Летом этого года израильская служба внешней разведки «Моссад» решила, наконец, рассекретить часть материалов, связанных с проектом «Улисс» – до того совершенно неизвестной широкой публике операции по внедрению группы израильских разведчиков в среду палестинских арабов. В числе прочего было решено предать гласности имя одного из главных героев этой операции, Ури Исраэля, прожившего под маской араба 15 лет. Имя другого израильского «Улисса» остается засекреченным, и о нем разрешено писать, используя псевдоним «Ицхак». И это при том, что обоих разведчиков уже нет в живых…

К началу 1950-х годов молодое еврейское государство отстояло свою независимость в схватке с армиями пяти арабских государств и задыхалось в тисках арабского террора. Исер Харель, глава созданной почти одновременно с государством Общей службы безопасности (ШАБАК), пытался понять, идет ли речь о действующих автономно террористических группах или же они управляются из одного или нескольких центров, находящихся в арабских странах либо в Европе? Добытые его сотрудниками обрывочные сведения говорят о том, что следы террористов тянутся за границу, и он убедил своего патрона и старого друга, премьер-министра Давида Бен-Гуриона создать еще одну спецслужбу для действий за рубежом. Так родился израильский «Моссад», во главе которого оказывается все тот же Исер Харель. Но ни у ШАБАКа, ни у «Моссада» все еще не было никаких сведений о том, что делалось в деревнях и лагерях беженцев Газы, Иордании, Сирии…

Не удивительно, что в 1952 году Исером Харелем овладела идея внедрить агентов в населенные пункты палестинцев – под видом тех же беженцев или даже жителей арабских деревень Израиля. Но для того, чтобы они могли успешно выполнить свою миссию и какое-то время выдавать себя за «своих», для каждого такого агента надо было создать достоверную легенду. Решение этой задачи Харель поручил Сами Мория – будущему главе Арабского отдела ШАБАКа, а тогда еще совсем молодому сотруднику «Моссада».

Автору этих строк посчастливилось быть знакомым с этим легендарным израильским разведчиком. Судьба свела нас в больнице. Мы оказались соседями по палате, и поначалу я решил, что господин Мория в прошлом был бухгалтером или мелким банковским служащим – на эти мысли невольно наводила его внешность типичного еврейского «маленького человека». Лишь спустя пару дней я понял, какую удивительную встречу подарила мне нежданно свалившаяся на голову болезнь.

Как выяснилось, Сами Мория родился в иракском городе Босра, где с отличием закончил школу. Арабский язык и Коран он, по его словам, знал намного лучше многих своих одноклассников. В 1941 году он стал одним из основателей еврейских отрядов самообороны в Ираке, призванных давать отпор местным фашиствующим молодчикам. В 1947 году он прибыл в Палестину, мгновенно вступил в ряды военизированной еврейской организации Хагана, а затем вошел в группу Исера Хареля, занимавшуюся созданием ШАБАКа. Почти сразу после провозглашения Государства Израиль Сами Мория успешно выполнил несколько ответственных заданий в Европе и арабских странах, и к 1952 году считался уже необычайно опытным сотрудником.

Название «Улисс» проекту дал, судя по всему, именно Исер Харель, и не только потому, что был большим поклонником творчества Джойса. Просто каждому из будущих разведчиков предстояло стать своего рода Одиссеем – покинуть родину, но рано или поздно вернуться, пройдя через множество опасностей и приключений.

Кандидаты для участия в проекте должны были свободно владеть арабским языком, походить на арабов и, вдобавок, быть достаточно молодыми, чтобы провести пять-десять лет в тылу врага, а затем вернуться и начать жизнь заново – найти работу и создать семью. Отбирать их Сами Мория решил из числа только что прибывших, совсем молодых репатриантов из Ирака и Сирии, которые до того принимали активное участие в деятельности сионистских организаций своих стран.

В назначенный день все отобранные им кандидаты – более 20 человек – были приглашены на собеседование. Большинство из этих парней были выходцами из Ирака (видимо, сказалось происхождение самого Мории), и лишь меньшая часть – из Сирии. После собеседования их ждала встреча с психологами и графологами, призванными установить, способны ли будущие «одиссеи» хранить секреты, обладают ли они необходимой для работы разведчика эмоциональной устойчивостью, уровнем интеллекта. Уже тогда, на подготовительном этапе операции Сами Мория «положил глаз» на Ури Исраэля, выделив его из всех остальных участников проекта. Ури Исраэль ему изначально нравился, и на то были причины. На самом деле он знал его и раньше – как брата своего близкого друга Шнеура Исраэля, одного из лидеров сионистского подполья в Ираке. В 1947 году Мория подготовил переправку из Ирака в Палестину четырех молодых евреев, среди которых был и 16-летний Ури Исраэль. По дороге все четверо попали в руки иорданской полиции. Около месяца юноша просидел в тюрьме в Амане, упорно выдавая себя за бедуина, который бежит от кровной мести. Причем играл он так убедительно, что иорданские полицейские в конце концов поверили в эту версию и отпустили юношу, после чего он благополучно добрался до Палестины. С другим членом этой героической группы – Ицхаком – Сами Мория также познакомился через его брата, сотрудника ШАБАКа.

Для прохождения подготовительного курса всю группу поселили в большом заброшенном доме в самом центре Яффо, на Иерусалимском проспекте. В каждой комнате размещалось по два курсанта, в центральном зале устроили класс для занятий. Учиться приходилось с утра до вечера: уроки пользования радиопередатчиком сменялись занятиями боевыми искусствами и умением обращаться со взрывчаткой, дальше следовали уроки по взлому и обыску квартир и сейфов, стрельбе, копированию документов и, само собой, по арабскому языку и исламской теологии, которые вел лично Сами Мория.

Рассказывать о себе товарищам по учебе и называть свое настоящее имя категорически запрещалось, чтобы в случае провала одного из будущих разведчиков он даже под пытками не мог выдать остальных. Пытаться каким-либо образом связаться с друзьями и родственниками также запрещалось – для всего мира эти 14 парней стали как бы пропавшими без вести. Лишь раз в месяц Сами Мория навещал родителей каждого из них и передавал, что с их сыном все в порядке, просто тот не имеет права с ними встретиться.

Потом вдруг выяснилось, что у одного из курсантов, живших под псевдонимом Давид, очень характерная внешность и его мгновенно узнают на улице родственники и недавние друзья. Однако парень он был толковый, Мории было крайне жалко его терять, и потому в один из дней он отдал указание… сделать Давиду косметическую операцию.

Месяц шел за месяцем. Пятеро курсантов, не выдержав нервного и физического напряжения, сошли с дистанции. Все девять оставшихся оказались выходцами из Ирака.

На последнем этапе курса, длившегося полтора года, каждому «Улиссу» начали строить его личную легенду. Каждый должен был знать историю своего происхождения, место жительства и имена всех своих «предков» так, чтобы комар носу не подточил. В 1954 году Сами Мория доложил Исеру Харелу, что его воспитанники готовы к выполнению задания. «Одиссеям» пришло время покидать родную «Итаку»…

В один из дней 1954 года Исер Харель и Сами Мория появились в кабинете тогдашнего главы израильской полиции генерала Аарона Шлюша и попросили его пристроить двух «своих людей» – Ури Исраэля и Ицхака – на курсы по подготовке конных полицейских, предназначенные для израильских арабов. Роль полицейского-араба была почти идеальным прикрытием и обеспечивала дальнейшее мягкое внедрение агентов в палестинское общество. Ицхак по окончании курса для полицейских был направлен в одно из арабских сел в Галилее, где представился арабом из Яффо, семья которого бежала в 1948 году в Газу, после чего он потерял с ней связь. Версия эта выглядела вполне правдоподобно, так как никакой связи с сектором Газы у Израиля тогда и в самом деле не было.

Настоящему испытанию эта легенда подверглась уже через несколько месяцев, когда умер староста деревни, в которой служил Ицхак, и на его похороны съехались арабы со всех концов страны, среди которых оказался и какой-то старик из Яффо. Он начал подробно допытываться у Ицхака, где тот жил в Яффо, как выглядел его дом, с кем он дружил в детстве, в какой кофейне любил проводить время его отец…

– Я помню этого мальчика! – наконец провозгласил старик. – Его отец любил захаживать в ту же кофейню, что и я, и он часто сидел у меня на коленях! Великий Аллах, как ты вырос!

Ицхак и в самом деле был высоким, необычайно красивым парнем, и это порождало определенные проблемы. Многие девушки деревни заглядывались на него, а однажды в его дверь постучала жена одного из старост. Дальше в чистом виде повторилась история библейского Иосифа: Ицхак стал умолять женщину не вводить его в грех и не бесчестить мужа, которого он безмерно уважает, а женщина стала угрожать, что если он не ответит на ее чувство, она скажет всем, что молодой полицейский ее изнасиловал… Каким-то образом вся эта история закончилась благополучно, но Сами Мория предпочитает не вдаваться в ее подробности.

В то же время чем дальше, тем больше в деревне шептались по поводу того, что такой красивый и успешный парень, как новый полицейский, до сих пор не женат, и за Ицхака то и дело пытались посватать какую-либо местную девушку. Чтобы отбиться от назойливых сватов, Ицхак заявил, что в Газе у него есть невеста и что его сердце принадлежит только ей.

Но тут грянул 1956 год, началась Синайская кампания, и Газа оказалась оккупированной Израилем. Староста деревни немедленно обратился к израильским властям с просьбой помочь работающему у них хорошему парню в поисках его невесты. Пришлось Ицхаку на несколько дней покинуть деревню, сделав вид, что он направляется в Газу. Вернулся он оттуда хмурым, с почерневшим лицом, и рассказал, что стерва-невеста сбежала в Иорданию и там вышла замуж.

Правда, однажды и Ицхак едва не оказался на грани провала. Это произошло, когда некий высокопоставленный офицер полиции приехал инспектировать арабское подразделение, и полицейские-арабы были построены на плацу для встречи высокого гостя. Неожиданно водитель офицера, еврей-выходец из Ирака, узнал в Ицхаке друга своего детства.

– Как давно я не видел тебя, Ицхак! – закричал он, обнимая друга. – Где ты пропадал все это время?!

Ицхак попытался отстраниться, начал говорить, что водитель, видимо, принял его за кого-то другого, потом назвал его сумасшедшим, но ничего не помогало: водитель продолжал обниматься. Наконец, когда Ицхак с силой оттолкнул его в сторону, тот побежал к начальнику, чтобы доложить, что «здесь происходит что-то странное». Офицер, который, разумеется, понятия не имел о проекте «Улисс», пообещал разобраться. Но тут же у него на столе зазвонил телефон, и сухой голос в трубке порекомендовал ему не лезть не в свое дело и как можно скорее забыть об этой истории…

Тем временем в судьбе другого еврейского «Улисса», Ури Исраэля, происходили куда более крутые повороты. Как и Ицхак, он приступил к службе в арабской конной полиции, но спустя несколько месяцев после этого упал с лошади и получил тяжелую травму. После больницы сослуживцы-арабы пристроили пострадавшего товарища в дом одной из арабских семей в Яффо, где он и должен был отлежаться, пока не встанет на ноги. Семья эта необычайно трепетно ухаживала за своим гостем, причем особенное усердие в помощи больному проявляла юная дочь хозяев, 16-летняя красавица Мирьям. Благодаря ее усилиям, настал день, когда Ури Исраэль снова мог ходить, но приговор врачей был однозначен: он больше никогда не сможет скакать на лошади, и ему придется оставить службу в полиции. Сами Мория это было даже в определенной степени выгодно: теперь, когда Ури окончательно закрепил свою легенду, он решил послать его в качестве преподавателя Корана и исламской традиции в бедуинское племя Аль-Азазма. Имидж фанатичного мусульманина должен были открыть перед Ури Исраэлем двери в подпольные радикальные исламистские группировки.

Что касается остальных участников проекта «Улисс», то они тоже различными путями достаточно успешно выполнили первую часть задания, превратившись в самых настоящих палестинцев. Постепенно все внедренные в среду палестинцев агенты стали поставлять какую-то информацию, но, по оценкам экспертов, особой ценностью она не отличалась. Судя по всему, никакой централизованной организации у палестинских арабов тогда не было, а значит, и не было лидеров, которые планировали и координировали их борьбу. Информация же о том, кто из местных жителей что сказал, с точки зрения Хареля, была никому не интересна. Впрочем, по поводу ценности поставляемых «Улиссами» сведений Сами Мория придерживается иной точки зрения, чем Исер Харель.

– Возможно, оперативная ценность поставляемых ребятами сведений была и в самом деле невелика, – говорит он, – но зато благодаря им мы были хорошо осведомлены о тех настроениях, которые ходили среди израильских арабов и палестинцев.

Однако чем дальше, тем больше при каждой новой встрече с агентами Мория замечал, что в их психике и поведении происходят изменения, и эти изменения ему не нравились. Большинство из них явно не выдерживали напряжения, связанного с двойной жизнью, и в 1958–59 годах было решено отозвать семерых из девяти агентов домой. Но двое самых ценных участников проекта «Улисс» – Ури Исраэль и Ицхак – продолжили выполнять свою миссию, и до их возвращения на «Итаку» было еще ой как далеко…

Признание Ури Исраэля в том, что он влюбился в арабскую девушку, прозвучало для Сами Мория, как гром с ясного неба. Думается, читатель уже догадался, из-за кого именно потерял голову израильский разведчик: из-за той самой Мирьям, которая ухаживала за ним после того, как он упал с лошади.

Тщательно проверив семью Мирьям и убедившись, что девушка действительно испытывает к Ури глубокие чувства, руководство ШАБАКа разрешило этот брак. Очень скоро новые родственники подключили Ури Исраэля к обширному семейному бизнесу. Так как значительная часть деловой активности созданной этой семьей компании сосредотачивалась в Латинской Америке, то новобрачные переехали в Бразилию. Однако семья Мирьям вела дела во всем мире, и это позволило Ури Исраэлю часто бывать в командировках в Европе и в столицах арабских государств, откуда он нередко присылал поистине бесценную информацию.

Первая дочь Ури и Мирьям умерла спустя несколько месяцев после рождения, а когда Мирьям родила сына, Ури Исраэль заявил, что как истинный патриот он хочет воспитывать сына в какой-нибудь арабской стране, «среди своих палестинских братьев». Семья Мирьям отнеслась к этому желанию с уважением, и Ури Исраэль с супругой переехали в Ливан, однако Ури то и дело выезжал по делам в Европу.

Между тем на календаре был уже 1964 год – тот самый год, когда Лига арабских государств приняла решение о создании Организации освобождения Палестины (ООП), призванной развязать террор против еврейского государства и его граждан по всему миру и в итоге «сбросить Израиль в море». Ури Исраэль был одним из первых, кто сообщил в Израиль, что ключевыми фигурами в подготовке террористической войны против Израиля являются два молодых палестинских лидера – Ясир Арафат и Абу-Джихад (Халиль Аль-Вазир). Свою основную деятельность по планированию и организации террора против Израиля руководство ООП сосредоточило в Германии, в том числе и в Дармштадте, где особенно часто приходилось бывать Ури Исраэлю.

Вскоре Исраэль познакомился в Дармштадте с лидером «Ассоциации свободных палестинских студентов в Германии» Хани Эль-Хасаном. В ходе завязавшейся между ними задушевной беседы Эль-Хасан пожаловался на испытываемые его организацией финансовые трудности и попросил своего нового знакомого – арабского бизнесмена из Бейрута о помощи. Ури Исраэль с радостью согласился помочь и взял на себя аренду квартиры, на которой могли бы собираться лидеры «палестинской революции».

В течение всех последующих месяцев на этой квартире собирались руководители ООП, а в это самое время за стеной, отделяющей квартиру от соседней, сидели агенты «Моссада» и с помощью встроенных в стену микрофонов ловили каждое слово. Довольно часто на этих встречах бывал и Ясир Арафат, и, прослушивая его речи, тогдашний глава Европейского отдела «Моссада» Рафи Эйтан пришел к выводу, что этот человек особенно опасен и его следует ликвидировать, но Амит отверг эту идею. Спустя еще полгода ООП предприняла свою первую попытку теракта. Попытка оказалась неудачной, но сама по себе означала начало принципиально нового этапа противостояния между Израилем и палестинцами.

Дальше события развивались поистине по драматическому сценарию. В тот самый момент, когда Ури Исраэль осуществлял очередной сеанс связи с Израилем, в комнату неожиданно вошла Мирьям. Наверное, Исраэль при желании мог бы дать какое-либо приемлемое объяснение происходящему. Однако он решил, что пришло время открыть жене правду. В порыве откровенности Ури признался, что вообще не является арабом: он – еврей и израильтянин. Больше того: он – сотрудник «Моссада».

Впрочем, не исключено, что дело было отнюдь не в минутном порыве. Просто Ури Исраэль, безумно любивший жену, уже давно собирался рассказать ей правду и думал о том, как они вместе с сыном вернутся в Израиль и будут там жить долго и счастливо.

Мирьям, пребывая в шоке от услышанного, сначала впала в истерику, а затем решила открыть мужу свою личную тайну: вот уже несколько месяцев у нее роман с Хани Эль-Хасаном, причем они встречаются на той самой квартире, которую оплачивает Ури.

Трудно сказать, кто больше в тот момент был в шоке: Мирьям, узнавшая, что все эти годы была замужем за евреем, или Ури Исраэль, услышавший об измене жены. Между супругами вспыхнул грандиозный скандал, а вскоре Ури Исраэль послал в Тель-Авив подробный отчет о случившемся.

Поняв, что Ури Исраэль на грани провала, Рафи Эйтан и Сами Мория срочно вылетели на встречу с супругами. В течение нескольких часов Эйтан беседовал с Мирьям, а потом к этой беседе подключился и Мория.

– После всего, что случилось, мы должны вернуть вашего мужа на родину, в Израиль. Но он любит вас и хочет сохранить ваш брак. Если вы согласитесь пройти церемонию гиюра, то есть перейти в иудаизм, то вполне сможете продолжить жить с ним в Израиле, – убеждал Мирьям Сами Мория.

В какой-то момент Мирьям сломалась и согласилась перейти в иудаизм, после чего в Европу был срочно вызван для проведения соответствующей церемонии главный раввин Израиля Шломо Горен.

Для того, чтобы они могли постепенно войти в новую жизнь, супругов поселили на какое-то время в Париже. Но что-то, видимо, надломилось в их отношениях после того памятного обоим скандала. Спустя три года они развелись. Мирьям, пожив с сыном в Израиле всего пару месяцев, уехала за границу. Ури Исраэль женился снова, на этот раз на еврейке, и новая жена родила ему сына. Но в этот же период у него обнаружились проблемы с сердцем, и врачи стали настаивать на операции. В 1974 году Ури Исраэль скончался на операционном столе.

Судьба второго «Улисса» – Ицхака – оказалась в целом похожа на судьбу Ури Исраэля. Похожей – и в то же время глубоко отличной, ибо судьбу каждого мужчины в конечном итоге определяет та женщина, которая находится с ним рядом. Узнав, что его товарищ по курсу Ури Исраэль женился, Ицхак также признался Сами Мория, что уже давно влюблен в сестру своего товарища по службе в полиции – девушку из очень уважаемой и богатой арабской семьи. И этот брак тоже был разрешен ШАБАКом.

Любопытно, что в точности, как и Ури Исраэль, Ицхак вскоре получил предложение поработать за рубежом – только не в Бразилии, а в Голландии. Компания, в которой он стал менеджером, занималась бизнесом с арабским миром, и это позволяло Ицхаку постоянно бывать в различных арабских странах, поставляя оттуда весьма ценную информацию. Вместе с Ури Исраэлем он одним из первых предоставил в руки «Моссада» сведения о структуре ООП и ее лидерах.

Когда было принято решение об отзыве Ури Исраэля, вместе с ним решили отозвать и Ицхака и таким образом окончательно закрыть проект. Сами Мория вызвал Ицхака на беседу, сообщил ему, что пришло время «снова стать евреем», и спросил, собирается ли он возвращаться в Израиль вместе с семьей. «Если твоя жена откажется, она может остаться в Европе, и мы будем обеспечивать ее и твоих детей до конца жизни», – сказал Мория. «Мы вернемся все вместе!» – ответил Ицхак. «Только при одном условии: твоя жена пройдет гиюр. Сам подумай, каково ей, арабке, будет без этого житься в еврейском окружении. Достаточно она натерпелась и без этого!» – заявил Мория.

Он же взялся рассказать супруге Ицхака правду – сам бесстрашный разведчик в этот момент сидел в соседней комнате и трясся от страха, не зная, чем закончится этот разговор. Мория говорил о том, что единственный путь для нее остаться рядом с мужем – это пройти гиюр; что, конечно, она может остаться в Амстердаме и ее обеспечат; что все, что она до сих пор знала о евреях, неверно, а женщина все это время продолжала сидеть на стуле и молча слушать, сохраняя поразительное хладнокровие. Тогда Сами Мория, несколько удивившись, подошел к ней поближе и обнаружил, что жена Ицхака пребывает в глубоком обмороке. Пришлось дать ей понюхать нашатыря и начать объяснять все сначала.

– Я люблю Ицхака и согласна стать еврейкой, – наконец сказала она. – Но если я пройду гиюр, мои братья убьют меня…

Пришлось сотруднику ШАБАКа Яакову Лениру отправиться на переговоры с кланом женщины. К счастью, братья женщины оказались людьми либеральными и заявили, что убивать сестру не собираются.

Дальше все повторилось: раввин Шло Горен провел церемонию гиюра жены Ицхака, получившей еврейской имя Рут; затем они некоторое время пожили в Париже, а потом вернулись в Израиль и поселились в городе Бат-Яме. Для Ицхака подыскали работу в службе охраны почты – не очень хорошо оплачиваемую, но зато надежную. Каково же было удивление Сами Мория, когда однажды он узнал, что Ицхак сидит без работы и ему и его семье в буквальном смысле слова нечего есть.

Как выяснилось, начальник охраны заявил, что Ицхак представляет собой «опасность для госдуарства» и выкинул его с работы за то, что у него жена – арабка (хотя после прохождения гиюра прозелит в иудаизме считается таким же евреем, как и все остальные).

С перекошенным от ярости лицом Сами Мория ворвался в кабинет тогдашнего начальника ШАБАКа Йосефа Хармелина и потребовал, чтобы Ицхак был принят на работу в ШАБАК.

Ицхак и его жена действительно жили долго и счастливо, пока в 2011 году он не скончался.

Так была поставлена финальная точка в проекте «Улисс», значительная часть материалов которого продолжает оставаться засекреченной.