Как-то неслышно и незримо из жизни миллионов граждан нашей страны исчезло явление, которое в довольно долгую пору своего существования играло ох какую заметную роль в их судьбах.
Речь о студенчестве и о «моменте истины», который переживал почти каждый рядовой пятикурсник, как правило, перед самой защитой диплома или выпускными экзаменами. Момент этот назывался в обиходе коротко — РАСПРЕДЕЛЕНИЕ.

В полном переводе это означало отправку на работу по специальности молодых специалистов — выпускников вузов в учреждения, организации и на предприятия различных отраслей народного хозяйства в соответствии с планом, утвержденным правительством страны.

Иначе говоря, советская вузовская система предъявляла тебе счет. За право свободного выбора специальности вначале, за бесплатное, а при условии определенного прилежания даже оплачиваемое (стипендия!) образование ты должен был три полных года отработать по профессии, азы которой в тебя внедрили вузовские преподаватели, там, где это нужно было государству. Твои собственные планы, желания и интересы его, государство, не интересовало. Более того, если ты пытался, получив назначение, все же как-то распорядиться своей судьбой самостоятельно, то это было совсем не просто. Тебя нигде не вправе были брать на работу под страхом привлечения к довольно суровой административной ответственности.

В итоге пять лет цивильной жизни: институтские лекции, друзья по общежитию, театры, концерты, туристические походы с друзьями, романтика ночных костров, песни под гитару, первая любовь, экзамены, строительные отряды, КВН — все это уходило из-под ног, превращалось в материал для вечера воспоминаний.

А впереди была совершенно иная, еще неведомая жизнь — самостоятельная работа, новые встречи, дела, заботы… Новоиспеченные врачи, учителя, инженеры, юристы покидали большие города, чтобы в периферийной глухомани содействовать, как говорилось в официальных речах того времени, «утверждению передовых веяний эпохи». И тогда в душе возникала легкая, но уживчивая тревога: как-то там, на новом месте, все сложится, все ли у тебя получится, как поведет себя капризная «госпожа удача»?..

Словом, момент был сложный. Переживали его каждый год десятки тысяч молодых людей, покидая стены своей альма-матер. И как всякое значительное явление жизни, он должен был получить творческое осмысление. В кино в середине пятидесятых годов прошлого века эта тема прозвучала сначала в комедии «Медовый месяц» со звездами советского экрана Людмилой Касаткиной и Павлом Кадочниковым в главных ролях, а позднее в фильме «Коллеги» по повести Василия Аксенова. Герои этих разножанровых картин по-своему решали непростые нравственные проблемы, возникавшие перед ними в процессе становления их личностей.

Композитор Колмановский в соавторстве с поэтом Петровым написали песню, которая довольно часто звучала по радио и ТВ:

Мы сдадим последние экзамены,
Скажем: «До свиданья институт!».
Скоро поезда без опоздания
Нас по назначенью повезут.

Припев:

И в минуту расставания
О Москве все мысли и слова.
До свидания, до свидания,
Студенческий город Москва!
Мы пять лет копили эрудицию
На своем студенческом пути.
Нам ее ценили по традиции
Цифрами от двух и до пяти.

Припев.

В плане освоения профессии
Часто нам бывало не до сна,
Потому что раз в полгода — сессия,
Потому что каждый год — весна.

Припев.

Все у нас идет, как полагается,
Все на надлежащем рубеже,
Если первокурсники влюбляются,
Дипломанты женятся уже.

Припев.

Не боимся мы распределения
И готовы ехать далеко.
Только вот с Москвой без сожаления
Нам расстаться будет не легко...

Надо сказать, песня эта, при несомненном профессионализме авторов, легкой, симпатичной мелодии и, в общем, правильном, ироничном содержании «текста слов», в студенческой среде как-то не очень прижилась. В своем кругу, без сопровождения эстрадно-симфонического оркестра, под гитару за девять рублей пятьдесят копеек «старыми» ребята пели другое:

Жил один студент на факультете,
О карьере личной он мечтал,
О карьере личной, о жене столичной,
Но в аспирантуру не попал.
А если не попал в аспирантуру,
Собери свой тощий чемодан,
Поцелуй мамашу, обними папашу
И бери билет на Магадан…

Или еще:

А все кончается, кончается, кончается,
Едва качаются перрон и фонари.
Глаза прощаются, надолго изучаются:
И так все ясно, слов не говори.
А голова моя полна бессонницы,
Полна тревоги голова моя.
И как расти не может дерево без солнца,
Так не могу я быть без вас, друзья.
Спасибо вам — не подвели, не дрогнули,
И каждый был открыт таким, как был.
Ах, дни короткие до сердца тронули.
Спасибо вам, прощайте.
Докурил…
Мы по любимым разбредемся и по улицам,
Наденем фраки и закружимся в судьбе.
А если сердце заболит, простудится –
Искать лекарство станем не в себе.
Мы будем гнуться, но, наверно, не загнемся,
Не заржавеют в ножнах скрытые клинки.
И мы когда-нибудь куда-нибудь вернемся
И станем снова с вами просто «мужики».
А все кончается, кончается, кончается,
Едва качаются перрон и фонари.
Глаза прощаются, надолго изучаются:
И так все ясно, слов не говори.

Известный журналист и знаменитый бард Юрий Визбор как-то заметил, что всякая студенческая песня — это, по сути, гимн по поводу. По поводу поступления в вуз, по поводу экзаменационной сессии, первого турпохода, производственной практики и много чего еще.

Так вот, подлинным гимном распределения стала песня, авторство которой долгое время было неизвестным, что, впрочем, нередко случается в «биографиях» произведений городского фольклора.

Кончим вуз и по глухим селеньям
Разлетимся в дальние края.
Ты уедешь к северным оленям,
В жаркий Туркестан уеду я.
Не придешь с задорною улыбкой
К хороводу солнечных берез.
И веселый ветер у калитки
Не развеет пепельных волос.
Я тебе в предутреннюю свежесть
Поцелуй последний передам.
А потом любовь свою и нежность
Уложу в дорожный чемодан.
Дрогнет поезд, тронутся вагоны,
Мимо окон проплывет вокзал.
Буду я на каждом перегоне
Вспоминать любимые глаза.
И быть может, больше не придется
Мне увидеть этих милых глаз.
Только в мире силы не найдется,
Чтоб с тобою разлучила нас.
Поживем, забудем о потерях.
Через год, а может, через два
Ты напишешь кратко, без истерик
На мои последние слова:
«Милый мой, тебя я не ругаю,
Бурей чувств не стану огорчать.
Пусть тебе полюбится другая,
Сердце я заставлю замолчать…»
Я увижу голубую речку
И, поддавшись требованью лет,
Полюблю красивую узбечку,
А тебя полюбит самоед.

Историю ее создания рассказал московский журналист Юрий Бирюков:

— …Однажды в адрес передачи «Песня далекая и близкая», которую я вел на телевидении, пришло письмо от Жанны Владимировны Калмыковой: «Посылаю вам фронтовой треугольник с песнями, — писала она, — автор их — Власов Николай Иванович, брат моей мамы. Она рассказывала, что у него были даже песни, написанные им самим, в том числе «Ты уедешь к северным оленям».

В ту пору, когда я получил это письмо, весь текст этой песни я, можно сказать, не знал. Но выручили письма телезрителей. По ним удалось восстановить все ее куплеты и даже варианты, в том числе фронтовые. Вот что о песне и ее авторе рассказывалось в присланных мне материалах.

Песню, начинавшуюся словами «Кончим вуз и по глухим селеньям разлетимся в дальние края…», Власов написал, когда учился в Московском геологоразведочном институте. В декабре тридцать девятого в числе пяти институтских добровольцев лыжного батальона ушел на финский фронт. С ним была и его песня. С ней в Великую Отечественную он защищал Москву и дошел до Берлина. С ней вернулся в институт, а затем уехал в Среднюю Азию на поиск важного для промышленности сырья. Ну, совсем как в песне, которую когда-то сочинил.

В апреле 1957-го Николай Иванович умер, не прожив и сорока трех лет, от тяжелой и неизлечимой болезни. А песня осталась…

Да, песня осталась. Можно, конечно, порассуждать на предмет ее художественных достоинств, отметив некоторую поэтическую незрелость автора. Только вряд ли это имеет смысл. Важно то, что песня долго жила и пелась студентами. Она ни разу нигде не была опубликована. Передавалась от одного поколения другому, как говорится, с живого голоса. Пожалуй, только тот же Юрий Визбор однажды в репортаже, озвученном в журнале «Кругозор», рассказал о ней. Но и он тогда не назвал имени автора.

Сегодня эта песня почти не слышна. Почему? Потому, боюсь предположить, что уже нет на белом свете многих, кто ее знал. А у их детей и внуков другая жизнь и другие песни. Да и распределением на работу выпускников вузы сегодня не занимаются. Ну а нет повода — нет и гимна.