны и блокады, нам пока неведомо. Ответ также следует искать в архивных документах военной поры. Эта сука полунемецкого (особо ценного) происхождения до войны принадлежала музыковеду Николаю Дмитриевичу Успенскому.

О нем известно немного. После войны он стал профессором Ленинградской консерватории и двух духовных академий (Ленинградской и Нью-Йоркской). А в 1941–1942 годах в осажденном городе исполнял обязанности директора музыкально-педагогического училища. Согласитесь, должность весьма далекая от интендантских благ и провиантского изобилия.

Официально установленный паек бойца Ленинградского фронта лютой зимой 1941 года содержал 860 калорий, что составляла лишь треть нормы, позволяющей человеку оставаться дееспособным. Блокадный паек служащего в Ленинграде был гораздо скуднее. Содержать собаку крупной породы гражданскому лицу оказывалось не под силу. Собака, вне всякого сомнения, была мобилизована. Но в квартире Успенского на Театральной улице 28 ноября 1943 года она ощенилась восемью щенками, что свидетельствует о ее отличной заводской кондиции на тот момент.

Скорее всего, эта собака была мобилизована и поставлена на довольствие в сосновскую школу-питомник, под личную опеку Ольги Кошкиной, стремившейся во что бы то ни стало сохранить последние крупицы племенного поголовья немецких овчарок. Для чего же нужно было в осажденном городе кормить породистых собак, когда от голода повально умирали люди?

Ответом на этот мучительный и очень неоднозначный для множества блокадников вопрос может стать газетная фотография 1944 года – «лучшие миноразыскные собаки Ленинградского фронта».

На фото в ряд сидят шесть собак. Это знаменитые «пятитысячники» Ленинградского фронта, собаки, обнаружившие на момент снятия блокады свыше пяти тысяч мин каждая. Четыре немецкие овчарки, метис первой генерации с немецкой овчаркой и шотландская овчарка Дик, обнаруживший двенадцать тысяч (!) мин и отыскавший гигантский потайной заряд со взведенным часовым механизмом в фундаменте Павловского дворца за час до взрыва. Дворняжек на этом фото нет.

Научные труды профессора Крушинского, опубликованные в довоенные годы, расставляют точки над «i», признавая абсолютное превосходство рабочих качеств породистых служебных собак над беспородными.

Именно такой отборный племенной материал невероятными усилиями пытались сохранить в условиях блокады Кошкина и Заводчиков. Племенных собак содержали на фронтовом пайке не из «любви», но ради обеспечения максимально быстрого наступления и снятия вражеской блокады и ради обеспечения будущей безопасности выживших ленинградцев.

Вероятно, Аду Микки передали Успенскому обратно в Ленинград потому, что в условиях близости к передовой риск утратить ценную племенную собаку был слишком велик, а сосновская школа-питомник, оставшаяся в отдалении от линии фронта, выпала из-под личного контроля Кошкиной.

От все той же Опаринской я услышала такую информацию: «Кошкина после прорыва блокады списала с фронта как негодных к строевой шесть или семь породных сук, вернула их хозяевам в Ленинград, но почти все они или пали, или холостели, кроме одной, только она одна и ощенилась».

Ада Микки безоговорочно оправдала возложенные на нее надежды, оказавшись выдающейся племенной собакой, а щенки, родившиеся в блокадном Ленинграде, в первые же послевоенные годы заложили мощную генеалогическую базу для возобновления ленинградского племенного служебного собаководства.

В 1948 году Мур умер от заворота кишечника. После его смерти Кошкиной с баланса школы-питомника в личное владение была передана самая ценная дочь Ады, Марта. Однопометная сестра Мура, она оставила плеяду выдающихся потомков. Внучка Ады Микки Гейша (владелец Татьяна Иванова) и родной брат Гейши Гарун стали послевоенными чемпионами породы класса «элита». «Чемпион породы» – наивысшая из возможных зоотехническая оценка племенного качества собаки в СССР.

Немецкая овчарка, отважный труженик войны, в 1946 году была официально переименована в восточноевропейскую овчарку по политическим соображениям: Советский Союз, победитель Германии, пожелал иметь в государственном активе собственную породу служебных собак, название которой никак не напоминало бы о ее чистокровном немецком прошлом.

28 ноября 2013 года, в день рождения Мура, спустя 70 лет, блокадное родословное свидетельство было передано мной на хранение в научный архив Зоологического института Российской академии наук. Передача документа состоялась после сорокаминутного доклада, состоявшегося при участии и деятельной помощи сотрудников Зоологического института. Слушателей было немного.

Подлинная история пожелтевшей блокадной картонки, соглашусь, недостаточно удобна, чтобы стать востребованной: слишком много поводов для острых и болезненных вопросов она ставит.

Но главное в этой истории, где переплелись счастливые случайности, намеренное умолчание и бессознательное забвение, то, что правда все же дошла до нашего времени.


30 сентября 2014


Последние публикации

Выбор читателей

Владислав Фирсов
8257991
Александр Егоров
929688
Татьяна Алексеева
763275
Татьяна Минасян
317639
Яна Титова
242539
Сергей Леонов
215369
Татьяна Алексеева
178387
Наталья Матвеева
174987
Валерий Колодяжный
169528
Светлана Белоусова
156979
Борис Ходоровский
154992
Павел Ганипровский
130451
Сергей Леонов
111883
Виктор Фишман
95531
Павел Виноградов
91978
Наталья Дементьева
91521
Редакция
84673
Борис Ходоровский
83116
Станислав Бернев
75659